— Прости, девочка, прости, не думал, что все так обернется. Вот я старый дурак, зачем тебя ввязал в это дело? Тебе не били? — Блохин отстранил Полину и осмотрел ее.

— Нет, обошлось. Держали связанными руки и всё.

— Прости, Полина. Они мне намекали, что знают как заставить меня вернуть все мои наработки, но я не думал, что они имели ввиду тебя. Я был уверен, что они про тебя не знают. Изверги! Ничего святого!

— Где мы находимся, профессор? Почему здесь не работает Сеть? — Полине не хотелось больше выслушивать душевные терзания.

— Где-то в Греции, скорее всего на острове. Я не выходил отсюда ни разу. Вся моя территория, вот этот зал и небольшой балкончик, вырубленный в скале. Не могу поверить... — Профессор горестно замахал головой, — теперь они заставят меня плясать под их дудку.

— Почему здесь не действует Сеть, Владимир Константинович? — Повторила вопрос Полина.

Профессор вздохнул.

— Не помню, я не рассказывал тебе про мои предположения о существовании киборгов?

— Рассказывали. Вы предположили, что кому-то удалось соединить нервы и провода и создать интерпретационный язык для общения.

— Я был прав. У них целая армия таких людей, которые просто сидят в Сети и творят, все что угодно. Отключают камеры, где нужно, угоняют машины, создают невидимые участки, как этот. Представляешь?

— Представляю. А зачем им это?

— Они противопоставляют себя Сети. Считают ее злом, ведущим к деградации человечества.

Полина на секунду задумалась над словами профессора. Отчасти, она была согласна с этим. Человечество становилось заложником немыслимого комфорта.

— А что если так и есть?

— Ха, вас молодых легко подзудить на любую революционную идею. Как сказал один умный человек, не смотри, что говорят, смотри, что делают. В основе любой подобной идеи, за красивыми лозунгами кроется всегда одно, желание власти.

— А я должна помочь им в этом?

— Точно так. Извращенный мозг их руководителя готов воспользоваться моими разработками самым безобразным способом.

— И что же они планируют?

— Точно не знаю. Меня никто не посвящает в его планы. Думаю, что он хочет использовать людей со сверхспособностями с той же целью, что и киборгов.

— Профессор, а вы не скажете мне, почему они обращались со мной, как с тигром, выпущенным из клетки. Они так напрягались, когда у меня были освобождены руки?

Блохин прикрыл глаза и мелко заводил головой из стороны в сторону. Можно было догадаться, что такие вопросы задавать вслух не стоит. Полина ответила ему понимающим кивком.

— Не знаю, у них могут быть свои домыслы. — Произнес вслух профессор. — Я им говорил, что программами из человека не сделать олимпийского чемпиона. Если только по шахматам. — Это был тот ответ, который должны были услышать те, кто подсматривал и подслушивал за ними.

— Что мы будем делать? — Спросила Полина.

— Будем извлекать, то, что я сохранил тебе. — Блохин указал на ряды оборудования. — Вот, пытаюсь воссоздать свой аппарат для работы с мозгом, через зрительный нерв. Думаю, что через неделю закончу его.

— Значит, у меня неделя. — Неопределенно сказала Полина.

— Значит. — Понял о чем речь, профессор. — Иди, пока, подыши морским воздухом на балкон. Посмотри, что здесь к чему.

Полина поняла его пожелание, за совет, присмотреться, как все устроено. Ладно, любое действие, лучше, чем бездействие. Полина пошла к той стене, из которой появился профессор. Дверь, с первого взгляда, была не видна. Полина сменила зрение, на тепловое и увидела место, где установлен электронный замок. Придавила рукой в том месте. Замок щелкнул, и часть стены откатилась в сторону. Из коридора потянуло сквозняком.

