Виновен!

Он водил пальцем по строчкам, шевеля губами и периодически смотря в потолок, что-то вспоминая. Гермиона с интересом наблюдала за процессом работы его мысли.

— А знаешь, — через некоторое время задумчиво сказал Драко. — Я не уверен, но вот, например, на этой бумажке группы цифр — больше всего походит на: в первой колонке дата (при том записана она в зеркальном отображении, и к порядковому номеру месяца приписано количество букв в слове, этот месяц отображающем), во второй — деньги, в третьей приход или расход, а в четвертой... Я бы рискнул предположить, либо получатель денег, либо заплативший, в зависимости от того, что нарисовано в третьей.

— Бррр, ничего не поняла, — сказала Гермиона.

— Смотри, вот строчка: 2108500201 538 + SGB#25/873. Если в первой колонке переставить цифры по моему методу, получится: 1020058012 — 10, на мой взгляд, число, 2005 — явный год, 8012 — месяц.

— Почему 8012 — месяц? — удивленно спросила Гермиона.

— Потому, что в слове "декабрь" восемь букв и он двенадцатый месяц в календаре.

— А ноль откуда взялся?

— Ноль? Без понятия, например, для конспирации. Учитывая моменты, которые ты и Джинни мне рассказывали про Поттера, и его финт с переводом своего состояния в твое хранилище, можно с уверенностью сказать — паранойя у него на должном уровне. И при таком раскладе — такой метод записи важных данных, мне представляется более чем возможным.

— Ну, допустим. Но с чего ты взял все-таки, что это именно дата?

— Видишь ли, тут есть регулярно встречающиеся сочетания буков и цифр, которые я склонен считать получателями денег или плательщиками. Вот, например, SGB#25/873 — встречается на этой бумажке девять раз. Каждый раз последние две цифры отличаются так, что если их выстроить в предложенном мною порядке, то выходит, что каждые семь дней некий человек или организация, получали некую сумму денег. Плюсик стоит на десятом, семнадцатом, двадцать четвертом и тридцать первом числе.

— Даже учитывая, что Гарри параноик, я не понимаю, для чего так шифровать запись? Ей же самому неудобно пользоваться в таком виде.

— Удобство — штука сложная. К любому формату записи можно привыкнуть, особенно если не хочешь, чтобы твои записи мог прочесть первый попавшийся человек.

— Ну, ты-то прочитал?

Драко пожал плечами.

— Я привык работать с цифрами. Бухгалтерская отчетность и все такое, я же веду часть своих дел в мире магглов, а там с этим делом очень строго, особенно в Штатах. Да и наша магическая бухгалтерия — это та еще песня. В общем, посидев некоторое время, я могу перевести первую колонку в понятный нам вид.

— Это при условии, что ты прав, на счет того, что это именно дата, а не что-то еще.

— А вот и проверим, если закономерность сохраниться, то это все-таки можно считать датой.

— Допустим, ты прав и это дата. Допустим, ты еще дважды прав и следующая колонка это некие суммы денег, но что в четвертой колонке?

— А вот это самое сложное, и, боюсь, если нас не посетит озарение или не случиться какое-нибудь чудо, мы этого не узнаем.

Следующие несколько дней прошли спокойно, но размеренность жизни была нарушена совой, принесшей Драко разрешение на свидания с Поттером. Свидание было назначено на 14 февраля на 10 часов утра. К письму прилагался порт-ключ.

Гермиона была в восторге, получив, наконец, подтверждение тому, что Гарри жив.

Драко безобидно подшучивал над ней, но разделял ее радость.

Около аппарационной площадки, на которую Драко переместился министерским порт-ключом, его ожидал охранник. Увидев появившегося посередь округлого помещения Малфоя, охранник небрежно кивнул ему и, сделав приглашающий жест, вышел из комнаты, Драко ничего не оставалось, кроме как последовать за провожатым. Они довольно долго шли по коридорам, два раза спустились по крутой лестнице и, наконец, оказались перед комнатой для свиданий.

