Узор Судьбы.

— Да, пусть подавится ими, — сварливо ответила женщина и, оборачиваясь к мужу, снова вспыхнула, — но собаку ты не получишь, старый мешок дерьма!

Адвокат мужа сделал отстраненный вид, явно стараясь не улыбнуться, и сухо потребовал воздержаться от оскорблений его клиента. Конфликт внезапно снова разгорелся, обрастая новыми попреками и взаимными обвинениями.

Это было бы смешно, если бы не было всего лишь грустным зрелищем старательных попыток близких когда-то людей задеть друг друга. Сейчас они были готовы чуть ли не подраться. И из-за чего?

— Скажите, а где сейчас находится Дора? — Внезапно спросила Джил, глядя на лежащую в папке фотографию собаки с большими круглыми глазами. Супруги замолчали, услышав вопрос, не относившийся к их перебранке о том, кто сколько лет потратил ради другого.

— Она в приюте. Пока что, — наконец подал голос муж, — пока всё это не закончится.

Из глубины памяти неожиданно всплыл вечер темной и пустой улицы, едва освещенной одним тусклым фонарем, и ощущение одиночества, ощущение того, что ты — маленький муравей, потерявшийся в огромном чужом мире, которому нет до тебя дела, затопило Джил.

— Значит, — медленно заговорила она, взвешивая каждое слово, — мы решаем — с кем будет жить Дора. Насколько я поняла, для вас она как ребенок.

Супруги согласно закивали.

— А сейчас ребенок находится вдали от своей семьи. Пускай даже его и кормят-поят в приюте. Всё равно это приют. Кто вырастил Дору? Вы. Кто её отправил в приют? Вы. Сейчас мы решаем жизнь живого существа так, словно она — бездушная вещь.

Адвокат мужа начал что-то недовольно говорить, но Джил продолжила:

— Подумайте сами, что лучше для Доры. Взгляните на всё её глазами. Сейчас мы обсуждаем не её будущее, а её перемещение, словно она — стул или стол.

Оба супруга затихли, озадаченно смотря друг на друга. Кажется, они не рассматривали так ситуацию ещё ни разу. Адвокат что-то пробурчал про давление, но Джил сосредоточенно смотрела в записи, не поднимая глаз и скрывая внезапно появившуюся дрожь в пальцах. Она сорвалась, повела себя непрофессионально.

— Послушай, — муж неловко потер шею, — вообще-то она так сильно привязана к тебе...

Его жена внезапно закашляла и наклонилась над маленькой сумочкой, словно хотела что-то срочно найти.

— Я думаю, что ей будет лучше с тобой.

Мужчина был явно смущен и не знал куда смотреть. Женщина, наконец-то закончив поиски в сумочке, вскочила, потрясая зажатыми в руке ключами от машины:

— Я сейчас же еду за ней! О чем я вообще только думала, оставляя бедняжку!

Адвокат мужа, сбросив сонливость, схватился за документы. Он уже с унынием настроился на ряд бесконечных споров, которые будут повторяться вновь и вновь. Но эта пигалица умудрилась вывернуть всё так, что супруги решили проблему за какие-то несколько минут. Если бы все его бракоразводные дела решались так отлично, он ходил бы на работу как на игру в гольф.

Джил ехала обратно в офис, борясь с нахлынувшими мыслями. Она столько лет не позволяла им вернуться, надеясь, что всё похоронено достаточно глубоко и безвозвратно. Это было слишком мощным, огромным потоком, грозящим раздавить её.

В офисе царило оживление, и когда она вошла в коридор, то сразу поняла — намечается праздник.

— Ты ещё не знаешь? — Коллега Джил, старше её всего лишь на несколько лет, но уже занимающийся сложными делами, кивнул на кабинеты директоров фирмы, — Один из главных выиграл процесс, и процесс недешевый. Так что, нас побалуют небольшой вечеринкой.

Джил устало взглянула на часы. Она рассчитывала закончить сейчас всё и поехать домой.

