Карточный домик для Микки Мауса

Закрыв глаза, он сдернул с бедер полотенце. Открыв, он встретился с внимательным взглядом цепких глаз. Антон подошел к нему и вынудил вжаться бедрами в стол. Завел ладони ему за спину и прижался горячими пальцами в области поясницы. Больше они никак не соприкасались. Только смотрели друг на друга. Глаза в глаза, но, казалось, что куда глубже. Мир потянулся к нему, но так и не рискнул прикоснуться губами. Антон тоже не спешил. Разговор взглядов казался однобоким, потому что никто с полной достоверностью не мог бы сказать, что пытался донести до него другой. Они смотрели, и каждый словно ждал какого-то особого сигнала. Хоть бы молния мелькнула, — подумал Мир, но дождь хоть и был довольно сильным, не предвещал грозы. Тогда Мир рискнул задать вопрос.

— Ты все еще не уверен, что...

Но Угрюм тут же зашипел на него.

— Тс-с-с-с, — и так непривычно для себя улыбнулся. — Я уверен, просто пытаюсь убедиться, что уверен и ты.

— Считаешь, что раз старше, больше отдаешь себе отчет в своих действиях? — осторожно уточнил Мир, всеми силами пытаясь дышать ровно, а не через раз.

— Считаю, что лучше себе представляю, к чему это может привести.

Мир подумал и согласился.

— Да, наверное. — А потом его голос упал до шепота, и ему только и оставалось, что надеяться не покраснеть под пытливым взглядом мужчины. — Но эксперимент на самом деле удался.

— Я заметил.

— И?

— Лучше продолжить эксперименты в постели.

— С тобой?

— Да.

Антон поцеловал его, с силой вдавливая подушечки пальцев в спину и оттягивая нижнюю губу зубами. Мир почувствовал, что плывет, тянется за поцелуем, и удивился, отчего реагирует так бурно, ведь раньше... с женщинами, приходилось долго настраиваться, отсюда все те длительные прелюдии, которые нравились большинству его любовниц, не подозревающих, что это он не их так ублажает, а себя уговаривает.

Он с жадностью провел ладонями по груди и животу мужчины, а потом так же нетерпеливо принялся избавлять его от одежды. Рубашка поддалась быстро, но когда он коснулся брюк, и рука доползла до промежности, с губ сорвался изумленный вздох. Разумеется, половые признаки, идентичные его собственным, никто не отменял. Антон оторвался от его губ и тихо спросил, внимательно всматриваясь в лицо парня.

— Все в порядке?

— Лучше, чем я представлял, — отозвался Мир, не сразу сообразив, что попросту озвучивает собственные мысли, не успев даже осмыслить сказанное. И куда увереннее опустил руку ниже. Сжал.

Мужчина склонился к его плечу и мурлыкнул в шею.

— Смотри, а то зазнаюсь.

Антон фыркнул, и неловкость рассосалась сама собой. А пальцы забрались под резинку чужих трусов и уверенным движением обхватили ладонью горячую, гладкую плоть. Он повернул голову, чтобы было удобнее дотянуться до уха партнера, и тихо пробормотал.

— Я тебе больше скажу...

— Ну-ну, — Антон увлеченно целовал его в плечо, не спеша перебираясь к шее. Слушать неожиданно хриплый голос парня ему очень нравилось. — Просвети меня.

— У меня сейчас ноги подогнутся, как у девчонки.

— Беда. Конечно, можно было бы попользовать стол, но в моем возрасте врачи все же кровать рекомендуют.

— Предлагаешь проверить твоего "старичка" на прочность? — тихо рассмеявшись, пробормотал Мир и сделал несколько резких движений рукой.

Антон от неожиданности шумно втянул воздух сквозь зубы и оторвался от его шеи. Перехватил его руку и, спеша, потащил обнаженного парня в свою спальню.

Под потолком шумел кондиционер. За ним дождь за окном был почти не слышен. Но мужчины на кровати слышали только шум собственной крови в ушах и тихие, приглушенные голоса друг друга.

