Симбиоз

— Проблема деградации, как я понимаю, стоит особенно остро? — иронично заметил дядя.

— Ай, да с вами разве деградируешь в своё удовольствие! — отмахнулся он. — Ни выпить, ни подраться.

Перешучиваясь в таком духе, они ушли в трюм, чтобы выгнать наружу гравилёт с добычей и заняться сортировкой на свежем воздухе, держа в поле зрения меня и ближайшие подступы. Я же, опасливо озираясь, вооружённая не пострадавшим, к счастью, во вчерашнем столкновении сварочным аппаратом, отправилась доделывать заплатку. Очень надеялась, что летучая лошадь не вернётся страшно мстить за нанесённое оскорбление и не приведёт с собой друзей.

Сейчас, несколько успокоившись после вчерашнего стресса, я не так нервно реагировала на собственную встречу с мифическим существом. Это поначалу, от неожиданности испугалась, а сейчас уже была способна мыслить конструктивно. Мало ли, что это было за существо! Тот факт, что у него лошадиная кровь, совсем не означает, что это на самом деле лошадь. Может, это сложный робот с антигравитационной установкой внутри? Непонятно, кому и зачем могло понадобиться создавать подобное, но ничего невероятного в нём не было. Может, какой-нибудь чудак-богатей, ограбленный обитавшими здесь пиратами, использовал этого пегаса в качестве транспортного средства. Ну, не хватало человеку сказки в жизни! Эта версия (со сложным роботом), кстати, объясняла и странное поведение пегаса, и его самостоятельность: при желании можно было заложить любую программу. Это создание искусственного разума незаконно, а вот сделать искусственную зверушку можно, если у тебя куча денег. Впрочем, при наличии кучи денег, подозреваю, и запрет с разумом можно обойти.

Глава третья

в которой помощь не успевает прийти.

Шли третьи местные сутки нашего пребывания на этой далёкой планете. Вечерело. Я с чувством выполненного долга восседала прямо на грузовом трапе (точнее, одном из: всего шлюзов было четыре, и по необходимости корабль садился на нужный бок), любуясь пейзажем и наслаждаясь живой лесной тишиной.

Ремонт второго двигателя был закончен буквально час назад, и я решила позволить себе передышку до завтрашнего дня. Настроение было приподнятым, потому что жизненно важные работы закончились и при необходимости мы вполне могли уже дать дёру с этой гостеприимной планеты. Меня согревало чувство заслуженной гордости: если один из "факелов" задело едва-едва, то со вторым пришлось повозиться, но я в итоге всё же справилась. Что называется, сдала экзамен в полевых условиях, дед Ефим мной бы гордился. Но в отсутствие старшего механика оставалось довольствоваться похвалами остальных членов экипажа.

Удирать мы пока не спешили, но и за пределы корабля старались не выходить, не говоря уже о том, чтобы углубляться в лес и заниматься поисками пропавшей экспедиции. Это не помощь терпящему бедствие кораблю в открытом космосе, это действия в условиях, в которых не ориентировался никто из нас. И с куда большей вероятностью мы не то что никому не помогли бы, но ещё и сами пропали.

Василич с дядей вчера ещё раз слетали на базу, чтобы снова связаться с Землёй (наша "Выпь" опять показывала характер, а мне пока было не до неё), но там всё было без изменений, никто не возвращался и спрашивать с нас за пропажу профессора и ценного оборудования не спешил. Прихваченное второпях запасливыми мужчинами оборудование, кстати, мы вернули, несмотря на мою жадность: кое от чего особенно ценного я бы не отказалась. А всяческие расходные материалы решили экспроприировать. Вот когда прилетят компетентные органы, тогда и отчитаемся. Если им будет дело до нашей мелкой кражи.

Всё-таки, замечательное место — лес. Особенно, когда живёшь в корабле и не так уж часто видишь что-то кроме его светло-серых стен. После долгих перелётов без высадок на такие вот тихие удалённые планеты в первый момент даже накатывает лёгкий приступ агорафобии. Правда, сейчас я была от этого избавлена: налюбовалась на Лауре, а здесь пространство было значительно более закрытым из-за густоты леса.

