Тропой мужества. Рубежи бессмертия

Тот кивнул, и сразу поинтересовался:

— А вы кто? Для простого сержанта слишком э-э-э... вы из разжалованных?

— Нет, сержант я, — улыбнулся Вася, и добавил — позывной 'Феникс'. Больше ничего не спрашивай.

Отвернувшись от удивленного лейтенанта, Маргелов шагнул к мотоциклу, дернул кикстартер и цундап послушно затарахтел.

— Садитесь, Андрей Михайлович, и езжайте. Зла не держите — война это. Война! Да! Там сержант Давыдов с двумя десятками бойцов мост восстанавливал, так передайте ему — как беженцев на ту сторону переправит, так пусть рвет мост к чертям собачьим.

* * *

— Не дрефь, мужики, не дрефь! — подбадривал бойцов Вася, двигаясь вдоль окопа. — Надо первые минуты боя перетерпеть, а там про страх свой забудете.

— И помните! — добавлял Чернов, идя следом. — За нами бабы и дети. И только от нас зависит их жизнь.

Бойцы хмуро кивали. Никто насчет исхода боя не обольщался. Все понимали, что они скорей всего погибнут. Но то что за них отомстят не сомневались. Очень скоро подойдут части Рабоче-крестьянской Красной армии и так ударят, что...

Маргелов слышал эти разговоры и кивал — конечно ударят и прогонят врага, а там на чужой территории и прочее-прочее. Люди верили в это искренне, и Васе становилось не по себе. Хотелось сказать правду. Но разрушать эту веру он не рискнул. И правильно. В глубине сознания недовольно проворчал Резеда, явно недовольный и опять умолк.

Судя по приближающемуся гулу явно идут танки, а против них имеется только десяток гранатных связок и бутылки с огнесмесью. Из остального вооружения — один 'Максим', один 'Дегтярев' и четыре трофейных MG. Боеприпасов для наших пулеметов и винтовок более чем достаточно, благодаря запасам в схроне, единственно что — для 'Максима' только две ленты. Вот для трофеев мало, немецкий дозор богато пострелял.

— Огонь открывать только по команде! — Напомнил Маргелов. — Отделенным проследить.

По плечу хлопнул Чернов.

— Я к пулемету.

— Да, давай и... Кондрат Степанович, ты подумай над моим предложением.

— Я уже говорил... — на ходу зло ответил дед.

'Зря, — подумал Вася'. А идея была здравая. Зная, что оккупация продлится долго, то стоило тут создать партизанский отряд, а Чернов мог бы его возглавить. Ведь ему хорошо знакомы эти места, и опыта не занимать. После того как Вася с Черновым пообщался и понаблюдал за его действиями, примерно определил его бывшее звание — прапорщик. Дед профессионально давал советы по устройству и маскировке позиций, и большая часть его предложений принимались почти без изменений, лишь иногда корректировались Васей исходя из армейского опыта будущего. Чернов и придумал, как исходя из скудости вооружения приготовить больше сюрпризов для германца.

Вдалеке показалась колонна. Возглавляли её два мотоцикла, следом шел танк, толи Т-2, толи вообще единичка, за танком угадывалась пара бронетранспортеров, а следом не разобрать что именно — техника сильно пылила, облако поднялось выше сосновых вершин, и каждая последующая машина просматривалась хуже. Хорошо видно лишь танкиста, что торчал из башни танка и солдат в ганомагах.

— Вот сволочи, — процедил кто-то из бойцов, — как по проспекту катят.

— Ничто, щас дадим им прикурить!

— Тише! — зашептал отделенный. — Не высовываться!

Следом за бронетранспортерами шли танки. В пыльном разрыве промелькнула башня с кургузым орудием. Это хреново — подумалось Васе. По спине сразу пробежал холодок. В районе таза возникла слабость, и появилось острое желание бежать. Это запаниковал Резеда. И если Маргелов хорошо контролировал чужое тело, то с эмоциями было труднее. Руки начали подрагивать, прошиб пот, и эта чертова слабость внизу. Как бы не оконфузиться...

'Бежать надо, бежать... — пробилась мысль Резеды'.

