Книга 2. Гоша Каджи и Венец Гекаты

Глава 8. Мечта не продается.

Летать! Да на своей метле. И не какой-нибудь, а на "Улёте-13"! Это ж с ума можно сойти от счастья. Ее просто в руке подержать, и то одно сплошное удовольствие. Прутик к прутику подобраны вручную, позолоченный ободок перехватывает тугой пучок, ручка гладкая, полированная. С кончиков прутиков периодически срываются разноцветные искорки, словно сама метла с нетерпением ждет полета. А по ободку змеятся голубоватые молнии, от переизбытка заложенной в это чудо волшебной силы. Да уж, чудо — оно и есть чудо! Парнишка на миг замер перед витриной, еще раз залюбовавшись помелом. А потом решительно толкнул дверь магазинчика и шагнул внутрь. Здесь он еще ни разу не был. Торговый зальчик не отличался внушительными размерами. Но из-за отсутствия всевозможных стеллажей, ящиков и лотков, казался просторным и большим. И его просто заливали потоки голубоватого света, струящиеся, казалось бы, из самого воздуха. Они причудливо смешивались с солнечными лучами, изредка прорывающимися из-за облаков и бьющих прямой наводкой через огромную витрину. И тогда воздух в помещении вспыхивал переливчатыми всполохами северного сияния. А потолок меж тем был черным, как ночное небо, и на нем перемигивались пригоршни волшебных звезд, что создавало дополнительную иллюзию пространства. Продавец, мужчина невзрачной наружности, но обладающий здоровенным мясистым носом, похожим на топинамбур своей корявостью, одиноко скучал за прилавком. Покупатели на дорогой товар отсутствовали, если не считать одного парнишки, блаженно прижимающего к груди только что приобретенную метлу. От безмерного счастья его длинные светлые волосы, собранные сзади в конский хвост, казалось, распушились. А маленькие косички на висках того и гляди торчком встанут от переизбытка чувств. — Место встречи не меняется, Гоша? — Инхель добродушно усмехнулся, направляясь навстречу сокурснику. — Если мне память не изменяет, в прошлом году мы именно перед этой витриной познакомились. — Не изменяет, Гудэй, — они обменялись крепкими рукопожатиями. — Смотрю, ты уже осчастливился. А как лето прошло? — Ага, — расплылся в широкой улыбке Инхель и по привычке дернул себя за косичку для удачи, а потом грустно вздохнул. — Про каникулы лучше и не спрашивай. Меня отправили на все лето к тете на побывку в Ёлкинбург, а там куча мала двоюродных братьев и сестер от пузатой мелочи до занудных переростков. — Так это же прекрасно, — порадовался за сокурсника Каджи, который всегда мечтал о наличии такой кучи, да кроме бабушки и Мериды, кажись, никого больше в родственниках не имеющий. — Тебе легко говорить! — возмутился Гудэй. — Забыл, куда я попал на распределении в Хилкровсе? Даркхол! — Ну и что с того? — искренне изумился Гоша, которого в колдовской школе, как и всех других учеников, усиленно пытались приучить к мысли, что не бывает "плохих" факультетов, а только поганые волшебники иногда попадаются. — Какая разница... — Это тебе никакой, да и мне теперь уже тоже все равно, даже нравится Даркхол, — потупился Инхель. — А они — наполовину эльфы. Причем все сплошь и рядом "белые" маги и колдуньи, без единого пятнышка, прямо-таки сверкают кристальной чистотой. И кичатся ею. Все лето без перерыва поочередно и скопом зудели, ныли, стонали, талдычили, что я во всем их эльфийском роду за много сотен лет единственный урод попался, — парнишку аж передернуло от неприятных воспоминаний. — И шарахались от меня дружно все каникулы. А сами от мала до велика только и ждали, когда ж это я начну "по-черному" чудить. А так и не дождавшись, на прощание вообще заявили, что я, по их таежному мнению, дважды урод. Мало того, что на темный факультет попал, так еще и бестолковым оказался, ничему там не научившись. А нам же, в отличие от них, просто нельзя колдовать вне школы... — Не бери в голову, Гудэй, — приободрил сокурсника Каджи. — Ты же знаешь, что это не так. И вообще, ты классный парень. Хотя я и не знал, что в твоих жилах течет эльфийская кровь. По тебе и не скажешь. Ну, давай пять, — пойду тоже