— Полиция, они ворвутся под конец, и ты погибнешь, того здания тоже не станет, — отдышавшись, говорит Валентина Михайловна, — и мне кажется, что дальше будет плохо на всей планете.

— Судьба всей планеты меня мало волнует, — распахиваю окно и раскуриваю сигарету, — а вот гибель этого тела меня весьма огорчает.

— Ты — эгоист!

— Согласен, — пожимаю плечами. — Рагнарек ближе с каждым днем, так зачем отодвигать неизбежное?

— Свят, свят, свят! — размашисто крестится старушенция. — Не богохульствуй!

Странная логика, сама предсказывает судьбу, что уже грех, а на меня рычит. Что за люди?

— Ладно, — делаю несколько затяжек и выбрасываю окурок в окно. — Раз это не получиться, то пойду еще покумекаю и зайду через пару деньков.

— Не губи больше людей! Я тебя умоляю, брось эту затею!

— Людям я и не приношу зла, а всякие твари, убивающих не только себя, но и все и вся вокруг не должны оставлять следы на этой земле! До встречи!

Хм, противоречу сам себе, ну да ладно, спишу все на легкое психическое расстройство от пережитого за эти годы вдали от дома и родного тела.

Расстроенный и задумчивый, выбегаю из подъезда и неспешным шагом иду, куда глаза глядят. Нет, посмертие будет у меня хорошим, но... Я слишком молод и хорош собой, чтобы так бездарно погибать! Дорога к родному дому превращается в поле битвы, где за каждый шаг вперед приходиться сражаться! Но это ерунда — без жаркого пламени не закалить клинок, страшнее другое: что будет, если я почувствую вкус к такой жизни и превращусь в вечного странника, без смысла и без цели? Мотаю головой, отгоняя несвоевременные мысли. Не хочу травить себе душу, и так тошно!

От жары ноет тело, в голове полнейший сумбур. Странно, полдень вроде еще не скоро. Да и именно тут, а не раньше, почему? Отрываю взгляд от асфальта под ногами и оглядываюсь. На моем пути виднеются высокие белые стены церкви. И? Неужели ее сила стремиться уничтожить меня — мага, ведуна, волхва, в общем, представителя силы, с которой боролась на протяжении тысяч лет? Уничтожить так же, как испепеляет на истинно верующих все магические отметки: будь то приворот, проклятие или нечто подобное. Раньше такого никогда не ощущал. Надо бы проверить — надо же знать, чего мне опасаться в будущем!

За сотню шагов от церковной ограды жар становиться просто нестерпимым, словно стою вплотную к гигантскому костру. Воздух становиться раскаленным и густым, словно кисель. Дыхание перехватывает, каждый вдох и выдох сопровождает тяжелый кашель, движения становятся рванными, кожу жжет, да и мысли путаются. Сколько силы она за века накопила, надо уходить, а то сгорю! Аутодафе это больно...

Шатаясь и кашляя, прилагая максимум усилий, кое-как отхожу от церкви. Когда иссушающий жар спадает, прислоняюсь к стене здания и обессилено, сползаю по ней на тротуар.

— С позаранку уже зенки залил! — бурчит, проходящая мимо пенсионерка с большой сумкой. — Работать бы лучше шел, дармоед! Совести у тебя нет! Нашел же место, ничего святого!

Я б сказал, только лениво. Прикрываю глаза и начинаю размеренно дышать. Добрый я сегодня, так и быть — пусть поднимет себе настроение за мой счет.

— Вот при товарище Сталине... — бубнеж удаляется.

Практически на одной силе воли принимаю неустойчивое, но все же вертикальное положение. Кое-как заставляю себя двигаться дальше, здесь оставаться нельзя. Быстрее домой...

Четыре часа, несколько пачек сигарет и пару десятков чашек кофе, все же удается подкорректировать свой план, и изготовить необходимые артефакты. Из рюкзака извлекаю одежду с броней и быстро облачаюсь. Присесть на дорожку и можно отправляться, ждать дальше уже бессмысленно.

