Ролевик::бард-Вор

— Нет. — Ответила за всех Астерь.

— Страх. Обыкновенный страх. Мы живём вечно... Если нас не убьют. А потому сердцами большинства владеет страх, заставляющий учиться убивать на расстоянии. Поэтому тот кто может, становится магом. Кто не может, учится стрелять из лука. И кто знает, чего бы достиг человек, потратив пятьдесят-сто лет на совершенствование навыка стрельбы из лука. Именно из-за этого страха эльфы склонны сбиваться в кучу, становиться закрытыми сообществами. Именно из-за него эльфийских "детей" до пятидесяти лет вообще не выпускают из анклавов. Хотя физического расцвета мы достигаем уже после тридцати, а половой зрелости вообще лет в пятнадцать. — Я поморщился. — И именно поэтому я стрелять из лука не умею вообще. Я в детстве был тем ещё бунтарём. Отрицал всё "исконно эльфийское". Ребячество, конечно. Потом, к примеру, лиарой вот овладел. Когда юношеский максимализм выветрился. Не все эльфы таковы, конечно. Есть и совсем другие. В Марсальской армии, к примеру, служило много таких "нетипичных" эльфов. Вообще, по иронии судьбы, именно перед войной выросла пара относительно более свободных во взглядах и не столь высокомерных поколений эльфов. И большинство из них погибло во время войны... Впрочем, справедливости ради надо отметить, что погибли не только они. Многие "косные" эльфы тоже отправились на другой берег. По слухам, Вертесские войска все-таки спалили к демонам большинство поселений Мерэля вместе с обитателями. По иронии судьбы, их пропаганда, похоже, пережила своих создателей. — Я посмотрел на вновь покрасневшую девушку. — Ладно, хватит об эльфах. Вы хотели услышать о войне? Что же, слушайте.

* * *

Я ничего не могу сказать о зачине войны и о её первых днях, наверное, даже неделях и месяцах. Вроде бы, все началось с мелкого пограничного конфликта, а может, и нет. Спросите потом магистра. Я тогда был довольно далеко отсюда, в Аллерии. Да, да, именно там. Сейчас все с дрожью вспоминают пустынь, однако забывают о том, что тогда это была богатая и плодородная равнина. Множество мелких городков, выросших из Марсальских крепостей и деревень некоторых владетелей... Зелёная, весёлая земля... Вообще, когда после войны я увидел Аллерию, я сначала не поверил глазам. Я знал, конечно, что разумные способны испоганить всё, но всё же не был готов к тому, что они способны настолько опоганить край, который я помнил как цветущий и прекрасный. Впрочем, я тоже не имею права складывать с себя вину за это. Да, я этого не делал, но и не старался помешать.

Тогда, помню, сначала были какие-то слухи о пограничных конфликтах, всем было по больному счету наплевать. Трения на границах были обычным делом. Вертессцы уже достаточно давно зарились на пограничные земли Мерэля, да и на Марсальские земли поглядывали с интересом. Впрочем, пограничные войска Марсаля несколько раз обломали им зубы, так что они вроде бы успокоились. А вот подбрюшье Мерэля было защищено слабо. Но вот княжество Унторнское, прикрывавшее путь в глубь протектората, оказалось крепким орешком. Я думаю, Вертессцы несколько раз умылись кровью на горных перевалах, после чего решили просто обойти Унторн. Не знаю, хотели ли они потребовать от Марсаля права прохода войск, или просто слегка "одурели" от осознания собранной ими на границе силы... Ну, в общем, миром дело не кончилось. Пограничные войска они вырезали. Два полных легиона с частями усиления, больше тридцати тысяч человек... Впрочем, сами они, думаю, заплатили едва ли не двоими своими за одного легионера. Пограничные легионы были крепкими орешками, да и крепости так просто не возьмёшь... Однако, Аллерия по большей части равнина, да и не ждали тогда большой войны. Помню бледных, осунувшихся беженцев, людей со страхом в глазах. Затравленные, оглядывающиеся через плечо. Как они несли маленьких детей, а те, что постарше, шли следом. Конечно, кроме пограничных в Аллерии были и другие войска, но только около легиона, на всю территорию. Зачем больше? Ведь граница-то на замке...

