Миша-Мишутка Романов

Первого июня детали первой мельницы были отправлены в Баргузин.

Следующая через четыре дня. Быстро возводился и, подобный нашему, казенный завод, но там пришлось расстрелять за время строительства двух управляющих, поэтому они стали выдавать продукцию на месяц позже нас.

Кроме того, отец одним из первых протянул провода от первой паротурбинной электростанции, купил в ГлавЛабазе РСС электролампочки и нанял рабочих в ночную смену.

До конца года из внеплановой продукции он половину мельниц ставил как свои — всего семнадцать.

Это были ветряки и мололи зерно из этих ветряков только две. Остальные пятнадцать пилили.

И днём и ночью с двумя приводами — сначала воду в резервуар — потом непосредственно к пиле. Мельницы были с обратной связью — вторая маленькая рядом с основной поворачивала первую по направлению к ветру.

Пилили в основном шпалы. Отец предложил их царевичу всего по двадцать две копейки. Собственно то, что сегодня наша семья владеет двадцать восьмью железными дорогами на трёх континентах — последствие его, как многим казалось сумасбродного, решения.

Ведь когда на конкурсе он предложил цену на десять копеек меньшую, чем у конкурентов никто её не перебил — все рисковали шеей, и принимать, казалось бы, убыточные условия, не хотелось.

Все уже знали, что если не выполнишь обещанного, обвинение в государственной измене для всей родни, а не только для тебя.

Тогда это было сплошь и рядом — как говорил царь — сказал что рыба — плыви. Или за невыполнение или за систематические жалобы рабочих комитетов профсоюзов.

Эти комитеты были как бы тайными. Все кто в них входил, имели корочки внештатных сотрудников РСС.

Рабочие уже тогда начинали на царя молиться. Хотя любые сходки и стачки он топил в крови жутко.

Помню, в Бодайбо забастовал Сухой Лог, а в месяц там по двадцать пудов золота давали.

В стачке местные ссыльные постарались. Он туда лично приехал. Триста человек арестовали.

Политические требования пропустил мимо ушей, большинство экономических нашёл разумными.

Затем этих арестованных он прокатил на паровозе до Верхнебайкальска.

Все они, мужики и бабы, были прикованы тремя цепями за пояса к последнему вагону. Поезд шёл без остановок со скоростью тридцать километров в час.

Прибыли через четыре часа. Весь путь за составом был обильно смазан красным.

На станции для бледных пассажиров поезда — в основном внештатников РСС, было разъяснено, что требования только от профсоюзов и только в виде петиций, а не демонстраций.

Для закрепления пройденного был предпринят обратный рейс. Широкое освещение данного инцидента в прессе с подробным перечнем зарплат золотодобытчиков и причин казни сделали эту стачку единственной на территории РСС, по крайней мере, пока она не охватила всю Империю.

А самым страшным для местных рабочих стал десяток милых женщин в мужской одежде, на белых конях и с короткими стрижками. Именно они, пока казаки держали арестантов на мушке, сковывали их, одновременно интересуясь, не мучает ли их жажда, не сильно ли давят кандалы.

А потом когда кровавые ошмётки летели от рабочих, они развлекали едущих в поезде их бывших друзей разговорами о погоде.

Рвало даже казаков.

Глава 17

Территория Российской Империи

Земля. Иркутск.

04.05.1881-05.08.1881

В Иркутске, после резни градоначальников, я занималась по приказу царя своей воинской подготовкой и отбором девушек себе в отряд.

Как вы понимаете тогда понятия воин и мужчина — полностью совпадали.

Найти девушек для моего подразделения было непросто. За первый месяц в мэрию не пришло диодной.

Даже паспорта получать. Я была в отчаянии. Хотела повесится. Но царь как всегда лучше знал меня, чем я сама.

Приказал, явится перед его очами. В комнате были он, Усач, Лаврентия и Павлыгин — из жандармов.

Дальше было то, что царь называл мозговым штурмом. Через два часа было решено открыть женский приют для девиц, вдов и сирот — от рождения до тридцати лет.

Выделили здание, деньги. Решили преподнести это народу как очередную милость царя. Меня назначили попечительницей.

Дали месяц, чтобы я набрала свой первый десяток. А иначе, сказал царь, последуют оргвыводы.

Оргвыводов в спецвагоне и здесь я насмотрелась достаточно — поэтому месяц пахала как проклятая.

Мне тогда очень подходила поговорка, которую любила бабушка — я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик.

Как вы понимаете, ни о каком качестве женского материала не могло идти речи. Но в этом и была мудрость Императора — в том, что приют это место в основном для тех женщин, которых не хватятся.

Короче почти к концу срока у меня было 15 душ. Но приказ был набрать десять.

Уточнять я не стала, тем более чистку рядов можно было превратить в испытание.

Испытание было простым. Утро. Тайга. Скозь кроны кедров пробивалось уже по-летнему тёплое солнце.

Небольшая поляна. От Иркутска 20 км. Мы — я и 15 девушек — после ночного маршброска. Короткие стрижки. Усталые.

