Zemlya za okeanom(plus6)

В компанейском китобойном флоте, в лучшие годы доходящему до 118 судов, в первое время было довольно много старых развалин, подобных везучей "Царице". Ежегодно 3-4 из них не возвращались в порт. Но агенты Компании продолжали скупать старые суда и, наскоро подлатав и переделав под китобойца, отправить их на Охоту. Такая жестокая политика себя оправдывала. Чтобы успеть снять сливки и не остаться с носом нужно было иметь множество судов. До трети всех китобойцев в Охотском и Беринговом морях ходили под компанейским флагом. С 1830 по 1846г. компанейские барки вывезли уса и жира на 29,5 млн. долларов, что почти в 6 раз превышает стоимость скупленных и добытых за это время мехов. К концу же этого периода отправились на слом последние плавучие гробы.

"Чудное зрелище. Под сводами огромных элингов в ряд строятся сразу 6 судов и когда у первого закладывают киль, у последнего закладывают монету."*(11) Организатором этого чуда был уже не раз упомянутый нами Абрам Перетц "человек, многим памятный по своим достоинствам, по своим огромным делам и потом по своим несчастиям". Теневой автор финансовой реформы Сперанскоко, когда-то один из самых богатых откупщиков и банкиров и крупнейший в России подрядчик по строительству кораблей. Он первым построил два "вольных эллингов" в Херсоне и на них три 32-пушечных фрегата, три шлюпа и линейный корабль. В один прекрасный день в полиции было заведено дело "О распродаже имущества Перетца для погашения его долгов". Всё было продано за 1,5 млн. руб., хотя долг казны по отношению к Перетцу составлял 4 млн. Не помог ему ни Канкрин, ни сам Державин, назвавший как-то Перетца плутом но, пытаясь восстановить справедливость, ходатайствовал в его пользу при разборе дела в Сенате. Этого "банкрута" и уговорил Якоб ван-Майер в 1829г. заняться строительством новоманерных китобойцев. И не ошибся. Перетц собрал лучшие наработки двух знаменитых верфей: в Нантакете и Нью-Бедфорде и наладил на соломбальской верфи поточное строительство 400-тонных китобойцев, которые могли нести по 7 вельботов. Так как им часто приходилось заходить во льды, суда имели двойную обшивку и усиленные киль и бимсы. Не слишком быстроходные, но чрезвычайно надёжные, с глубокой осадкой, с широченной палубой и встроенной салотопкой.

Одновременно с китобойцами Перетц курировал строительство новой серии барков, которых, для перевозки в Европу добычи, требовалось не менее 60. К тому времени стали ясны большинство конструктивных ошибок допущенных при проектировании первых барков. Для устранения их, Иван Амосов, к тому времени начальник Кронштадской верфи, по просьбе ван-Майера отправил в Архангельск двух поручиков корпуса корабельных инженеров: своего племянника Ивана и его друга Степана Бурачека. Но вместе они проработали не долго. В 1830г. Адмиралтейств-коллегия отозвала Ивана и командировала его вместе с капитаном 1-го ранга Авинов в Соединённые Штаты. Офицеры должны были оценить шумно рекламированный 30-ти пушечный паровой корвет. Убедившись, что вся история с корветом — обычный рекламный трюк, Амосов зря времени не терял и объездил самые знаменитые верфи изучая чужой опыт и привез в Россию исчерпывающие сведения о бостонском кораблестроении. В Соломбалу он уже не вернулся и был назначен управляющим Охтинской верфи, но его заменил молодой талантливый кораблестроитель Джон Гриффит, работавший в Нью-Йорке на верфи "Смит энд Даймон". Амосов смог уговорить его с помощью двойного жалованья и предложения построить самого быстроходного в мире судна.

