Жизнь в Советском Союзе была...

Как звали этих замечательных стариков, я не знаю, мы называли их просто: дед Танеев и бабка Танеева.

Жалко, что я тогда был мал и ничем, кроме игр, не интересовался. Сейчас я не преминул бы порасспрашивать таких интересных людей. Ведь они оба были родом из 19 века и много чего любопытного могли бы мне рассказать о прошлой жизни: и про царизм, и про царские войны, и про революции, и про советские войны. Живая история!

Отец как-то рассказывал, что дед этот якобы был плотником и всю жизнь работал на отхожем промысле в артелях. Откуда у него эти сведения, я не знаю.

Кроме стариков в квартире жила их дочь — пожилая невысокая молчаливая женщина лет пятидесяти, которую звали.... Правильно, тоже Зина! Пятая на подъезд. А еще была внучка — девица на пару-тройку лет старше нашего Юрия, чернявенькая, стройная, миленькая, ну как все девушки в этом прекрасном возрасте.

Семья жила тихо и незаметно, но в определенный момент у девицы появился ухажер. Поскольку квартира у них была маленькая — двухкомнатная, то свидания молодежь устраивала в подъезде. Дело было зимой, в парке гулять холодно и темно, а целоваться где-то надо, вот они и располагались на лестничной площадке, как раз напротив дверей нашей квартиры. А тут, как назло, мы с Лешкой им мешаем, если старшие вышли из дома, то это надолго, а мелюзга, вроде нас, на улицу и назад, в квартиру, снует без перерыва: то за клюшкой, то за лыжами, то коньки надеть надо, то ужинать пора, то после ужина еще погулять охота! В общем, кошмар для влюбленных.

Молодой человек ходил, ходил на эти свидания и понял, что от нас просто так не отделаться, пришлось ему жениться на нашей соседке.

Так в нашем доме появился Володя Борк, который со временем стал известным в городе фотографом, даже получавшим какие-то призы на фотовыставках.

Сначала, пока Володя не встал еще на ноги, они жили довольно счастливо, обзавелись парой дочек, как сейчас помню, Анжеликой и Эвелиной, уж больно имена по тем временам были экзотические. Потом Володя стал классным профессионалом, не плохо для советских времен зарабатывал и, повстречав другую женщину, развелся с нашей соседкой, оставив ей на память свою фамилию и двух дочек. Обычная история для всех времен и народов.

Бабулька Танеева дожила до начала семидесятых. Провожать в последний путь собрались ее многочисленные дети, оказывается, тетя Зина была просто одной из ее дочерей. Дед после смерти жены резко сдал, но держался. Умер он намного позднее, и то это связывают с переездом. Они получили новую квартиру где-то на Северо-Западе, переехали туда, и вот на новом-то месте дед и скончался.

В эту квартиру переехали другие люди, но о них я ничего интересного не знаю.

Глава 5

Жители нашего двора

I

Закончив с ближним окружением, мы смело можем выйти во двор и рассказать про тех, кто его населял. Тут надо сказать, что меня в детском возрасте прежде всего интересовали мои сверстники и те ребята постарше, с которыми приходилось общаться. Наверное, и среди взрослых было немало интересных людей, но в те времена для меня они были просто фоном и не очень важными персонажами.

Начнем, пожалуй. В 23 доме по Колхозной жил такой приятель детства, как Вовка Попов. Жил он с матерью и старшей сестрой Валентиной, ну той, что еще занималась в парашютной секции. Валька была зловредной, как все старшие сестры, она и Вовку гоняла почем зря, и нас в грош не ставила и не уважала. Однажды, когда мы уже учились в школе, она зачем-то закрыла Вовика дома, а сама куда-то ушла. Вовчику оставалось только смотреть на нас из окошка и завидовать. Мы то одну игру затеем во дворе, то другую. Смотрел он, смотрел и не выдержал, решил сигануть в окно. Выпрыгнул. Парень он тогда был легкий, но второй этаж тоже не шутка, в общем, кончилось все для него больницей. Кость в ноге не сломалась, но треснула, зато потом месяца три он бегал с нами на костылях.