Я приказала сбросить разгрузку. Вышла в центр поляны и сказала — сегодня отсюда выйдут десять из вас, остальных закопают здесь.

Сказала это и улыбнулась — подражая царю. Мне поверили и двое стушевались — начали отнекиваться, говорить — что мы хотим уйти из приюта, лучше опять прозябать, лучше на большую гулящими девками идти и.т.д.

Я ещё раз улыбнулась, достала из-за пазухи револьвер и пристрелила обоих.

К лесу дёрнулась ещё одна, ей попала в плечо — тогда я стреляла ещё плохо.

Пришлось потратить ещё две пули. Последнюю я всадила уже в умирающее тело, где-то с метра.

Спокойно оглядела оставшихся. Перезарядила и засунула в кобуру револьвер.

Теперь говорю — будут соревнования. Разбила их на пары и тройки — выбрала два больших кедра на разных концах поляны.

Бегали на перегонки. Так продолжалось, пока в финале не выделили победительницу. Она стала рядом со мной.

Я достала из заплечного мешка револьвер, собственноручно зарядила его, выстрелила в ближайший кедр, показав, что патроны не холостые.

Держа его за ствол, крепко обняла и поцеловала опешившую победительницу и назвала её сестрой.

Дала клятву ей и императору Михаилу, заставила её повторить то же самое слово в слово.

Мы встали рядом. Следующим испытанием стал переход через ручей по бревну босиком.

Шли парами каждая со своей стороны, разойтись невозможно одна или вдвоём должны слететь.

Так к Наталье Белке прибавилась Ирина — своим тотемом она выбрала Сойку.

Наконец поляна начала окрашиваться багрянцем заката. Круг из одиннадцати женщин, а в центре на коленях две плачущие фигурки.

Но вот беда — одна из них была очень смышленой девчушкой и не её вина, что к пятнадцати годам не вышла силой. В семье десять детей, кормили плохо, били.

Потом отдали в жёны десятилетнему пацану, где над ней измывался уже его отец.

Сбежала, поскиталась, пришла ко мне, лебедь наш белый. Ладно — как говорит царь — обманем судьбу.

Выстрелила я в голову второй коленопреклоненной. Затем, по очереди, заставила их стрелять в остывающие тело.

Как я и предполагала четвёртая в очереди не выдержала, выронила револьвер и начала блевать.

Я подошла к стоящей обречённо Лебеди протянула ей свой револьвер и громко сказала — она проявила слабость — вот оружие и пусть выживет одна из вас.

Первая кинулась к упавшему револьверу. Лебедь выхватила у меня оружие и разрядила все патроны с колен.

Дважды попала, но не смертельно. Подбежала, схватила её оружие и тоже опустошила.

Поцеловала я новую сестру и сказала ей, хотела дать тебе имя Лебедь, но ты взыграла не сразу — поэтому будешь ты у нас Светлана — Гусыней.

В Иркутск мой десяток вернулся уже слаженной боевой группой.

Сразу пошла к Лаврентию. Доложила. Царь принял нас всех через два часа, взял присягу.

Сказал, что удачно вернулись. Оказалось что один из двух беглых купцов, якобы подкупивших стражу две недели назад оказался подсадной уткой.

И семью его не расстреляли, а держали в заложниках. Царь правильно выяснил недовольных и подсадил к ним наседку.

Заговорщиков оказалось полтора десятка. Царь сказал, что это испытание — поэтому действовать только ножами. Мне разрешил стрелять — но, в крайнем случае.

Стражу сняли тихо. Мы с Гусыней прикинулись молодками местными — смеялись громко — вот они нас близко и подпустили.

Этих то троих мы быстро сняли, да вот только в избе было на одного человека больше, чем ожидалось.

Среди них был помощник Усача из Кубанских, а это не было запланировано.

Я прокричала, что его брать живым. Меня послушали. За это жизнью заплатила Белка, она повисла на его шашке проткнувшей ей живот, и дала мне время прострелить ему колено.

Мы быстро добили остальных — я приказала стрелять. Раненый брыкался — но Гусыня оглушила его поленом, которое взяла возле печки.

Рану я замотала, чтобы до царской беседы дожил. Спеленали его, соорудили носилки. Впереди впрягли купца-наседку — сзади сменялись подвое. В темноте послала двух самых сметливых — к царю.

Утром после бессонной ночи была казнь. Девятеро из местного гарнизона, трое кубанских, да с десяток купцов и разночинцев.

Действовали по указке из центра. Агента Питера — одного из местных нотариусов, кололи мягко.

Я и девять сестёр присутствовали на всех допросах, учились, вытерали тряпками кровь, блевали, впитывали информацию.

Агент работал на синод — то есть опять Победоносцев. Но с Александром не согласовали. Приказ был на устранение, но так чтобы повесить всё на местных купцов.

Действовал царь на него гуманными методами — в основном упражнялся при нём па семьях купцов ренегатов.

Человек оказался семейный и очень переживал, особенно когда в полуотключке выдал, то куда спрятал свою семью.

После отправки спецгруппы по указанному адресу — со строжайшим приказом брать живых и здоровых — он сразу запел по полной.

