— Мы доехали. Все нормально, — голосом Рыжей ожила рация у меня на поясе.
— Понял тебя.
— Йонкер говорит к тебе какой-то пузатый итальяшка приходил.
— Ок, я понял.
— Конец связи.
Конец так конец.
Всегда считал, что пончики исконно русская забава, как блины или матрешки.
Там — за воротами мне доводилось пробовать пончики только в школьной столовой. На перемене после третьего урока вся школа выстраивалась в очередь к толстой щекастой буфетчице, продающей только что испеченную выпечку — ватрушки, пирожки, пончики. За пятнадцать минут перемены затариться лакомством успевали далеко не все, а уж успеть его съесть, так и вообще единицы. Все это порождало локальные драмы, устраиваемые не в меру ретивыми учителями.
Но какие же они были вкусные. В смысле — пончики, а не учителя.
Резиновые колечки теста без всякого сиропа и посыпки. Сейчас бы я такое есть не стал. Больше того, скорее всего те школьные пончики проигнорировала бы даже нажравшая ряху Муха.
Оказывается такое гениальное в своей простоте изобретение, как пончик широко известно за пределами "одной шестой" части суши. Более того, европейская кулинарная школа пропитывает пончики сиропом, посыпает пудрой или стружкой чего ни будь вкусного, заливает глазурью.
М-м-м-м............ нямка!
Сына повертел в руке всего раз надкусанный пончик, и сунул его, не сводящей с пончика глаз псине.
М-м-м-м..... нямка!
Псина слизнула пончик и преданно уставилась на хозяина. Он то свой пончик еще не доел.
Огромное — почти на четверть площади Порто-Франко, отсыпанное щебенкой и отделенное от жилой части города ангарами и складами промки, поле сборного пункта конвоев встретило нас деловитой суетой и рычанием моторов уходящего из города небольшого конвойчика.
Судя по отсутствию охраны и скромному размеру колонны, конвой направляется на Рейн или Портсмут. Запасов воды я у них не увидел, да и машинки в конвое не самые внедорожные, скорее наоборот. Так что конвой идет на один-два, максимум три дневных перехода. А это либо Рейн, либо ближайшие анклавы на побережье.
Проходя между поредевшими рядами машин, высматриваю новичков на отечественной автотехнике. Пару раз со мной здороваются смутно знакомые люди.
Площадка заполнена в основном американцами и латиноамериканцами. Особняком стоит солидная группа машин, вокруг которых снуют бородатые личности. Причем все личности в шляпах.
Похоже, очередные мормоны заехали на постой. Или еще, какая секта.
Хм, упакованные ребятки. И бензовоз у них есть, и автокран, и два прицепа цистерны на пару кубов воды.
Ух ты! И "Хамви" с пулеметом у них есть, и еще одна армейская бронемашина неизвестной мне марки.
Эти не пропадут и своего не отдадут. Да что там своего, если верить Грете с прибылями приедут.
Пройдя площадку сборного пункта по диагонали и не обнаружив отечественной техники, меняю курс. Пройдусь вдоль городского периметра в сторону моря. И если никого не встречу, через промку пойду в мотель. Благо там идти минут десять.
Где-то в этом углу пережидала сезон дождей техника небольшой группы мутных граждан, выходцев с территории бывшего СССР. Рыл семь-восемь мужиков и при них десяток женщин весьма сомнительного поведения. Ни детей, ни имущества толком при них не было.
Лично у меня не было и тени сомнения по поводу того, что созидательным трудом данные граждане занимались исключительно во время пребывания под охраной лагерного конвоя. Но при этом, не торпеды. Скорее не слишком крупные аферисты.
По технике у них такой зоопарк, что мне непонятно как они до Порто-Франко добрались. Похоже, они или скупили угнанный транспорт, или, не мудрствуя лукаво, угнали сами.
А сейчас их на сборном пункте нет. И куда они делись?
Попытали счастья с одним из конвоев в надежде проделать последний отрезок пути самостоятельно?
Или попали под раздачу местной полиции?
