Остальные не замечали этого мастерства. Вихренок смотрел на меч и шлем Джоакина, Луиза — на крепкие руки и широкую грудь, Доксет видел молодое гладкое лицо, не испорченное морщинами, и норовил назвать Джоакина "сынок"... Хармон же видел опытного торговца важностью с целым арсеналом трюков и приемов. Джоакин мог бы, пожалуй, даже взять мальчишку в подмастерья и передавать ему свое мастерство.
Джоакин мог бы начать науку: говори обо всем так, будто именно ты решаешь, что хорошо, а что — плохо. Дорога крива; лес жидковат; граница графства идет через холмы, а лучше бы по реке; мост деревянный — ну и правильно, зачем камень тратить.
Давай советы, и побольше, — поучал бы Джоакин. Но немногословно, чтобы не подумали, что оно тебе в радость. Оброни пару фраз, проходя мимо, ведь без тебя не справятся. Как уложить бочки в телеге, где обосноваться на привал, как удобнее держать поводья, надо ли коней ночью стеречь — кому и знать, как не тебе?
Не суетись, — показывал бы он собственным примером. Суета — для мелюзги. Делай все неспешно, без тебя не начнут и не закончат. Улыбайся пореже, а если уж не сдержался и хохотнул, то прибавь со значением: "Смешно!.." — ведь это ты не сдуру так гогочешь, а одобряешь удачную шутку.
Если при тебе рассказали нечто неприятное, ты не сочувствуй и не вздыхай, будто баба. Выложил вот Вихорь, как видал тем летом городок, целиком сгоревший от пожара, одни кучи золы вместо домов, — а ты ему на это: "Бывает". Ты-то знаешь, что бывает в жизни и не такое.
Про себя говори немного. Иные жалуются на жизнь, всякие страсти рассказывают — это глупо. Рассказывай про себя лишь то, что придется к месту, и вверни при этом выгодный финтик. Увидел ты, например, у Доксета копье — вот и скажи: "Бился как-то и я копьем, да против кольчужного рыцаря с секирой. Я-то его поймал и проколол в конце, но попотеть пришлось. Меч — он надежнее будет". И по эфесу при этом похлопай.
И главное, — наставлял бы Джоакин напоследок. Если что взаправду умеешь, то носи это умение с неброским достоинством, как знаменем им не размахивай, но и сверкнуть при подходящем случае не стесняйся.
Следующим от Смолдена утром Хармон Паула проснулся от ритмичного лязгающего стука и, откинув завесу, увидел Джоакина с мечом в руке, обнаженного по пояс. Заложив за спину левую руку, красавчик наскакивал на ясень, рубил его то слева, то справа, и тут же ловко отшагивал вбок, уклоняясь от контратаки. Мышцы его играли, на груди поблескивали капли пота. Чередуя выпады с уходами или блоками, Джоакин двигался вокруг дерева. Сучки и щепки разлетались в стороны. Луиза, Сара и Вихренок во все глаза пялились на него, даже Снайп уважительно покачивал головой. Вот парень крутанулся вокруг себя, перехватил меч двумя руками, занес над головой и, обернувшись, снес толстую ветку. Хах! Хряк...
— Ого!.. — выдохнул Вихренок. Сара хлопнула в ладоши.
"И вот я знаю все, чего можно ждать от парня", — подумал Хармон отчасти с удовольствием, но больше — с досадой. Прочитывать людей с той легкостью, с какой ученые мужи читают книги, давно уже было для Хармона не искусством или предметом гордости, а простой привычкой. Книги, подобные Джоакиновой, Хармон не раз брал с полок, раскрывал, пролистывал, изучал... покупал их и продавал, бывало по одной, бывало и на вес. В них не было для него загадки, и где-то, краешком души он об этом жалел.
Хармон не знал, что очень вскоре парень удивит его, и даже — дважды.
За неделю пути они добрались до северо-восточной оконечности Альмеры и, огибая Шестимильный лес, вышли к замку. Он был скромен — состоял всего лишь из двух квадратных башен, соединенных галереей. Однако башни выглядели крепкими, на верхушках бойко трепыхались флаги, а подворье, обнесенное частоколом, полнилось деловитым движением, как бывает у расторопных и толковых хозяев. Владел замком, а с ним и двумя соседними деревнями сир Логан Катрина — пожилой рыцарь, один из всегдашних покупателей Хармона.