— Все нормально? — снова спросил Антон, целуя парня в живот и сжимая в ладони мошонку.

— Просто превосходно, — задыхаясь, отозвался тот, закинув руки за голову и выгнувшись всем телом. В позвоночнике что-то приятно хрустнуло, мужчина рассмеялся, щекоча его кожу дыханием. Подтянулся вверх и снова поцеловал его.

Они долго целовались, перекатываясь по огромной кровати то в одну сторону, то в другую. То Мир оказывался сверху, то Антон. Он этого еще больше кружилась голова, и Миру начало казаться, словно они вдвоем забрались на огромные качели-лодочки. Падение и снова взлет. И снова падение.

Поцелуи сделались жестче. Миру это понравилось. И он кусался в ответ, с силой сжимая бедра мужчины коленями. Они терлись о животы друг друга. Они сминали простыню и, кажется, сбросили на пол одну из подушек. Они боролись, но в шутку. Это было похоже на игру. Игру двух равных. Мир шипел и дергался, когда Антон слишком настойчиво принимался водить губами по ребрам. Он с детства боялся щекотки, и с возрастом это не прошло. Антон не сразу понял причину его возмущенных вздохов, но, когда догадался, рассмеялся. Мир возмутился. Опрокинул его на спину и сам принялся исследовать губами тело любовника. Опасных для щекотки местечек не нашел, но неожиданно решил вспомнить так ничем и не закончившийся урок минета. Обхватил губами головку, настойчиво провел языком, слизывая проступившую на ней смазку. И чуть не подавился, когда Антон рывком оторвал его от себя и потянул за волосы вверх.

— Ты чего? — облизав губы, выдохнул он и тут же оказался опрокинут на спину.

Антон крепко поцеловал его и, отстранившись, сказал.

— Придется перевернуться, — сказал он, и в лице его не проступило ни капли игривости. Мир моргнул и понял, что именно он от него хочет.

Перекатился на живот и поджал под себя руки. Ему было немного не по себе, но он решил довериться партнеру. Антон погладил его по пояснице. Мир расценил этот жест, как неуклюжую попытку успокоить. Вздохнул и пробормотал, спрятав лицо в подушке.

— Я не передумаю. Я хочу...

— Кто бы сомневался, что хочет, — в голосе мужчины прозвучала ирония, которая обидела парня. Но он сдержался. Мало ли, может, у Угрюма так нервозность проявляется. Он вдруг осознал, что совсем не знает этого мужчину, но от того, как сильно хочет его, можно просто с ума сойти.

Антон за спиной склонился к его плечу и тихо выдохнул, целуя в плечо.

— Извини. Нервное.

— Угу, — пробормотал Мир и попросил, — давай уже.

— Сейчас.

Мир не видел, но Антон прикрыл на секунду глаза, словно был все еще не уверен в том, что собирался сделать. Да, он хотел, очень сильно хотел его. Владеть, обладать, даже любить. Но, по его мнению, опирающемуся на опыт общения с бывшим любовником, у них с Миром все происходило слишком быстро. На задворках сознания мелькнула мысль, — а, может, так и надо? Антон хотел было обдумать её и взвесить, но тело напомнило о себе возбуждением, и он медленно опустился на парня сверху.

Мир весь зажался. Антон это почувствовал. И это при том, что он даже не начал проникать в него. Пришлось уговаривать. Парню, возможно, и неприятно было слышать всю ту ахинею, что он начал шептать ему, но он на самом деле расслабился. Или, попытался это сделать. Мужчина, нависнув над ним, сделал попытку проникнуть в неподготовленное для такого испытания тело. На спине Мира выступил пот. Он согнул ноги в коленях, попробовал встать на четвереньки и прогнуться в пояснице. Видимо, стремясь, уменьшить боль. Антон уткнулся лбом ему в плечо. Было очевидно, что слюны в качестве смазки недостаточно. Но остановиться казалось просто невозможным. Он хотел его. Он страстно желал быть внутри, владеть безраздельно. Из горла парня вырвался болезненный стон. А потом прозвучало надрывное.

