Дочь Ночи. Часть 1. Предательство

Я отвлеклась? Кто у нас на очереди? Шин.

Полное имя, как он успел мне поведать, Артур Шин Зигнель Леенкдегор Дернокклег. Язык сломаешь, да и челюсть заодно. Именно поэтому все величают этого сорокалетнего мага просто Шином. Так проще. Раза в три.

Насколько я поняла, у Шина специализация узконаправленная, то ли на некромантов, о ли на мертвяков, это надо разбираться. Но, что я точно знаю, так это то, что костры на привалах всегда разжигал он. Огненный маг, что с него взять?

Выглядит он весьма невзрачненько, небольшого роста, худой, как палка, с темной, козлиной бородкой, резкими скулами и очень живыми серыми глазами. Взгляд неприятный, колючий, видно имел дела с многочисленными некромантами. Опыт у нас приветствуется, именно поэтому он с нами в отряде.

Райнен. Непонятно кто. Маг, это факт. Вроде на одном уровне с Аиллой. Вечно чем-то недоволен, часто ворчит себе под нос: не ворчал бы, такой лапочка был бы. Ан нет, брюзжит, ладно бы, раз в час, нет, каждые пять минут выражает свое бурное недовольство чем-то. Непонятно чем. Делаем выводы — жуткий зануда.

Как только мы устроились на перевал, я завалилась на живот, попросив Кейлана полечить спину.

А Кейлан показал, что в целительстве он мастер. Высший уровень. Такого аккуратного обращения с жизненными потоками я никогда не видела. Даже в ЗельЛане, когда на тренировках часто случались какие-нибудь травмы, никто не лечил так аккуратно. Кейлан же осторожно перебирал потоки, изредка направляя свою силу по моим каналам, он распутывал оставшиеся после ранения узлы, распрямлял их. Он делал то, что я не могла сделать самостоятельно, причем так, что к окончанию лечения я чуть не уснула. Нет, после одного такого пробного лечения я не стала великим магом, просто во мне, оживленные Кейланом, шевельнулись силы. Тоненькие цепочки прежних постоянных заклинаний и блоков восстановились. Сила тоненьким, веселым ручейком пробежала по мне.

Помоги...

Я резко вскочила с живота, оглянулась. Никого. Только Кейлан шарахнулся от меня.

— Спасибо. — Быстро буркнула я, нагибаясь за рубашкой.

— Да не за что. — Отмахнулся он, но видно, как он обрадовался похвале.

— Ну, ты виртуоз. — Восхищенно присвистнула я.

Помоги... Не уходи...

Я рванула. В темноте я видела вполне удовлетворительно, но я не знала где ее искать. Я шарилась по лесу, в колючках небольших кустов, под громоздкими ветвями деревьях, на траве, в поблизостях поляны. Я искала. Искала ее, и просила, чтобы она простила меня.

Прости солнышко, прости меня. Пожалуйста.

Помоги.

Я сволочь, эгоистка, дрянь наглая... Прости, пожалуйста.

Да...

Я нашла ее под кустом.

Не умирай. Прости.

Я сжимала эту птицу-хищника и просто отдавала ей только что полученные силы. Для того, чтобы она выжила я готова отдать не только силы. Она выживет. Выживет, должна выжить. Я вопросительно смотрела в вертикальные зрачки нейки.

Прости, сестра, я не должна была оставлять тебя там.

Да.

Нейка не возражает, я поступила подло, я не должна была... Я не оправдываюсь тем, что не могла слышать ее, тем, что не могла прочесть ее. Я не смогла, но я должна была догадаться. Почему я оказалась такой идиоткой?

Подхватив нейку на руки, прижимая к себе, я брела обратно. Физический и мысленный контакт я отдавала ей все силы, и наблюдала, как ее разодранное стрелой крыло на глазах заживает. Но, с тем, как утекала моя и без того слабая сила, я переставала слышать ее. Мне нужно, чтобы она была со мной.

Не уходи. Забери свою силу. Она мне не нужна. Не уходи. Не оставляй меня.

Нейка не хотела терять контакта. А контакт потихоньку слабел.

Не уйду. Сейчас. Птица птицу чувствует определенно лучше.

