— То, о чем вы говорите, не единичный случай. Мы располагаем массой вопиющих фактов и собираемся использовать их на следующих выборах. Возможно, когда-то система и должна была спасать колонии от перенаселения, но теперь она превратилась в коммерческое мероприятие, паразитирующее на социально незащищенных. Будьте уверены, "Билль о Занятости" будет отменен. Но вы хотите перенести акцент на корпорации, а это не так-то просто. Я не понимаю мотива "Пан-Галаксис" и это меня смущает. Зачем им столько возни?

— Если вы хотите узнать их мотивы, я лично вам это устрою, — ощерился Харпер. — Главное, готовы ли вы взяться за дело?

— Сделайте это, и завтра же все будет на первых полосах, — решительно кивнул Линдерн. — Будьте уверены!

— Тогда такой вопрос: вы можете гарантировать, что они не знают о нашей встрече?...

Вернувшись домой Харпер с наслаждением скинул костюм, налил себе виски, поджег длинную экзотическую сигару и рухнул в кресло. Двигаться не хотелось. Лично для него момент истины наступил здесь и сейчас. Если он выполнит обещание, данное сенатору, ему тоже потребуется телохранитель и не один. Одно слово отделяет жизнь от смерти: вот сейчас он еще может отыграть все назад, мило разведя лапками "не получилось", а через минуту выйти из игры будет уже нельзя.

Декан погасил сигару в стакане спиртного и взялся за коммуникатор. Он набрал номер офиса "Пан-Галаксис".

Компактный спикер-фон потрескивал на столе. Аналоговая техника — без шансов на подделку, мечта судебных приставов и скандальных журналистов.

Из динамика доносился стереофонически усиленный гул голосов и звон посуды — агент "Пан-Галаксис" принял Харпера на нейтральной территории, в клубе "Спикер". При виде любезного и заискивающего Ящера, многоопытный Директор мгновенно сбежал бы, но корпорант не был столь проницательным.

— Я крайне признателен вам за эту встречу.

— Вы были так настойчивы...

— Я сожалею, если вмешался в ваши планы! Суть дела очень проста. Полгода назад я оказал протекцию некоему молодому человеку. Каюсь, это было сделано необдуманно, можно даже сказать, в пику вам. Теперь я оказался между двух огней: молодой человек, похоже, потерял интерес к карьере и пустился во все тяжкие, а Директор... Он всегда был настроен против меня, теперь он пользуется ситуацией и требует моей отставки.

— Меня мало интересуют внутренние дела Академии.

— Возможно, я мог бы что-нибудь сделать для того, чтобы они вас заинтересовали?

Корпорант помолчал, очевидно, изучая взволнованное лицо Ящера.

— М-м... Даже если так, то что мы могли бы сделать?

Ящер засуетился.

— В том то и дело! Ничего не нужно! Я смогу отбиться от старика, если вы сохраните нейтралитет. Только это!

— В самом деле? — голос агента звучал заинтересовано. — И что будет в этом случае?

— Я обладаю некоторым влиянием в Академии, вам лучше знать, насколько оно велико. Все мои возможности будут в вашем распоряжении.

— Это не так уж много.

— Возможно, но это то, что я могу предложить. С другой стороны, поддержав нынешнего Директора, вы ничего не получите. Он по натуре не способен сотрудничать! Я больше, чем он заинтересован в своем месте: в моем возрасте рано уходить на пенсию и поздно менять работу.

— Гм... Однако насколько серьезно ваше намерение сотрудничать?

— Исключительно серьезно. "Пан-Галаксис" — один из основных наших потребителей, фактически, я уже работаю на вас!

— Это не помешало вам занять негативную позицию.

— Я виноват! Это была глупость! Это должно было повысить мой статус перед перевыборами, а не в коем случае не ударить по вам.

— Выборы декана?

— Да, через пару месяцев.