— Хватит!

Нечеловеческим усилием мужчина заставил себя остановиться. Отодвинулся, перекатился на спину, лег рядом, пустыми глазами смотря в потолок.

— У меня нет смазки. Не держу.

— А если гелем для душа каким, или кремом.

— Крема тоже нет. А от геля ты будешь орать еще громче, чем сейчас.

— Тогда... — Мир, не желая отступать и сдаваться, пытался лихорадочно что-то придумать. — А если я кончу?

— Предлагаешь смазать тебя спермой?

— И тебя.

— После оргазма ты уже не захочешь... — с горечью отозвался мужчина. Все его мысли были о том, что завтра, да, именно завтра, еще до того, как Мир проснется, он съездит в город, купит эту чертову смазку, и не выпустит его из постели до следующего утра. Но его мысли прервал завозившийся рядом Мир.

— Давай, еще раз попробуем, — попросил он и решительно положил руку на его член. Сжал, погладил.

Антон хотел возразить, но вместо этого притянул его к себе и поцеловал, с небывалой жадностью сминая его губы. Мир снова оказался на животе. Антон на нем. И парню, неожиданно для обоих, удалось расслабиться достаточно, чтобы он смог вставить до конца. Жадно схватив губами воздух и простонав над самым ухом Мира, Антон качнул бедрами. Парень под ним зарычал. Изогнулся, закинул руку за плечо и попытался схватить мужчину за волосы. Но они были слишком короткие, тогда ему под пальцы попалась тоненькая косичка на самом затылке.

— Вырвешь, сука! — взревел Антон и снова толкнулся в него.

Мир застонал. Не ответил, но хватку разжал. Антон, с каждым толчком ощущая, что двигаться становится легче, продолжил. Запах мужского пота, спермы и соленый привкус на собственных губах, кружили голову. Мир старался двигаться под ним, подстраиваться под движения любовника. Но не пытался сбросить с себя. Значит, ему если и не нравилось, то было, по крайней мере, терпимо. А потом, парень перестал сжимать зубы и кусать подушку и принялся постанывать от каждого толчка. Антон понял, что Миру тоже хорошо. И полностью отдался страсти. На финише Мир захлебнулся своим собственным, вызывающе счастливым криком. А Антон подумал, что такое можно сделать с другим человеком только по любви, по крайней мере, в его случае.

11. На надрыве

Мир разбудил его посреди ночи. После секса они приняли душ, так как оба опасались, что могли перестараться и навредить Миру, непривычному к такому. Но все, вроде бы, было не так смертельно, как казалось. Поясница у Мира ныла и ноги при каждом неудачном шаге дрожали, но оба решили, что это все ерунда. Завалились спать. В одном постели. Причем, Мир лег на живот и согнул в колене правую ногу, как всегда делал во сне, а Антон устроил голову у него на спине. Было удобно и можно было в свое удовольствие наслаждаться запахом его тела. Молодого и пылкого, в этом Антон убедился на собственном опыте, особенно, когда посреди ночи неугомонный Мир, покемарив пару часов, задался целью попробовать, наконец, полноценный минет, Антон предупредил сразу.

— Я все равно ему завтра позвоню. Не получиться сослаться на усталость.

— И ладно, — махнул рукой Мир и окончательно стянул с него одеяло.

Антон в темноте закатил глаза к потолку.

— Ты всегда такой ненасытный?

— С девушками нет, но с тобой мне, правда, хочется. — Это прозвучало так, что Антон сдался, притянул его для поцелуя, а потом позволил снова сползти вниз.

Но довести до конца он ему все же не дал, снова притянул к себе, накинулся с поцелуями, и кончали они вместе, до боли стискивая друг друга в объятьях, потные, грязные, но счастливые до тихой, самозабвенной одури. Мир почти сразу провалился в глубокий сон, успев пробормотать невнятный вопрос.

— А почему ты не спросил, куда я дел все его деньги...

— Ну, я думаю, сложил в копилочку или потратил на что-нибудь важное и нужное, — отозвался Антон, но, когда повернулся к нему, Мир уже спал.

