— Вашей светлости нужно препроводить супругу в родной дом, — подхватил капитан Винсент. На герцога он поглядывал с плохо скрываемым беспокойством.
— Правильно, — кивнул тот. — Дабы...
-... лично убедиться в её безопасности и обеспечить неусыпную заботу.
— Совершенно верно, Винсент. Ты понимаешь меня с полуслова. Мэтр Карр, вы, кажется, любезно согласились предоставить нам карету?
— Она готова, ваша светлость.
— Хорошо. Я вернусь часа через два; займитесь предварительным допросом. Однако помните: к моему приходу арестованная должна быть не только живой, но в состоянии давать показания. Желательно — искренние. Но! — герцог внезапно вспыхнул. — Не позволяйте ей пачкать моё имя! Ни моё, ни моей супруги!
— Я всё понял, ваша светлость, — с достоинством ответил комендант.
Полученный от герцога свиток он держал так, будто тот жёг ему руку.
Застывшую, замороженную не хуже герцога, Марту подсадили в карету. Рядом на диван, обитый бархатом, тяжело опустился тот, кто совсем недавно во всеуслышание объявил её супругой, а законную жену отдал палачам.
— Винсент, ты мне нужен, — бесцветно сказал герцог. Капитан, словно давно поджидая, что его позовут, запрыгнул в карету, почти не коснувшись подножки.
Пока выезжали со двора, пока пересекали мост и направлялись к городу, никто не проронил ни слова. Наконец капитан подал голос.
— Что там в Анжи?
— У тебя найдётся выпить? — неожиданно спросил герцог. Капитан снял с пояса флягу.
— Ром. Аккуратней, штука заборис...
Его светлость опрокинул в себя содержимое фляжки, не поморщившись. Прижал ладонь ко рту, как простецкий работяга после глотка слишком уж ядрёного хмельного, выдохнул.
— Прорыв магической защиты, как я уже говорил, — сказал совершенно нормальным голосом. — С предварительным уничтожением базовых огневых точек. Из леса со стороны Хаальдена прорвались орки. Дикие, неклеймёные. Пятнадцать местных мужчин выхолощены и распяты на воротах собственных домов, остальные посажены на колья и выстроены в два ряда. Двадцать две изнасилованных женщины со вспоротыми животами. Четыре беременных. Выпотрошены. Сказать, что стало с нерождёнными младенцами?
— Не надо. — Капитан кивком показал на побелевшую Марту. — Я прочту сам, когда вернусь.
— Вот-вот, почитай. — Отвернулся к окну. Коснулся ледяной руки Марты. — Прости, девочка, — сказал, не поворачиваясь. — Я не хотел тебя втягивать во всё это, так уж получилось... — Поболтал фляжку, на дне что-то булькнуло. — На-ка, выпей. Быстро, одним махом. Знаю, что непривычна, но тебе сейчас это нужно. Давай-давай, быстренько...
Вспомнив, как её вчера сразу повело после вина, Марта собралась с духом. И пусть развезёт! Может, хоть на минуту она забудет о том, страшном и непонятном, что вокруг творится... Тростниковый спирт обжёг горло, перехватил дыхание. Она закашлялась сквозь слёзы, но тут же почувствовала, как вниз, к сердцу, пролегла огненная дорожка, от которой загорелось всё внутри. На пустой-то желудок... Почему-то в последнее время её только поили, а вот поесть — никто не предлагал.
Герцог подхватил пошатнувшуюся девушку, осторожно уложил на диванные подушки, мысленно поблагодарив коменданта за заботу.
— Поспи, Марта, не слушай нас.
Повернулся к капитану.
— Дело стало слишком шумным, такого не утаить. Мы задели бриттов, сильно задели, и теперь они начнут целую компанию порочащих слухов. Винс, нам нужна легенда. Добротная, крепкая, душещипательная легенда о похищенной жене герцога, о коварных заговорщиках, об авантюристке-самозванке... И сейчас мы с тобой эту легенду придумаем.
И оба посмотрели на Марту, которую, кажется, моментально сморило. Была она чудо как хороша, трогательна, беспомощна... совсем как Анна. Герцог невольно поморщился. Да, совсем как его жена в первую неделю после свадьбы. Теперь-то он понимал: супруга намеренно гасила в себе порывы, могущие повредить её образу, воплощению кротости и невинности... Его светлость горестно усмехнулся. Анна не была невинной. Он узнал об этом далеко не в первую ночь, нет, тогда всё прошло, как полагается: робкие ответные ласки, закушенные губы, кровь на простынях... Три дня после этого его не подпускали к телу, ссылаясь на ужасные рези. И он, дурак, повёлся.