осчастливлюсь. — Всего лишь четвертинка крови, Гоша. Потому и незаметно почти. Иди отоваривайся, а я здесь тебя подожду, мне торопиться некуда. Гоша быстрым шагом направился к прилавку, сгорая от нетерпения. Продавец заметно оживился, предчувствуя избавление от скуки. Даже волосы пригладил и мантию одернул, расправляя складки и приводя себя в идеальный порядок, словно на пороге нарисовался привилегированный покупатель. Но стоило парнишке очутиться вблизи прилавка, а продавцу пристальнее рассмотреть подошедшего, как он мгновенно спал с лица, даже щеки ввалились. И еще он весь позеленел, не то от злости, не то от страха. А может, просто съел чего перед этим, и его не вовремя приступ тошноты прихватил. — Можно мне купить "Улёт-13"? — с приятной полуулыбкой поинтересовался Каджи у мужчины. — Нельзя, — буркнул тот в ответ, заметавшись зрачками где угодно по залу, лишь бы не встретиться взглядом с Гошей. — Почему? — оторопело уставился на продавца парнишка, даже забыв моргать от неожиданного поворота событий и запамятовав все остальные слова. — Потому, что..., — взгляд мужчины еще лихорадочнее заметался по залу, но, в конце концов, он замер, уткнувшись в упор Каджи в переносицу. — А все кончились. Вот. — Но ведь..., — начал было Гоша, но его бесцеремонно оборвали. — Иди отсюда! — срывающимся голосом взвизгнул продавец, покрывшись вдобавок к зелени неравномерно раскиданными по щекам пунцовыми пятнами. — Да пусть мне лучше руки-ноги переломают, чем я тебе продам метлу! Она ска... Он поперхнулся, закашлялся, выпучил глаза, оказавшиеся водянистыми, и прытко исчез в подсобке, остервенело рванув дверь на себя. И не менее ожесточенно захлопнул ее за собой. Потом послышался звук падающего засова и невнятная возня и пыхтение, словно внутри передвигали что-то тяжелое и громоздкое. Похоже, он решил там забаррикадироваться, чтобы Каджи не смог прорваться на склад. Возможно даже коробками с теми самыми метлами, которых, как успел заметить Гоша, в подсобке находилось такое количество, что ими можно было бы одарить каждого жителя Старгорода. И гостям города тоже осталось бы немного.29 А парнишка, совершенно сбитый с толку, и не собирался никуда вламываться. Он лишь стоял, хлопал ресницами и чувствовал, как внутри в груди непонимание постепенно гаснет, а на смену ему вспенивается вскипевшее на нем мутное варево из смеси обиды, ярости и ненависти. Даже в глазах помутилось, и окружающий мир подернулся зыбкой пеленой, теряя четкость очертаний. Непрошенные слезы навернулись сами собой, но так и остались внутри. Горло сдавило ядовито-жгучим спазмом. И Каджи рванул к выходу, не особо понимая, куда, зачем и почему. — Врет ведь, гад! — искренне возмутился Инхель, когда Гоша поравнялся с ним. — Метлы дорогие, их мало кто покупает. Да там весь склад доверху забит "Улётом"! — И парнишка неожиданно предложил, отчего Каджи даже на минуту затормозил: — Бери мою метлу, Гоша. А мне родители потом другую купят. Я им из школы напишу и дня через три получу точно такую же. — Спасибо, Гудэй, ты настоящий друг, — парнишка по достоинству оценил поступок Инхеля, но от этого несправедливость почувствовалась еще острее, полоснув бритвой по самолюбию. А жалость к самому себе перешла все мыслимые границы. — Только не нужно. Ты же сам о ней столько мечтал. Оставь себе. Я обойдусь или придумаю что-нибудь. Пока, я побежал, а то меня там друзья ждут, — соврал он, и торопливо выскочил за дверь, жалобно звякнувшую колокольчиком. — Здравствуй, Гоша! — раздался рядом тоненький голосок Ли Ин Ивановой, сокурсницы с Эйсбриза, нисколько за лето не изменившейся, так и оставшись маленькой, вертлявой и улыбчивой, которую Каджи едва не сшиб с ног, выскочив пулей из магазина. — Как дела? Парнишка непонимающе зыркнул на нее, мол, ты кто такая? Девчонка даже голову в плечи втянула, став еще мельче. И ничего не ответив на приветствие, он полетел дальше, не разбирая дороги. Прохожие только успевали в стороны уворачиваться, вовсе не желая столкновения с безрассудным мальчишкой. В голове у Каджи стоял гул, словно в колоколе, которым