— Брось, — молодой человек закатил глаза и картинно схватился за сердце, — что тебя ждет сегодня вечером? Семейный ужин? Свидание? Ах, не то и не другое... Ну, тогда ты легко можешь съездить домой, переодеться и вернуться сюда. Кэйлаш, если есть возможность погулять, надо пользоваться ею!

Он был прав. Дома её ничто не ждет, а сейчас сидеть в одиночестве Джил не хотелось совсем.

Казалось, с того момента, как она покончила с делом о дисках и собаке, не прошло и пяти минут. На улице начал идти снег, подбрасываемый ветром в лицо. Несмотря на непонятное состояние и мысли, сбившиеся в кучу, словно стадо овец, Джил довольно улыбнулась. Хорошее расположение возвращалось с каждой пригоршней снежинок, падавших на ресницах, чтобы через пару мгновений растаять в маленькие капельки. Это была зима, колдовское время наваждений и чудес.

В её гардеробе оказалось маловато вещей, пригодных для вечеринки. И еще меньше светлых и легкомысленных, праздничных. Джил неожиданно задумалась о том, что слишком мало времени уделяет таким мелочам, словно она превращается в синий чулок, теряющий интерес к самой себе. Выяснив, что на сегодня её платьем будет не изящное черное, из которого она, как оказалось, выросла еще пару лет назад в груди и бедрах, но которое по привычке продолжала считать пригодным, Джил влезла в нечто серое и попыталась не смотреть на себя в зеркало ниже подбородка. Она займется всем этим кошмаром в выходные, — раздраженно пообещала себе Джил, всё же оглядывая себя. Нет, серое ей не шло, как и волосы, собранные в унылый хвостик, и синяки под глазами. Это открытие не прибавило бодрости, но деваться было некуда.

Когда она вернулась, вечеринка уже набирала обороты.

Джил подхватила с подноса бокал и подвинулась к стене. Это было приятно — просто стоять и смотреть на то, как люди смеются, говорят о чем-то и заражают окружающих улыбками. Ни к чему не обязывающее веселье, способное разрядить гнетущие мысли и скованность. Джил невольно улыбнулась, наблюдая за безуспешными попытками коллеги флиртовать с безупречной блондинкой из финансового отдела. Молодой человек явно понимал, что окажется в проигрыше, но всё равно не оставлял попыток добиться внимания красотки.

За спиной Джил раздались приближающиеся голоса, некоторые из них были ей знакомы. Ненароком, словно поправляя складки на плече, Джил оглянулась. Воспитание, которое дали ей родители, не позволяло бесцеремонно повернуться и разглядывать людей. Неподалеку от неё остановилась группа людей, двое мужчин в ней были хозяевами адвокатской фирмы. Эти немолодые мужчины в итальянских костюмах, по слухам — партнеры не только в деловой сфере, обладали тем огоньком в глазах, что часто переходил в хитрую и колючую искру, если что-то обещало успех или выгоду. Остальные, двое мужчин и женщина, не были знакомы Джил. Во всяком случае, это были люди, внешность которых ясно говорила о достатке.

Ей наскучило рассматривать их, и Джил отвернулась. Застывшие в золотой оболочке люди были ей знакомы ещё по университету. Там была своя каста избранных, приезжавших на дорогих машинах, тративших отцовские деньги и устраивавших вечеринки на половину кампуса. Имей Джил желание, она могла бы оказаться в их кругу. Но она никогда не задумывалась об этом и не хотела присоединиться к их беспечному прожиганию жизни. Это положение не компенсировало тоскливой потерянности, мелькавшей за их выходками.

Сейчас Джил разочарованно констатировала, что её бокал полностью пуст, и решила, что заслуживает еще одного. Сладкий вкус шампанского сладко дурманил голову и прогонял непрошенные мысли. Она оторвалась от стены, на которую удобно облокотилась, и направилась к столику, где нанятый на этот вечер официант разливал шампанское, а второй следил за пожеланиями гостей. Ей с дежурной улыбкой протянули полный до краев бокал, который обещал сладкое головокружение и радостный туман. Джил покосилась на бокал и внезапно передумала. Отчего-то ей перехотелось радоваться алкогольному дурману. Более того, хорошее настроение начало испаряться. Она посмотрела на часы, которые показывали почти десять, и решила, что вернется домой.