Эта — была другая. За два года супружества его светлость успел привыкнуть к флюидам лживости и лицемерия, исходившим от его законной половины. Марта же — была словно окутана дымкой чистоты, он почти осязал её, прикасаясь к дивным золотистым прядям, гладя по голове... Удивительно, что он не заметил этого сразу. Впрочем, гнев — плохой советчик.
Герцог кинул быстрый взгляд на Винсента. Тот сидел с совершенно непроницаемым лицом. Как будто каждый день правитель самой обширной провинции Галлии, любимец короля, свирепый воин, безжалостный судия — любовался простой крестьяночкой и осторожно, не желая потревожить её сон, убирал пряди со лба.
-Винс, ты-то сам — неужели не заметил разницы?
— Вы, ваша светлость, законный супруг, и то сомневались, так куда уж мне... Лицом-то они, сами видите, как схожи. Если бы знать заранее, что другую подставят — может, и пригляделись бы сразу. А тут — нашли, кого искали, повязали, бумаги при ней, дело закончено. Вот когда она туфли на каждом шагу терять начала — тут я задумался. Да и ростом она ниже, у меня глазомер хороший.
— А почему молчал?
Капитан пожал плечами. Пластины наплечников чуть слышно потёрлись друг о друга.
— Но ведь документы нашлись? Их всё равно нужно было доставить в первую очередь. Даже если допустить, что нам подсунули вместо Анны подставу — что ж, иногда нужно и заглотнуть наживку, чтобы увидеть ловца. Увидели?
— Да, похоже, мы заставили его проговориться... — Герцог усмехнулся, вспоминая сильно растерявшего апломб бриттского посла. — Тебе бы моё место занять, с твоим умом-то, Винс. А я пошёл бы в капитаны. Меняемся?
— Рожей не вышли, ваша светлость, — хладнокровно ответил капитан. — На моих-то молодцах поболее таких шрамиков будет, и не только на мордах. Вот как заработаете столько же — тогда приходите. Может, и поменяемся.
Марта, добросовестно притворяющаяся спящей, зажмурилась сильнее, чтобы не слышать таких ужасных слов. Что-то сейчас будет? К её удивлению, герцог лишь насмешливо фыркнул:
— Пил вроде бы я, а хамишь ты... Ладно, Винсент, хватит меня развлекать. Я в порядке. В следующий раз просто сразу сунь мне свою флягу.
— Я запомню. С чего на вас так накатило, ваша светлость?
— Не поверишь... — герцог потряс пустой фляжкой, вернул капитану. — Испугался. Был на грани срыва. Ох, как она меня завела своей беременностью... Она же дважды дитя от меня скидывала. Первый раз я даже поверил, что это случайность, якобы из-за падения с лошади; утешал её, скорбел вместе с ней. И она так натурально горевала... Во второй — нашёл почти пустой пузырёк из-под настойки пижмы с девясилом, убойная смесь... Ребёнок, если остаётся цел, чаще всего рождается уродом. А теперь — она мне объявляет, что брюхата, да ещё требует, чтобы я при этом взял её под защиту!
...Он отыскал знахарку, у которой Анна пополняла запасы адского зелья. Эта же ведьма в своё время ухитрилась подлатать порушенную девственность юной невесте герцога, по глупости поддавшейся на уговоры и ласки... его светлость догадывался, чьи. Но думать об этом больше не желал. Довольно грязи.
— Ваша светлость, — подал голос синеглазый, — а вы точно уверены, что этот ребёнок не...
— Не мой? Безусловно. Я не касался её больше года, с тех пор, как она впервые наставила мне рога. Больше года... — задумчиво повторил герцог. — Вот, пожалуй, ключевой момент, от которого можно оттолкнуться. Вернёмся к нашей теме. Слово 'самозванка' уже прозвучало, хоть и в запале, но услышано всеми и будет подхвачено. Каждому солдату рот не заткнёшь, и уже через полчаса новость полетит по Эстре, обрастая подробностями, но вот какими? Гордон раскроет свой ларец со сплетнями, мы — свой. Но он-то знает до конца не всё! А в споре сплетен побеждает наиболее близкая к правде. От этого и начнём плясать. Итак...