развлекается неумелый или шибко поддатый звонарь. Мелодии никакой, зато шума столько, что и за много верст в соседней деревушке отчетливо слыхать. Марево перед глазами колыхалось все сильнее, и попадающие в поле зрения прохожие, неожиданно возникающие на пути, виделись неясными размытыми пятнами, будто промокшие акварельные рисунки. Наверняка такому восприятию способствовали слезы, перекатывающиеся в глазах буйными штормовыми волнами в такт его стремительному движению. А все без исключения чувства переплелись в один громадный гордиев узел злости, поджидая удобный момент, чтобы выплеснуться наружу. И тогда не поздоровится попавшему под их извержение. Спустя десять минут безумной гонки, парнишка выскочил с проспекта на Привокзальную площадь. ...И со всего размаху навернулся, растянувшись на истоптанном пыльном булыжнике мостовой. Локти, которые он в последний момент успел выставить перед собой, спасли лицо и очки от неприятных последствий падения, но сами нестерпимо ныли и полыхали адским пламенем. Да и ногам не меньше досталось. — Троглодитовы коленки, Биг! — раздался сверху ехидный и насмешливый голосок с ненавистной протяжной гнусавостью. — Ты и впрямь неуклюжий слонопотам! Ну, вот скажи мне на милость, как ты умудрился такую знаменитую личность в грязь лицом уронить? Да как ты вообще посмел совершить такой злодейский поступок?! А чего тут умудряться-то? Дурное дело — не хитрое. Вытянул ногу чуть вперед, и вот Каджи уже носом как пылесос работает. Только ведь зря и за бесплатно. И даже спасибо никто из прохожих не скажет, не смотря на все парнишкины старания. — Чего застыл истуканом, балбес! — продолжал изгаляться Чпок, от души забавляясь происходящим. — Ты ронял — тебе и поднимать. Да шевелись ты, увалень! Помоги нашему спасителю на ноги встать. Не видишь что ли, ослаб он совсем в нелегкой борьбе с Тем-Кто-Придет, сил на нее не жалеет, бедняга. Ну, какой же ты все-таки тупой, Дурмаш! Да не за ноги нужно брать, таким образом ты его только на голову поставить сможешь, а Каджи и так на нее больной дальше некуда. Подмышки хватай, дубина! Вот, другое дело, — неискренне обрадовался Гордий, когда Гошу перестали месить на мостовой как тесто под видом неотложной помощи сокурснику. Биг и на самом деле ухватил парнишку подмышки и, рывком подняв, почти бережно поставил на ноги. Хотя Каджи и сам вполне мог бы встать, только вот ему такой возможности не предоставили, всячески подольше удерживая в лежачем положении, чтобы как можно большее число людей смогло запечатлеть сей воистину знаменательный момент в памяти. Чпок старался изо всех сил, чтоб прохожим было о чем внукам на старости лет рассказать. А Дурмаш даже ни разу не улыбнулся, только натужно сопел носом. И взгляд его оказался чуточку извиняющимся, будто он вовсе не рад случившемуся с Гошей. Вполне возможно, что и подножку не он, а сам Гордий подставил, свалив вину на всякий случай на своего прихлебателя. Странно только, что с ними тщедушного Ривера Дипа не было. Обычно он тоже около Чпока увивается, словно мотылек вокруг настольной лампы. А уж Гордий зато как озабоченно, но радостно скалился, оживленно нарезая круги рядом с парнишкой и периодически заглядывая ему в глаза. В его показной суетливости присутствовало столько восторга взахлеб, точно он уже сдал экстерном экзамены за этот учебный год, и теперь едет в школу на приятный и заслуженный отдых, с друзьями пообщаться и развлечься на досуге. — Не ушибся? Как же ты так неосторожно, а? Ай-яй-яй, — Чпок поцокал языком, сокрушенно покачал головой и, забежав уже с другого бока, продолжил причитать. — Надо же, всю одежду перемазал, как поросенок. Давай-ка я тебя отряхну немножко. Ах, Гоша, ох, Каджи, так ведь и до беды недалеко. А если б ты ручку сломал или, загрызи меня минотавр, шею? Кто нас тогда защитит происков злых сил? Ведь пропадем мы без тебя, как пить дать, пропадем. Без твоей защиты, нам всем цена: полшиша — вязанка... Продолжая тараторить все возрастающую по абсурдности чепуху, Гордий брезгливо сморщился, но все же шаркнул ладонью по спине парнишки, хотя