— Мистер Малфой, — проскрипел охранник. — Сдайте вашу волшебную палочку.

Малфой безропотно подчинился, он знал, что никто его не пустит в следующее помещение с ней. Охранник забрал его палочку, взмахом своей сотворил заклинание, выявляющее, не несет ли Драко с собой каких-нибудь запрещенных предметов и, убедившись, что не несет, распахнул дверь в комнату для свиданий.

Дверь с лязгом открылась, и Драко вошел в мрачное помещение без окон, зато с двумя дверями в противоположных концах. Помещение было поделено напополам двумя рядами решетки, расположенными на расстоянии около трех с половиной футов друг напротив друга. В роли освещения выступало несколько факелов, не столько освещавших, сколько придававших ей зловещий вид. Драко подошел к решетке и замер в ожидании.

Через несколько минут противоположная дверь открылась, и в дверном проеме появилось две неясные фигуры. Одна — шкафоподобная, вторая — тощая и какая-то скрюченная. Шкаф подтолкнул скрюченную фигуру в сторону решетки и захлопнул дверь, выходя.

— У вас десять минут, мистер Малфой, — услышал Драко за спиной скрипучий голос охранника, сопровождавшего его.

Он кивнул, во все глаза глядя на подходящую к решетке с той стороны фигуру.

Человек двигался мелкими, семенящими шажками. Каждый его шаг сопровождался позвякиванием железа. Когда человек приблизился, Драко в неясном неровном свете факелов разглядел, что на нем были надеты ножные и ручные кандалы и массивный ошейник. Все это было скреплено между собой цепью и заставляло его скрючиваться и ходить мелкими, семенящими шажками.

Человек приблизился к решетке и неподвижно замер. Драко сумел, наконец, опознать в этой фигуре знакомые черты. Поттер выглядел ужасно: он похудел, глаза ввалились, горят лихорадочным блеском и подслеповато щурятся, волосы отросли и свисают сосульками, тюремная роба висит бесформенным мешком, запястья под кандалами представляют из себя незаживающую рану.

— Мерлиновы подштанники! — выдохнул Драко. Он был готов к тому, что Поттер вряд ли будет выглядеть цветущим, после более чем годового заключения, но то, что он увидел, превосходило его представления о плачевном состоянии многократно.

Услышав звук его голоса, Поттер встрепенулся и повернул голову в его сторону, с силой втягивая в себя воздух, словно принюхиваясь.

— Малфой! — сказал он, будто выплюнул какую-то гадость.

— Да, — отозвался Драко, подходя ближе со своей стороны решетки.

— Она с тобой? — спросил узник, поводя носом в сторону Драко.

— Да, с ней все хорошо, — быстро ответил Драко, поняв, что Гарри спрашивает о Гермионе.

Вдруг Поттер с силой кинулся на решетку.

— На кой хер ты приперся? — злобно прошипел он. — Посмотреть на то, как я тут загибаюсь?

Драко оторопело смотрел на перекошенное от ярости лицо кинувшегося на решетку бывшего школьного врага и недоумевал. А тот, тем временем, практически повис на стальных прутьях, вцепившись в них с такой силой, что пальцы побелели.

— Нет, что ты... — пролепетал ошеломленный Драко.

— Малфой, а ты знаешь, что я схожу с ума? Ведь только сумасшедший может мечтать тут о резиновой тетке, маленьких кругляшках, от которых становится все ярко, четко и пофигу. А еще я мечтаю прибить за уши к стенке башку предателя крестного, беседе с отцом Джеофри где-нибудь на безлюдном солнечном пляже! Но главное не это! Все бессмысленно без равнобедренного треугольника и прямой линии, не попавшей в белый мрамор.

Поттер откинул голову и зашелся безумным, страшным и безысходным смехом.

"Он сошел с ума, — с тоской подумал Драко, смотря на беснующегося за двойной решеткой заключенного. — Гермиона была права..."