В общем, второй, третий и шестой погибли в Аллерии, прикрывая жителей. Говорят, они стояли до последнего, обезумевшие от крови Версдарцы шли, сметая и сжигая деревни и мелкие крепости. А солдаты стояли, понимая, что покупают своей смертью для близких возможность уйти. Я, однако, этого не видел. Я ушёл раньше, вслед за первой волной беженцев.

А знаете, что паскуднее всего? Второй легион ведь защищал границу не с Вертессом, а с Нурданским ханством, бывшим ближайшей частью протектората Мерэль. И эти скоты не преминули напасть. Просто пограбить. Когда второй ушёл на помощь третьему, они оставили одну когорту на своей границе. Кочевники вырезали всех. Отыгрались за унижения, так сказать. Ведь уже больше пятидесяти лет они не могли пробраться в империю — умывались кровью на границах. А если попадали, то назад не возвращались. В общем, тогда, как это не пафосно звучит, в Аллерии воцарился хаос. Разрозненные отряды кочевников, регулярные войска Версдарцев, их же дезертиры, остатки Марсальской армии... Слоёный пирог, кошмар для живших там людей. Многие ведь не хотели уходить. Да и многим ли было, куда идти?

Версдарцы обломали зубы об крепости на пути в метрополию. Понесли громадные потери, пытаясь войти с севера в Каранмак. А кочевники и не пытались, не было у них такой цели. Они вообще достаточно быстро вернулись к себе с награбленным. Очень... недальновидно. Уже на следующий год степь заполыхала. Не знаю, чем они разозлили Версдарцев, но доходили слухи, что все и так-то немногие города Нурдана спалили дотла.

Что было там дальше, я не знаю. Я остался в Каранмаке. Здесь было легче обороняться. Да и большую часть сил Версдарсцы бросили против метрополии. Удар, в котором погибли седьмой и пятый как раз и должен был принести войну на земли Версдара. В какой-то мере это удалось. Хотя, не они были первыми... Вообще, сейчас кажется, что события следовали одно за другим, а на самом деле... К примеру, мало кто помнит, что до отправки пятого, седьмой легион уже больше двух лет действовал на территории врага. Война на коммуникациях — они грабили вражеские обозы, уничтожали небольшие отряды, скрывались от крупных... Эти победы активно использовали внутри империи для пропаганды. Вообще, смутное было время. За войну собрали и вооружили шесть! новых легионов. Три перемололо в боях за метрополию. Новые второй и третий, вместе с почти полностью обновлённым из-за потерь первым и с восьмым сражались с основной Версдарской армией. С переменным успехом. А я бродил по Каранмаку. Выбираться в области, где велась война мне совершенно не хотелось. Тогда-то я и осел в одном месте относительно надолго. И тогда же нашёл друзей. Потом было относительное затишье, лет наверное пять. Кое-кто из жителей даже вернулся в Аллерию... Я тоже собирался отправиться в путь. А потом снова грянуло. Ещё жёстче, ещё яростнее. Это было уже в конце войны. Кажется, имперские войска в то время даже смогли продвинуться достаточно глубоко внутрь Версдара. И снова — удар в спину. Мерэльская армия под стенами крепостей метрополии... Вообще, чем-то мне та война напомнила пятнашки (я на секунду задумался над этим словом, но память Тэля услужливо подсказала похожую игру). Имперские легионы развернулись вслед Марсальской армии, а Версдарцы ударили двумя колоннами — в сторону метрополии и по Мерэлю. От метрополии они потом отвернули и пошли на Каранмак. Имперские войска... Не успели в метрополию. Большинство полисов было разрушено... Однако Мерэльцы сами загнали себя в ловушку. Спереди на них обрушились гномы, а сзади догнала имперская армия. Тогда Мерэльская армия перестала существовать. Там же погиб сын Светлейшего Князя. Именно он и командовал. Не знаю, на что он надеялся... Однако он бросил остатки армии, а сам со свитой бросился бежать. Его догнали. Он сдался, видимо, рассчитывал на то, что наследнику престола ничего не сделают. Просчитался... Его судили, за жестокость в отношении мирного населения (население полисов вырезали почти подчистую, причём не гнушались ничем...) и казнили. Версдарцы поступили с самим Князем куда жёстче... Говорят, его казнь продолжалась три дня...