Опустив на землю нейку, я начала превращаться. Крылья. Представить крылья призрачной массой за спиной. Нематериальные крылья начали наливаться плотью. Вот они, мои крылья. Лопатки пронзила боль, не такая как всегда, эта была скручивающая, протыкающая насквозь. Задохнувшись на мгновение, я собрала волю в кулак и продолжила превращение. Боль. Много боли.

Обычно превращение занимает у меня около трех-пяти секунд. Ничтожно мало по сравнению с тем, что потратила я сейчас. Ногти на пальцах уплотнились и удлинились, зубы заострели, уши колыхнулись, улавливая легкий ветерок, зрачки сменились, давая лучший обзор.

Сейчас не время сосредотачиваться на боли. Установить контакт.

Кто ты?

Нейка на земле шелохнулась, узнавая родную душу. Я глянула на нее вертикальными зрачками: темно-синие глаза, которые никак не могут быть у птицы.

Ну, сестра, привет. Прости меня. Я уничтожила вашу стаю.

Да.

...

Я молчу. Контакт установлен, только за кого она меня теперь принимает, за предателя?

Да.

Нет. Я не предатель. Никогда им не была. Никогда им не буду. Я Лангор. Я защищалась. Я оправдываюсь. Я признаю свою вину перед твоей стаей. Признала.

Ты виновата. Ты защищалась. Да.

Нейка укоризненно смотрит на меня.

Там был мой брат. Моя стая. Мы не виноваты. Мы слабы перед магами. У нас нет силы воли. Мы не могли сопротивляться заклинаниям.

Склоняю голову в знак уважения этой особи нейки. Я ухожу. Извини. Нам не по пути.

Возьми меня.

Нейка на мгновение закрывает свои дивные карие глаза. Потом распахивает их вновь и смотрит на меня с укором.

Мы напали, вы защищались, все случайно. Выбора не было. Не виновны. Не виновны. Не виновны.

Нейка кивает и слегка приоткрывает клюв.

Я склоняю перед тобой голову, Лангор, возьми с собой.

Нейка прощает меня. Прощает. Камень с души.

Юноран.

Я представляюсь в знак того, что беру ее в спутницы. Она соглашается. Благодарит.

Тии.

Добро пожаловать.

Я судорожно втягиваю воздух. Крылья. Болят. Тише, тише, считаю какую-то детскую считалку стараясь не сбиться со счета, усилием воли запихиваю боль в уголок сознания. Назад, назад в тело человека.

Я свалилась на землю, не успев даже сгруппироваться, колени тут де отзываются болью на падение. Боль в спине, рвущая лопатки потихоньку отступает. Заставляю тело подняться на ноги. Подхватываю мою спутницу-хищницу.

Мы идем в лагерь. В нашем отряде невидимое прибавление. Тии.

Глава 5. Гуляем... Не по делу.

Мы орали. Все сразу.

— Пойдем! — Райнен капризно отвернулся.

— Для этого надо сворачивать с дороги! — Орал в ответ Артий.

— Никуда не пойду!!! — Поддакивал Кошак.

— Ну... — Мы резко развернулись и злобно посмотрели на Аиллу. — Ну... Реб-реб-б-бята... — Начала была заикаться она. — Может на самом деле? — С надеждой спросила она. — А?

— Нет!!! — Упирались Гарилл и Керем.

— Ну пожалуйста... — начал канючить Шин.

Что за народ эти маги... Кто бы говорил... Хе-хе...

Фишка в том, что для того, чтобы выполнить задуманное магами, нам надо свернуть с дороги. Странно, но почему-то именно мы понимали то, что надо добраться до некромантов побыстрее. До наших великих магов это почему-то в упор не доходило. Исключение составлял Энэй, который скромно сидел на пеньке.

— Юна, уговори этих ослов... — Захныкал, было Кейлан.

Главная трудность дня: лил проливной дождь. Второй день подряд. Спать на земле не хотелось уже никому. Все хотели теплых постелей, горячей пищи и сухой обуви. Но мы, самые упорные и упрямые, взялись выстоять против этих соблазнов. А тут еще маги поддакивают, пойдемте, типа.