Еще у Вальки Поповой была собака, внешне похожая на боксера. Почему похожая? Так мы ее видели только щенком, и вырасти она не успела. Как сейчас помню, звали щенка Тобиком. Псина была тупая до невозможности, ну прямо, как некоторые персонажи рассказов Михаила Задорнова. Мало того, что она на нас лаяла и бросалась, если мы к Вовке в гости заходили, так она еще и автомобилям проходу не давала. Как увидит, что по улице едет автомашина, так обязательно припустит за ней и все норовит за заднюю ногу, пардон, за заднее колесо укусить. Однажды пес все-таки догнал какой-то самосвал и вцепился зубами в шину... Пришлось Валентине хоронить своего любимца.

Был у Попова и старший брат, которого звали Виктор. И этот брат был конкретно старшим, не только старше Валентины, а настолько взрослым, что жил уже где-то отдельно, не в этой квартире. Сам я Виктора Попова никогда не видел, но явным признаком существования старшего брата было настоящее охотничье двуствольное ружье, что висело в квартире Поповых на стенке, над кроватью в дальней комнате. Вовка не только нам не позволял его трогать, но и сам никогда на наших глазах к нему не прикасался, всегда утверждая, что ружье принадлежит брату. Видимо старший брат на оружие такое суровое заклятие наложил, что Вовик не рисковал его нарушать.

Мой отец тоже серьезно занимался охотой, особенно когда наша семья жила в Казахстане. Имеется много фотографий, где он снят увешанный добычей. У него в кладовке долго хранился отличный охотничий нож, с таким на медведя в пору было ходить. В железном ящике лежали остатки пороха, который он для нашего развлечения иногда поджигал в чугунной топке титана. Но вот ружья у отца к моменту нашего взросления уже не было, он его продал. Так что поиграть с настоящим оружием мне не пришлось, ни дома, ни у в гостях у Попова.

Кстати, если кто-то думает, что согласно мудрым указаниям Антон Палыча Чехова упомянутое мной ружье должно обязательно выстрелить в последнем акте, то вынужден его разочаровать. Стрельбы из этого ружья не будет.

Напротив Поповых на этой же площадке жили Фисенко. Юрка Фисенко — паренек года на три постарше нас — был заводилой и верховодом в нашей возрастной компании. Он решал, куда идем, что делаем и по каким правилам играем. Как вожак он был достаточно справедлив, а главное, не злобив — никого не терроризировал, никого не обижал. У Юрия была старшая сестра Лидия и еще более взрослый брат Сашка.

Александра Фисенко я видел всего несколько раз, он был ровесником моих старших братьев, и, когда я подрос для того чтобы гулять самостоятельно, он уже учился и жил где-то на стороне, иногда навещая родителей. Естественно, наша малолетняя компания его нисколько не интересовала, и он с нами не общался, если не считать за общение могучий пинок туфлей сорок пятого размера, которым он как-то наградил Валерку Бобкова за то, что тот дразнился и встревал в разговор взрослых парней.

На первом этаже жили Стеценко — отец и две его дочки. Матери у них то ли не было, то ли она вела очень скрытный образ жизни. В общем, я даже не представляю, как она выглядела. Имени старшей сестры я сейчас уже и не вспомню, а младшую звали Еленой. Девочки любили современную музыку, и из их открытого окна в летнее время часто доносились звуки проигрываемых ими пластинок. Так что история про радиолу, певшую на улицу, в нашем дворе тоже имела место.

Мне Ленка запомнилась тем, что как-то однажды ее донимали пацаны -одноклассники, жившие в нашем же дворе. Девочкой она была симпатичной, а у парней в согласии с возрастом играли гормоны. Они подбрасывали ей какие-то записки в почтовый ящик и заклинивали спичкой дверной звонок, чтобы он беспрерывно звонил. Ленка на них ругалась, но как-то не злобно, и писала им что-то в ответ. Видно было, что внимание парней ей нравится, и что это была своеобразная игра.

А еще Ленка однажды искала среди нас киллера.

Убивать надо было домашнюю кошку, которая заразилась какой-то вредной для хозяев болезнью, и от которой ее почему-то нельзя было вылечить.