именно она-то и не измазалась. Шаркнул хорошо, от души, Гошу от неожиданно острой боли, — будто осиный рой разом атаковал сзади, нещадно жаля, — даже дугой выгнуло. Но зато мутная пелена, застилавшая глаза, мгновенно улетучилась. В голове прояснилось, мысли упорядочились, а клокотавшие злостью чувства, откипев свое, застыли холодцом. — Ой, извини, забыл рукавичку снять, — прохихикал вражина. — Я тут как раз Бигу показывал, что мне отец купил сегодня. Прикольная штука, ежовые рукавицы называется, я раньше таких вещичек не встречал... "Любят тебя в этом мире, Гоша, ой как любят, прям слов нет, одни слюни остались! - во весь голос заржал тот, что опять проснулся, но, зная парнишкины желания, он немедленно стал предельно серьезным. — А ты его не трожь! Не вздумай даже! Пусть живет пока". — Ты, Гордий, больше не смей ко мне свои корявые ручонки протягивать, иначе протянешь ноги. Это я тебе обещаю! — Каджи произнес фразу спокойным будничным тоном, но настолько выразительно посмотрел в мгновенно расширившиеся зрачки вражины, что у Чпока его нагловатая улыбочка немедленно сползла с лица. А парнишка перевел взгляд на переминающегося с ноги на ногу увальня. — Спасибо, Дурмаш, что помог подняться. Когда-нибудь сочтемся. Биг ему не откликнулся, только невнятно пожал плечами, что можно было понять двояко: или ответил, дескать, не стоит благодарности или послал на фиг ко всем чертям. А затем Дурмаш и вовсе отвернулся от ребят, внезапно очень заинтересовавшись мельтешением прохожих на видимой части проспекта. По спине у Каджи до сих пор с хаотичной периодичностью прокатывались волны, жалящие тысячью иголок. Он недовольно поморщился и собрался нагнуться, чтобы поднять вылетевший из раскрывшегося при падении рюкзачка учебник по защите от темных сил. Но его опередили. — Классный был полет! Просто загляденье, — напротив парнишки стояла Киана Шейк, слегка пухлогубая, но в остальном весьма миленькая негритяночка, учившаяся вместе с ребятами на одном курсе, только попавшая среди немногих других школьников при распределении в Даркхол. — Держи-ка свою книжку, а то у меня срочное дело возникло. Девчонка протянула учебник Гоше, который даже слов благодарности не успел сказать. А затем Киана в два счета оказалась рядом с Чпоком и от всего сердца залепила тому звонкую пощечину. У опешившего Гордия даже голова безвольно мотнулась в сторону от приличной силы удара. Щека же мгновенно вспыхнула багровым пожарищем. Он ее невольно потер, еще не до конца осознав произошедшее, затем глянул в сторону Дурмаша. Но тот невозмутимо стоял к ребятам спиной, демонстративно глубоко засунув руки в карманы брюк, и поворачиваться, а тем более вмешиваться в разборки, совсем не собирался. И тогда Чпок, поняв, насколько низко его прилюдно опустили, — гораздо ниже плинтуса, — предпринял попытку дернуться вперед, чтобы хоть как-то отомстить этой черномазой. — Добавить? — ласково-участливо поинтересовалась Киана, белозубо оскалившись и уперев руки в бока. — Запросто, Чпок, ты только дай мне повод. Или намекни хотя бы. Я об этом целый год мечтала. Что там такое у девчонки сверкнуло в глазах — неведомо, но Гордий мгновенно отшатнулся на шаг назад. Он резко сунул руку в грудной карман сюртука в поисках волшебной палочки, непонятно зачем ему понадобившейся. Все одно самостоятельно колдовать вне школы ученикам строжайше запрещено, пока они не достигли совершеннолетия. А уж тем более мстить заклинаниями. За такое не только из школы с треском вышибут, но могут и навсегда лишить права иметь собственную палочку. В этом вопросе министерство проявляет упорное постоянство. Исключение составляют лишь случаи, когда волшебство оправдано самозащитой. Но это еще доказать нужно. Да и по любому, Чпок зря рыпался. Киана оказалась гораздо расторопнее его. Пока он еще только шарил по карману подрагивающими пальцами, кончик ее палочки уже уткнулся парнишке в ямку под острым кадыком. Гордий замер, словно кролик перед удавом, тягуче сглотнул слюну, но привычная наглость взяла свое. Он криво усмехнулся, хотя правильнее было бы