Джил уже выходила в фойе здания, в котором располагался офис, когда за спиной раздались голоса. Те гости, которые были с её боссами, тоже уходили. Она остановилась, разыскивая в кармашке сумки ключи от машины, и люди прошли мимо неё. Повинуясь безотчетному любопытству, Джил подняла глаза и посмотрела им вслед. Она не могла объяснить — что заставило её заинтересоваться ими. Один из мужчин помогал женщине надеть пальто, второй стоял у выхода, ожидая их. Затем за ними закрылась массивная стеклянная створка дверей, и в фойе внесся холодный воздух с улицы.

Пора заканчивать пить и возвращаться домой с унылым настроением, особенно если для этого нет поводов. Начался настоящий снегопад, а температура, похоже, упала ниже нуля. Джил смахнула волосы, взъерошенные ветром, с лица и зашагала к машине, припаркованной недалеко от здания.

Прямо перед ней стояли двое, громко выясняя отношения. Джил покосилась на парочку, обошла их стороной и подошла к машине. В салоне было прохладно, и она включила обогреватель, чтобы поднять температуру. Тонкие чулки зимой — не лучший вид одежды. Джил откинулась на подголовник мягкого кресла, вытянула ноги настолько, насколько позволял салон, и закрыла глаза. Тишина, наполненная ровным гудением, действовала расслабляющее на голову, погружая полудремотное состояние.

Джил сама не поняла, как долго дремала, и что заставило её открыть глаза. Она оглянулась по сторонам, поморгав, чтобы прогнать остатки дремоты. Двое продолжали ссориться, мимо проезжали машины. В этот момент мужчина размахнулся и отвесил женщине увесистую оплеуху, продолжая что-то орать.

Джил сжала губы и завела двигатель. Она сама виновата, что вместо того, чтобы ехать домой, торчит здесь и становится свидетелем подобного дерьма. Тем временем мужчина развернулся и зашагал прочь, а женщина, судя по всему, заплакала, хватаясь за стену здания. Джил отвела глаза, запрещая себе смотреть на неё. Сжала руль, словно он был якорем, глубоко вдохнула и выдохнула. Сосчитала до двадцати. Но это не помогло. Она выругалась и вылезла из машины.

Женщина по-прежнему опиралась на стену и плакала.

— С Вами всё в порядке? — Джил засунула руки в карманы пальто, чтобы они не замерзали. Женщина помотала головой и подняла на неё глаза. Кажется, её дружок основательно разбил ей лицо.

— Вам надо в больницу, — Джил подошла ближе к жертве мужских кулаков. Та наконец перестала всхлипывать и жалобно пробормотала:

— У мужа осталась моя сумка, а там телефон и деньги.

— Где Вы живете? — Джил испытывала смешанное чувство бешенства и жалости, переходившее в яростный красный туман, требовавший сломать мерзавцу руки, и недоумение — как так можно безропотно позволять использовать себя вместо боксерской груши.

Женщина назвала адрес.

— Вы можете идти? Тут рядом моя машина, я довезу Вас до дома.

Джил протянула ей руку. Это была молодая женщина, совсем немного старше неё самой. На руке блеснуло обручальное кольцо, издевательски напоминая, что 'хорошее дело браком не назовут'.

Пристегнувшись, Джил обернулась к своей пассажирке. Та прижимала к разбитой губе бумажный платок.

— Вы точно уверены, что вам не нужен врач?

Женщина слабо улыбнулась:

— Нет. Нет. Это же просто губа. Муж был немного не в духе, и всего лишь.