В частом подлеске и днём загадочно шевелились бесформенные тени, а сейчас они ещё уплотнились, и всё казалось, что под каждым кустом сидит какой-то зверёк и наблюдает за нами. Правда, страшно не было, не чувствовалось никакой враждебности. Да и что с нами может случиться под прикрытием силового поля корабля? Мы, собственно, из-за него и сидели на трапе: от корпуса до границы защиты было всего метра три.

Мы — это я и примкнувший в качестве охраны и компании Василич. Штурман что-то читал с бика (благо, внешнее освещение для этого не требовалось), а я тихонько играла, периодически замолкая и вслушиваясь в лес. Из всего экипажа Рыков относился к моей музыке с наибольшей симпатией и с удовольствием пользовался возможностью послушать.

Перекличка каких-то зверьков или птиц — кто знает, к какому виду относятся местные обитатели, ни разу не подошедшие к нам на расстояние, достаточное для внимательного изучения, — неожиданно создавала ощущение домашнего уюта. Я не могла объяснить, как это связано, но общее впечатление от такого звукового фона было как от мурлыканья кошки.

Уже опустились сумерки, когда среди подлеска вдруг мелькнул смутный силуэт существа, несколько более крупного, чем готовящиеся ко сну зверюшки, но явно значительно меньшего, чем давешний пегас. Я насторожилась, вглядываясь в полумрак. Показалось?

Силуэт мелькнул ещё раз, уже ближе; зыбкий, яркой белизной выделяющийся на фоне окружающего мрака и даже как будто слегка мерцающий.

— Василич, — тихонько позвала я. — У меня галлюцинации, или там в самом деле кто-то есть?

Мужчина, до сих пор лежавший на спине, закинув руки за голову, приподнялся и, сощурившись, вгляделся в сумерки.

— Где?

— Вон там сейчас было... ой! Оно сюда идёт! — шёпотом ахнула я, потому что силуэт приблизился ещё и наконец стал вполне различим среди ветвей. — Это что, привидение?!

На киношно-мифический призрак существо было похоже сильнее всего. Человекообразная фигура в белом балахонистом одеянии плавно скользила среди ветвей, кажется, совсем не тревожа листву. Выглядело в самом деле жутковато, и если бы я была одна, давно бы уже убежала в корабль. Но сейчас я заразилась от Василича невозмутимостью, и наблюдала за приближением непонятного существа почти спокойно, с опасливым любопытством.

— Баба, — через несколько секунд сообщил штурман, щурясь и вглядываясь в привидение. — Точно, баба! Борь, тут похоже кто-то из блудных учёных объявился. Ну, или то, что их заблудило, — сообщил он по корабельной связи.

Ответа дяди я не слышала, но приказа срочно отступать не было. Или Василич его просто проигнорировал?

Фигура тем временем ещё приблизилась, и уже я сама сумела различить то, что понял мужчина несколькими секундами ранее. Это действительно была женщина или что-то на неё похожее, одетая в длинное белое платье, подол которого волочился по траве. Длинные светлые волосы волной спадали до талии; или это всё-таки был какой-то платок?

Двигалась она размеренно, неторопливо и целенаправленно, и целью её явно были мы. Даже несмотря на присутствие моральной поддержки в виде Василича, наблюдать за этим было чем дальше, тем жутче, и сгущающаяся темнота лишь усиливала впечатление. По спине пробежали мелкие мурашки, и я рефлекторно прижала к себе скрипку, зябко поёжившись.

Умом я понимала, что мне ничего не грозит, я под защитой, совсем рядом есть ещё и дядя Боря, который сейчас наверняка придёт и во всём разберётся. Но то умом, а где-то внутри шевелился иррациональный потусторонний страх. Белая фигура на чёрном фоне, надвигающаяся медленно и неотвратимо, как сама смерть, вызывала из подсознания какие-то совсем старые смутные образы, записанные туда в глубокой древности. И хотя явной угрозы от ночной гостьи не исходило, всё равно было здорово не по себе.