— Вы избирались уже четыре раза... Ваш маленький демарш гарантирует вам избрание в пятый.

— Да! Если вы не займете позицию Директора.

Последовала пауза. Должно быть, Ящер улыбнулся и корпорант некоторое время переваривал это зрелище.

— Что ж, вашу просьбу легко удовлетворить. Вопрос в том, готовы ли вы последовать дальше.

— Э-э... простите?

Агент помолчал, наслаждаясь растерянностью собеседника.

— Видите ли, ради одного года (декан ведь избирается на год?) не стоит так напрягаться.

— Но тогда...

— Пост Директора гораздо более стабилен.

Ящер громко чмокнул губами.

— Это конечно... Но какова цена?

— Будущий Директор должен понимать, что для некоторых молодых людей обучение в Академии — вопрос скорее статуса, чем образования. Полученные навыки на практике им никогда не пригодятся.

— Понимаю, — протянул Ящер. — Я помню, пару лет назад случился принеприятнейший инцидент. Позор, когда Директор допускает такое!

— Гай Челленджер, — нарочито небрежно произнес корпорант. — Получил несмываемое пятно на своей биографии.

— Я отлично его помню, он сдавал на навигатора, — охотно поддержал Ящер. — Совершенно очевидно, сыну Вице-президента никогда не придется лично сидеть за штурвалом.

— Вот именно.

— Не стоит во мне сомневаться, я способен на рациональные суждения. Вопрос в том, что старик никогда не назначит меня своим приемником, он слишком хорошо меня знает. А Попечительский Совет прислушивается к его мнению!

— Попечительский Совет не должен вас волновать: его члены легко поддаются воздействию. У всех них есть семьи, которые нужно содержать, дети, которым нужно дать образование, мелкие слабости, наконец.

Разговор явно перешел на доверительные тона.

— А Рейкер? Знаете, если он поступит в Корпус, то старику нечем будет крыть...

— Это исключено!

— Да бросьте вы! Я учил этого парня, поверьте, ничего особо исключительного в нем нет. К тому же, у него был конфликт с Гаем Челленджером, в "Пан-Галаксис" ему не место!

— Вот именно.

— Что, простите?

— У него был конфликт. Его отголоски до сих пор мешают Гаю добиться признания в среде сослуживцев. Будущий член Правления не должен служить объектом для насмешек. Челленджер-старший считает, что если рядом с его сыном будет стоять сам Рейкер, это снимет остроту проблемы.

— Э-э... А вы уверены, что их удастся поставить рядом? — осторожно засомневался Ящер. — Этот Рейкер — довольно агрессивный юноша...

— Он будет СЧАСТЛИВ стоять рядом с Гаем Челленджером в ЛЮБОЙ роли. Он не получит ВООБЩЕ никакого диплома и это не обсуждается. В семье Рейкеров становится традицией создавать проблемы для "Пан-Галаксис", с этим надо кончать!

— Что ж, понятно, — воображение рисовала Харпера, откинувшегося в кресле и потирающего сухие ладони. — Мне абсолютно все понятно. Согласен, ваше предложение стоит того, чтобы над ним подумать!

Должно быть, он подарил корпоранту такую улыбку, что того передернуло.

— Только не слишком долго думайте.

— Конечно, конечно! Позвольте откланяться?

— До встречи.

— До скорой встречи!

И сияющий Ящер быстро слинял.

Линдерн собрал свой штаб за считанные минуты. Он лично раз шесть прослушал запись, цокая языком и восхищенно качая головою.

— Мистер Харпер, вы страшный человек!

— Спасибо, я знаю. Вы ведь не думаете, что он сказал мне правду?

— Без разницы! Главное — он это СКАЗАЛ. Но вы уверены? Если я пущу это в ход, начнется такое! И отыграть назад будет невозможно.

— Ради этой записи сломана жизнь человека. Для меня пути назад нет.