Джил кивнула, оставляя при себе свои мысли, и повернула руль, выезжая на дорогу. Дом, в котором проживала пассажирка, был расположен на улице, по которой Джил постоянно ездила на работу. Они без труда доехали до него, и теперь она наблюдала, как женщина, неуклюже помахав ей, поднималась по ступенькам крыльца. Когда она скрылась за дверью, Джил устало потерла глаза и поняла, что всё, что ей хочется, так это оказаться с головой под одеялом и не вылезать из него неделю.

* * *

Снег продолжал идти, а температура воздуха становилась всё холодней. Рождество обещало быть по настоящему белым и морозным. Махнув на всё рукой, Джил перебралась в добротный пуховик и сочувствовала красным носам и ушам коллег, пытавшихся ходить в модных пальто, тонких и продуваемых как решето вопреки погоде.

Утром мороз был настолько силен, что машину пришлось греть добрый десяток минут. Джил нервно смотрела на часы, понимая, что уже опаздывает на работу. Словно испытывая её терпение, машина не торопилась завестись. Потратив еще десять минут, Джил наконец-то выехала на дорогу и надеялась не застрять в пробке.

Люди спешили по улице, выдыхая клубы пара. Иней светился на ветках деревьев, окнах, отражаясь в лучах восходящего солнца тысячами искр. Зима словно остановила ход времени, дотронувшись до всего своей волшебной палочкой стужи.

Ещё не доехав до скопления машин, Джил поняла, что что-то неладно. Впереди автомобили сдавали вбок, объезжая край дороги. Джил почти подъехала к этому месту и смогла наконец разглядеть припаркованные машины полиции и скорой помощи, которые и заставляли машины съезжать вбок. Жизнь шла своим чередом, вплетая в круговорот не только свет и счастье, но и смерть и боль.

Она оставила это место позади, продолжая лавировать между такими же, как она страдальцами, не горевшими желанием застрять в пробке и опоздать к началу рабочего дня, когда неожиданно в голове вспыхнуло воспоминание. Дом. Она уже его видела. Заставив себя встряхнуться, Джил выехала из потока машин и припарковалась у обочины. Вероятно, её ещё и оштрафуют за парковку в неположенном месте.

Джил зябко поежилась на ветру выйдя из автомобиля, и подошла к людям, толпившимся около желтой ленты ограждения. Как раз рядом стояли две пожилые женщины из тех, кто обожает делиться мнениями и сплетнями. Она подошла поближе к ним и прислушалась.

— Бедняжка, — вздохнула одна, — такая молодая была. Почти как моя Эмма.

— Не повезло ей... Это животное, её муженек! — Подхватила вторая, — плохо так говорить об умерших, но она сама хороша. Позволять ему колотить себя как собачонку!

Половина Джил знала — о ком шла речь. А вторая упорно не желала понять, о чем они говорят. Всё это не касалось её, но почему-то Джил не могла заставить себя уйти, словно что-то привязывало её к крыльцу дома, в котором должны жить милые семьи с детьми, проводящие выходные на природе и собирающиеся вместе в теплой гостиной. Из него не должны вывозить каталку с телом, закрытым в черный мешок. Не должны ходить полицейские по комнатам и газонам у дома. На руках детей не должны расцветать отвратительные пятна синяков.

На худом теле Райза не должны были прятаться следы от пинков его отца...

Ветер взметнулся и резко ударил Джил в лицо, заставляя глаза заслезиться. Она заморгала и наконец-то отвернулась от каталки с телом, которую закатывали в машину скорой. Джил побрела обратно, не обращая внимания на прохожих и запахивая плотней воротник от ветра, стремившегося сорвать с нее капюшон. Казалось, что все старые кошмары ожили и выползли из темных углов для того, чтобы торжествовать над нею.

Всё, во что она верила, только приносила боль и разочарования. И Джил думала, что детская надежда на то, что в мире есть что-то, что всегда приходит на помощь обиженным и что не дает злу торжествовать, угасла так давно, что от её веры остался лишь пепел. Если Бог и был, он явно не хотел видеть тех, кто страдал и умирал.

Глава 7