Нимроэль не ответила, но ее лицо осветилось счастливой, чуть застенчивой улыбкой. Она любила всех своих мужчин. И каждого соблазняла, и с каждым теряла невинность. Я не смогла сдержать горечи:

— Что, новый Женькин друг оказался доступнее старого?

Эльфийка покачала головой:

— Юля, ты никак не хочешь понять: Дан — не Кристоф. Кристоф умер.

Я знаю. Я сама убила его.

* * *

На следующий день, когда мы, как обычно, собрались в Женькиной комнате, Дан поинтересовался:

— Юлия, а вы пойдете на бал?

— Какой бал? — удивилась я.

— Юля! — укоризненно воскликнула Ника. — Я же тебе говорила! Завтра. В Малом зеленом зале.

Я припомнила, что на прошлой неделе у нас действительно шел разговор о чем-то таком. Впрочем, как откомментировал Женя, "бал — слишком громкое название. Скорее, местечковая дискотека для придворных". Подобные мероприятия не привлекали меня даже во времена зажигательного студенчества, теперь же и вовсе не было желания веселиться.

— Я не танцую.

— Это только пока трезвая, — лукаво напомнила Ним.

— А я и не пью, — мстительно добавила я.

— С каких пор?

— С тех самых.

Я почти наяву ощутила на языке тягучий, медово-пряный вкус вина с легкой миндальной горчинкой. И следом, как звено той же цепи, потянулось другое — пока еще не воспоминание, а лишь тень, предчувствие воспоминания о чем-то сладком и тревожном. Дрогнули крылья носа... Поспешно схватив со стола первую попавшуюся чашку, я судорожно вдохнула резкий аромат кофе. Полегчало.

— Предпочитаю безалкогольные напитки, — пояснила я удивленному Женьке (это оказалась его чашка). — Ну а вы, Дан? Идете?

— Нимроэль пригласила меня. Не вижу повода отказываться.

— Вы танцуете?

— Не знаю, — он засмеялся. — Ним показала несколько танцев, но не уверен, что я все запомнил.

— Повторим пройденное? — игриво предложила Нимроэль.

Дан с небрежно-грациозным поклоном подал ей руку, и эльфийка с готовностью выпорхнула из кресла. Женька вызвался отбивать такт ладонями. Вероника радостно подхватила.

Танец имел достаточно сложный рисунок, и Дан периодически сбивался с шага, но тут же снова подхватывал ритм, не выказывая ни малейшего смущения. Стало понятно, что имела в виду Нимроэль, говоря "Он не боится быть сильным": даже не помня в точности всех па, Дан все-таки вел в танце.

Я разглядывала кружащуюся по комнате пару с болезненно-жадным любопытством. Если бы не вчерашний разговор с Нимроэль, вряд ли бы у меня возникли подобные ассоциации, но теперь... все казалось слишком очевидным. Так легко представить...

...лишних полшага вперед, чуть глубже наклон — и его губы касаются безупречно гладкой кожи. Случайное движение руки — и ладонь соскальзывает с талии, повторяя волнующий изгиб бедра. Струится невесомая ткань платья — и Нимроэль сама струится, как река, даже в танце отдаваясь партнеру легко и естественно — так вода расступается, принимая в себя обнаженное тело... Какой мужчина сможет устоять?

Когда они остановились — ни разу не сократив предписанную этикетом дистанцию! — у меня пылали кончики ушей. Ника восторженно зааплодировала. Дан проводил даму к ее креслу, поблагодарил изящным поклоном (интересно, а этому его тоже научила Нимроэль?) и повернулся ко мне:

— Что скажете? У меня получается?

— Весьма... убедительно, — выдавила я.

— Видите, это несложно. Попробуйте.

— В самом деле, — подхватила Ним, — пойдем! Будет весело. Хочешь, я попрошу молодого белль Феста сопровождать тебя? Он превосходный танцор. Тебе не обязательно знать все па — просто следуй за ним.

— Он тоже не боится быть сильным? — съязвила я.

Эльфийка задумалась на мгновение.

— Нет, про него я бы так не сказала. Зато он очень нежен и тонко чувствует партнершу.