Он помолчал, прикрыв глаза. Карету покачивало на рессорах, но гораздо мягче, чем возок, и Марта едва не заснула по-настоящему, убаюканная. Экипаж развернулся — и прямо в лицо девушке засветило солнце. Капитан с герцогом, не сговариваясь, потянулись и опустили плотные занавески на окнах. Переглянулись.
— Всё, что вытворялось Анной де Фуа д'Эстре, — начал его светлость, — а именно: любовные похождения, скандальные выходки и прочая и прочая — совершалось не ею, а лже-супугой, специально подставленной герцогу для замарывания его имени, подрыва репутации и очернения в глазах Его Величества. Герцог — в опале! Да, многим хотелось бы дождаться этого светлого часа. Но, на своё счастье, я терпелив и кроток... — капитан фыркнул, — да-да, не смейся, тебе ещё приводить в порядок эту ахинею. Не дождавшись того, чтобы я сам подставил голову под топор, придушив однажды во гневе блудную супругу, заговорщики... а наверняка злодейка действовала не одна, а с кем-то... итак, заговорщики решились на крайние меры. Кража, шпионаж, последующие за тем провокации на границе государств, мир с которыми весьма хлипок...
— Пока убедительно, — кивнул Винсент. — И даже смахивает на правду. Но ведь проще настоящую супругу убить — и дело с концом, чем держать её непонятно где и неизвестно сколько времени. Она ведь и объявиться может, и самозванку разоблачить. Как вы это объясните?
— Объясню, — отозвался его светлость. — Её берегли именно для того, чтобы потом, когда главное деяние — кража из дома герцога — будет совершено, обеспечить лже-Анне пути отступления, сбить со следа погоню, выиграть время. Поэтому-то настоящую Анну и томили в заточении где-нибудь неподалёку. Кормили впроголодь, измывались, поили какой-то дрянью, отбивающей память — чтобы не узнала своих мучителей, если случится ей вернуться к мужу и всё рассказать. Отбивающей память, — повторил он, словно пробуя слова на вкус. Почесал бровь. — А знаешь, это выход. Это как раз многое объяснит в её изменившемся поведении.
— Ваша светлость, — капитан поморщился. — Так ведь можно дойти до того, что её втихаря за дурочку начнут считать. Напрямую, конечно, не скажут, но за глаза... Ну посмотрите на неё, какая это герцогиня? Нет, если приодеть, причесать, драгоценностями обвесить — это сразу многих ослепит. В первый момент. А что будет, когда она заговорит? Вам же по протоколу полагается иногда появляться с супругой; кого вы им представите? Дамы — те вмиг раскусят, что не их поля ягода. С мужчинами она беседу поддержать не сумеет, начнёт смущаться и глаза опускать. Ни танцевать, ни слово умное сказать... Анна ваша, насколько знаю, в пансионе при монастыре обучалась? А до этого в замке жила, где ей никто ни в чём не перечил, оттого и норов отвратный. Ваша светлость, хоть как память затирай, но манеры и привычки не забываются. Они или есть, или их нет.
— Наймём учителей, — буркнул герцог. Покосился на Марту — всё никак не мог понять, спит она или нет? — Она девочка умненькая, старательная; справится.
— Учителей... — Капитан Винсент позволил себе скептически усмехнуться. — Они-то и разоблачат её в первую очередь. Книги, альбомы, записи...
— Винс! — герцог начал терять терпение. — Ты думаешь, они будут проходить с ней университетский курс? Всё, что ей надо — выйти на уровень того самого пансиона, а многому ли там учат? В основном, долбят катехизис и жития святых, обучают ведению домашнего хозяйства и основам этикета! — Он сердито отвернулся. — Что-то не замечал я в Анне большого ума. Хитра была — этого не отнимешь, но хитрость сиюминутная, недалёкая. Знаний у неё был мизер, она не болтала, а в основном слушала, а потом всем услышанным делилась с новым собеседником; вот и весь ум. Каких изысков ты хочешь от этой девочки?