К концу дня взяли всех, кого следует по его наводкам, а так же немецкого и английского агентов плюс двух китайских.

Они переключились на царевича уже в последнее время — до этого просто собирали местные сведения.

Месяца два мы в основном тренировались, потом был этот кровавый пробег за поездом.

Царь инструктировал нас, где мы должны улыбаться, где говорить ласковые слова.

Я лично контролировала работу машинистов — царь предусмотрительно захватил дополнительную бригаду.

Первой смене пришлось прострелить ноги и приковать вместе со всеми — в отказ пошли.

Дальше всё прошло без осложнений. Из нас делали капитальное пугало — для регулярных войск в основном и прочих колеблющихся.

Распускались слухи, что мы на обед едим мужские органы царских врагов и закусываем печёнкой их детей.

Мы и до этого питались отдельно по специальной царской программе — так что слухам многие верили.

На улицах Иркутска от наших белых лошадей шарахались как от чумы.

Девушки же в обитель шли потоком — многие из местных племен. Для этого мы пустили слух, что я могучая шаманка — заклинаю стихии для императора.

Пару ночей пришлось просидеть даже на берегу Байкала — верхом на священном местном камне — где до меня сидели только мужчины местных племён.

Мои девять сестёр всю ночь кружили по берегу с горящими факелами в руках.

Потом прошёл слух, что мы все были голышом — что конечно неправда — а Байкале даже летом ночью холодно.

Вот войти на следящее утро в Байкал пришлось обнажённой — что было крайне — до судорог холодно.

Дам руку на отсечение, что за этим с берега наблюдало множество мужских глаз.

И я горжусь тем, что среди моих прозвищ появилась Дева Шаманского Камня.

Глава 18

Территория Российской Империи

Земля. Иркутск.

08.1881

Всё вроде выходило, по-моему. Одно мешало — отсутствие достаточного количества людей.

Нет, поймите меня правильно, часть сбежала, но это были в основном купцы и те, кто мог себе это позволить.

Не более процента и то из русских. Местные и те, кто работал на земле, воспринимали меня более менее положительно.

Да и многие, кто не рыпался, уже распробовали мою власть, так что бегству некоторой части населения, щетающей, что закончу я как Сенька Разин, я не мешал.

Удручало другое — из задач, которые передо мной ставит будущее столкновение с центром — я вывел цифру -20000 бойцов.

Желательно казаков. Прибыть в отдельную точку, уничтожить, отойти. С моим оружием, даже если им будет вооружён каждый десятый, я смогу сдержать хоть миллион.

И без блицкрига — постепенный захват с перераспределением земли — в этом главная задача.

Мне нужно новое государство под старой вывеской, а не наоборот.

Но опять же войск мало.3000 по максимуму. И тут после раскрытия Белоснежкой последнего, кстати, весьма неплохого, заговора взяли англичанина.

Тот в результате продолжительной предсмертной беседы сдал кроме всего прочего одного купца — китайца.

Купец оказался непростой. Бывший китайский учённый-бюрократ. Родом из южных провинций — что он там неподелил с местной царицей Цыси — не знаю.

Но насалил он ей лет пятнадцать назад крупно — сожгли всю его родню.

Причем, по мнению властей, он тоже сгорел там — в своём доме.

Ан нет, бежал, правда, из огня успел выхватить только двухлетнюю дочь.

Бежал из Китая — благо должник один из военных помог. Военноначальник этот был как раз в фаворе после подавления белых лотосов — сам из монголов — помог ему добраться до родни — а те переправили сюда.

Как львята пронюхали про это, не знал и сам резидент — ему этот информатор достался по наследству, но взяли они этого китайца за глотку сильно.

Всем с львятами делился и информацией и деньгами и связями. Боялся императрицы. Знает, что если вдова услышит про его воскрешение — достанет везде.

А у него кроме дочери, двое близняшек уже здесь появилось — от вдовы одной.

Есть что терять человеку короче. Крепко мы с ним поговорили.

Вроде не патриот. Тоесть ему на целостность Китая в принципе плевать.

Он что-то вроде сепаратиста — сторонник независимости юга. Предложил ему один простой, в общем, план.

Он в принципе со мной согласился, что без гражданской войны такое невозможно. Объяснил и свой интерес — мне войска Монголов, а в перспективе территория Монголии и Манчьжурии.

В конце пал он на колени — стал пытаться мне башмаки целовать, заверять в преданности.

Придётся его убить — правда не сразу, пусть отыграет свою партию.

Дочку его тоже можно использовать. Да ,отдам её Белоснежке в её стаю.

Пусть поработает на подстраховке. А сам Китай мне совсем не интересен — и в перспективе для его дальнейшего развала нынешняя Цыси — лучшая кандидатура.

У нас в 90-х годах 19 века вместо всего китайского флота отгрохала себе дворец в виде корабля.

Поэтому если устранить только её сейчас Китай может и выжить — хотя упадок там сильный.

Поэтому как часто повторял Валера — конкуренция нам не нужна, будем валить всех. А свалим всё на монголов. Поэтому мы до ночи мы в общих чертах составили один документ.