— Гм. Мы все еще о танце?

— А есть разница? — Нимроэль лукаво покосилась в сторону Дана.

Я снова испытала укол досады. Сложно винить парня за то, что он поддался всепоглощающему очарованию Ним (если даже у меня мурашки бегут по спине — при всей моей упертой гетеросексуальности). Но ей-то он зачем? Для коллекции? Из-за подростковой психотравмы, зарубцевавшейся, но не вылеченной, юная эльфийка так и не научилась ощущать разницу между влюбленностью и любовью, симпатией и физическим влечением, страстью и дружбой — для нее это были грани одного чувства. С воззрениями Нимроэль я была готова мириться, но она зачастую забывала, что у окружающих может быть к любви другое отношение.

— Мне вот любопытно, Ним, а есть во дворце хоть один мужчина, с которым ты не спала?

Краем глаза я заметила, что на скулах Дана вспухли желваки, и это только подхлестнуло агрессию. Но Нимроэль, как обычно, не усмотрела в моих словах ничего оскорбительного:

— Конечно, есть, и немало. Его величество Вильсент, магистр Астэри, его высочество Вильсент-младший...

— И четверть офицерского корпуса, — подхватила я.

— Скорее, три четверти, — эльфийка сморщила дивный носик и со смехом пояснила: — Они такие скучные.

— Юлия, можно вас на пару слов? — попросил Дан.

Его тон был спокойным, выражение лица — безупречно вежливым, но я едва удержалась, чтобы не уточнить с ехидством: "Бить будете?"

— Юлия, ваше свинство переходит все границы, — резко сказал Дан, как только за нами закрылась дверь. — Не знаю, что происходит в вашей голове, — и не уверен, что хотел бы это знать, — но я вижу, что друзья искренне за вас волнуются, а вы методично, раз за разом, втаптываете их в грязь.

Вообще-то, но был прав — стоило это признать, извиниться и тем исчерпать вопрос. Но меня уже понесло.

— А вы, значит, благородный защитник? Что же вы раньше молчали, когда я, по вашему выражению, втаптывала в грязь Женю и Веронику? Не все одинаково достойны вашей защиты?

— Женя способен сам постоять за себя и за свою девушку.

— А Ним, думаете, не способна? Бедная беззащитная овечка? — я невежливо расхохоталась. — Ох, Дан! Не обманывайтесь хрупким станом и невинными голубыми глазами. Нимроэль с отличием окончила курс боевой магии. А ее язычок, когда надо, бывает острее бритвы — поверьте мне, я с этим сталкивалась.

— Тем лучше для нее, — заметил Дан уже спокойнее. — Но это не меняет сути дела. Вы ведете себя как злой и капризный ребенок. Я восхищен долготерпением ваших друзей, но, поверьте, еще некоторое время в таком духе — и друзей у вас не останется.

— Так это вы обо мне заботитесь? — насмешливо протянула я. — Как трогательно! Скажите же скорей, мой старший товарищ, как мне следует поступить дальше?

— Прежде всего — извиниться перед Нимроэль, — серьезно посоветовал Дан. Он положил ладонь на латунную ручку двери и снова обернулся. — А завтра — сходите все же на бал. Даже если вы думаете, что вам не понравится, сделайте это ради Вероники. Она больше всех из-за вас расстраивается.

— Она из-за всего больше всех расстраивается. Характер такой, — рассеянно пробормотала я. В голове начал выстраиваться план. — А знаете, Дан, пожалуй, вы правы. Почему бы мне в самом деле не повеселиться?

В комнате нас встретила легкая настороженность: друзья опасались, что мы, если и не подрались, то, по крайней мере, поругались от души. Я выдала самую обворожительную из своих улыбок:

— Ним, прости, пожалуйста, я наговорила лишнего. Ты не могла бы дать мне несколько уроков танцев? Дан убедил меня пойти на завтрашний бал.

Женька вытаращился на парня с благоговейным восторгом:

— Кудесник! Как тебе это удалось?