'Не понял... — удивился Маргелов, — ты чего это, Ярослав Васильевич?'.

'А ты не понимаешь? Там же танки. Передавят нас. Как мух. Погибнем ни за грош'.

'А я о тебе был лучшего мнения, — разозлился Вася, — а ты трус и паникер'.

'Ты не понимаешь! И откуда ты можешь знать — каково это перед такой силищей?'.

'Знаю! — резко ответил Маргелов. — Я воевал и знаю — что это такое!'.

'Что, Советский Союз еще воюет? — язвительно спросил Резеда. — Неужели коммунизм еще не победил?'.

'Нет Советского Союза! Развалили его. Такие же трусы как ты! И полезли наружу разные твари...'.

Домысливать Маргелов не стал, и так навалил на сержанта 'невероятного', что тот вновь ушел вглубь, только чувство страха усилилось, и руки еще больше стали вздрагивать.

— Прекрати дрожать! — раздраженно выпалил Вася, и понял, что сказал это вслух.

— Извините, товарищ командир... — повинился Ремизов. — Силища-то какая на нас...

— Ничего, боец, сдюжим. Наваляем этим, а потом Берлин возьмем...

Бабахнул разрыв и...

— Началось... — прошептал Маргелов, всматриваясь вперед.

Самойлов поступил правильно — подорвал связкой гранат один из танков в глубине колонны, сразу заблокировав дорогу, одновременно на вражескую технику полетели бутылки с огнесмесью. Вспыхнули и зачадили оба ганомага, танк и еще что-то дальше, разобрать трудно, так как к пылевому облаку добавился чад горящей техники, от которой с криками ужаса кинулись пылающие вражеские солдаты. Сразу заработали оба трофейных MG, что были выделены отделению Самойлова. Им вторили частый перестук 'мосинок'. Мотоциклистов выбили сразу, уцелел только один пулеметчик. Но он геройствовать не стал и затихарился за опрокинутым цундапом. Уцелевшие немцы высыпали на противоположную сторону дороги и сразу открыли шквальный огонь по правой стороне леса. Пару раз бабахнули из танковых орудий, но разрывы больше навредили немцам, чем отделению Самойлова.

Что говорить, выучку враг показал хорошую, не растерялись — заняли оборону по левой стороне дороги грамотно, контролируя фланги и тыл. Но огня с фланга и тыла по ним никто не вел, и пулеметное прикрытие переключилось на противоположный лес.

Все произошло как предполагал Чернов — немцы вполне предсказуемы. Действуют как учили.

Маргелов перехватил красноречивый взгляд Ремизова. Ну да, враг как на ладони, тир одним словом, стреляй — не промажешь, но нельзя — рано.

Вася отрицательно качает головой, на всякий случай подкрепляя крепко сжатым кулаком, для лучшего уяснения бойцом текущего момента, и вновь осторожно смотрит сквозь куст на действия немцев. А они под прикрытием пулеметов начали обкладывать отделение Самойлова.

— Только бы не увлекся... — прошептал Вася, вслушиваясь в трескотню перестрелки. Попробуй тут, разбери — какой MG работает, трофей или...

Бой явно смещался влево. Внезапно стрельба оборвалась.

— Не высовываться! — яростно зашептал Маргелов любопытным бойцам. — Второму отделению приготовится, третье ждать.

Команду передали по цепочке.

Замысел был прост — имелось шесть хорошо замаскированных окопов, расположенных вдоль дороги в шахматном порядке вплоть до пригорка и начала ложбины. Меж собой они сообщались скрытыми ходами.

Первое отделение Самойлова завязывает бой и, используя внезапность, уничтожает как можно больше вражеской техники, затем отходит к левому флангу. Второе отделение в первом и самом ближнем окопе открывает огонь после того как враг накопиться в голове колонны для расчистки пути и помощи раненым, или двинется вдоль дороги.

Третье отделение, находясь во втором, при этом ждет и в бой не вступает, пока первое не отойдет за них.

Четвертое же отделение находится в распадке справа, и ждет, пока враг не выдвинется до первых окопов, после чего ударяет им в тыл и сразу отходит, прикрывая фланг.