Не знаю даже, я бы поставил на второе.
Прервав мои размышления, из-за покрытого пятнами ржавчины джипа с мятым передним крылом, как чертик из табакерки выскочил плюгавый чернявый мужик с недельной щетиной на грязном лице и фингалом под глазом. Встав в полуметре от меня, похожий на бомжа, мужик принялся заламывать руки и орать на абсолютно незнакомом мне языке.
За сезон дождей я научился вполне сносно говорить по-немецки и освоить английский и испанский до уровня — могу объясниться. Французский, итальянский, португальский, шведский языки у меня на слуху. А тут затык — вообще не понимаю, чего от меня хотят.
А главное машут кулаками перед лицом, брызжут на меня слюной и стоят в моей зоне личного пространства.
Наркоман он что ли?
Глаза красные.
Похоже действительно нарколыга.
Пока я прикидывал, как будет ловчее пробить с ноги, с локтя или накоротке сунуть апперкот в подбородок. Муха решила, что с нее хватит, сбила разом прекратившее орать тело на щебенку и придавила передними лапами.
Тело закатило глаза, прикрылось от мухиной пасти одной рукой, а второй рукой энергично полезло в карман штанов.
Что там у нас?
Шило. Как мило.
Наступив на кисть наркомана выворачиваю из руки шило.
Разоружённое тело закрылось обеими руками, скорчилось в позе эмбриона и окончательно затихло.
— Муха пошли.
Псина явным сожалением оставила в покое слегка подранную тушку и нехотя пристроилась слева от меня.
— Папа, плохой дядька встает, — предупредил сына.
Тело и вправду неожиданно прытко приняло вертикальное положение. И что самое неприятное сжимало в руках солидных размеров булыжник. Когда успел только.
— Муха, вперед!
Псину не пришлось упрашивать дважды. Опередив замахивающегося камнем наркомана, псина повторно сбила буйное чудо на землю, при этом чувствительно получив камнем по холке. Не настолько сильно чтобы получить травму, но вполне достаточно, чтобы озвереть.
Да и я завелся с пол оборота. Прыгать, орать, хвататься за шило и размахивать камнями рядом с моим ребенком.
Хых!
Валяющаяся под ногами окровавленная тушка, получила пинок по ребрам.
— Муха, ко мне!
Роняя розовую пену из пасти, псина нехотя выполнила команду.
Хых!
Получив ботинком в рыло, тело отключилось.
Отбитая нога чувствительно заныла.
Н-дэ.
Это в кино после таких ударов встают, и как ни в чем не бывало, продолжают махач. В реальности все слегка прозаичнее, я тяжелее наркоши минимум на десяток кило и бил по его голове, как вратарь выносящий мяч с линии штрафной. Чтобы встать после такого надо иметь поистине чугунную голову.
— Сынок, добавь-ка ему.
Ребенок осторожно подошёл к лежащему лицом вниз телу. И нерешительно остановился рядом.
— Я сказал, бей его!
Сын легонько пнул, хулигана по ноге и отскочил ко мне.
Э нет, так дело не пойдет. Решительно не пойдет.
— Ногами бей! С разбега. Вот так! Прыгни ему на спину! Выше! Сильнее! На голову ему прыгни!
И мне решительно пофиг, на собирающуюся поглазеть толпу народа. Благо мешать процессу никто не собирался.
Ребенок размазывал кулачком слезы, но послушно выполнил команды озверевшего папы.
— Все хватит. Хватит, я сказал! Ты победил, пошли.
Взяв сына за руку, ухожу с места драки сквозь расступившуюся толпу. Поняв, что больше ничего интересного не будет, толпа рассасывается по своим делам. И, что характерно, никто не торопится оказывать помощь начинающему шевелиться телу. Видимо он успел крепко задрать окружающих.
— Сурово ты — на чистейшем русском произносит голос справа от меня.