Дан не ответил. Он смотрел на меня, и в его глазах — сейчас они напоминали цветом гранитную набережную — мелькнуло что-то похожее на беспокойство. Я ухмыльнулась. Завтра никто не сможет упрекнуть меня в том, что я не прислушиваюсь к советам друзей.

* * *

Распорядитель бала, господин Дерек, пристально вгляделся в мое приглашение, словно рассчитывал, что оно окажется фальшивкой. Но текст, затейливо выведенный на кусочке голубого картона, венчался личной подписью Его Величества Вильсента II.

— Госпожа Юлия, простите, но я не могу допустить, чтобы гости появлялись на балу в таком... неподобающем виде.

— В приглашении указано, что гости должны присутствовать в вечерних туалетах, — подчеркнуто вежливо заметила я. — Почтенный мастер Фьеротти, который шил платье, заверил меня, что это самый что ни на есть вечерний туалет в стиле кхаш-ти.

...Джозефо Фьеротти, пожилой, но все еще чертовский обаятельный диганаррец, владелец одного из самых дорогих ателье в Вельмаре, действительно не был шокирован, когда я объяснила, какой именно наряд мне требуется пошить. То ли потому, что я пришла по рекомендации Нимроэль, чьи одеяния бывали порой куда откровеннее, то ли потому что он сам являлся поклонником стиля кхаш-ти, искренним и почти бескорыстным (по его собственному признанию, редко когда удавалось заработать на подобных экзотических заказах хотя бы половину того, что заплатила я.)

На последней примерке, когда не только платье было готово, но и красные, в тон широкому поясу, туфельки спрятались под подолом (чтобы в нужный момент кокетливо выглянуть из-под летящей белоснежной ткани), и нить нежно-розового жемчуга легла на шею, он придирчивым взглядом художника оценил свое творение — и остался доволен.

— Ну как, Юлия? Вам нравится?

— Не то слово, господин Фьеротти! Это даже лучше, чем я смела надеяться.

— Могу я полюбопытствовать, куда вы собрались в таком наряде?

— Друг устраивает тематический вечер по случаю своего дня рождения.

Диганаррец еще раз обошел вокруг меня — на этот раз его лицо было задумчивым.

— Знаете, Юлия, не в моих правилах говорить такое клиенткам, но... не надевайте это платье, если хотите и дальше остаться просто друзьями...

Этого я, конечно, распорядителю бала не сказала.

— Господин Дерек, приглядитесь внимательнее: мое приглашение подписано королем Вильсентом. Если вы сомневаетесь, я сию же секунду отправлюсь к его величеству и попрошу лично засвидетельствовать подлинность подписи.

Вообще-то, я отчаянно блефовала. У меня не было уверенности, что король одобрит мой откровенный наряд и тем более оторвется от дел, чтобы вразумить упрямого церемониймейстера. Но на Дерека угроза подействовала. Он неохотно открыл передо мной дверь:

— Прошу вас. Но должен предупредить, госпожа Юлия: если ваш внешний вид послужит причиной для скандала, я буду вынужден просить вас удалиться.

Лаисса, моя горничная, слишком долго провозилась с прической и макияжем, поэтому к началу я опоздала. Уже прошли первые три церемониальных танца, открывающие по традиции любой бал, и веселые, празднично одетые пары свободно кружились в центре зала. Я моментально опознала кьести — довольно легкомысленный диганаррский танец, один из двух, которым обучила меня Ним. (Эльфийка заверила, что, поскольку кьести недавно вошел в моду и до сих пор запрещен на помпезных официальных балах, на неформальном, только для своих, мероприятии его будут танцевать особенно часто. Так и оказалось.)

Увидев меня, Вероника (непосредственное дитя!) сбилась с такта, потом торопливо прошептала что-то своему кавалеру и устремилась к дверям зала. Ее движение не осталось незамеченным: десятки пар глаз обратились в мою сторону. Ладони немедленно взмокли, и мне стоило большого труда удержать на лице невозмутимую улыбку. Пусть смотрят. Я ведь для этого сюда и пришла.

— Юлькааа! — протянула принцесса с ужасом и восторгом. — Ты... Они все умрут!