В 1833г. первый барк новой серии "Новороссийск" отправился в свою первую кругосветку. Впервые в истории парусного флота носовая часть выполнена не просто узкой, а заостренной, так что корабль не подминал под себя воду, а именно резал ее, не создавая турбулентных потоков, завихрений. Это был результат строго научных расчетов. Конструкторы убрали с палубы все надстройки, тем самым повышая скорость. Высокая скорость обеспечивалась не только архитектурой судна, но и высокой степенью устойчивости, которая позволила капитан-лейтенанту Розену не убирать паруса даже при штормовых ветрах. Единственно, где пришлось это сделать, участок пути вокруг мыса Горн, когда сила ветра достигала 10 баллов.

Далее были другие усовершествования, как доморощенные, так и позаимствованные у конкурентов. На компанейских барках киль выступал из корпуса гораздо больше, чем принято, что делалось в основном из соображений прочности, а также для

уменьшения дрейфа. Фальшборт, который обычно в расчетах прочности не учитывался на барках делался высоким и очень прочным. Кроме этих мер по повышению устойчивости судна к изгибающим нагрузкам, были впервые применены железные диагональные полосы (ридерсы), находившиеся под обшивкой и скреплявшие шпангоуты между собой.

Абрам Перец умер в 1837г. Последний его доклад в Главное правление содержал оригинальные предложения, которые могли дать новый толчёк компанейскому судостроению. "По причине значительной длины барков сделать их продольно прочными возможно путем подкрепления набора фальшкилем и внутренними кильсонами больших сечений. Кильсон достигает значительной высоты и занимает много место... Из-за крупных размеров книц, крепящих центральные пиллерсы, а также бимсовых книц в трюме не используются под груз значительные объемы трюма, что может сделать их при увеличении барков убыточными. ... Переменить сие возможно сделав набор из железа".*(12)

Этот доклад был мельком рассмотрен на текущем заседании ГП РАК, но не одно предложение не было принято, так как единственный из директоров разбирающийся в судостроении, Якоб ван-Майер, уже несколько месяцев из-за болезни не показывался в доме у Синего моста. Последний из отцов-основателей Компании, умер 4 марта 1838г.

"Ума тонкого и гибкого, он сделал при дворе сильные связи. Обязательный и приветливый в обращении, он удерживал равных в хороших отношениях и сохранял расположение прежних приятелей. Обогащенный славой путешественника и открывателя новых земель, допускал разделять труды свои, в настоящем виде представляя содей ствие каждого. Подчиненный награждался достойно, почитал за счастие служить принем... Никто из начальников не давал менее чувствовать власть свою; никогда подчиненный не повиновался с большею приятностию."

Хороший некролого. Но главное — справедливый.

1* Кое что сохранилось. Спустя пол века в Министерстве финансов был вскрыт "секретный ящик". Оказалось, что в нём хранилось: проектный рисунок пробного константиновского рубля, 19 оттисков на олове, на которых пробовали штемпеля, 3 пары штемпелей и свёрток с 5 рублями. Ещё через 100 лет были открыты документы по этому делу. Выяснилось, что 6 декабря 1825г. по специальному распоряжению министра финансов Канкрина на Монетном дворе началось изготовление штемпелей для теснения рубля с изображением, именем и титулом Константина. Медальерам объявили приказание министра "употреблять все усилия" и приготовить образцы к 10 декабря, т.е. за 5 дней, хотя для этого обычно требовалося 10 дней. К сроку не успели и лтшь к 12 декабря отчеканили пробные экземпляры. 2 монеты были доставленны главному управляющему Департамента горных и соляных дел (и пайщику РАК) ...Карнееву. !4 декабря, по его приказу, начальник расположенного в Петропавловской крепости Монетного двора Эллерс запечатал ящик, в котором были сокрыты "приготовления, сделанные насчет известного рубля" и передал его Карнееву, а тот, 20 декабря,— Канкрину. Министр же надолго похоронил ящик с чёрной печатью в своём секретном архиве.

2* А.И. Герцен в "Былое и Думах" рассказывает, как в 1835 году, во время своего невольного путешествия в Вятку встретил партию еврейских кантонистов. Между Герценом и офицером произошёл следующий диалог:

"— Кого и куда везёте? — Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми, десятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают — не знаю. Сначала, было, их велели гнать в Пермь, да вышла перемена: гоним в Казань. Я их принял вёрст за сто. Офицер, что сдавал, говорил: беда, да и только. Треть осталась на дороге (и офицер показал пальцем на землю). Половина не дойдёт до назначения, — прибавил он.

