Птице нужно небо. Часть 3

И тогда зверушку было решено привезти к нам. Школа вообще славилась грамотными природниками, а тут еще и слухи о нашем целительском проекте поползли. Словом, это чудо однажды возникло на пороге питомника, подталкиваемое в массивный зад двумя служащими зверинца. Оба взмокли, несмотря на прохладную погоду, и были просто счастливы сбыть с рук упрямую обузу.

Обуза шарахалась от малейшего движения в ее сторону, испуганно жалась к стенам, а ее взгляд туманился болью и обидой. Чтобы пробиться к сознанию перепуганного животного и уговорить на осмотр, пришлось немало потрудиться, задействовав наших хвостатых помощников.

Магическая оболочка байривы оказалась более примитивной, чем у эльфов и напоминала скелет — изогнутые ребра, косичка позвоночника посередине... и только нити, причудливым кружевом соединявшие отдельные "кости", несколько меняли это впечатление. Именно это кружево и оказалось поврежденным в нескольких местах. Никаких разрывов, но часть узора была смещена, сбита на сторону, и эта деформация затрудняла циркуляцию магических потоков.

Ни с чем подобным мы прежде дела не имели. Тут могли бы помочь эльфы, но единственный эльф, который имелся в нашем распоряжении, — это Ритэниор, а он целителем не был, и когда в него уперлись сразу несколько вопросительных и даже где-то требовательных взглядов, смущенно отвел глаза и честно признался, что не рискнет браться за такую тонкую работу.

И взгляды переместились на меня. Я почувствовала себя неуютно — вроде бы понятно, что животное без помощи умрет, жить ему оставалось от силы декаду, но... да, через декаду... без меня. Да, я могу вмешаться, попробовать что-то изменить, но если совершу ошибку, байрива умрет прямо здесь и сейчас. И да — кто, если не я? Потому что другие не знали как, а у меня в голове брезжила одна вполне здравая идея, частично уже опробованная.

И я решилась. Операцию назначили на завтра, мне требовалось время, чтобы подготовиться самой и подготовить своего напарника — юркого озорного суигги. Надо сказать, зверек с пониманием отнесся к поставленной перед ним задаче и вообще очень сочувствовал байриве — ловил ее эмоции с отголосками тоски и боли и подскуливал тихонько.

На следующий день рабочий зал питомника ломился от посетителей. Здесь присутствовали студенты-целители и природники со всех курсов, а еще те самые приглашенные специалисты, которые диагностировали "нарушение тонких магических структур" у нашей байривы, явился и кое-кто из постоянных сотрудников императорского зверинца.

Сарно Белигул, гениальный артефактор и менталист в одном лице, друг магистра Левира, явился с записывающими кристаллами собственного изобретения. Его "видеокамеры" должны были фиксировать событие с разных точек, хотя зрелищным оно, на мой взгляд, быть не обещало.

Я нервничала: одно дело представить себе что-то и многократно проделать некое действие в своем воображении, и совсем другое — в реальности, в присутствии множества зрителей, когда от воплощения твоей задумки зависит жизнь другого существа.

Волей-неволей пришлось, однако, взять себя в руки. Я внесла в зал возбужденно стрекотавшего суигги и посадила зверька на жердочку, подвешенную над самой спиной байривы, введенной с помощью ментального воздействие в состояние, близкое к дреме. Сама встала рядом, запустила пальцы в шерсть на загривке суигги, чтобы усилить нашу связь, и позволила себе начать видеть.

Было непросто удерживать перед внутренним взором сразу две картинки — поврежденного участка магической оболочки и одновременно симметричного ему здорового, да еще в зеркальном отображении.

Суигги, стрекотнув в последний раз, доверился нашему контакту и начал послушно выполнять то, что я от него требовала: нарастил свои гибкие, чуткие пальчики золотистыми магическами манипуляторами, вгляделся в поврежденный узор и начал править его под моим руководством: так.. так, малыш, молодец... еще чуть-чуть... хватит!

Одна за другой сдвинутые нити возвращались на свои места, узор обретал свои изначальные гармоничные очертания. Лишь однажды за всю операцию резкий звук с улицы отвлек суигги и на какое-то время разрушил наш ментальный контакт, но умное создание тут же вернулось к работе, не дожидаясь моих указаний.

Когда последняя ниточка заняла полагающееся ей место, суигги повалился с жердочки, на которой удерживался уже из последних сил, и мгновенно уснул у меня на руках. Народ в зале отмер, начал потихоньку шевелиться и разговаривать, обмениваясь впечатлениями: некоторым было доступно видение тонких структур, они поняли все происходившее, других просто заворожил сам процесс работы с животным, даже если и не всегда было ясно, в чем состоит суть действий.

Но самое главное, очнувшаяся байрива выглядела вполне здоровой — прояснившийся взгляд, спокойное состояние и повышенная общительность и любознательность — и вообще оказалась обаятельнейшим созданием...

Попыталась изобразить байриву...