— Я хочу? Я хотел бы, чтобы вы её не трогали, ваша светлость, — неожиданно устало сказал капитал. — Иногда рядом с вами бывает опасно. Но ведь от моего желания ничего не зависит, не так ли? Что, если найдутся те, кто знавал вашу супругу д о её мифической подмены? И тогда именно её, — кивнул он на Марту, — обвинят в самозванстве! Вы не хуже меня знаете, что если простолюдин выдаёт себя за дворянина — его казнят. Какую участь вы ей готовите, ваша светлость?
— Участь, — пробормотал герцог, прикрывая глаза. — Перестань пороть чепуху, Винсент. Я просто переделаю ей судьбу. Что ждёт её дома? Между прочим, ты знаешь, что она — до сих пор невинна?
Щёки капитана внезапно вспыхивают
— Так вы не...
— Представь себе, не воспользовался. И не потому, что не было времени... Вот и подумай: если такую красотку до сих пор не прибрали к рукам — приберут в ближайшем времени. Иных вариантов нет, если только она сожжёт себе лицо, дабы стать уродиной, но на подобное мало кто решается. Я же — дам ей всё. Мир. Покой. Счастье... надеюсь.
— Ей — или себе?
Мужчины посмотрели друг другу в глаза.
— Иди на моё место, Винсент. А мне, пожалуй, лучше всё-таки в капитаны.
— Вакансия занята, ваша светлость, — отрезал синеглазый. Помолчав, добавил: — Она хоть грамотна, эта ваша... наша новая герцогиня? Или крестиком не только вышивает, но и подписывается?
И тут Марте стало обидно. Хмель, как накатил внезапно, так быстро и выветрился, и, ежели начало беседы она слышала как через вату, то окончание разобрала достаточно хорошо.
— Я умею читать, — сердито пробормотала она, открыв глаза. И поспешила сесть, потому что невозможным показалось возлежать на диванных подушках, когда на тебя с величайшим изумлением смотрят двое мужчин. Торопливо пригладила рукой выбившиеся из косы волосы. — И пишу немного. И... четыре действия арифметики знаю, а ещё — дроби. Так что зря это вы, господин Вин... капитан. Не такая уж я и дурочка.
— Всё слышала? — вкрадчиво поинтересовался герцог. — Тем лучше, не нужно пересказывать. А скажи мне, Марта, откуда это в вашей богом забытой деревушке нашлись умники, что тебя грамоте научили? Нет, я не к тому, что это плохо, но тебе-то это — зачем? Для чего? Снопы вязать? Корову доить?
— Матушка говорила — нельзя быть невежей, — сдержанно ответила Марта. Впервые за время ночного бдения она рассердилась на герцога. Так, не слишком сильно, но всё же... — Как могла, меня всему учила. После неё дядя учил, он у нас даже в гильдии состоял, потом домой вернулся...
Был ещё одна причина, по которой Марта в своё время до мельтешения в глазах твердила буковки и цифры. Но о ней никому знать не положено. Даже их светлости.
— Я же говорил, — герцог с удовольствием оглядел Марту с головы до ног, будто впервые видел. — Она умница. Справится. Надо только продумать детали. А теперь помолчи немного, милая, посмотри в окошко, — он предупредительно отодвинул шторы, — там интересно, а мы с капитаном должны кое о чём договорить.
Марта отвернулась к окну. Вот как он умудрился — и похвалить, и на место поставить? А ведь она из-за него на всё это согласилась... Хотя снаружи и впрямь было интересно. Двухэтажные дома показались ей, деревенщине, невероятно большими, этими гигантами улицы были стиснуты с боков, словно ущелья горами. А когда пошли строения в три этажа — казалось, за ними не видно неба. А людей-то, людей! На одной такой улочке, поди, больше, чем во всей их деревне, наберётся. Одеты по-господски... нет проще, удобнее, наверное, всё больше из простых людей. Дядя Жан много рассказывал о городе, и Марта частенько из своего запечного уголка прислушивалась к его тихим рассказам, которые он затевал ребятишкам на ночь вместо сказок. Тогда город Эстре казался ей действительно сказочным, волшебным, она и представить себе не могла, что однажды увидит его собственными глазами. Но вот увидела — и с восторгом узнавала и обширную проплешь на схождении улиц — площадь, и ратушу, и собор с мощами... а вот какого святого — запамятовала. Перед этим сказочным завораживающим зрелищем даже попятилось и отступило прошлое.