Прислонившись к бамперу "131" Зила на меня смотрит мужчина, одетый в камуфлированные штаны и потертую майку цвета хаки. Мужик старше меня, на вид ему лет тридцать пять. Сказать что он худой? Нет, он невероятно жилистый. Глубоко посаженные голубые глаза. Короткие с проседью волосы. Глубокие морщины на лбу и впалых щеках. Предплечья покрыты странными шрамами. Даже не знаю, что может такое оставить на теле. Осколки что ли? На шее шрам. На щеке шрам. Мочка правого уха порвана. На плече следы сведенной татуировки.
Ох и била же этого человека жизнь. Сильно била, долго и со вкусом.
Из оружия только небольшая финка в ножнах на поясе.
Я и сам не подарок. Особенно последнее время. Но дядька опасен, смертельно опасен без дураков. Есть в нем готовность к действию. Без раздумий, без сожалений, до конца — до самого края.
Ох, не хотел бы я такому дорогу перейти.
— Не я такой, жизнь такая. Меня кстати Дэн зовут.
— Олег.
Рукопожатие у Олега крепкое, но без дурацких игр, кто кого передавит. Просто крепкое и все.
Киваю на сына, — Это Андрейка. А это лохматое чудо — Муха.
Сына протягивает Олегу рученку. Муха обнюхивает с дистанции. Она еще не отошла после схватки.
Из-за ЗиЛа выходит и становится рядом с Олегом миловидная женщина с ребенком на руках.
— Ольга, — представил свою супругу Олег.
Женщина выглядит лет на тридцать, невысокая — по плечо мужа, стройная, с плавными чертами лица. Сказать что Ольга красивая? Пожалуй, правильнее будет сказать — очень милая. Вот только у молодой еще женщины, густая паутина тонких морщинок вокруг глаз.
— Давно в городе? — интересуюсь у Олега.
— Третий день. А ты?
— Пятый месяц. Местный месяц.
— Стало быть, немножко пообтерся в местных раскладах?
— Самую малость.
— Может, хлебнем чайковского? У нас как раз свежий заверен. И под это дело расскажешь, что тут и как?
Пока Ольга суетится с примусом и небольшим чайником, осматриваю машину Олега.
"131" Зил с зеленым кунгом. Хотя краска по бортам кунга местами облупилась машина практически без пробега. Резина так вообще не изношена. Бампер подкрашен, лебедка блестит свежей смазкой. Все чему положено быть на месте и по виду в рабочем состоянии. С видимой мне стороны на крышку бензобака навешен серьезный замок.
Даже шанцевый инструмент имеется.
— У вояк зилок покупал?
— Угу. Без документов.
Военный ЗиЛ без документов, это из разряда дешевле только даром. Одно плохо — любой ЗиЛ с рождения зараза прожорливый. А уж 131 с приводом на все три моста вообще печаль.
К машине прицеплен самодельный одноосный прицеп изготовленный из моста и обрезка рамы от того же "ЗиЛ 131". На прицеп смонтирован металлический прямоугольный ящик полтора на три метра и полтора метра высотой. Судя по закрепленному на крыше ящика глушителю и куску закопчённой выхлопной трубы, внутри ящика находится передвижная электростанция. Причем, закреплённые на петлях и запертые на врезные замки стенки это еще и дверцы или люки для всестороннего доступа к содержимому ящика.
В теньке за машиной стоит туристический столик и пара красных пластиковых кресел, которые в последнее время наводнили летние кафе и дешевые пивные шалманы.
Олег сел на стул, забрал у жены ребенка и кивнул мне на стул напротив.
Прежде чем сесть, я чисто машинально развернул стул так, чтобы за спиной была только машина. Ну и что, что боком к собеседнику, потерпит. Зато мне все видно по сторонам.
Разливая по стаканам крепчайший кирпичного цвета чай, Олег изрек,— Настоящий сварщик должен уметь варить все. И сталь, и чугун, и цветнину. И суп, и картошку. Но главное он должен уметь заваривать чай.
— Под этим небом настоящему сварщику стоит учиться варить кофе.
— В смысле? — недоуменно поинтересовался Олег.