сказать — перекосился. — И что ты можешь мне сделать? — но губы у него мелко подрагивали, что совсем не соответствовало образу безрассудного храбреца. — Дай-ка подумать, — девчонка забавно сморщила носик, слегка прикусив нижнюю губу, и свободной рукой почесала затылок, куда добраться через множество мелких косичек оказалось совсем не просто. А потом она широко и зловеще улыбнулась, вдобавок крайне хитро прищурившись. — Да хотя бы то смогу сделать, чему меня профессор Батлер обучил на индивидуальных занятиях, как лучшую ученицу его факультета. Надо же на ком-то тренироваться? Как ты считаешь, Гоша? — Да оставь ты его, Киана, еще измажешься, — посоветовал парнишка, запихивая учебник в рюкзачок. — Он и так уже урод, вот пусть им и живет дальше. — Ты слышал, что тебе разрешили дальше жить, Чпок? — негритяночка явно была недовольна этим позволением. — Вот и пользуйся моментом. А сейчас живенько сдриснул отсюда, слизняк, чтоб глаза мои тебя не видели, пока я не передумала. А то я девчонка взбалмошная, мало ли какая фантазия в голову взбредет. И быть тебе тогда остаток жизни травоядным. Козлом, например. Или обезьяний хвост вырастет ненароком. Это уж зависит от того, как у меня рука случайно дрогнет при выполнении заклинания. Гордия дважды просить не пришлось. Уже через минуту его приметный светло-оранжевый сюртук мелькнул вдали среди прохожих в последний раз и затерялся из виду. А Дурмашу резко наскучило наблюдать за суетой на проспекте, и он, криво ухмыльнувшись одному ему ведомым мыслям, неуклюже поспешил за лидером настоящих волшебников, косолапо загребая ногами при ходьбе. — Премного благодарю, — негритяночка церемонно склонила на краткий миг голову перед Каджи. — За что? — изумился он. — За предоставленный повод к отмщению, — ответила девчонка предельно серьезно, хотя в глазах у нее засверкали смешливые искорки. — Я на самом деле целый год ждала, выискивая момент, чтоб поставить наглеца на место. Только повода не было, а просто так наехать на Гордия совесть не позволяла. А тут такая ситуация, что лучше и не придумаешь. — Да ладно, не за что благодарить. Киана, а ты и на самом деле могла бы на него какое-нибудь заклинание наложить? — Да нет, конечно! — негритяночка весело рассмеялась. — Я дура что ли? Мне вовсе не хочется испортить себе всю оставшуюся жизнь. Но Чпок-то об этом не знает. Бывай, Гоша, в школе увидимся, а я побегу в аптеку. Совсем забыла купить для зельеварения семена кусачего лютика-прыгучека. Да и тебя друзья заждались, — Шейк ткнула указательным пальцем в сторону вокзала. Там недалеко от входа, рядом с цветастым шатром непонятного назначения, установленным на Привокзальной площади, сбилась в стайку Гошина компания. И очень на то похоже, что они наблюдали произошедший конфуз в мельчайших подробностях от начала и до конца, хотя и издали. Киана резво ввинтилась в поток прохожих, помчавшись за семенами. А Каджи нехотя, обреченно плетясь, будто на эшафот, отправился к ожидающим его друзьям. По дороге он успел подумать о том, какой размазней наверняка выглядел со стороны. Ему стало стыдно и обидно, что он предстал перед друзьями в таком неприглядном свете, когда Чпок над ним вволю поиздевался, а он палец о палец не ударил, чтобы отомстить. За него заступилась девчонка! Вот опозорился, так опозорился! Весь Хилкровс будет пару недель ухахатываться над недотепой. А узнать в школе о происшествии смогут без труда: очевидцев было столько, что впору коллективные мемуары писать. И далеко не все зрители были настроены дружелюбно к Гоше. — Заходите, полюбуйтесь! Диво дивное! Чудище иномирное! Зверюга ужасной сумеречной стороны! — весело надрывался низкорослый кривоногий зазывала около цветастого шатра, с гордым видом вышагивая перед входом. — Вы такого не видали! Вы такого не слыхали! Пойман вам на потеху и для наглядного примера об изнанке бытия, рискуя собственными жизнями! Всего один шиш — и монстр прорычит вам в лицо все, что он о вас думает.... Заходите, полюбуйтесь...! — А ты почему без метлы вернулся, Гоша? — поинтересовалась Марина Сергеевна, когда