Петляя грязными и неосвещенными закоулками пробираюсь к старому заброшенному складу. Час времени до того, как придут прикормленные наркоманы. Размечаю звезду, сначала мелом, а потом "зажженным" траншейником. В центр и возле каждого луча кладу по простенькому артефакту. Центральный — для поддержания иллюзии меня, у вершин — для маскировки кинжалов, с простой рунограммой на лезвии. Вроде бы, когда испытывал на квартире, все работало нормально. Теперь нужно самому укрыться.

Забрасываю рюкзак за спину, затем взбегаю по вертикальной стене ангара и укрываюсь на одной из ферм, поддерживающих дырявую крышу. Рядом с собой опускаю дымовые шашки и пару магниевых вспышек. Замираю неподвижно и расслабляюсь. Вроде бы уже такое со мной было... А, точно, почти как с теми сатанистами.

Звуки шаркающих шагов прерывают мое ожидание. Создаю внизу иллюзию себя в полный рост и образы шприцов, вместо кинжалов. В раскрытые ворота вваливается толпа худых оборванцев с жалким видом и трясущимися руками. Вот и добровольцы подвалили.

— Добрый вечер, господа, — произношу я, едва скрывая брезгливость. — Вы все сюда пришли, чтобы бесплатно опробовать новый наркотик.

Они что-то согласно бурчат, кивая и подергивая плечами.

— Вставайте вокруг меня, каждый напротив шприца. Колоть нужно точно в сердце. Вы добровольно делаете это?

Снова раздается невнятное бормотание.

— Тогда вколите по моему знаку, а пока готовьтесь, — сказав это, начинаю произносить заклинание.

На середине даю отмашку, наркоманы всаживают шприцы, а точнее кинжалы, прямо в сердца. Магический чертеж начинает сиять ярко-белым светом.

— Всем оставаться на местах! Вы все задержаны, руки вверх! — раздается крик и звук автоматной очереди.

Не отвлекаясь от произнесения текста, плотно закрываю глаза и бросаю вниз пиротехнику. Еще чуть-чуть...

Вспышки света проникают даже под закрытые веки. Проморгавшись, оглядываюсь — помещение быстро затягивает плотный серый дым.

Внизу начинается настоящая перестрелка. М-да, нервишки у них шалят.

Две строки...

Раздается душераздирающий крик боли и звук падения. Неужели своего пристрелили?

Еще четыре слова. Пентакль приобретает объем, поднимаясь вертикально вверх и переливаясь всеми цветами радуги. Чувствуется пульсация магической энергии. Воздух становиться заметно прохладней.

Прыгаю вниз и, едва ноги коснулись пола, произношу последнее слово и ощущаю несильный толчок в спину. Раздается низкий, бьющий по нервам, гул, а следом за ним яркая вспышка странного цвета ослепляет меня...

Глава 4

Холод... Дикий, пробирающий до костей. Что-то покусывает меня за ухо. Кое-как открываю глаза и фокусирую взгляд на чем-то расплывчато черном. И это пятно принимает отчетливый силуэт... Торквемада!

— Ты, здесь откуда, мелкий?

Молодой кот протяжно мяукает и бьет лапой мне по носу! Совсем обнаглел! Зато теперь понятен толчок в спину. Правда, не понятно, как он меня нашел? Или он мой фамильяр? Не хочу кота, хочу дракончика!

Присев на корточки, кручу головой. Поле. Снежным ровным покрывалом надежно укрыта земля. В тишине слышен приятный хруст под поступью моих шагов. От серебристой белизны слезятся глаза. Вокруг все будто вымерло. Вдали отчетливо виднеется островок хвойного леса. Раннее утро, а я проводил ритуал вечером. Желтое солнце, как и бледная, испещренная кратерами, луна, все по одному экземпляру. Мана... С ней здесь все в порядке. Утро, а ритуал вечером проводил? Солнце, как и луна, по одному экземпляру. Но это все мелочи, а вот то, что здесь потоки маны весьма быстрые это весьма приятно. В общем, судя по пейзажу и тому, что здесь сказочная зима, можно сделать гениальный вывод, что я все же не дома! Или ритуал не так пошел, или это шуточки Предвечной! Освобождаюсь от рюкзака и поднимаюсь. Затекшими ладонями растираю лицо — вроде бы не обморозил. Стряхнув с себя снег, разминаю затекшее тело и делаю пару глотков из фляжки с коньяком. Фух, согрелся. Еще бы сухую одежду, но чего нет — того нет.