— Чай тут, почему то не растет. Зато местный кофе — отвал башки.
— А как тут с продуктами? — поинтересовалась стоящая за спиной мужа Ольга.
— Пожалуй, это единственное, с чем тут нормально. Н-да. Только если решите закупаться в городе, сперва меня найдите. А то тем, кто только с Баз тут минимум тройную цену впаривают.
— Было бы неплохо. А то из иностранных языков Ольга только латынь знает, а я......., — Олег безнадежно махнул рукой.
— Латынь!? — пришла очередь удивляться мне.
— Я фармацевт по профессии.
Сварщик и фармацевт, если я что-то понимаю в этой жизни, в Демидовске таких спецов оторвут с руками.
— Вы из Порто-Франко куда двигать собрались? Москва или Демидовск?
— Попутчиков ищешь?
— Как сказать, скорее попутчики ищут меня?
Мой ответ Олегу явно не понравился, и в разговоре наступила пауза.
— В Демидовск, — наконец разрядил затянувшуюся паузу Олег.
— Ну значит нам по пути.
— А когда туда караван пойдет?
— Местные называют это конвой. А вот когда пойдет и стоит ли искать в нем место это пока вопрос открытый, — видя, что Олег и Ольга не в теме объясняю более развернуто. — Сегодня ушел первый конвой в американские анклавы. Это примерно на полпути до Демидовска. А значит, дней через десять в путь двинутся латиносы и русские. Вот только русских тут пока маловато. Можно пристроиться к конвою на западное побережье. Но я бы подождал пока в Порто-Франко придет проводка Русской Армии.
— Когда мы прибыли на Базу, с нее ушел русский военный конвой. Я так полагаю это и есть Русская армия, — Олег отхлебнул из кружки.
— Какой конвой? Что за техника? И почему они не зашли в город? — мысли лихорадочно заметались в черепушке.
— Два танковых тягача с тралами и командный пункт на базе четырехосного "Урагана". Два "Урала" топливоправщика, два БТРа семидесятки и пять или шесть грузовых машины сопровождения. При технике неполный взвод бойцов и два десятка гражданских. Может еще что-то, мы с ними в пару часов разминулись и узнали про них от немца, который на Базе оружием банчит. А почему они в этот город не заехали? Тебе виднее, ты тут местный. Одно скажу, пятеро бойцов прибыло морем на какой-то парусной лайбе. Эта же лайба забрала с базы детей и женщин. Пополнение, техника и гражданские уже ждали прибывших на Базе.
Теперь становится понятно, почему именно сегодня ушел первый конвой по северному маршруту. Они пойдут вслед за конвоем Русской Армии, который проложит и расчистит им дорогу. Догнать по военному организованный конвой РА им не под силу, а вот проехать по его следам это запросто.
— Н-да, сдается мне, придется ехать самим. А места тут лихие.
— Все так плохо?
— Олег, как тебе сказать, чтобы не соврать. За то время что я нахожусь здесь, я успел насмотреться на тех, кто попал под раздачу.
Опять какое-то время молчим каждый о своем.
— Олег, ответь мне на два вопроса. Ты сидел? И каким ветром вас сюда задуло?
— А тебя? — выдержав паузу, отвечает вопросом на вопрос Олег.
Кратко пересказываю историю моего появления здесь. Скрывать мне особо нечего.
— Сидел, — признается Олег.
История Олега и Ольги кабы не краше моей.
Герой-десантник, отдав интернациональный долг в горах Афганистана, вернулся к любимой девушке. Счастье было не долгим. Сельский клуб, драка, и холодное тело по итогам.
Советская власть учила своих защитников убивать врагов, хорошо учила должен заметить. Но вот убивать своих граждан, тут советская власть была непреклонна.
Пусть даже эти граждане бухие и напали вшестером на одного.
То, что в драке Олегу пару раз проткнули ливер и очнулся он в уже больничке, зачлось самым гуманным судом в мире. Но свои восемь лет он получил сполна. Отсидел пять и вышел с очередной амнистией.