Желающие помочь в мокром деле нашлись, вызвались ее же одноклассники, те самые, которые ранее донимали Ленку записочками. Ну и наша мелкая гоп-компания, узнав о заказе на убийство, соприсутствовала, а кто-то даже им помогал.

Сначала животное хотели повесить. Но специалисты были еще те. Не нашлось ни хорошего шнура, ни обмылка, а на той проволоке, что подобрали на ближайшей стройке, узел под весом кошки не затягивался, и бедное животное больше мучилось, чем помирало. Тогда решили ее забить. Но и знатока, умеющего "за ноги, да об пол" среди нас не нашлось, и бедную животину, уже придушенную, просто сбросили в котлован строящегося дома и забросали камнями. Ленка при всем этом присутствовала.

Напротив Стеценко жили Резниковы. Про их сына Серегу ничего доброго вспомнить не могу, кроме того, что однажды он болел лишаем. Во-первых, он был младше нас и в наш круг не сильно-то и стремился. Во-вторых, Серега был какой-то невзрачный, безликий, аморфный. В играх ничем не выделялся, часто хлыздил, в молодецких подвигах и в отчаянных приключениях замечен не был.

Зато отец его дядя Володя был человеком популярным у молодежи. Кроме того, что он имел мотоцикл "Иж — Юпитер" и на нем иногда катал пацанву, он был еще и владельцем железного гаража в нашем дворе. И Резников старший никогда не прогонял нас, если мы рассаживались вокруг и с интересом смотрели, как он возится со своим мотоциклом. Только позднее я узнал, что на заводе ЧЭРЗ Владимир Резников был знатным токарем, лучшим специалистом. Он уже в те времена зарабатывал до 600 рублей в месяц и ему, как передовику производства, первому на заводе выделили "Жигули".

Во втором подъезде жил Вовка Катков, крепыш и смелый парень, его квартира была на втором этаже. Хотя он был на год младше нас, но к нему все относились, как к равному.

А на первом — жили Бобковы и Новиковы. У Бобковых детей было трое: Виталька, Славка и Валерка. Парни все здоровые, но не очень смышленые.

Папа их — Бобков дядя Коля — был личностью колоритной: пузатый мужчина, любитель поесть и выпить. В нашей мальчишеской среде ходили легенды, что за обедом он запросто один съедает кастрюлю борща, оставляя детей голодными. Человек он был недалекий, не слишком храбрый и исповедовал простые нравы. Ему ничего не стоило в летнюю жару выйти из дома на прогулку во дворе в майке— "алкоголичке", как сейчас их называют. Когда мы только переехали с "19 км" это было еще простительно, все-таки окраина города, где никого чужих не бывает. Но когда построили Северо-Запад, и тысячи пассажиров стали ежедневно проезжать мимо нас на трамваях, то вид толстого мужика в таком неглиже мог кого-нибудь из них шокировать. А еще дядя Коля любил играть на баяне, особенно выпив на праздник. Но даже я, будучи ребенком, понимал, что репертуар его крайне узок и играет он неважно. Другое дело рыбалка, в этом Бобков старший, похоже, понимал толк, по крайней мере, я не раз видел, как он мастерски плел рыболовную сеть, да и детей приучил к этой потехе. Особенно заядлым рыболовом был его средний сын Славик.

II

Новиковых было двое. Звали их Андрей и Алексей. Братья-близнецы были не различимы для большинства взрослых и тех детей, кто видел их впервые. В нашей же компании мы четко знали, кто из них кто, так что никаких розыгрышей с подменой одного брата другим у нас не происходило.

Жили они с отцом. Мать у них была точно, я даже ее видел поначалу, но потом она куда-то пропала. Сперва я думал, что их родители развелись, но потом, спустя годы, мне взрослые объяснили, что мать Андрюхи и Алексея на несколько лет изолировали от общества, что-то там она нарушила в товарно-денежных отношениях с государством и, видимо, проходила по линии ОБХСС.

С братьями Новиковыми мы с Лешкой и дружили, и ссорились неоднократно. То вместе бегали и играли, то чего-то уже поделить не могли.