Проход в горе закончился еще одной дверью, за которой находился балкон, вырезанный в склоне горы. Козырек накрывал балкон больше, чем наполовину. Помещение напоминало квартиру. Здесь была мебель. Спартанская, но все же она создавала уют в каменной комнате. Полина подошла к перилам. Голова закружилась, когда она посмотрела вниз. На несколько сот метров под балконом простиралась пропасть. У ее основания, в виде маленькой бухточки, о голые скалы билось синее море. Море было везде, до самого горизонта. Светлый оттенок у берега, сменялся насыщенным глубоким синим цветом вдали. Несколько белых суденышек рассекали морскую гладь, оставляя позади себя длинные белые буруны.

Полина приблизила одно судно до такой степени, что смогла прочесть его название 'Санта Мария'. Прогулочный катер, на борту которого загорали люди. Интересно, они в курсе, что на этом острове зреет заговор против мировой системы? Они могли быть и сами с этого острова и наслаждаться свободой творить, что им захочется, без оглядки на Сеть. Те, кто родился после Сети, могли не понимать, что тотальный присмотр может напрягать, потому как впитали его с молоком матери. Взрослые же рассказывали, что установление контроля Сетью далось не просто. Психологический барьер, установленный пониманием личного пространства, был взломан, и человеку пришлось доверяться Сети, потому что было решено, что полный контроль позволит своевременно удовлетворять человеческие потребности. Свобода в обмен на комфорт.

Раньше Полина не думала об этом, и никто не думал. Удобство жизни под Сетью казалось незыблемым. Так оно и было, в принципе. Контроль за всеми сторонами человеческой жизни привел к тому, что продолжительность оной выросла более, чем в два раза. Прапрадед, доживший до ста двадцати, рассказывал, что раньше нельзя было принять сорокалетнего человека, за шестидесятилетнего. Шестьдесят лет был возрастом стариков. Мужчин отправляли на пенсию, доживать оставшийся короткий срок перед смертью. Это было ужасно, печально, потому что сейчас, в шестьдесят, считалось, что человек только входит в свой расцвет сил. Медицина, отсутствие тревог, правильное питание, положительные эмоции, все вместе позволили человеку раскрыть заложенный в него запас прочности.

Мысли Полины перескочили на родителей, и ей стало невыносимо горько за них. Неизвестность должна угнетать их сильнее, чем известие о трагическом случае. Она посмотрела вниз, в пропасть, и представила себя птицей, способной сбежать из неволи. Какая на черт, Сеть, какие революционеры, когда у тебя самой на душе тоска, за себя и родных людей. Неделя, всего неделя, чтобы сбежать отсюда. Потом она не будет нужна. И тогда придется выбирать между полным заточением, смертью или работой на психов с неуемными амбициями.

Лицо пошло красными пятнами из-за злости. Она же и отрезвила немного мысли, выбив из них бесполезное и даже вредное уныние. Планировать и действовать, вот, что было нужно. Похоже и Блохин придерживался того же. Он здесь раньше нее и мог присмотреть лазейки. Злость прошла и оставила после себя чувство голода. Одинокий холодильник стоял в тени. Полина открыла его и обнаружила большое количество фруктов и соков в стеклянных кувшинах. Лежал здесь и приличный ломоть хамона. Куда же в этих краях без него. Полина решила, что сильно не объест профессора. Нарезала себе ломтиками вяленое мясо, поставила несколько кувшинов с соком, насыпала маслин и плотно перекусила.

Во время обеда она рассматривала обстановку балкона. Терминала здесь не было, как и следовало ожидать. Вместо него старинный телевизор. Сеть здесь вне закона, поэтому и развлечения только в оффлайне. Какими же вещами развлекают профессора? Полина увидела пульт от телевизора. Прямоугольный, жутко неудобный, с кучей непонятных кнопок. Тому, кто его придумал место в аду было забронировано. Не сразу получилось понять, для того чтобы включить телевизор, его надо было направлять определенной стороной. Экран засветился и начал показывать какой-то фильм не с самого начала. Полина не стала вникать в перипетии картины. Ей было приятно, что телевизор просто бубнил, создавая привычный фон.