...Представление научной публике результатов нашего проекта тоже проходило в школе. В этот раз присутствовали гости не только из столицы, собрались ученые со всей страны и из соседних государств. Я даже двоих эльфов разглядела, одного из которых помнила по его недавнему визиту в лечебницу — того самого, который грозился, что моя дерзость выйдет мне боком. Видать, решил все-таки принять мое приглашение. А может, высокое начальство настояло. Что ж, интерес эльфов к этой области исследований вполне оправдан. Из зала мне подмигнул магистр Локах, которого я позвала сюда лично. Дэйниша тоже приглашала, но он не особенно заинтересовался, а я не стала настаивать — все же и впрямь не его это область деятельности. Еще я слышала — уже потом, когда все закончилось, что на презентации присутствовали придворный лекарь и два его помощника.

Презентация началась, как и следовало ожидать, с пафосного выступления ректора — что-то на тему нашей школы как кузницы научных кадров. Сказано было, конечно, иначе, это уже мои ассоциации сработали. Потом вперед вышел магистр Левир, вкратце рассказал о сути проекта и представил тех, кто стоял у его истоков: меня, Лереха, доктора Вестрама и магистра природной магии Марису Кробах, а также пациента-звезду Ритэниора. После этого мы разошлись по сторонам, уступая место иллюзии-голограмме, созданной Сарно Белигулом.

Этот гений по очереди считал наши воспоминания об операции и записал их на свои кристаллы, потом смонтировал получившиеся картинки и в итоге создал движущееся изображение, которое демонстрировало событие с разных точек, то приближая, то отдаляя, и давало возможность всем зрителям видеть тонкие структуры и, таким образом, вникнуть в суть операции. Я сама впервые получила шанс посмотреть на все это со стороны и, надо сказать, была впечатлена увиденным. Все-таки иной раз трудно оценить какое-то событие, пребывая внутри него.

После этого в центр зала вышли остальные участники проекта. Мы представили наших напарников-зверюшек, показали несколько записей наших экспериментов с псевдо-маэрэ-лэ. Реакции наших гостей-эльфов я не видела, но мне почему-то казалось, что довольны такой демонстрацией они не были. Краем глаза заметила, что сидят эльфы изолированно, вокруг них образовалась пустота, стулья по соседству были никем не заняты, словно эльфы распространяли какую-то волну, выдавливавшую других приглашенных из того пространства, которое высокомерные гости сочли личным.

В заключение публике представили смонтированную Белигулом запись операции, которую мы проделали с байривой. Несмотря на то, что некоторым из гостей довелось присутствовать при этом событии, реакция была бурной. Нас поздравляли. Нас засыпали вопросами. Нас задергали до полной потери ориентации.

Но было радостно. Только Марисе пришлось проследить, чтобы животных поскорее переправили в питомник — уж очень не хотелось, чтобы наша презентация обернулась для них стрессом.

Магистр Локах с трудом пробился ко мне через толпу поздравляющих и любопытствующих, шепнул на ухо:

— Я всегда в вас верил, девочка моя, и сейчас убежден: все у вас получится, — и, улыбаясь, растворился среди людской массы.

Магистр Левир светился от радости, щедро одариваемый похвалами коллег. Скромный Лерех озирался растерянно, пытаясь найти, где бы укрыться от излишнего внимания. Ритэниор был ужасно горд ролью, пусть и пассивной, которую сыграл в развитии человеческой целительской науки, и тоже принимал поздравления.

Где-то уже наливали вино, по залу шныряли первокурсники с подносами, уставленными бокалами. Наттиор утащил меня в сторону, приобнял и шепнул на ухо:

— Все птичка. С завтрашнего дня... нет, уже с сегодняшнего... ты полноценно отдыхаешь! И я сам, лично, берусь проследить за этим!

— Неужели и в спальню ко мне явишься? — притворно засмущалась я.

И мы дружно расхохотались, а те, кто находились поблизости, вторили нашему смеху, не зная его причин — просто подхватывали от общего хорошего настроения.

И только гордые эльфы стояли в стороне и посматривали на все происходящее мрачными взглядами. Однако никто не обращал на них внимания, так что испортить наш праздник этим надменным господам не удалось.

Глава 11

Но все-таки следовало ожидать, что сюрпризы от остроухих на этом закончатся.

На сей раз меня подловили на выходе из лечебницы, вид у встречавшего был не столько традиционно высокомерным, сколько строгим и чопорным.

— Некая высокопоставленная особа выразила желание с вами встретиться. Извольте следовать за мной, — процедил эльф и, повернувшись ко мне спиной, зашагал по улице.

Моего мнения никто не спрашивал. Похоже, предполагалось, что я без малейших колебаний побегу следом. Побежать я, конечно, не побежала, но все-таки решила пойти за остроухим — из чистого любопытства. Страха не было, равно как и беспокойства. Оно появилось, когда мы, миновав несколько кварталов, очутились перед фасадом великолепного здания, в котором я без труда узнала эльфийское посольство. Беспокойство посетило меня вместе с уже знакомым сигналом опасности — напряженным звоном окружающего пространства.