— Повальные болезни, что ли? — спросил я, поотрясённый до внутренности.

— Нет, не то, что повальные, а так мрут, какк мухи. Жидёнок, знаете, этакий чахлый, тщедушный, не привык часов десять месить грязь да есть сухари, — опять чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства. Ну, покашляет, да и в "Могилёв"... Эй ты, служба! Вели мелюзгу собирать.

Привели малюток и построили в правильный фронт. Это было одно из ужасных зрелищ, которые я видел. Бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцатилетние ещё кое-как держались, но малютки восьми, десяти лет... Ни одна чёрная кисть не вызовет такого ужаса на холсте.

Бледные, изнурённые, с испуганным видом стояли они в неловких толстых солдатских шинелях со стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо равняющих их. Белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти бедные дети без ухода, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу. Я взял офицера за руку и, сказав: "поберегите их", бросился в коляску. Мне хотелось рыдать. Я чувствовал, что не удержусь..."

В батальонах положение кантонистов было не лучше. "При первом осмотре нашей партии командир заявил перед всем батальоном, что пока он будет жив, ни один не выйдет из его батальона евреем, — и действительно сдержал свое слово...Старшие кантонисты двенадцати-пятнадцати лет дольше мучились; тех больше били, пороли. То и дело передавали, что тот или другой из наших товарищей от тяжких побоев умирает...В архангельском батальоне трое кантонистов зарезались, двое повесились, несколько человек утопились..."

"Жаловаться было некому. Командир батальона... был Бог и царь. К битью сводилось у него все учение солдатское. И дядьки старались. Встаешь — бьют, учишься — бьют, обедаешь — бьют, спать ложишься — бьют. От такого житья у нас иногда умирало до пятидесяти кантонистов в месяц... Если умрут сразу несколько, солдаты-инвалиды выкопают одну яму и в нее бросают до пяти трупиков, а так как трупики при этом не кладутся в порядке, то инвалид спускается в яму и ногами притаптывает их, чтобы больше поместилось".

В 1827-55гг. в армию было рекрутировано около 50000 мальчиков от 8 до 15 лет.

3* В 1829г. между ГП и некоторыми авторитетными раввинами, через посредничество ... , было заключено негласное соглашение, по которому завербованных в колонии не принуждали сменить веру и, насколько это возможно в условиях морского плавания, позволяли соблюдать еврейские законы и кашрут. В замен они издавали респонс (религиозное постановление рассылавшееся по общинам в виде писем) согласно которому, завербовавшиеся обязаны были в течении всего указанного срока исполнять приказания начальства, даже если они приводили к нарушению еврейских законов.

4* Описание Шмуэля достаточно точное. Мичман Филиппов в своём дневнике записал. "В пятницу 11 января начался самый сильный шторм из всех, которые были доселе, огромные волны поднимались ввысь. В ночь на субботу (с 11-го на 12-е) одна из них сломала бугшприт. Шторм продолжался и в воскресенье."

5* Шмуэль особо уточняет — настоящих шойхетов, т.е. высококласных специалистов по особому, совершенно безболезненному забою скота. В указанный период шойхетом также стали называть раздельщиков китов. В настоящее время также лесоруб.

6* Герман Мелвилл и Пинкус Райчик никогда не встречались, хотя и могли бы. Герман с августа 1842 по май 1843гг. охотился на китов на компанейском "св.Петр и Павел", Пинкус в это время служил на "Баранове". Позже, когда Мелвилл служил на нью-йоркской таможне, а Райчик уже стал издателем и владельцем нескольких газет в Калифорнии, они длительное время состояли в переписке.