— Ты зря приперся, Малфойчик! — выкрикнул Гарри, внезапно перестав смеяться. — Такому красавчику не место тут. Убирайся!

Выкрики Гарри эхом разносились по помещению. Он ругался, как сапожник, поливая оторопело стоящего у решетки Драко отборной площадной бранью. В какой-то момент поток брани иссяк и Поттер заковылял к двери на своей стороне помещения. Дойдя до нее, он забарабанил, вопя, чтобы его выпустили и отвели обратно в камеру. Дверь распахнулась, и шкафовидный охранник возник в дверном проеме, он что-то сказал Поттеру и отстранился, давая ему пройти. Поттер вышел, и Драко остался в одиночестве.

Все еще ничего не понимая и ужасаясь увиденному, Драко стоял у решетки и пытался прийти в себя. Его ступор был прерван грохотом открывшейся за спиной двери.

— Ваше время закончилось, — проскрипел голос давешнего провожатого.

— Да, я в курсе, — ответил Драко и, повернувшись спиной к решетке, направился к выходу.

В соседней комнате ему вернули его волшебную палочку, и он автоматически сунул ее в карман, двигаясь за охранником в сторону площадки для аппарации. Дойдя до нее, он задействовал свой порт-ключ, вернувший его домой.

Гермиона ждала его, нервно расхаживая по комнате и приглядывая за играющим на ковре сыном.

Как только Драко появился в дверях, она бросилась к нему с вопросом:

— Он жив?

— Да, — ответил он, все еще пребывая под впечатлением от встречи. — Но...

— Что?! Что с ним?! — воскликнула Гермиона, заламывая руки.

— Я не думаю, что тебе нужно это знать...

— Драко Малфой! — выкрикнула она. — Немедленно рассказывай! Все! Не смей от меня ничего утаивать!

— По-моему он... — Драко хотел максимально смягчить неприятные новости, но не мог сходу подобрать нужных слов. — В общем, мне показалось, что он не в себе...

— Он сказал тебе что-нибудь? Ну, хоть что-то?

Драко покачал головой.

— Нес какой-то бред про безлюдный солнечный пляж, отца какого-то Джеофри, делился мечтой прибить к стене башку предателя крестного и утверждал, что все это бессмысленно без треугольника и линии, кои почему-то не попали в белый мрамор. А еще поливал меня отборнейшей площадной бранью.

Гермиона посмотрела на него как на больного.

— Ты можешь дословно пересказать, что он сказал? Или, даже лучше, скинуть воспоминание в омут памяти?

— Могу. И то, и то.

— Тогда скинь! — потребовала Гермиона.

Драко молча поднес к виску свою волшебную палочку и, вытянув воспоминание, опустил его во флакон, протянутый Гермионой. Поместив во флакон серебристую субстанцию, Драко закрыл крышку и протянул его Гермионе, та вцепилась в него словно утопающий в соломинку.

— Посмотри за Беном, я сейчас... — выпалила она и бегом вылетела из комнаты.

Вернулась она довольно быстро, и улыбка сияла на ее лице, словно солнышко. Драко недоуменно посмотрел на нее, а она подошла к нему и, обняв, поцеловала.

— Жизнь удалась! — объявила Гермиона, оторвавшись от оторопевшего Драко.

— Позволь узнать, из каких предпосылок ты сделала подобный вывод? — осторожно поинтересовался он.

— Гарри настолько же сумасшедший, насколько ты или я. То, что он тебе сказал, это не бред, а послание с подтекстом. Он спросил у тебя с тобой ли я не просто так, а желая убедиться в этом, исходно он это понял по запаху. У тебя в кармане лежит платок, надушенный моим любимым запахом. Ты его почти не чувствуешь, потому, что привык. А дальше он просто передал через тебя послание, пользуясь примерно таким же принципом, каким пользовались африканские аборигены для передачи своих сообщений, снабдив его контролем целостности и проверкой подлинности. Только у аборигенов эта система основывалась на том, что чуть ли не у каждой деревни был свой пантеон духов и прочего. Гарри вместо духов использовал факты, которые знаю только я, ну и очень ограниченный круг людей.