Глава 11

По мере знакомства с жизнью на Селене-5, мной овладевало нечто, похожее на восхищение. Я впервые видел социум, выстроенный в точном соответствии с рекомендациями социологической науки, этакое реалити-шоу размером с маленький город. В декорациях, словно бы сошедших со страниц работы о замкнутых коллективах, разыгрывалась мыльная опера со мною в главной роли.

"Чем бы ты хотел заняться?" — спросил табельщик, "Водить звездолеты" — честно ответил я. Он нахмурился и поставил меня в бригаду, чистящую фильтры в оранжерее. Оранжевый пропуск чернорабочего позволял находиться в строго определенных местах, должно быть, за этим следил компьютер. Стоило выйти за пределы разрешенной зоны, и зуммер внутренней связи начинал противно жужжать. Я не пытался выяснить, как быстро охрана среагирует на нарушение, мне нужен был чистый послужной список. Для внезапности.

Фильтры и коммуникации могут многое рассказать. Эта станция строилась как стандартный пограничный форпост, продуманно и функционально. Каждый сварной шов — на века, каждая секция — как маленькая крепость, максимум надежности и безопасности. Новые хозяева изменили разве что дизайн интерьеров. На большинстве узлов сохранилась традиционная темно-зеленая краска, то есть, за тридцать лет эксплуатации никому не пришло в голову их поменять. Это меня напрягало. Конечно, военные закладывают в конструкции надежность с запасом, но не до такой же степени! Видно, кто-то и где-то вычертил графики вероятности поломки и экономической отдачи, и постановил — работать на износ. Я быстро выяснил, что Селеной-5 владеет "Пан-Галаксис", станция служила перевалочным пунктом и аварийной базой для десятков рудников, разбросанных по всей системе. Пик добычи тут был лет десять назад.

Через месяц мне заявили, что я "знаю дело" и предложили самому выбрать место работы. "На ваш вкус" — пожал плечами я, меня зачислили в ремонтники и выдали пропуск зеленого цвета. Теперь я мог ходить в зону отдыха каждый день, но положения это не меняло: и причал звездолетов, и центр связи находились в административной зоне, куда техническому персоналу хода не было. Зона отдыха была эдаким пряником, наградой за примерную работу, и одновременно — социальным срезом станции в миниатюре. Здесь было все, чтобы работяги могли оттянуться после работы: ресторан, выпивка, казино, девочки, магазины барахла и даже "культурный центр" с видео и библиотекой (ни одного справочника по навигации в ее каталоге не было). На Селене-5 жили целыми семьями, большинство было вольнонаемными, и здешний быт их устраивал. Искать у них помощи было бессмысленно, к клиентам Контроля они относились презрительно. Это презрение, невидимый барьер между людьми, тщательно пестовался и ненавязчиво поощрялся. Главной ценностью, пропуском в свет призван был служить контракт с корпорацией-владельцем. Несвободных контрактников отличали от "нормальных" форма одежды, цвет пропуска, место обитания, лимитированный допуск к "благам цивилизации", по которому люди безошибочно определяют общественный статус друг друга. Одних приучали жаждать символов успеха, других — наслаждаться приобретенными. Интересно, понимали ли они, что принципиальной разницы между ними нет? Те и другие были собственностью не вполне чистоплотных хозяев, просто некоторые — лучше дрессированы.

Селена-5 напоминала мне коробочку с жуками, стоявшую в магазине мадам Герды. У жуков было все для того, чтобы плодиться и размножаться, но покинуть коробку они не могли.

Герметичная замкнутость станции могла быть плодом моего воображения, а могла быть стихийно сложившейся практикой, которую кто-то умело использовал. Формально я был совершенно свободен, но при этом совершенно точно знал, чем кончится любая попытка сопротивления. Так ведь догадки к делу не пришьешь... На то, чтобы найти лазейку в системе безопасности, могли уйти годы, а таким временем я не располагал. Не располагал в принципе: еще полгода в этой конуре и я просто-напросто свихнусь.