парнишка приблизился к ним. — Кончились, — коротко и несколько небрежно ответил парнишка, разом пресекая дальнейшие попытки углубиться в болезненную для него тему. И он постарался придать лицу такое выражение, будто не больно-то и хотелось, так, блажь нашла. А как пришла внезапно, так и сгинула незаметно. До отправки поезда оставалось еще минут сорок, если не больше. И провести это время под недвусмысленными взглядами друзей, которые видели его позор, и черти что сейчас о нем думают, Каджи не горел желанием. Да и просто показалось скучным занятием толкаться около вагона, ожидая объявления посадки. А шатер с монстром очутился здесь очень своевременно. И на самом деле, почему бы не полюбопытствовать, что за зверюгу выловили в неведомом сумеречном мире? К тому же жизнь Гоши обещает и дальше быть бурной, в связи с предсказанием. Так что желательно всех чудищ хотя бы в лицо запомнить, может на какой вечеринке и столкнутся нос к носу. Хотя бы вежливо поздороваются перед тем, как друг другу в глотки вцепиться мертвой хваткой. — Посмотреть не желаете? Больше заняться все одно нечем, — поинтересовался парнишка у компании, кивнув головой в направлении шатра. И не особо дожидаясь ответа, направился к входу. Марина Сергеевна глянула на него коротко, но с любопытством, чуть прищурившись, словно у нее внезапно испортилось зрение. Янка неопределенно пожала плечами, выражая свое настроение, когда весь белый свет тоску нагоняет и ничего не интересует в жизни. Все тусклое, бесцветное, безвкусное. Баретто хмыкнул, удивляясь взаимопониманию с другом и поняв, что его наглым образом опередили: он только что сам собирался предложить именно так провести досуг. Аня высказалась заинтересованно: — А почему бы и нет?! Может, доведется потом блеснуть редкими познаниями на уроке по защите от темных сил. То-то Своч удивится. Да и другим нос утрем. Особенно бессовестным и заносчивым фалстримцам. И компания потянулась следом за Каджи. Не сказать, что они проделали это дружно, а скорее вразнобой. Но в результате уже через минуту, выложив в руку радостно ощерившемуся зазывале по серебряному шишу, ребята в сопровождении мамы близняшек гурьбой проникли за полог, по такому знаменательному случаю на время откинутый в сторону. В шатре царил пыльный и затхлый полумрак, густо приправленный смрадным дымком. Единственным источником света служил большой стеклянный шар, свободно висевший в воздухе под самой крышей шатра, конусом уходящей ввысь. Шар испускал неяркий призрачный свет, отливая странной смесью зеленого и лилового цветов с изредка пробегающими по нему золотистыми всполохами. При таком освещении вошедшие внутрь ребята сами стали похожи на неведомых чудищ, приобретя неестественную окраску. А их чуть смущенные улыбки больше напоминали зверские кровожадные оскалы. Когда глаза привыкли к полумраку и неестественности освещения, Каджи увидел, что посредине шатра на небольшом возвышении стоит клетка четыре на четыре метра. Прутья у нее были массивные и надежные, в три больших пальца толщиной, а так же часто расположенные. Рука, при желании, еще сможет довольно свободно пролезть внутрь, а вот голова наверняка застрянет. Да и вряд ли нашелся бы настолько безумный чудик, что решился бы туда голову засунуть. Если только оригинал-самоубийца. На деревянном настиле клетки и впрямь расположилось чудовище вида ужасного. Сперва оно показалось Каджи похожим на гориллу. Только очень необычную. Во-первых, чудище было раза в два крупнее обезьяны. И шерсть на теле отсутствовала напрочь. Зато четко просматривались бугры мышц под толстой желтушного цвета кожей. Казалось, что весь монстр только из них и состоит. Он полусидел на коротких и массивных задних лапах, а длинными передними упирался в пол. Задние заканчивались толстыми бронебойными копытами. А на передних красовались вовсе не пальцы, а похожие на острые бритвы длинные когти, каждый размером почти с Гошину ладонь. Во-вторых, вдоль хребта чудища торчали внушительные костяные наросты, словно шипы, расположившись часто и с поочередным наклоном в разные