Она молча подошла совсем близко, остановилась у самой границы силового поля, выглядящей как слегка мутноватая плёнка мыльного пузыря, и, судя по движению головы, окинула взглядом корабль. У меня немного отлегло от сердца: преодолеть защиту незнакомка явно не могла.

— Что тут у вас... опа! — раздался за нашими спинами голос дяди Бори, и незнакомка тут же перевела на него взгляд. — Добрый вечер.

— Тёмной ночи, — мягко откликнулась гостья. Спокойно, совершенно без акцента, и мы со штурманом озадаченно переглянулись. Речь-то была понятна, а вот голос — очень странный; журчащий, очень музыкальный и совершенно неестественный. — А я всё ждала, когда хозяева догадаются проявить вежливость, — заметила она.

— Хозяева первые вежливость проявляют, когда гости званые, — отозвался дядя, останавливаясь рядом с нами и не спеша бросаться навстречу странной особе и отключать защитное поле. Надо ли говорить, что я полностью одобряла такой подход!

— Званые? — голос женщины раздражённо звякнул. То есть, натурально — звякнул, парой звуков сорвавшись на фальцет. Я с сомнением покосилась на скрипку в руках, не она ли этот звук издала. Потому что скрипка такое умела, а вот от живых людей я подобного прежде не слышала. С другой стороны, кто поручится, что эта особа — живая? Может, она вообще робот. Или голограмма. Хотя нет, была бы голограммой — наверняка не остановилась бы перед защитой. — Вы набросились на безобидное существо, и должны быть благодарны, что я пришла к вам пока лишь для разговора, а не для священной мести!

Мы с Василичем снова переглянулись и он тихонько присвистнул, намёком обозначив более прямолинейное и грубое "ку-ку". Я мысленно согласилась.

— А безобидное существо — это...? — уточнил тем временем наш капитан.

— Элладригон! — торжественно и непонятно отозвалась она.

— Простите? — растерянно переспросил дядя. — Это латинское название?

— Это имя, — раздражённо огрызнулась незнакомка.

— А-а, так это была ваша лошадь! — догадалась я.

— Лошадь?! — ледяным тоном уточнила она. — Благородного пегаса назвать лошадью, это... Впрочем, что с вас, обезьян, взять!

— Мы готовы компенсировать нанесённый ущерб, это получилось не со зла, а по нелепой случайности, — нашёлся дядя Боря, и собеседница несколько смягчилась.

— Будет достаточно просто извинений.

— Перед вами или перед ло... Элладригоном? — не утерпела я. Василич покосился на меня насмешливо, но незнакомке вопрос неожиданно понравился.

— Я ему передам, дитя, — благосклонно кивнула она.

— Тогда извините, я не нарочно. Просто он очень неожиданно появился, и я испугалась, — честно проговорила я. Не сказала бы, что мне было так уж стыдно перед напугавшей меня до истерики лошадью (тем более, пострадало по большей части её самолюбие), но объяснять это странной хозяйке крылатого коня явно было бессмысленно.

— Что ж, я тебя прощаю, дитя, — проявила великодушие гостья.

— С вашим пегасом мы заочно познакомились, а как зовут вас? — полюбопытствовал Василич. — Это вот Алёна, я Евгений, а это Борис.

— Какие сложные и резкие у вас имена, — качнула головой та. — Меня зовут Дунивиэль, Светлая Владычица.

Судя по тону гостьи, все слова явно должны были писаться с большой буквы. С очень большой буквы. Я бы даже сказала, с самой большой буквы.

— Так и зовут? — растерянно кашлянув, уточнил капитан. — А Владычица чего, если не секрет?

— Этого леса, конечно! — пояснила она с таким видом, будто вопрос был ужасно неприличным.

— Кхм. Вот оно что! — медленно кивнул дядя.