От нечего делать Полина занялась наведением порядка в творческом бардаке профессора. Это отняло у нее два часа. За это время на балкон пару раз наведывались чайки. Они знали, что здесь можно без нужды нырять за рыбой, перехватить съестного. Если бы не печальные обстоятельства, то можно было посчитать времяпрепровождение на балконе с видом на море, отличным отпуском.

Когда работа закончилась, время потянулась медленнее. На телевизоре было несколько фильмов, и ни один из них не заинтересовал Полину. Скучать и ничего не делать было не в характере девушки. Можно было потренировать свои суперспособности. Рассматривать и слушать здесь было особенно нечего и Полина решила потренировать память. Благо литература здесь имелась.

В основном здесь были книги по нейробиологии и программированию. Два направления, которые скоро должны были превратиться в одно. Нейропрограммирование, первым подопытным кроликом которого она и является. Полина прочитывала любую страницу на выбор, запоминала ее, а потом старалась воспроизвести из памяти. Это было просто, произносить вслух послушно подаваемые улучшенной программой памятью, прочитанный текст. Хорошо бы еще и понимать его. Для этого надо было начинать изучать программирование с самых азов.

Полина услышала шаги перед самым открытием двери. Ионас и второй здоровяк вышли на балкон.

— С тобой хотят поговорить. — Произнес Ионас.

В руках у него были наручники.

— А можно без них? — Полина кивнула на наручники. — У меня руки затекают.

— Нет!

— Надолго?

— Не знаю!

Полина сунула в рот несколько оливок, кусок хамона. Неизвестно, когда ей придется перекусить в следующий раз. Демонстративно вытянула руки и подошла к охраннику. Наручники вжикнули и затянулись. Полину снова взяли под локоть и повели.

— Отпусти, я помню дорогу.

Ионас согласился. Он встал позади нее, а второй охранник впереди. Как в кортеже ее проводили через зал, где работал профессор. Тот только ободряюще махнул ей. Снова мешок на голову и повороты, которые Полина помнила. Затем лифт, еще повороты и наконец, свет. Полину провели по белой мраморной лестнице к причалу, возле которого, покачиваясь на волнах, стоял белоснежный катер. Сердце екнуло надеждой, что ее отвезут обратно, но аналитическая программа снизила этот шанс до нуля. Вариант с тем, что ее пустят на корм рыбам, был более вероятен.

Полина перепрыгнула с причала на шаткий борт катера. На носу была большая ровная площадка, на которой стояли несколько лежаков, поставленных в сидячее положение. Площадку окаймляли низкие перила из хромированной стали. За перилами находилась лестница, отделанная натуральным деревом. Она спускалась в трюм. Оттуда показался Филиппос. Одет он был в синие штаны и тельняшку, на голове фуражка с кокардой в виде штурвала. В этом одеянии он походил на картинного капитана корабля или боцмана. Борода подчеркивала это сходство.

— Привет! Добро пожаловать на борт! — Филиппос увидел Полину. — Ходила на катере?

— Только на моторке, по Волге. — Призналась Полина.

— Морской болезнью не страдаешь?

— Нет, я не тошнотик. Вы меня не развяжете?

Филиппос усмехнулся. Он положил свою руку поверх Полининых, держащихся за перила, и пристально посмотрел в глаза. Полина постаралась выдержать его взгляд, но не смогла.

— Еще не время. Мы не знаем точно, кто ты, ты не знаешь, кто мы. Я предлагаю тебе совершить прогулку, поближе узнать друг друга, чтобы между нами появилось доверие. Ты готова?

— У меня ест выбор?

— Выбор всегда есть, но добровольный союзник всегда надежнее, чем помогающий исподтишка.

Полина поняла, что ей предлагают стать под их знамена добровольно. Пока.