А насчет ослов... Это он кого ослами назвал? Ямика, что ли? Ларинааля? Если я попробую уговорить их, а еще и ослами обзову. Ой... Страшно подумать даже. Ямик меня из-за осла в порошок сотрет, по ветру развеет, и даже слезинки не прольет. Вон уже замахивается невесть как очутившимся в его руке кинжалом на моего незадачливого братца. Ларинааль же стрел не пожалеет, сделает ежика, как ни как редкое животное, а я буду довольно интересным экземпляром. Поэтому я скромно промолчала. Пошла, чуток подпихнула Энея, прося поделиться местом на пеньке. Он чуть сдвинулся, не пожадничал. Я села, сложив руки на коленях, и внимательно уставилась на кучку злых как собак, путников.

— Холодно, голодно, морозно... — Начала перечислять Аилла, слегка осмелев.

— Спину ломит. — Не в тему заявил Шин. Эй, это моя проблема, нечего себе перенимать...

— Не колдуется в плохую погоду. — Выпятил грудь Райнен.

— Так никто и не просит. — Проворчал Ямик, рискуя влезть в перепалку.

— Не нужно колдовство. Без надобности. — Керем грозно сводил брови, по-очереди буравя магов.

— С дороги свернем. Потом надо будет возвращаться. — В один голос, пытаясь перекричать друг друга, орали Артий и Кошак.

— Это займет дня три-четыре.

— А еще дождь переждать захочется, плюсуй неделю. — Привел очередной довод Ямик.

Маги резко глянули на него, будто надеясь, что главный наш козырь в лице неумолимого Ямика согласиться свернуть с дороги.

Ямик резко пожал плечами, уже желая выразить, все, что он думает о великих и могучих и ...больных.

— ... — далее шло длинное предложение, насыщенное ненормативной лексикой. Приличными из нее были лишь многочисленные предлоги и запятые. Н-да. Ларинааль с Кейланом прикинувшись грозными отцами, выпучили глаза, зыркнув на Аиллу (меня за малолетку не приняли), посчитав сие выражение не для ее ушей, и дружно начали высказывать Ямику все, что о нем думают.

Ноль реакции. Ямик лишь тихонько хихикнул, и направился на скамейку выбывших из игры. То бишь, к нашему с Энеем пеньку. А места на нем, проще говоря, не осталось. Я отчаянно затрясла головой, показывая, что я сроднилась с пеньком, и уступать его ни в коем случае не намерена никому. Ямик задумчиво застыл на секунду, затем решительно подошел ко мне и попытался стащить меня с пенька. Нууу... Дайте посидеть...

— Ямик! — Заорала я. Ямик тянул меня с пенька, я же решила покрасоваться своим знание ненормативной лексики, повторив сказанное им раньше, изредка добавляя от себя что-то новенькое. — ... — Все изумленно застыли, глядя, как я, матерясь, изо всех сил пытаюсь не встать с пенька, когда с одной стороны меня тащит Ямик, а с другой, в намерении вытолкнуть нас обоих со своего пенька, Эней, выставил магический пресс и толкает нас куда подальше. Ларинааль и Кейлан тем временем вернулись к своему излюбленному делу, т.е. оберегать уши несовершеннолетних.

— Леший. — Резко сказал Кошак. Послышался какой-то булькающий звук, издали напоминающий конвульсии смеха.

Ямик, внезапно выпустил меня, я, потеряв равновесие, попыталась не упасть ему в ноги, но это не удалось, извернуться я не успела, и попросту плюхнулась на пятую точку в непосредственной близости от него.

— Так чего мы решили-то? — внезапно спросил Ямик, не обратив на меня, сидящую на заднице, у него в ногах, никакого внимания. Бурные споры продолжились. Я между тем, коварно начала подгребать близлежащую грязь к его сапогам. Очухался он только тогда, когда понял, что сижу я уже там предостаточно, и, собственно, сообразив, что погребен в грязи по щиколотку. Я мстительно хохотнула в грязный кулак.

Выругавшись, он начал оттряхивать ботинки от старательно наложенной мною грязи, между делом злобно поглядывая на меня. Я же в ответ улыбнулась во все, имеющиеся у меня зубы, не буду уточнять их количество, и искренне пожалела о том, что я не в другой ипостаси. Уж там-то это выглядело бы внушительнее в несколько раз.