— И... что он передал?

— Расшифровываю: предатель крестного — это его домовой эльф, который предан ему до мозга костей, и убивать он его, безусловно, не собирается, зато предполагает, что вследствие некоторых обстоятельств эльф сумеет аппарировать в Азкабан. Отец Джеофри — это не чей-то папа, это священник, который нас обвенчал. Безлюдный солнечный пляж — это четкое указание, где именно его ждать, если все удастся. Видимо имеется в виду тот пляж, который мы облюбовали с ним в Италии, и наличие в тексте отца Джеофри — дополнительное подтверждение этому. Маленькие кругляшки — это, судя по описанию, стимулятор. Он знает, что истощен и слаб, а для задуманного побега ему нужно много сил. Равнобедренный треугольник — это его мантия-невидимка. Прямая линия, не попавшая в белый мрамор, — это волшебная палочка, которая будет его слушаться и ее местонахождение. Матом он тебя покрыл, чтобы обеспечить тебе алиби на случай удачной реализации его плана. Единственное, что мне не понятно — это резиновая тетка.

— Ну, ни себе фига! — выдохнул Драко. — Конспираторы...

— Не мог же он тебе прямым текстом сказать: Малфой передай мне с Кикимером мантию и палочку, после чего жди меня в Италии там-то, правда ведь? Он сыграл так, чтобы охрана ничего не поняла, а сообщение, тем не менее, дошло до адресата, то есть до меня, — лучезарно улыбаясь, сказала Гермиона. — И все-таки, меня смущает эта тетка... У тебя нет идей, зачем она ему? Мне ничего в голову не приходит...

— Может быть, это не шифр? А ему зачем-то в его плане нужна резиновая кукла?

— Зачем?

— Ну... Например, трансфигурировать ее в подобие себя, чтобы его отсутствие не сразу обнаружили? А что, это идея! Берем куклу, придаем ей соответственные черты, кладем на лежанку, накрываем одеялком и ...

— Пожалуй, в этом что-то есть. С палочкой и мантией-невидимкой он вполне может добраться до аппарационной площадки, а как только он туда попадет — ищи ветра в поле. Игра класса "или грудь в крестах, или голова в кустах", но вполне в его духе. Что ж, нам остается только подготовить все необходимые предметы и попробовать. Самое неприятное в этой затее — это добыть палочку...

— А что в этом такого?

— Дело в том, что Гарри имел в виду совершенно конкретную волшебную палочку, а не первую попавшуюся. Ты же знаешь, что не любая палочка будет слушаться волшебника?

Драко кивнул.

— Ну, вот. На сей момент у Гарри таких две. Первая, та, которую он отобрал в свое время у тебя, и я не представляю где она, а вторая... Вторая лежит в гробнице Дамблдора.

— Где? — тупо переспросил Драко.

— В гробнице Дамблдора, ты не ослышался.

— И что она там делает? — поинтересовался Драко.

— Лежит, очевидно. Ох, ты же не знаешь всей этой истории... Пойдем на кухню, я буду кормить обедом Бена и заодно расскажу.

— А меня обедом покормишь? — спросил Драко.

— С ложечки? Я могу... Ложечку каши Бену, ложечку тебе, не вопрос.

— Нет уж, кашу я точно не хочу.

— Ну, извини, Бена я собираюсь кормить именно кашей, — улыбаясь, сказала Гермиона, взяла сына на руки и направилась на кухню.

Дойдя до кухни, Гермиона усадила малыша и принялась кормить, параллельно рассказывая Драко об их с Гарри и Роном приключениях перед концом войны. Рассказывала она только ключевые моменты, поэтому и каша в тарелке и рассказ подошли к концу одновременно.

— Вот такие дела, — сказала Гермиона, вытирая личико сыну. — Теперь тебе понятно, что делает эта волшебная палочка в гробнице?

— Понятно, — ответил Драко. — Действительно, вполне неприятная задача.