Обоз въехал на подворье, слуга доложил рыцарю о гостях, и вскоре Хармона со свитой ждал сытный обед и радушный прием. За длинным столом, накрытым под навесом, разместились прибывшие, сир Логан с женой, четверо дюжих, как на подбор, старших сыновей рыцаря и пятеро детишек помладше. Сир Логан говорил с Хармоном на равных — обнял и порядком помял при встрече, усадил по правую руку, щедро подливал торговцу эля, громогласно смеялся над шутками Хармона, шутил и сам. Замок, деревни, рыцарское звание сир Логан получил не так давно — заслужил долгим ратным трудом в гвардии герцога Айдена Альмера. А до того был он наемным мечом, как Джоакин, а до того — копейщиком-ополченцем, а еще прежде — подмастерьем гончара в городишке Дороти Плейс, давно уже не существующем. Словом, сир Логан был человеком простой крови и не чурался этого. "Благородство? Да что оно такое?.. — говорил рыцарь. — Кто была твоя мать и кто была твоя бабка — так оно важно? По мне, важно то, кто есть ты сам и что ты можешь". Он обводил гордым взглядом своих сыновей — с тем смыслом, что они — ого-го, и останутся ого-го, когда сам сир Логан помрет. Хармон соглашался и поднимал кубок за здравие. Рыцарь был бесхитростен, но все же нравился торговцу.
Поговорили о новостях. О предстоящем лете, о грядущем урожае. Урожай обещал быть обильным. Хармон знал верную примету: если весной его фургон застряет в грязище по самые ступицы, значит, лето будет богатым. Сир Логан посмеялся.
О властях поговорили, помянули герцога Айдена, выпили за его здравие. Герцог с красавицей дочерью теперь в столице. Летом, при Солнечных Играх, владыка Адриан выберет себе невесту, и герцог питает в этой связи понятные надежды. Потому ни он, ни молодая герцогиня до конца Игр не вернутся в Альмеру.
— Большому человеку место в столице, — со значением изрек рыцарь, но при слове "столица" скривился едва заметно. Высокородная чванливая суета, извечно окружающая имперский двор, была ему противна. Рыцарь был вполне доволен своей жизнью на краю леса, среди трудолюбивых крестьян.
Заговорили о подати, которою, по слухам, владыка намерен обложить феодалов. Сир Логан не боялся подати:
— Чего бояться-то? Земля есть, лес есть, руки есть. Надо будет — заработаем. И владыке будет, и себе останется.
Хармону стало любопытно, на что Корона употребит бешеные горы золота, собранные податью.
— Ясно, на что, — пожал плечами сир Логан, — железки тянуть будет. Владыка любит железки. Какой прок в этих железках, чем добрая лошадь хуже?.. Не знаю. Да оно и не нашего ума дело, верно говорю?
Хармон согласился — владыке виднее. Выпили за здравие императора...
Сытые и хмельные, завели речь о торговле. Зная нрав сира Логана, Хармон держался прямолинейно и открыто. Сразу, не финтя, назвал цену. Без дерзости — всего втрое против той, за которую купил. Сир Логан тут же, без торга заплатил. Лишь затем стал смотреть товар — не для проверки, а из любви к порядку. Пять кувшинов перечного меда из Литленда, три штуки хлопчатой ткани, медная ступка для соли, несколько гребней дочерям... Хорошая сделка.
А утром, когда довольный собою, рыцарем, монетой, жизнью Хармон выезжал из двора сира Логана — вот тут-то Джоакин его удивил.
Торговец приметил, как охранник оглядывается на замок, с чем-то этаким на губах, вроде усмешки. Завидует, — решил Хармон и вполне доброжелательно спросил:
— Ну как, увидел свое будущее, а? Придет время — и ты себе такой замок заслужишь, детишек нарожаешь. Попотеть придется, но видишь — можно.
Джоакин как-то странно глянул на торговца.