Все это задумывалось, чтобы как можно дольше морочить немцам голову и сохранить личный состав взвода. Пусть враг долбит туда, где бойцов уже нет и отвлекается на неожиданные удары.

Впрочем, любой продуманный план хорош до первого выстрела. И пока немцы с легкостью ломали все планы советского командования.

— Посмотрим, — процедил Маргелов.

Где-то в глубине леса слева ударили очередями два эмгача и перестрелка вспыхнула вновь.

— Ага, — обрадовался Вася, — жив курилка!

Скорей всего Самойлов реализовал совет Чернова устроить засаду на отходе, используя ветровал. Лес в этих местах был в основном сосновым с негустым подлеском, но местами заросли густели и встречались поваленные ветром деревья хорошо подходящие для засад.

Приличная группа немцев скопилась у горящих головных машин и направилась вдоль дороги на перехват отделения Самойлова.

— Вот и нам работа, — пробормотал Маргелов.

Залп второго отделения стал для немцев сюрпризом. Открыл огонь и Чернов, двумя длинными очередями добив тех, кто уцелел. Затем, пока бойцы первого отделения спешно отходили, отстрелял остаток ленты, целя вдоль колонны, и после чего расчет быстро сняв 'Максим' переместился на другую позицию, где оба принялись быстро набивать ленту патронами. Вася со своим трофейным MG прикрыл их отход.

Бабахнул взрыв на первой линии окопов, затем начался плотный обстрел. Мины рвались, выкашивая кусты и перепахивая землю. Вал разрывов постепенно перемещался вперед. Пришлось покинуть этот окоп и отойти.

Сдвигая чадящую технику и подминая придорожные кусты, вперед выдвинулся танк. За ним появился еще один. У перевернутых мотоциклов танки остановились. Один выстрелил из своей короткой пушки. Снаряд взорвался именно там, где еще минуту назад был Маргелов.

— Вот ведь... — скрипнул зубами Вася. — РПГ бы сюда!

Немцы начали обстрел всех подозрительных мест. Работала минометная батарея и оба танка. Пригибаясь ниже бруствера, появился Самойлов.

— Все! — выдохнул он, бросая трофейный пулемет на дно окопа. — Нет больше отделения. Я, да еще двое бойцов, и все! — отделенный помолчал немного. — Но как мы им дали! Два танка и две машины сожгли. Три десятка вражин разом на тот свет отправили. И еще на отходе полтора десятка положили. — Сержант зло пнул MG. — Заклинил, зараза. Остаток патронов я бойцам оставил. Они там слева немцев встретят. А я за патронами...

Устало привалившись к стене, Самойлов спросил:

— Что же дальше, командир?

— Держаться, сержант, держаться.

Обстрел затих и танки поползли вперед. Следом за ним двинулись солдаты. И тут во фланг немцам ударил залп отделения Уварова и заработал трофейный MG. Одновременно полетели бутылки в технику. Но удалось поджечь только один танк, до второго ни одна бутылка не долетела.

Немцы ответили мгновенно — на опушке начали рваться снаряды. Уцелевший танк сдал немного назад и тоже начал обстреливать лес.

Замолчал трофейный MG. Выстрелы винтовок затихли.

— Неужели все погибли? — Кулаки невольно сжались.

В ответ раздался одиночный выстрел 'мосинки'. Потом взрыв...

— Вот и мои так... — пробормотал сержант. — Я к своим, командир.

Вася кивнул и дал очередь по появившимся на опушке немцам. С востока пришел грохот разрыва. Маргелов невольно оглянулся и понял — Давыдов подорвал мост. В этот момент рядом бабахнул взрыв. Васю отбросило и сильно приложило об стену окопа.

Пришел в себя почти сразу, огляделся — вокруг убитые. Где-то бил пулемет. От звона в голове не определить — чей. Слышались выстрелы 'мосинок', значит, есть еще живые. Еще что-то с лязгом приближалось. Взгляд выхватил полузасыпанные землей бутылки с зажигательной смесью. Подполз и вытянул пару.