В других обстоятельствах я и сама бы умерла на месте: на фоне расфуфыренных придворных дам я выглядела почти голой. Но волна куража, отголосок которого я ощутила вчера во время разговора с Даном, захлестнула меня с головой, смывая стыдливость, скованность... и здравый смысл.

Женя искренне похвалил платье, но удивления не выказал. (Подозреваю, что его предупредила Ним, у которой я накануне выспрашивала, где она шьет свои экзотические наряды.) Я собиралась принимать комплименты хладнокровно и с достоинством, но, не удержавшись, похвасталась:

— Фасон сама придумала!

— Правда, Джозе душка? — улыбнулась Ним. (Сама эльфийка, уж не знаю, почему, была одета скромнее, чем обычно. Меня это устраивало: сегодня я собиралась быть в центре внимания.)

— Господин Фьеротти великий мастер, — серьезно подтвердила я. — Он меня вчера три часа мучил, пока не удостоверился, что в точности понимает мой замысел. А после этого всю ночь гонял своих белошвеек, — я в притворном ужасе закатила глаза. — Не спрашивай, во сколько мне это обошлось.

Я взяла со столика бокал с игристым вином и с великосветской небрежностью повернулась к третьему собеседнику.

— Здравствуйте, Дан. Как видите, я прислушалась к вашему совету. И намерена от души повеселиться.

— Вижу, — сухо согласился он.

Нимроэль рассмеялась.

Потрясение, вызванное моим появлением, постепенно улеглось — бал вернулся в привычную колею, и танцующие снова закружились по узорчатому паркету. Приглашать меня никто не торопился, и я воспользовалась передышкой, чтобы оценить обстановку.

В зале в основном присутствовала дворцовая молодежь: придворные дамы, жадные до развлечений, и юные офицеры королевской гвардии. Немногочисленные мужчины в штатском явно проигрывали подтянутым военным в парадных мундирах.

Мой взгляд, поверхностно скользящий по публике, неожиданно зацепился за молодого человека, чье лицо показалось смутно знакомым — так вспоминают лицо с обложки. Он и сам был как мальчик с глянцевой картинки: высокий, статный, с копной густых волос цвета топленого молока. На поясе висел короткий парадный меч в богато инкрустированных ножнах — парень входил в одно из семейств Ближнего Круга, членам которого позволено носить оружие на королевских церемониях. Он стоял в другом конце зала и что-то говорил своему соседу, невысокому худощавому брюнету, тоже офицеру, и тоже из Ближнего Круга. Даже на расстоянии чувствовалась потрясающая харизма блондина — он явно привык управлять вниманием людей. Я послала ему заинтересованную улыбку и тут же, якобы в смущении, отвела глаза.

Бал меж тем шел своим чередом: церемониймейстер объявил очередной танец, новые пары уже заняли места в центре зала, — а меня так никто и не приглашал. Становилось скучно. Ночью от волнения на меня напала бессонница, и я до пяти утра кружилась по комнате в ночной рубашке, разучивая показанные Нимроэль танцы. Неужели мои усилия пропадут зря?

Верный друг Женька почувствовал мое замешательство.

— Леди, вы сегодня особенно обворожительны. Позвольте пригласить вас на танец.

Я присела в легком реверансе, одними губами шепнув: "Спасибо".

— Как тебе бал? — поинтересовался он, когда мы заскользили по залу.

— Супер, — лаконично отозвалась я. — Женич, помолчи чуток. Я еще ни разу не танцевала это с мужчиной и под музыку.

Женя оказался хорошим партнером. Ему недоставало пластичности Дана, но он вел меня технично и уверенно, и вскоре я расслабилась, перестав думать о последовательности шагов. Наверное, со стороны мои движения выглядели не безукоризненно правильными, но они были легкими и естественными — а что еще надо для танца? Страстная южная мелодия перенесла меня в те времена, когда я была влюблена в Женьку — и это добавило нашему танцу чувственности. Невесомый шелк платья взметался на поворотах, дерзко демонстрируя лодыжки (разумеется, без чулок, а как же иначе?) Взгляды — презрительные, заинтересованные, брезгливые — отскакивали от меня с сухим звоном, как стеклянные шарики из детской игры.