Теперь надо позаботиться о безопасности, а дальше посмотрим. Из рюкзака по очереди извлекаю свой трофей. Мягкий футляр с частями посоха и разнообразными запчастями к нему, кистень и самое интересное приобретение — кобуру с обрезом отечественного ружья с барабанным магазином на пять патронов и я готов к неизвестности! Да, и такое бывает. Как я и говорил, есть плюсы жизни в большем городе: есть деньги и места, где купить можно почти все. Орудие самозащиты отбалансировано и отлично лежит в руке. Судя по ауре, как бы это смешно не звучало, на его счету не мало смертей человечьих или звериных не скажу — никогда не интересовался этой ветвью Искусства.

Снаряжаю: два патрона с серебряной картечью, как же я намучился с ее изготовлением и снаряжением патронов! и три со свинцовой. На барабан нанес риски, чтобы на ощупь можно было определить: одна — свинец, две — серебро. Правда, дальше двадцати метров, сие оружие почти бесполезно, но вот если закончится мана...

Достаю из кофра части и собираю чекан. Хорошее оружие ближнего боя. Особенно из нынешних материалов, да еще и на крови! Подвешиваю его на поясной набор под левую, основную, руку, а кобуру со стволом справа, на бедро. Кистень на длинной цепочке пристраиваю в рукав правой руки. Траншейник и так давно на поясе находится, вместе с серебреной ложкой. Вроде бы все.

— Ну что, попутчик незваный, ты со мной или сам по себе?

Кот вертится под ногами, прыжок и он с превеликим удовольствием устраивается на рюкзаке, как будто его приглашали.

— Да, брат, лентяй ты и порядочный хам!

В ответ последовало раздраженное мяуканье. Ничего ему не отвечая, относительно быстрым шагом направляюсь к леску. Снежный наст поскрипывает под ногами, дыхание вырывается облачками пара. И все таже удручающая тишина. Как-то непривычно.

К полудню вступаю под хвойные кроны. Идти становиться сразу легче: снега почти нет. Наткнувшись на небольшую полянку с поваленным сухим деревом, решаю остановиться на ночевку. Утоптав снег, рублю лапник для лежанки и сгружаю на него рюкзак с котом. Теперь можно разделать сухостой для костра.

Из поясной сумки достаю половинку таблетки сухого спирта и, положив на поленце, шалашиком укладываю на нее щепки. Щелчком пальцев создаю десяток другой искр. Разгорается... А ведь некоторые заклинания уже просто по желанию получаются: телекинез, свет и вот эти самые искры или огонек над кончиком пальца. Вроде мелочь, а приятно.

Пора за готовку. В армейском котелке над костром, снег принимает причудливые формы, начинает таять и быстро закипать. Приятное тепло, дурманящий аромат и бульканье пшенки с вяленым мясом обостряют голод. Каша почти готова, Торквемада нарезает от нетерпения круги и жалобно урчит.

— Поделюсь, неугомонный, не переживай, — говорю ему, он неохотно отходит и укладывается на мою лежанку.

Обед остывает, а значит можно ревизию провести. Расстелив плащ, вываливаю на него содержимое рюкзака. Так, в этом кофре все для снаряжения патронов и ухода за оружием. В этом лекарства и кое-какие травы. Торба с продуктами, хватит примерно на полторы недели. А вот соли, смешанной с перцем, надо было больше взять. Тьфу, в кашу забыл добавить!

Что там еще осталось? Еще один комплект одежды, три пары портянок, теплые носки и войлочные стельки. Футляр с частями посоха. Для мытья лица и тела ничего не взял. Ладно, обычной золой обойдусь. Еще одна торбочка со всякой мелочевкой. А где ложка?!