— Это есть наш последний и решительный... — пробормотал Вася, приподнимаясь.

На него полз танк. Маргелов поджег фитиль на обеих бутылках, размахнулся и... бутылка вдруг лопнула еще в руке. Пламя мгновенно охватило тело... изнутри вырвался крик боли... сознание вдавило куда-то в глубину... тело рванулось вверх и вперед... боль стала невыносима и... тьма.

* * *

— Гремя... огнем... сверкая... блеском стали, — это было не пение. Шепот пополам с хрипом. Но эти слова из песни просились наружу. Через силу и сквозь зубы. — Пойдут... машины... в яростный... поход, фух!

Черных привалился к сосне, переводя дух. И еще больше сгорбился чтоб раненого не уронить, иначе потом сил не хватит вновь взвалить его на себя.

— И где машины? Где поход? Где соколы наши, а?

В глазах от натуги плыли светлячки, сердце ухало в груди паровым молотом и ноги начали наливаться свинцом. Пройти-то осталось всего-ничего, а попробуй, сделай шаг...

Застонал раненый.

— Ничо-ничо, — пробормотал дед, часто дыша, — сейчас придем уж, потерпи. Только дух переведу и...

Оттолкнулся от сосны удалось с трудом, и то чуть не упал. Начал спускаться в ложбину. Оступившись на корневище, Чернов повалился вперед. Падая он придержал раненого, стараясь уберечь его и сам больно ударился боком. Эта боль прорвалась наружу вперемешку с обидой и бессилием...

— С голыми руками... на танки... — зашептал Черных, часто вздрагивая, — мальчишки ведь... не жили еще...

По морщинам побежали слезы, чернея от впитанной пыли и копоти. Седые усы и борода намокли и потемнели.

— А сержант-то как свечка... Господи! — и рука сотворила крестное знамение. — Господи, помяни во Царствии Твоем православных воинов, на брани убиенных, и прими их в небесный чертог Твой, яко мучеников изъязвленных, обагренных своею кровию, яко пострадавших за отечество...

Частый перестук выстрелов насторожили. Чернов всхлипнул последний раз и посмотрел в ту сторону. Нет, это не перестрелка. Немцы раненых добивают. Или в трупы от злости палят. С них станется...

— Сволочи... — с ненавистью процедил Кондрат Степанович. — Сволочи! Сволочи!

Еще выстрелы, уже ближе. Надо спешить — немцы начали прочесывать лес.

Злость придала сил. Взвалив бойца на себя, дед дотащил его до схрона, бережно положил на землю, затем приподнял створ, закрепил его упором, после чего подхватив раненого под руки, затащил внутрь.

— Вот и добрались... — сказал Черных, беззвучно закрывая створ. — Тут они нас не найдут.

Он и сам этот схрон не нашел бы, если б не оступился и не упал в неглубокую впадинку рядом с кустом орешника. Кто-то очень постарался, строя это укрытие, в которое прятали оружие, боеприпасы и продукты. Правда, продуктов давно нет. Остались винтовки, револьверы и патроны к ним.

Кондрат Степанович пристроил бойца на расстеленном тряпье, сам бессильно привалился к ящикам и с минуту сидел, пялясь в полутьме на закрытый выход. Потом спохватился — из ящика справа достал два 'нагана', оттуда же хватанул патронов, сколько в руку попало, и принялся заряжать револьверы. Рядом шевельнулся боец.

— Где я? — прохрипел он.

— В схроне, сынок, в схроне.

— А...

— Тс-с-с... — приложил палец к губам дед, затем ткнул им вверх и прошептал, — немцы. Потерпи парень.

После чего направил оба револьвера на выход и принялся ждать.

* * *

Вася слетел с кушетки и начал стряхивать с себя пламя и не сразу понял, что огонь только кажется.

— Вот... напасть... — пробормотал он. — Где это я.

По лицу тек пот, затекая в глаза. Вытерев лицо он, наконец, смог осмотреться. Но сразу ничего разглядеть не смог — в глазах двоилось, и голова шла кругом. Посидев немного с закрытыми глазами, вновь осмотрелся.