— Это не замок. Кусок крепостной стены с двумя торчалками — вот что это. Где мост, где ров, где внутренний двор?..
— У тебя-то будет все иначе? — теперь уже с насмешкой спросил Хармон. — Ты себе выстроишь по всем правилам.
И в ответ Джоакин на полном серьезе выложил Хармону план своего будущего замка — с бастионами и башнями, с барбаканом, подземными складами и водяным насосом, с мостами, рвами, подъездными дорогами.
— И местечко для замка уже присмотрел?
— Мой будет стоять на морском побережье, на скале. Я понимаю, когда со стены видишь волны, они пенятся, и ветер свистит. А в нижнем городе якорная стоянка будет.
Хармон помял подбородок и важно покивал с лукавинкой в глазах.
— А на гербе своем что изобразишь? Это важная штука, это обязательно надо наперед выдумать.
— Меч, пронзающий сердце, — преспокойно ответил Джоакин.
Он так и не понял, что хозяин над ним насмехался.
Шестимильный лес тянулся узкой лентой по сырой низине. Длиною он достигал добрых тридцать миль, а в ширину в самом широком месте имел всего шесть, чем и заслужил название. Однако известно, что пересечь Шестимильный поперек — плохая затея. Ручьи заболочивают низину и превращают землю в топкую кашу. Одна из двух дорог, идущих сквозь лес, весною вовсе непроходима, по второй еще так-сяк можно проехать, если груз не тяжел и несколько дней не было дождя. На вторую дорогу и свернул Хармон Паула со своим обозом.
— Шестимильный впоперек? — переспросил Снайп, сидя на козлах.
— А что такого? Неделю дождя не было, думаю, проедем. Иначе-то крюк на целый день, — безмятежно ответил Хармон, забрался в свою занавешенную половину фургона и разлегся на топчане из овчины.
Снайп хмыкнул, но поворотил в лес.
Пару миль дорога радовала: колеса катились плавно, чаща веяла свежей прохладцей, щебетали птицы. Пару раз поперек дороги попадались высохшие упавшие стволы, но Джоакин со Снайпом легко оттаскивали их и освобождали путь. Раз повстречали кабаньи следы, и Джоакин поделился несколькими мыслями об охоте — с самим собою, надо полагать, поскольку Снайп молчал, а остальные едва ли его и слышали.
Но вот дорога пошла вниз и начала понемногу раскисать. Пересекли первый ручей, спугнули зайца на водопое. Под копытами зачавкала грязь, впрочем, лошади справлялись и шли ровно.
Показался новый ручей, через него перекидывался бревенчатый мосток — старый на вид, подгнивший кое-где, но, вроде, прочный. Тяжеловесы ступили на него, осторожно упираясь копытами в скользкую опору.
— А это что там, хижина что ль?.. — спросил Джоакин, вглядываясь в просвет меж деревьев.
— Ага, добрый путник, она самая, — ответил некто хриплый, выступив из кустов на дорогу.
Хармон, слегка отодвинув завесу, выглянул в щель. За первым человеком на дороге показались еще двое. Косматые, коренастые, эти двое были наряжены в куртки из вываренной кожи с нашитыми бляшками и неспешно приближались, поигрывая боевыми секирами. Один взял под уздцы упряжных лошадей, другой подошел к Джоакину. Третий — хриплый — загородил собой съезд с мостка. Он опирался на древко цепа, на себе имел кольчугу и стальной полушлем. Это был старик — седой и морщинистый, но жилистый и весьма еще далекий от дряхлости.
— Вы в нашем ленном владении, добрые путники, — сообщил хриплый. — За проезд через мосток путевой сбор полагается.
— Что-то я не вижу гербов на ваших... хм... доспехах, — заметил Джоакин. — Лорд, владеющий лесом, хоть знает, что вы ему так усердно служите?
Косматый секироносец гыгыкнул и остановился футах в трех от груди Джоакиновой кобылы. Весьма удачная позиция чтобы с одного замаха подсечь кобыле ногу, и при этом не попасть под меч всадника. Парень положил ладонь на эфес. Сзади раздался посвист. Оглянувшись на звук, Джоакин увидал лучника — тот сидел верхом на ветви, взведя тетиву, и лукаво подмигивал всаднику. Наконечник стрелы глядел Джоакину в затылок.