Улыбнувшись, мужчина сполз с кровати, сходил в ванну, обтер себя, потом принес мокрое полотенце в комнату и попробовал слегка привести в порядок Мира. Тот ворчал и ворочался во сне, но так и не проснулся. Забравшись к нему под одеяло, Антон подумал, что счастье — все же неуловимая птица, сам не знаешь, когда под руку подвернется.

Мир проснулся ближе к полудню и с неудовольствием отметил, что в постели один. Ему хотелось бы проснуться вместе. И кто сказал, что мужчины — не романтичные создания? Да, чтобы женщины знали о романтике, кабы не они! И все-таки Антон куда-то подевался. Понятное дело, не хотел будить. Но Миру вдруг стало грустно и тоскливо на душе. Воспоминания о прошлой ночи жгли огнем. Хотелось продолжения. Он еще никогда в жизни не получал такого стопроцентного удовольствия от секса. Но, видно, не судьба ему развести Антона на повторение до разговора с отцом.

С тяжким вздохом он выбрался из кровати. Вспомнил, что вся одежда осталась в его комнате, но, прежде чем отправиться туда, решил завернуть на кухню. Вдруг хозяин дома найдется?

Хорошо, что на кухне орали так, что он услышал издали. Точнее орал. Отец был уже здесь. И громко возмущался тем фактом, что Антон отказывался лечить его сына и возвращал деньги. Он что-то кричал о том, что стребует за моральный ущерб и что всем своим друзьям расскажет, какой Угрюм говенный психолог. Мир со всех ног бросился в свою комнату одеваться, он спешил присоединиться к ним. Не мог слышать, как отец оскорбляет Антона. Но, когда он бегом спустился обратно, все уже закончилось. Что там ему сказал Угрюм, Мир понятие не имел. Но отец присмирел. Сидел за столом напротив него, между ними аккуратной кучкой были сложены зеленые банкноты. Неужели, отец платил наличными? Да, нет, вряд ли. Скорее это Антон успел обналичить аванс и теперь возвращал его в чистом виде.

— Собирайся, мы уезжаем! — скомандовал Горохов-старший, увидев в дверях кухни сына. Даже поздороваться не посчитал нужным. Но теперь, когда Мир чувствовал молчаливую поддержку Антона, его было не так просто пронять.

Он резким движением откинул прядь волос со лба и вскинул голову, впившись в лицо отца холодным взглядом. Эдуард Владленович опешил. Его безвольный сын никогда в жизни так на него не смотрел.

— Нет, — бросил парень, и, согнав со стула Антона, сел напротив него. Угрюм с непроницаемым лицом отошел к окну.

— Что это значит? — рыкнул Горохов-старший.

— То, что я требую, чтобы ты вернул моих дочерей домой. И мою жену тоже.

— Требуешь? — зашипел на него отец, — думаешь, имеешь право что-то требовать, щенок?!

— Думаю, ты нихрена меня не знаешь, папа. — Последнее слово он выплюнул ему в лицо. — А твои вертухаи и подавно. Думаешь, что их ежедневные доклады хороший способ узнать о собственном сыне всю подноготную?

— И на что это ты намекаешь?!

— Если бы они так не заботились о собственных барышах, давно бы спешл фо ю узнали, что я не играю в казино, я там работаю. С двадцати лет, между прочим. А еще, кто-нибудь из них непременно выяснил бы, что я не ходил на занятия по твоим обожаемым финансам и кредиту только потому, что в это время у меня параллельно шли занятия на системах автоматизированного управления на факультете кибернетики. И если ты все еще думаешь, что я с семьей жил на твои деньги, то я тебе скажу, да, жил, до четвертого курса. Пока сам зарабатывать не начал. С тех пор, все, — слышишь? — все, что ты мне отваливал, я складывал на банковский счет. Когда Любочка родилась, поделил пополам и теперь у них с Аней на именных счетах приличные суммы накопились. Так-то, папочка.

— Ты врешь. — Отозвался мужчина, но полной уверенности в его голосе не было.