Не знаю, до чего бы мы договорились в итоге, но в этот момент вслед за дядей Борей подтянулся наш профессор. За прошедшие дни он вполне прижился, чувствовал себя как дома и совершенно не обижался ни на постоянный контроль, ни на запертую на ночь дверь. Да и вообще он оказался на редкость необременительным гостем: проявлял похвальную аккуратность и ненавязчивость, с замечаниями ни к кому не лез, ел с аппетитом. За его судьбу мы переживали вполне искренне и очень надеялись, что на Земле ему смогут помочь с восстановлением собственной личности.

— Дунечка! — обрадовался он при виде Светлой Владычицы. — Милочка, а вы уже подготовили отчёт?

— Я не Дунечка! — взвизгнула она, отчего мужчины поморщились, а я обхватила голову руками, закрывая заодно уши. Пронзительный звук ввинтился в уши, отозвавшись болью в голове, будто её прожгли насквозь от уха до уха. — Я Дунивиэль! Светлая Владычица Леса! — гневно топнув ногой.

— Дунечка, милая, да хоть всей планеты, но отчёт всё-таки будьте добры подготовить, а то Лариса Ивановна с Вадиком выбьются из графика, — со всё той же блаженной улыбкой, полностью проигнорировав возмущение собеседницы, повторил Кузнецов.

— Пойдём-ка, профессор, мы с тобой чаю попьём, — первым среагировал Василич, поднимаясь на ноги и приятельски обнимая того за плечи. Профессор традиционно не стал возражать и позволил увести себя в корабль, а дядя Боря обратился к пышущей гневом гостье.

— Простите великодушно, о, Светлая Владычица, этого мужчину, он стар и болен. Не соблаговолите ли вы осенить светом своей красоты нашу скромную обитель, почтив её своим присутствием. И испить с нами росы, наполненной солнечным светом, — с каменным лицом проговорил он, удостоившись от меня очень подозрительного взгляда. Уж не рехнулся ли наш капитан заодно с гостями?!

— Приятно слышать достойную речь достойного мужа, — тут же смягчилась Дунивиэль (или всё-таки Дуня?). — Я с удовольствием приму ваше предложение, досточтимый Борис. Только мне не хотелось бы разрушать ваш защитный контур, не могли бы вы его убрать?

— А, да, сию секунду.

— Дядь Борь... — громким шёпотом начала я, с трудом борясь с подступающей паникой и прикидывая, что делать, если это заразно, и наш капитан действительно подхватил что-то от гостей.

— Потом объясню, — тихо отозвался он, качнув головой, и галантно предложил даме локоть. — Прошу!

Они двинулись в глубь корабля, а я, не забыв закрыть за собой шлюз и поднять трап, поспешила следом. Вот чего никогда не подозревала в дяде, так это наличия подобных ораторских талантов. Где он такого нахватался вообще?!

При ярком свете Владычица Дунечка выглядела более чем странно, даже жутковато. Непропорционально большие голубые глаза, неестественно яркие золотые волосы, странные черты лица, длинные заострённые кверху уши. При виде этих ушей в памяти шевельнулось что-то смутное, но я так и не вспомнила точно. Кажется, наша гостья напоминала какого-то сказочного персонажа из той же глубины веков, что и пегас. Уши, уши... С ушами у меня ассоциировалось странное имя "Иа-иа", но я уж тем более не сумела вспомнить, где его слышала. По-моему, это было в совсем уж далёком детстве.

Помимо внешности, эта Дульсинея ещё и двигалась так, что хотелось чем-нибудь вооружиться для самообороны. Быстро, неестественно плавно и точно; как какой-то идеально отлаженный механизм, но отнюдь не живое существо.

Профессора Василич упрятал в каюту, так что конфликтов удалось избежать, хотя и без этого вечер получился очень странным. Гостья за милую душу уплетала тётины тефтельки с гарниром, при этом вдохновенно рассуждая о том, как чудесно живёт её прекрасный бессмертный народ среди девственных лесов, питаясь буквально солнечным светом и цветочным нектаром. На вопросы она отвечала уверенно и с удовольствием, но несла полный бред. Утверждала, что к учёным никакого отношения не имеет, и вообще является чистокровной представительницей древнего мудрого народа эльфов.