— Что решили-то? — Грозно переспросил Ямик, пытаясь прекратить это тихое ржание в рукава (да и в кулаки). Я опять начала потихоньку хихикать, изредка хлюпая носом, пытаясь не начать икать. Стоит ли упоминать о том, что встать с земли, то бишь, грязи, я так и не соизволила. Ямик украдкой показал мне кулак, прося уже заткнуться, и придать лицу соответствующее обстановке лицо. Лицо серьезное, злобное, расстроенное, проще говоря, никакое. Картина: выдаю замуж за пьяницу единственную дочь. В роли отца, князя и просто богатого человека выступаю, естественно, я. Изо всех сил пытаюсь сделать именно такое лицо. Не получается. Почему-то. Начинаю опять хохотать. Смешно мне, понимаете ли?

— Чего решили? — Пытаясь перестать хохотать, уже в какой раз спросил Ямик.

— Ладно. — Кошак с чувством обиженного достоинства отвернулся от нас. — Я согласен свернуть с дороги. Там, через десять верст, будет развилка, а после большая деревня. Свернем, погреемся, через два дня выдвинемся.

Все, даже Ямик, встретил это недовольное бурчание с воплем радости. Все-таки плестись под дождем на тайное собрание некромантов, да еще раньше задуманного... Кому это надо-то?

Стоит ли говорить о том, что эти десять верст мы преодолели с завидной скоростью, травя по пути различные глупые байки, и хохоча, как кучка психически больных, сбежавшихся на тракт из сельской лечебницы.

...В деревню мы прибыли ближе к вечеру, потихоньку начинало темнеть. Деревенька была не просто большая, она была огромная. Не понимаю, какой идиот додумался поместить на дороге указатель 'деревня Китленки'. Нет бы, сразу сообщить, перед вами, господа, небольшой город, обнесенный изгородью, из-за которого на вас злобно пялиться стража, и не думая впускать и втайне надеясь, что вы не упыри, пришедшие пообедать городским людом. Хорошо хоть с вилами на нас никто не прыгнул. А то мало ли какие ассоциации возникают у народа при виде грязных, мокрых, 'оборванных', но при этом весело орущих людей. Сказать то, что по пути мы орали на весь могучий лес, при этом, распугав половину его обитателей, значит не сказать ничего. Нас не мог услышать только глухой с рождения человек, да и у него, наверняка бы, слух прорезался. Тии, до этого времени скрывающаяся в лесу, начала было пускать возмутительные мысли, типа, если не станете потише, я вам... Я просто пропускала угрозы нейки мимо ушей, точнее мимо мыслей, изредка извиняясь за свое недостойное поведение.

Но ничего, после долгих уговоров нас даже впустили в деревню. Правда, близлежащие улицы перед этим неожиданным образом опустели, а на вопрос, где постоялый двор, ответа пришлось ждать довольно долго. Добились мы — и то, после долгих уговоров — лишь неопределенного взмаха рукой, в неопределенную сторону. Пришлось искать самим.

— Больно надо! — Пробурчал Кошак, и замахал на нас рукой, созывая в кучку, дабы никто не потерялся, — Я здесь бывал пять лет назад. Найду.

Нашел. Перед этим плутал целый час, в недоумении, куда же потерялась заветная улочка. Там, где мы проходили, появлялись, в проемах косяков, озабочено высовывая на улицу нос, люди. Недовольно так смотрели, с интересом и мрачновато, и в то же время испуганно.

Двор, и по соседству корчма. 'Золотой Рог' гласило название на корчме. 'Золотой Уют', вторило название на постоялом доме. Не ново... Таких золотых, как и серебряных, на каждой улице, только где гарантия, что не отравят первым же блюдом, или не подложат блох на скамью?..

Привязав лошадей в близлежащей конюшни, которая после совместных усилий отыскалась возле постоялого двора, мы в нерешительности остановились перед мощной дверью в долгожданную корчму.

В общем, пару раз поплевав на счастье через плечо, попробовав постучать о макушку Кейлана костяшками пальцев, отчего получила моментальный пинок в голень, я решительно вошла в корчму. За мной завалились все остальные, во главе с Кейланом, который с энтузиазмом пытался достать меня ногой во второй раз. Как всегда, орущая, наглая и чумазая компания, на мгновение вызвала столбняк.