Возможно, стоило отказаться заходить внутрь, но любопытство пересилило, да и опасность была, по моим ощущениям, какой-то смазанной — вроде бы и страшно, но не смертельно.

Интерьеры посольства поражали воображение пышным великолепием.

Мой сопровождающий приблизился к высоким дверям и занес руку, чтобы постучать, когда из-за двери послышался голос:

— Пусть заходит. Одна, — и меня втолкнули в помещение.

По сравнению с той роскошью, что я наблюдала, топая по коридорам посольства, комната, в которой я очутилась, выглядела более чем скромно: ровные стены приглушенного зеленого цвета, портьеры на тон темнее, пушистый ковер от стены до стены, кресло на нем, а в кресле — тот, чьей волей я сюда попала. Серебристые волосы, матово-гладкая кожа, сияющие изумрудным блеском глаза, тонкий серебряный ободок с переливчатым камнем на лбу, расслабленная поза, оценивающий взгляд... И у меня почему-то не возникало никаких сомнений в том, что передо мной — сам Пресветлый Князь Лиотании, Повелитель эльфов. О его визите в Ниревию ничего не было известно, а значит, он находился тут инкогнито. Сигнал опасности звякнул в последний раз и заглох, словно его внезапно выключили.

Князь рассматривал меня, я — его, стараясь, впрочем, делать это не слишком откровенно. Но чувствовала я себя крайне неловко, и когда мне надоело затянувшееся молчание, позволила себе высказаться:

— Пресветлый Князь, неужели у эльфов так принято: сидеть, когда перед вами стоит женщина?

— Дерзкая, — хмыкнул князь, однако махнул рукой, и в комнате возникло еще одно кресло, — садись.

— Итак, Пресветлый, для чего вы меня пригласили?

— Я хотел посмотреть на ту, что в столь юном возрасте умудрилась прославиться как искусный целитель и талантливый ученый, совершивший удивительные для человеческого разума открытия, — понятно, человеческий разум, по представлениям эльфов, на такое едва ли способен. Но заострять внимание на этих словах я не стала.

— Справедливости ради стоит признать, что, во-первых, разработками новых идей я занималась не одна, а во-вторых, прийти к некоторым из моих идей мне помог тот, кто не претендовал на научную славу и предпочел остаться неизвестным, — это я, конечно, о саа-тши.

— Твоя скромность производит благоприятное впечатление. Подойди, — эльф поднялся с кресла.

Я тоже встала, преодолела те несколько шагов, которые нас разделяли, — и неожиданно оказалась прижатой к сильному мужскому торсу. Пальцы Повелителя, едва чувствительно касаясь моей кожи, пробежались вдоль позвоночника, вызывая дрожь во всем теле и избавляя от закономерного желания воспротивиться, отстраниться. Я замерла, уткнувшись носом в грудь князя, и только вяло подумала, что он выше ростом, чем другие эльфы, которых мне приходилось встречать, — я даже до плеча ему макушкой не доставала.

Эльф тем временем опустился на пол, увлекая меня за собой. Я еще успела краем глаза заметить, что кресла исчезли, а потом — что лежу на ковре, а Повелитель эльфов нависает сверху, цепко удерживая мой взгляд. Последовавший за тем поцелуй лишил меня остатков разума. Пальцы князя скользнули мне под рубашку, коснулись мимолетной лаской груди, спустились на живот, танцуя на моей коже какой-то немыслимый танец и вызывая жаркую волну, которая поднималась откуда-то снизу и грозила затопить меня целиком.

— Н-не надо, — простонала я, собирая остатки здравого смысла.

Какое там "не надо", когда хочется кошкой ластиться, выгибаясь навстречу хозяйским рукам! Однако я все-таки нашла в себе силы отстраниться. Тряхнула головой, добиваясь ясности сознания, до боли закусила губу, пытаясь справиться с бурно протестующим из-за прерванного удовольствия телом, несколькими движениями привела в порядок свою одежду и сердито уставилась на эльфа. У этого красавца даже дыхание не сбилось, не говоря уж об идеальном состоянии гардероба.

Князь встретил мой взгляд снисходительной улыбкой:

— Я всего лишь хотел посмотреть на твою реакцию.

— Нормальная у меня реакция — как у всякой женщины, которую одаривает ласками привлекательный мужчина. Только у меня, в отличие от других женщин, нет никаких шансов довести начатую игру до естественного конца.

— Приятно сознавать, что ты находишь меня привлекательным, — как же, можно подумать, у него были на этот счет хоть какие-то сомнения. — И я знаю, какое препятствие, по твоему мнению, стоит между нами. Я наводил о тебе справки, прежде чем пригласить сюда.

— По моему мнению? То есть вы не находите это препятствие непреодолимым?

— Не нахожу. В моих силах избавить тебя от этой слишком обременительной защиты.

— И заодно от не слишком обременительного магического дара?

— Ну почему же? Твой дар останется при тебе.

— И что вы хотите взамен?

— Тебя.

— Ночь? — деловито осведомилась я, прикинувшись, будто меня такой поворот нисколько не удивляет.