И к началу летней сессии я точно не успею. Продлит ли Декан мой отпуск?

День моего рождения прошел никем не замеченный. Я не стал напиваться, просто посидел в видеозале перед трехмерным экраном с какой-то дурной комедией, погрузившись в свои мысли и не опасаясь, что меня станут теребить. Сдерживаемое напряжение измотало меня. Я чувствовал себя проигравшим. Единственным светлым местом была моя нынешняя работа — бригада по ремонту КМП-катеров. Один из монтеров сказал, что иногда им приходится крутить болты и на звездолетах. Это был выход, но выход определенного типа. Удушающую безысходность ситуации могла взломать лишь силовая акция, но, с момента ее начала, я стану преступником, а ОНИ — невинными жертвами, и доказать обратное будет не легко. Меня беспокоило, как далеко мне придется зайти, и как резко нужно будет действовать. В конце концов, я звездолетчик, а не коммандос. Вот только вряд ли кто-то отдаст мне звездолет, мило улыбаясь.

Я вышел из зала и огляделся. В изогнутый коридор секции выходили двери трех ярусов. Наверное, это должно было обозначать простор, но дело портили реклама и вывески. Они рассекали объем дешевыми растяжками, вклинивались в него электронными панно на кронштейнах, витали в воздухе дрожащими голографическими фантомами. Это создавало ощущение хаоса. Стеклянные галереи, соединенные легкими мостиками, фонтанчик с искусственным деревом, легкий запах еды и какофония звуков. Между ресторанчиками, кафе и магазинами прогуливаются станционные жители с детьми (заведения, в которые детей не пускают, благоразумно расположены в другой секции). Обладателей цветных комбинезонов почти не видно, все подчеркнуто цивильно, по-планетному. Даже на потолке висит голограмма "под облака".

Фальшивое небо, фальшивое благополучие, фальшивая безопасность. Я не представлял себя живущим здесь ни при каких обстоятельствах, но и убийцей себя не представлял. Пока.

Бригада ремонтников, в которой я теперь работал, производила на меня странное впечатление. Большинство из них было так называемыми "самоучками", завезенными Контролем и выбившимися "в люди". То есть, они именно что "крутили болты", подражая действиям своих предшественников и руководствуясь какими-то метафизическими представлениями о конструкции агрегатов. Мастер был выпускником периферийного колледжа, способным как максимум произвести диагностику и худо-бедно проверить качество работ. Устранять крупные неполадки или осваивать новую технику эта гоп-компания не могла по определению, а от нее этого и не требовалось. Это было еще одно проявление политики "на износ" — срок службы машин предполагался равным сроку существования предприятия.

По странному стечению обстоятельств, "прямо щас" бригаде предстояло участвовать в капитальном ремонте звездолета. Ни у кого, кроме меня, это не вызывало энтузиазма. Работы предстояло вести в невесомости, в огромном газонаполненном доке при половине атмосферы. Плюс к смене — полчаса за свой счет, на проход через шлюз. Всем выдали кислородные маски — атмосферой в доке служил инертный газ. Пользуясь вынужденным молчанием в шлюзовой камере, я пытался собраться с мыслями и выстроить какой-нибудь план. Сумею ли я верно оценить масштаб необходимого ремонта и работоспособность машины? И что потом? Но одного взгляда на корабль было достаточно, чтобы испытать непередаваемое разочарование. Монтажники уже сняли защитные панели и слои изоляции, скрывавшие под собой реакторный отсек. Среди яркого конфетти разрядников и прерывателей матово поблескивали питающие шины звездного привода. Даже при пониженном давлении между ними должна была висеть электрическая дуга в руку толщиной. Значит, накопители пусты, до железки. Мог бы сам догадаться, это в любой инструкции сказано: нельзя ставить на капитальный ремонт заправленный корабль.