— Мы — сами себе лорды, добрые путники, — заявил старик. — Я — лорд Седой, перед вами братья-лорды Бурый и Оглобля, а тот, что на ветке, — милорд Ловкач. Пожалуйте оплату, добрые путники, и идите своей дорогой.
— Сколько? — хмуро буркнул Снайп.
— За лошадь — по две агатки, за людей — по три, за красавчика с мечом — глория будет в самый раз. Итого сколько же вышло? — старик беззубо ухмыльнулся. — Не силен в сложении...
— Примерно с елену набежало, — подытожил лучник. — А может, полторы — что-то я со счету сбился.
— Ишь... — бросил Снайп.
Тогда Джоакин спрыгнул с лошади. Бойко свистнула стрела, но прошла мимо — парень метнулся слишком быстро. Вот он уже на ногах, а вот — заносит обнаженный меч. Косматый шагнул к нему и рубанул. Джоакин отбил, лязгнула сталь. Секира ушла вниз-вбок, и пока косматый вновь заносил ее, Джоакин ударил с короткого замаха и рассек противнику предплечье. Секира брякнулась на бревна, брызнула кровь, косматый завизжал, как свинья. Красавчик шагнул к нему, но вместо того, чтобы добить, обхватил противника и крутанул вокруг себя — ни дать ни взять пляска на деревенской свадьбе. Вовремя: лучник, нацелившись было, увел выстрел в бок, чтобы не попасть в товарища, и стрела, назначенная Джоакину, лишь оцарапала руку. Отбросив раненого, Джоакин выхватил кинжал из ножен и метнул. Лучник хрипнул, с хрустом обвалился наземь.
Все это случилось так скоро, что остальные едва успели прийти в движение. Снайп взял топор и спрыгнул с козел, старик, перехватив цеп, бросился к Джоакину. Разбойник, что прежде держал лошадей, надвинулся на Снайпа и обрушил на него секиру. Дезертир парировал, ударил в ответ. Оружие сшибалось снова и снова. Бой на топорах сравнительно нетороплив, так что Хармон имел времени в достатке. Он взвел арбалет, тщательно прицелился и пробил разбойнику правое плечо. Тот выронил оружие, и следующим ударом Снайп прорубил ему бок ниже ребер.
Хриплый тем временем теснил Джоакина. Проворно орудуя цепом, он не давал парню приблизиться для мечевой атаки. Чугунный шипастый шар на цепи угрожающе посвистывал, выписывал дуги в опасной близости от Джоакиновой груди.
— Эй, седой лорд, — прикрикнул Хармон, наводя арбалет. — Ты бы бросил эту грюкалку, а то, не ровен час, покалечишься...
Старик оглянулся и оценил шансы. Снайп подступил к нему.
— Хармон?.. — крикнул седой. — Никак Хармон торговец! Сказал бы сразу, что это ты — чего прячешься-то?!
— Да я, видишь, задремал в фургоне, — миролюбиво признался Хармон. — Проснулся — а тут такая катавасия... Но ты это, цеп все-таки полож. Иначе не выйдет у нас взаимного понимания.
Бежать было некуда — седой стоял на мостке, зажатый Джоакином с фронта и Снайпом с тылу. Он нехотя бросил оружие.
— Хармон, ну ты сам-то... — проворчал старик. — Зачем ты с нами так, будто мы разбойники какие...
— Нет, что ты! — округлил глаза торговец. — И в мыслях такого не имел! Какие же вы разбойники? Честные лесные лорды, работники цепа и топора. Но вот мой наемник новенький — он в здешних местах впервой, не признал вас сразу... Ты уж не серчай.
Из арьергарда подтянулся, наконец, Доксет. Он толкал перед собой острием копья молоденького перепуганного паренька, рядом важно шествовал Вихренок,
— Хозяин, там в кустах еще один был, мы вот его изловили, видишь!
— Молодцы, — похвалил Хармон. — Отберите у него все железки, что найдете, и отпустите на все четыре. На кой он нам.
Хриплый старик оживился:
— Хармон, так может, это... и я тож пойду?