7* Судя по имени, Сивиди принадлежал не к нутка (нучанулт), а к племени квакиутл. В их эпосе воин Сивиди попал в гости к Вождю Подводного Мира и, вместе с воинами-касатками, путешествовал и сражался. Это объясняет его дружбу с Костей. Т.к. оба относились к касатке как к тотему, они были почти родственниками. На компанейские китобои обычно нанимали гарпунеров из племён — куиллиут, куинолт, маках, квакиутл, нучанулт, хейлтсук. Реже юпики (эскимосы) и чукчи.

8* Фленшерная лопата, употребляемая при разделке, изготовлялась из лучших сортов стали, имела размер человеческой ладони с растопыренными пальцами, а по форме напоминала клин с плоской режущей кромкой. Орудие это всегда было остро наточено, и во время работы его по нескольку раз правили, как бритву. Рукояткой ему служил прочный шест иногда до 8 аршин длиной.

9* На китобойцах, имеющих на борту значительное количество масла, дважды в неделю обязательно спускали в трюм шланг и обливали бочонки с маслом морской водой, которая затем выкачивалась. Т.о. бочкам не давали рассохнуться, а выкачивая воду можно было заметить по ней любую течь в бочках. В современном слэнге "поливать бочки" — добиться материального успеха.

10* Автор опять забывает, что для его аудитории общеизвестные в Рус-Ам вещи совершенно внове. Урия-Филипс Леви — офицер ВМФ СШ и талантливый педагог. За строптивый нрав он дважды списывался из флота, но оба раза восстанавливался. Во время первой отставки 1819-21гг Леви, по рекомендации Нью-Йоркского консула Дж.Стил, командовал различными судами РАК. Второй раз, в 1840г., он был уже богатым и солидным человеком, почетным гражданином Нью-Йорка, но А.П.Шабельский, рассказами о тяжёлом положении еврейских матросов, сумел уговорить Леви вернуться в службу РАК. В течение 4-х лет он командовал "Барановым", на котором было организованно что-то вроде морских классов. Около 100 его учеников впоследствии служили на различных судах РАК. Большинство преподавателей в Новороссийской штурманской школе также были выпускниками "Школы левитов".

11* Имеется в виду старый обычай, на счастье закладавать монету под основание грот-мачты строящегося судна.

12* Первый композитный барк "Тула" был построен только в 1852г.

Глава Љ29

Удачливый барон*(1)

Из всех правителей, после Баранова, Фердинанд Петрович Врангель самый известный и любимый историками и литераторами. Хотя, если говорить честно, барону просто фартило. Причём везло почти всегда. В научных экспедициях; во время правления — оно выпало на самый расцвет китобойного промысла; даже с потомками ему повезло. Если же оставить в стороне эту врангелевскую удачу, барон был не многим лучше, но и не хуже, большинства правителей Русской Америки.

Будучи высококлассным профессиональным моряком Врангель, также как и Чистяков, уделял много внимания кораблестроению. Так как основные усилия Компании в тот период сосредотачивались на закупке и постройке китобойцев, в Петербурге решили для нужд колоний развивать только местное судостроение. При этом директора РАК сделали ставку на возобновление строительства кораблей в Охотске, хотя Врангель и считал, что это дело здесь не могло принести Компании ничего кроме убытков. Тем не менее, чтобы освободить Московскую и Новороссийскую верфи для ремонта китобойных судов и чтобы занять в период между навигациями людей, находившихся при Охотской конторе, Главное правление готово было терпеть "запланированные финансовые потери". В 1829г. на охотской верфи была спущена на воду шхуна "Акция", в 1830г. — трехмачтовый корабль "Ситха" и в 1931г. — бриг "Полифем". Правда, в дальнейшем директора все же отказалась от продолжения судостроения в Охотске, видимо, согласившись с мнением барона о большей целесообразности его развития в американских колониях. В 1831г. в Москве был спущен на воду гукер-яхт "Мореход", а затем шхуны "Квихпак" и "Чилькат" пополнили колониальную флотилию. Но затем все мощьности компанейских верфей были задействованны на обслуживании китобойного флота и необходимые суда вновь стали покупать. Такая политика имела успех. За время правления Врангеля не погибло ни одно подчинённое ему судно.*(2)