— Поехали.

Филиппос взял Полину за руки и провел по лестнице вниз. В трюме было роскошно. Красное дерево и кожа. Вдоль бортов по длинному иллюминатору, показывающим подводную жизнь моря. Ионас и его коллега остались снаружи, сразу за дверью. Где-то в недрах катера едва уловимо зажужжал электромотор. Тяга заставила Полину вцепиться в полированные ручки дивана. Вода в иллюминаторах забурлила. Филиппос, казалось, не обращал внимания на движение. Он открыл дверку бара и вынул оттуда бутылку шампанского. Поставил на стол два бокала, которые примагнитились к его поверхности. Хлопнул пробкой и разлил шампанское по бокалам.

— Здесь не Сеть, тебе можно. — Ответил на вопросительный взгляд Полины Филиппос.

— Я не хочу. — Призналась Полина.

Ей было совсем не до алкоголя. Внутри нее дрожала душа, а снаружи коленки.

— Как знаешь.

Филиппос достал еще один бокал.

— У меня есть апельсиновый сок, виноградный, персиковый. Какой будешь?

— Апельсиновый.

Филиппос налил ей свежевыжатого сока, вставил в него трубочку.

— Угощайся.

— Спасибо. — Полина взяла в руки холодный бокал и пригубила немного. Хозяин катера сделал несколько крупных глотков шампанского. Он ухмыльнулся. Вид зажатой Полины его забавлял.

— Для девушки с необычными способностями ты выглядишь слишком нерешительно.

— Я все та же, Громова Полина, и веду себя естественно в необычной ситуации. Она меня угнетает. Все что я хочу, это вернуться домой, к маме и папе. Отпустите меня.

— Полина, чтобы не вести бесполезных разговоров и не тратить время впустую, предлагаю разговаривать только о конструктивном сотрудничестве. Разговоров о маме и папе не надо. Ты уже большая девочка, чтобы не зависеть от них.

— Я не про зависимость. Им плохо без меня. Устройте мне контакт с ними, чтобы я могла их успокоить. У меня душа не на месте. Какое может быть сотрудничество в таком состоянии?

Филиппос задумался.

Я подумаю над этим. — Пообещал он. — А пока расскажи, что ты думаешь о нас? Какими мы тебе представляемся, чего хотим?

— Вы умеете обманывать Сеть, и хотите создать общество вне её.

— Ммм, умница, в точку! Твои мысли, или профессора?

— Мои, но они могут и совпадать с профессорскими. Уж больно все очевидно.

— Тогда ответь мне на неочевидный вопрос. Профессор Блохин был похищен или приехал к нам самостоятельно?

— Разумеется, похищен. Чего здесь неочевидного?

— А вот и нет. Профессор Блохин вышел на контакт с нами и предложил сотрудничество.

— Зачем это?

— Тогда ответь мне на такой вопрос, почему он не сохранил свои знания в Сети? Зачем он затолкал их в твою юную голову?

— Он не доверял Сети, потому что считал, что вы умеет взламывать защиты.

— Тебе самой не кажется это слишком наивным.

— Я не программист и не понимаю этот процесс.

— Хочешь, я скажу тебе, почему Блохин не хранил свои опыты в Сети?

— Только ели это правда.

— Самая настоящая правда. Единственная правда из всех возможных. Слушай. Опыты Блохина по нейропрограммированию шли вразрез с интересами и задачами Сети. Они были опасны ее разрушением. Сейчас, Сеть находится как бы на обслуживании интересов человечества, но на самом деле, Сеть просто откармливает его, превращая в домашнее животное. Придет время и Сеть прикончит человечество. Не в прямом смысле, но точно станет над человечеством, отведя нам роль домашней скотины. Блохин, умный ученый, гениальный, он и решил заменить компьютерную ячейку, человеческой. Та же Сеть, но соединенная в общее человеческое сознание.