стороны. Хвост, вольготно развалившийся на полу полукругом вокруг животины, был на удивление тонким и плоским, состоящим из отдельных звеньев, как цепь. И еще он отливал в иллюзорном свете синеватым металлическим блеском, будто при закалке его слегка пережгли на огне. А его края тускло поблескивали острыми гранями. Ну и в-третьих, личико зверюги тоже не отличалось неписаной красотой. Голова, громоздкая и увесистая, была чуточку сплющенной, будто у змеи, и часто усыпанной какими-то шишковатыми буграми. И в то же время вытянутой, отчего монстр напоминал уже разок виденных Гошей оборотней. Большие подвижные уши стояли торчком, чутко улавливая малейший шорох. Рядом с ними загибались назад рога, не очень большие, но чтобы подбросить противника на пару метров вверх вполне хватит. Пятачок носа, шумно втягивал в себя воздух, различая тонкие нюансы запахов с приличного расстояния. И когда друзья сгрудились недалеко от входа, не решаясь приблизиться к монстру, чтобы полюбоваться им изблизи, он это мгновенно учуял. Зверь распахнул огромные, в пол-лица, глазищи с горизонтальными черточками зрачков и встал на задние лапы, вытянувшись во весь свой неслабый рост. А затем, распахнув пасть, громко завыл. Зубки у него оказали под стать всему остальному: массивные резцы, пара торчащих удлиненных клыков и череда мелких, но острых коренных. Протяжным воем зверь развлекался пару минут, но потом ему наскучило веселить замершую в страхе публику. Звонко в наступившей тишине клацнув зубами, чудище опустилось опять в прежнее положение. Но, отрабатывая полученные тюремщиками шиши, оно не забыло со всей дури злобно хлестнуть хвостом по прутьям решетки. Раздалось глухое звяканье, словно металл соприкоснулся с металлом, прямо как в кузнице. Клетка заходила ходуном, а парочка прутьев чувствительно выгнулась наружу сантиметра на три. Монстр остался доволен произведенным эффектом, — ребята в страхе отпрянули еще на пару шагов назад, — и уставился на зрителей немигающим влажным взором. — Вот так он и бесится через каждые пять минут, пытаясь вырваться из клетки на свободу, чтобы убивать все живое, — раздался комментарий от ранее незамеченного поджарого мужчины, который с приветливой улыбочкой выскользнул откуда-то из тени. — А нам таких трудов стоило его туда засадить. Один ловец погиб, трое до сих пор по лазаретам маются. Но теперь монстр не опасен, если не совать ему руку в пасть. Чудовище зловеще рыкнуло на говорившего, попытавшись с размаху высадить прутья решетки ударом головы. Клетка и на этот раз все-таки устояла, но затряслась еще живее. А мужчина отскочил от нее на всякий случай подальше, выхватив волшебную палочку. Направив ее на монстра, он что-то прошептал, и с кончика сорвалась зигзагом черная молния. Врезавшись в морду зверя, она расползлась по всему его телу бурым пыльным облаком. Зверюга отшатнулась назад, громко чихнула и чуточку успокоилась, распластавшись на полу. Только глаза продолжали влажно поблескивать в направлении ребят. И когда Каджи встретился с монстром взглядом, то внезапно почувствовал небывалой силы приступ тоски и одиночества. Он так и не понял в результате: это были его собственные чувства, или они с легкостью читались в глазах чудища. "Слабо погладить киску?! - встрепенулся, подначивая на безрассудство, внутренний голос. — Да не боись, не съест! Хотя жрать хочет наверняка. Вряд ли его здесь кормят. Скорее ждут, не дождутся, когда сам от голодухи сдохнет. Маги черно-белые, ежики в тумане! Иди, Гоша, погладь, ему точно так же, как и тебе — одиноко. А заодно покажешь всей этой мелюзге, что ты вовсе не трус. А Гордия не тронул чисто из идейных соображений. Или все-таки слабо?". И сам не понимая, что творит, парнишка быстрым шагом уверенно направился к клетке, продолжая неотрывно смотреть в глаза монстра, словно гипнотизировал его. — Стой! Не подходи к нему! Туда нельзя, мальчик! Гоша, а ну немедленно вернись назад! Ну зачем? — хором, но каждый свое заорали ему вслед все без исключения. А он будто и не слышал их вовсе, продолжая упрямо продвигаться к клетке. Чудище же