Полностью уничтожены, конечно, ни Мерэль, ни Марсаль не были. Однако эльфов в Мерэле вырезали почти под корень, а из восьми Марсальских полисов уцелел только самый северный — Окитон.

Неожиданным для самих Версдарцев стало выступление Унторнцев. Княжество было, конечно, маленьким, однако судя по дальнейшему ходу событий, нанесло Версдарцам солидный урон. Подкреплений из Магократии Версдарская армия больше не дождалась. А дальше... Дальше был поход седьмого и пятого легионов... Были схватки на Аллерийской равнине, уже почти пустыни. Версдарцы несколько раз пробовали на прочность границы Каранмака (вновь нахлынули невесёлые воспоминания. Вспомнился жизнерадостный Алмиэрик. Вихрастое желтоволосое чудо... Однако, я вновь сосредоточился и прервал затянувшуюся паузу)... Прорваться они не смогли. А потом было решающее сражение в пустыни. Положили свои жизни первый, третий (второй расформировали из-за потерь, остатки добавили к третьему), четвёртый и восьмой легионы... Ха, целых четыре. А на деле, наверное, тысяч двадцать-двадцать пять человек... Меньше, чем два довоенных пограничных. И остатки Версдарцев. Тысяч пятнадцать, наверное. Но, сколько бы не было обычных людей, эльфов и гномов, с ними были сильнейшие маги. Архимаг Териссор, магистры Мавер и Касориус из империи. И тёмная пятёрка, к тому моменту уже четвёрка, — генералы Версдара. Плюс все остальные, не столь известные, кого смогли собрать обе стороны. Генеральное сражение, как же (захотелось сплюнуть от горечи)! Победителей не было. Был Разлом. Собственно, как и в случае с пятым и седьмым, никто толком даже не знает, что там случилось. Это уже позже там побывали люди и принесли вести о Разломе... Намного позже конца войны.

После были, конечно, и другие сражения. Сколько-то людей уцелело с обоих сторон, не в генеральном сражении, конечно, кое-кто даже смог добраться до своих. Да и кроме сражавшихся, на равнине было немало солдат. Заблудившихся, потерявшихся, дезертировавших... Выполняющих какие-то небольшие задачи... Но воина была уже кончена, даже если солдаты ещё продолжали сражаться. Некому стало вести их за собой. Империи больше не было. Мерэль, по слухам, распался, раздробился ещё сильнее, чем раньше. Что в Версдаре — неясно, однако если бы там все было хорошо, мы бы об этом давно узнали. Мы все об этом бы узнали...

* * *

Я замолчал. Остальные тоже ехали молча. Видимо, мой рассказ произвёл на них впечатление. Мне было о чем подумать. Едва ли не больше, чем спутникам. Когда я начинал свой рассказ, я помнил о той войне не так много. Да и воспоминания эти были как за мутным стеклом и оставляли равнодушным. А по мере того, как я рассказывал... События вставали, выплывали из глубины моей памяти. Не приходилось сомневаться, что всё, о чем я говорил, видел и слышал когда-то именно я. Даже если это были сплетни и слухи. Но я жил во время этих сплетен и слухов, слышал их "из первых уст". Я помнил Аллерийскую равнину цветущей и прекрасной. А потом безжизненной и серой... Я снова содрогнулся от этого воспоминания. Оно вызывало равное отвращение и у меня-прежнего, и у меня-нынешнего. И я испытывал негодование по поводу того, что равнину превратили в пустынь. И почти физическую боль от того, что я даже не попытался помешать этому случиться... Да, скорее всего, у меня бы ничего не вышло. Да, это был я-тогдашний. Однако я не сомневался, что я-Игорь испытывал бы такие же чувства. Не знаю, что сделал Арагорн... Как он этого добился... Однако я чувствовал этот мир родным для себя. Может быть, даже более родным, чем Землю...