Начинаю шарить по карманам рюкзака. Нет ее, но тут опускаю глаза и вижу, что она в чехле висит на поясе, рядом с траншейником. Делаю несколько глубоких вдохов, нужно успокоиться. Да, не домой попал, а леший знает куда, но нервы все же стоит поберечь.

Крышку котелка, с немного остывшей кашей и куском мяса, ставлю перед взъерошенной мордочкой кота.

— Приятного аппетита!

В ответ доносится довольное и раскатистое урчанье. Да, каша отменная получилась. Корочкой хлеба выскребаю все до последней крупинки. Поесть хорошо, а хорошо поесть еще лучше!

Вновь набиваю котелок снегом и вешаю над костром. Из торбы достаю мешочек с сушеным шиповником — вместо чая сойдет. В ожидании кипятка, раскуриваю трубку и обдумываю свое положение. Что это за мир неизвестно, а значит надо искать людей. А как их найти? Признаков машинной цивилизации не видать. Следует найти крупную реку — скорей всего, вдоль ее берегов должен быть хоть один город или поселок. Вот только как это сделать в степи? Подходящих заклинаний не знаю. Значит, утром выйду на окраину леска и полезу на дерево. М-да, зимой это еще то удовольствие, но выбора-то нет.

Пока еще достаточно светло, то пройдусь и поставлю пару силков на зайцев. Они, как и все гениальное, просты до безобразия: со скользящей петлей на одном конце проволки, вторым они прикрепляются к чему-либо. Когда-то их делали из лыка или конского волоса, я же использую гитарные струны. Опробую теоретические знания, так сказать на практике. Допиваю свой нехитрый "чай" и отправляюсь.

Ставлю их на свеженатоптанных тропах, где заяц будет пробегать второпях: прогалины, густой кустарник. Там и прикрепил к одиноко стоящим кустам.

На место стоянки возвращаюсь уже в полной темноте. Три силка поставил, теперь остается только ждать. Ломоть хлеба с мясом мне, кусочек Торквемаде — вот и весь нехитрый ужин. Подбрасываю в костер несколько толстых поленьев и вот уже по телу разливается приятное ощущение тепла. Ослабив ремни бригантины, укрываюсь плащом и стараюсь уснуть. Кот пристраивается у меня под боком. С другой стороны лежит чекан и обрез с взведенным курком.

— Спокойного сна, хвостатый...

Просыпаюсь на рассвете. Торквемада выглядит отдохнувшим, то моя ночь мало приятного. Кошмары стали почти привычны, а вот в доспехах спать уже отвык. Ешкин кот, а ведь еще придеться с собой и дрова тащить!

Поднимаюсь на ноги, застегиваю ремни доспехов и начинаю разминку. Чищу зубы древесным углем, умываюсь снегом и иду проверять силки.

Два оказываются пустыми, а вот в третьем расположился полузадушенный заяц. Освобождаю его от петли и скручиваю шею. Килограмма три с половиной будет!

На стоянке начинаю разделывать добычу. Вожусь долго, но все же мне удается это. Снегом стираю со шкурки пятна крови и, расстелив ее на лапнике, начинаю соскабливать с нее остатки мяса и жира. Кот ходит с довольным видом — налопался сырого мяса и рад. Саму тушку рублю на крупные куски и оставляю на снегу: пусть замерзнут. Так-с, на пару дней хватит, а там посмотрим. Собираю рюкзак и вязанку дров, лежанку сжигаю. Потроха оставляю валяться — зверье подъест. Торквемада устраивается поверх вязанки, повезло ж, с попутчиком...

Ближе к полудню добираюсь до окраины леска и вижу всю ту же заснеженную степь, с какими-то то ли холмами, то ли курганами. Вешаю рюкзак, с сидящим на нем хвостатым, на сучок, торчащий из ствола ели. Попрыгав на одном месте чтобы согреться и размяться, начинаю карабкаться на самое высокое дерево.