несколько виновато завиляло хвостом как напроказившая собачонка и подобно ей на брюхе подползло к самому краю клетки. И даже когтистые передние лапы наполовину свесило из нее, уткнувшись пятачком носа в железные прутья. Крики позади Каджи резко смолкли, и повисла гнетущая, полная тревожного ожидания тишина. Парнишка, почему-то уверенный в своем превосходстве, бесстрашно приблизился к зверю. А затем, недолго думая, просунул руку сквозь прутья и осторожно пару раз провел ладонью по бугристой макушке. Зверюга сперва пришипилась, чуть дернувшись назад. Но потом довольно заурчала, словно громадный котенок. Хотя со стороны такое урчание почему-то больше походило на глухое рычание сквозь плотно стиснутые зубы. Каджи совсем осмелел и почесал монстру за ухом. Тот от блаженства даже зажмурился, а рык-урчание стал еще громче, смахивая на приближающуюся, но пока еще далекую беспрестанно сверкающую грозу с неумолкающим громом. — Что, брат, тяжко тебе? — тихо поинтересовался Гоша у животины, внимательно прислушивающейся к интонациям его голоса. Зверь даже один глаз приоткрыл, уставившись расширившейся горизонтальной полоской зрачка на парнишку. — Голодный, небось? Вряд ли тебя здесь кормят. Да и у меня ничего вкусного нет. Хотя, подожди-ка. Вряд ли тебе понравится угощение, но ничего другого предложить не могу... Каджи вытащил из кармана располовиненную плитку шоколада, сорвал с нее остатки обертки и сунул шоколад на ладони прямо под нос монстра. Тот недоверчиво принюхался к неведомому лакомству и заглянул вопросительно в глаза парнишки. — Да ешь ты! Не отравишься. Здесь, конечно, тебе на один зуб всего, но за неимением лучшего... Монстр осторожно слизнул длинным шершавым языком лакомство, обслюнявив Гошину ладонь. Парнишка спокойно вытер ее о штанину, еще раз погладил монстра по голове, на прощание слегка потрепал его за ухо, и как ни в чем не бывало, развернулся в сторону ловца. — Вы бы его кормили, хотя б изредка, — строго произнес он. — Иначе он у вас долго не протянет. Если на него наплевать, так хотя бы о собственной прибыли подумайте. На дохлого монстра вряд ли много найдется желающих поглазеть. Да и он чуточку поспокойнее будет себя вести. Вы, поди, за показ столько шишей огребаете, что пара килограммов сырого мяса в день вас не разорит. А ему этого вполне хватит. Мясо покупайте из тех, что пожестче, с жилами, хрящами и костями. Ему нужно зубы подтачивать, иначе они у него болеть будут. Вот тогда его никакая клетка не удержит. А первым, об кого он постарается их вылечить, вернее всего станет тот, из-за кого они и разболелись. Кстати, если вы не в курсе, то таких монстров в Сумеречном мире называют шипастыми цепохвостами. Гоша и сам не знал, откуда такие сведения почерпнул. Просто они сами собой уверенно всплыли в памяти, и он был абсолютно уверен в их достоверности. И еще парнишка мельком подумал, что вероятнее всего прочитал про этих животных в одной из книг, которых они в прошлом году перелопатили в библиотеке немерено и без разбору. Когда искали сведения об Алтаре Желаний и способах борьбы с вивернами. А сейчас вот подсознание само эти знания откопало да и выдало на-гора. Мужчина сглотнул слюну и активно затряс головой, соглашаясь с парнишкой. Глаза у него при этом так и остались чуточку выпученными и широко распахнутыми. Удивился, небось, академическим познаниям второкурсника из Хилкровса. Сопровождавшая его компания рты захлопнуть успела, когда Каджи к ним вернулся. Но слов они так и не нашли. Да и глаза у всех без исключения лихорадочно блестели. Про цвет кожи ничего сказать не можем, так как необычное освещение все портило. Может быть, они и побледнели, кто ж знает? — Не пора ли нам к "Золотому Единорогу"? — уже весело поинтересовался Гоша, совершенно не задумываясь над только что произошедшим. Просто на душе стало легко, словно с давно не виденным другом всласть пообщался. — Как бы не опоздать. И придется тогда нам всем по разным купе рассаживаться, если ни одного свободного не найдем. И он первым выскочил на площадь, небрежно откинув полог в сторону30.