Нет, у меня не было розовых очков, отнюдь нет. Я прекрасно понимал, что в этом мире полно своих подонков. Что благородные рыцари и прекрасные принцессы — персонаж сказочный, а не фэнтезийный (тут я посмотрел на Астерь и слегка усмехнулся)... Но... В этом мире мне хотелось жить. И были ли тому виной воспоминания убитого эльфа, или моё собственное "романтическое настроение", это не меняло результата. Мне хотелось дышать, хотелось лежать летом на зелёной прогалине посреди леса, подставляя лицо под тёплые солнечные лучи, хотелось скакать по освещённой луной дороге, чтобы ветер бил в лицо... Смеяться, плакать, любить... Просто жить. Перед глазами вновь вставали яркие, настоящие образы, принесённые памятью эльфа... Такие живые. Как там говорил Леголас, для эльфов прошлое всегда живо? Или я что-то путаю? Не знаю, но те воспоминания для меня и правда были реальными. Я мог вспомнить всё, до последней чёрточки.

Мысли скакнули на другое. Теперь, пожалуй, у меня появился серьёзный стимул выполнить сделку с Арагорном. И не ради мифического приза, а просто потому, что этот мир мне стал близким и родным. Интересно, просчитал ли этот странный бог (или кто он там?) такие последствия? Манипулировал ли он мной сознательно? Странно, мысль об этом совершенно не вызывала неприятия. Не потому, что я готов мириться с навязыванием чужой воли, а потому, что считал это честной сделкой. Я считал призом то, что этот мир постепенно становился для меня своим. А ведь по завершении сделки мне полагается ещё и бонус. И я больше чем уверен, что Арагорн не станет обманывать и отделываться от меня, даря какую-нибудь бесполезную "яркую висюльку", как колонизатор индейцу. Что-то подсказывало мне, что он выше этого. И что награда будет действительно стоящей. Другой вопрос, смогу ли я сразу это оценить. Почему-то я не сомневался, что перебросившая меня в этот мир сущность обладает весьма странным чувством юмора.

Мы ехали, а я размышлял. Размеренная рысь в новом теле совершенно не ощущалась, эльф сидел в седле спокойно и не напрягаясь лишнего. И наверняка, не доставляя неприятных ощущений своей лошади. Дорога по большей части петляла по перелескам между возделанных полей. Кажется, такие перелески служат неплохой защитой от ветра, впрочем, точно сказать не возьмусь. Пару раз мы обогнали крестьянские телеги, один раз мимо проскакал какой-то всадник, по виду один из местных чиновников средней руки.

Тревожить лиару не хотелось; когда мне наскучило наблюдать за дорогой, я пристал к Жаку, чтобы он чему-нибудь меня научил. Тот сначала выразил недоумение по поводу того, что я после стольких лет решил поучиться магии, тем более у него, когда есть возможность учиться у магистра. Я объяснил, что до войны как-то не считал особенно необходимым уметь колдовать, а после неё стало достаточно сложно найти учителя. Сам понимал, что объяснение корявое, однако Жак вроде бы поверил. Вопрос по поводу обучения у магистра я снял, сказав, что того все равно рядом нет, да и не предвидится в ближайшее время, а скоротать дорогу с пользой — что может быть лучше. Жак выразительно хмыкнул, глянув на лиару у меня за спиной, однако от возражений воздержался. И, то ли со скуки, то ли вняв моим просьбам, взялся обучить меня простенькому плетению заклинания сна. Действовало оно только на теплокровных животных и людей, было достаточно простым и легко исполнялось с минимумом энергии. Конечно, усыпить в таком виде оно могло разве что мышь, однако для тренировки было самое то.