Как сейчас помню, небольшим разновозрастным коллективом гуляем за кочегаркой на улице Бехтерева. Группа парней лет четырнадцати— пятнадцати: Сашка Воеводин, Юрка Стратечук, еще кто-то с ними живо и с молодецким гоготом обсуждают половой вопрос, как один из их друзей пощупал рано созревшую их же одноклассницу Тоньку. Метрах в десяти коллектив девчонок прыгает со скакалкой. Мы с Андрюхой Новиковым, нам лет по пять-шесть, стоим у палисадника дома N2 по улице Бехтерева. С девочками мы не играем, не пацанское это дело, но и в дискуссии больших парней не участвуем, нам про девиц из 7-го класса не интересно. Пока. Да и подзатыльник за излишнее любопытство получать неохота. Андрей мне загибает про то, как он далеко умеет кидать камни, и демонстрирует свое умение, кидая булыжники вдоль улицы. "А слабо тебе добросить до окна того дома?"— спрашиваю я, показывая на подслеповатые окошки "особняка".

"Щас!"— говорит Андрюха и метает камень изо всех сил.

"Дзинь-ля-ля!"— не выдерживает стекло подобного напора, и часть осколков падает на землю.

Удивленные такой бесцеремонностью с нашей стороны парни прекращают обсуждать достоинства Тоньки и иных одноклассниц и, комментируя наше неприличное поведение и устроенный нами беспредел, с интересом ждут продолжение событий. Из ворот появляется бабулька и начинает ругаться, только мы с Андрюхой её не слышим, мы уже далеко. Пылим галопом уже возле сараев. Выглядываем из-за угла, бабка просвещенная девочками о том, кто это сделал, — "У-у, предательницы!" — медленно движется вслед за нами. Мы с Андреем разбегаемся по домам.

Через десять минут в нашу дверь звонят, я понимаю, что это возмездие. Но с облегчением вижу в дверях стоит не бабка, а тетя Нэлли— родительница Новиковых, на тот момент она еще не исчезла, и с порога она начинает рассказывать моей маме о том, какой я нехороший человек, как плохо я поступил, подговорив ее сына бросить камень в окно бедной старушке.

Мать, конечно, поругала меня тоже, как же без этого.

Отец братьев Новиковых — дядя Толя — работал водителем на больших самосвалах. Сначала у него был МАЗ— 205 с буйволами на моторе, а потом он один из первых в Мостопоезде получил новенький МАЗ -500.

III

В 28-м доме по улице Краснознаменной тоже было полно народу. Там жили: Журавлевы — Сашка и Юрка, Стратечуки— тоже Сашка и тоже Юрка, Мальчиковы— Генка и Серега, большая семья Кузнецовых с тремя парнями и младшей сестрой, Беловы у которых поначалу была только одна дочь— красавица Светка, а потом родился Андрейка. И это только в первом подъезде. Во втором жили две женщины, то ли вдовы, то ли разведенки, каждая с выводком детей: Новикова с тремя дочерьми и Воеводина, у которой было пятеро детей — две старших девахи и трое пацанов: Сашка, Колька и Ванька. В этом же подъезде жили и две семьи молодых специалистов: Ровные и Белозерцевы, у них тоже были пацаны нашего же возраста. Серега Белозерцев слыл чуваком резким и нахальным, а Боренька Ровный был мальчиком умненьким и благоразумненьким. Нам всем его ставили в пример: "Видите, Боря не шалит, Боря не хулиганит, Боря слушается взрослых!"

Еще бы, на воспитании Бориса Ровного сильно сказывалось наличие бабушки. Он — единственный среди нас — жил в семье, где имелось три поколения. Для мостостроителей — это был нонсенс. "Мостопоезд" был организацией подвижной, он вербовал молодых и крепких и вез их на далекие стройки, так что предки и все родственные связи оставались где-то там, в других краях и весях. В лучшем случае рядом могли оказаться братья или сестры, а тут целая бабушка. Разве кому могла придти в голову идея вербоваться в организацию и брать с собой родителей? Это было невозможно, пока организация двигалась по стране. Но как только она встала на прикол, сразу появилась новая тенденция, вскоре ставшая популярной. Молодежь выписывала отцов и матерей пенсионного возраста, чтобы иметь право на большую жилплощадь.