Голем - часть первая

Тем временем короткий осенний день уже подходил к концу, и специально выделенные люди принялись жарить на пяти расставленных по поляне вертелах насаженные на них целиком туши свиней, забитых по такому знаменательному поводу. От блестящих из-за стекающего с них жира туш начал распространяться аппетитнейший и, казалось бы, прочно забытый мной запах, заставивший желудок сжаться в радостном предчувствии. Ура, наконец-то можно будет пожрать мяса! Весь остальной народ тоже стал уже подтягиваться к месту действия. Заботливые жены стелили прямо на траве предусмотрительно захваченные с собой шкуры, и вся семья рассаживалась на них, стараясь занять место поближе к вертелам.

Появились и Йоханн со священником. Темнота уже сгустилась, но света от костров, на которых жарилась свинина, было достаточно, тем более что в дополнение к ним у помоста и по периметру поляны зажгли заготовленные факелы, прикрепленные к всаженным в землю длинным шестам. Все, вроде, готово, можно начинать, чего ждем? В животе уже настойчиво урчало. Но руководство не спешило рассаживаться, стоя у помоста и явно напряженно ожидая какого-то события. Минут через десять оно, наконец, и произошло — со стороны дороги раздался множественный звук копыт, и на поляну торжественно въехала медленным шагом небольшая, но внушительно выглядевшая делегация. Все присутствующие разом вскочили на ноги и тут же упали на колени. Кроме старосты, монаха и меня. Я, впрочем, быстро присоединился к остальным, получив тонкий намек в виде мощной затрещины от кузнеца. Ну, вот и выяснилась причина задержки — празднество соблаговолил почтить своим присутствием местный феодал. Обычай такой, видимо. То-то мне казалась странной излишняя суета "председателя" со святым отцом! Я-то думал — они о людях заботятся, а оно вот как, оказывается! Ну, картина знакомая — во все века и в любой общественной формации приезд большого начальства предварялся чрезмерной суетой нижестоящих руководителей.

Одетый в роскошный плащ барон, сопровождаемый "другими официальными лицами", спешившись, поднялся на помост и с доброй улыбкой "отца нации" на испещренном шрамами лице повидавшего виды орангутанга толкнул, как водится, торжественную речь. Она заключалась в столь привычной для уха выросшего в СССР человека стандартной мути о "достигнутых успехах в нелегком деле сбора урожая и твердой уверенности в еще лучших результатах в будущем году". Ну прям первый секретарь Мюнхенского обкома! Ничто не ново под Луной, короче...

Поздравив крестьян с окончанием осеннего сезона, барон уступил трибуну святому отцу. Тот сразу затянул какую-то очередную заунывную молитву. Народ, в общем, его поддержал, но как-то без энтузиазма, со скрытым нетерпением в повторяющих "Аминь" голосах. Отец Теодор не стал затягивать дело и, быстро закруглившись, воздел обе руки к небу и широко улыбнулся. Ответом ему был довольный рев толпы, сразу же кинувшейся к вертелам и бочонкам с пивом. Кузнец Конрад, пользуясь своим высоким статусом, занял место в "президиуме", а мне пришлось праздновать на общих основаниях.

Деревянных и глиняных кружек для пива на всех, разумеется, не хватало, поэтому пили по очереди, не отходя от бочонков. Пробившись туда, я впервые попробовал местный алкоголь. Редкая гадость, доложу я вам! Ячменное, скорее всего, пиво, слабенькое, мутное и вонючее. Но на безрыбье, как говорится... Быстренько влив в себя пару-тройку кружек, я ринулся к ближайшему вертелу. Дежуривший там подросток отрезал ломти от сочащейся туши, насаживал их на острую палочку, кучка которых была заготовлена заранее, и раздавал всем желающим, толкавшимся возле него. Получив заветную порцию, я немедленно впился в нее зубами. Вкуснотища! Особенно после вынужденной полуторамесячной вегетарианской диеты!

Поглотив куска три свинины, я счел себя насытившимся и отправился запивать. Но, видимо, большинство празднующих уже тоже наелись, потому что у бочек с пивом было не протолкнуться. Не решившись силой распихивать своих новых земляков, я вернулся к вертелу и с горя подкрепился еще парой кусков мяса. Как бы потом не поплохело! Тут народ, наевшись и напившись, пустился в пляс, и у бочонков поредело. Танцевать древние баварские танцы, в исполнении обожравшихся и полупьяных крестьян больше напоминавшие какой-то папуасский ритуал, никакого желания у меня не возникло, и я просочился между веселящимися гражданами в источнику заветного пива. Со второго раза оно показалось гораздо менее мерзким. Опрокинув еще пару кружек, я почувствовал тепло в животе и легкое головокружение. С чего бы это — пиво-то слабенькое? Но тут я вспомнил, что это не то мое, закаленное в боях с зеленым змием, тело, а совсем нетренированное. Ну, ничего, наверстаем!

Видимо, я "дошел до кондиции", потому что позволил каким-то размалеванным сажей пьяным полуголым девкам затащить меня в танцевальный круг. Никаких особых движений в этих так называемых танцах не было, надо было просто притаптывать под какофонию, издаваемую несколькими горнами и бубнами. Чем я с неожиданным для самого себя удовольствием и занялся. Не знаю, чем бы это все кончилось — последние несколько минут я не столько танцевал, сколько лапал ближайшую девицу, к ее вящей радости. Справедливости ради надо сказать, что этим же занимались еще многие из присутствующей молодежи. Трезвой частью сознания я с удивлением осознавал, что дело идет к банальной оргии. Но тут чья-то крепкая рука оторвала меня от девицы и куда-то потащила. Я пытался сопротивляться, но это оказалось бесполезным. Лишь оттащив подальше, неизвестный похититель поставил меня на ноги, и, обернувшись, я узнал кузнеца:

— Какого хрена ты меня вытащил? — возмутился я. — На самом интересном месте! Я возвращаюсь!

— Успеешь еще нагуляться! — отмел возражения тот, снова хватая меня мертвой хваткой. — Тебе о будущем подумать надо! А ну, отряхнись, пойдем представлять тебя барону!

Как выяснилось, староста уже успел что-то наплести своему господину обо мне, и тот возжелал меня увидеть. И вот мы подошли к стоящему в стороне помосту, где чинно, относительно к происходящему на поляне, веселилась элита. На самом почетном месте восседал, естественно, барон, в компании "председателя" и священника. Вокруг увивалась баронская свита, а на самых крайних местах сидели несколько деревенских старейшин. Увидев местного "пахана", я несколько струхнул, все же настоящий рыцарь, бог и царь всей округи, как ни крути. Мало ли, что ему в голову стукнет, и ведь не возразишь...

"Настоящий рыцарь" хоть и не был, конечно, одет в доспехи, но внушительный меч на поясе имелся. В руках тот держал рог, из которого и прихлебывал время от времени. "Винищем небось балуются, не как простые люди!" — с завистью подумал я. Ну, может, хоть угостят, раз позвали...

С угощением, разумеется, я пролетел. Да и вообще беседа оказалась на удивление короткой. Барон, оглядев меня с ног до головы, прежде всего поинтересовался:

— Где, говоришь, на тебя разбойники напали?

— Не могу вспомнить, ваша милость, после удара по голове, — ответил я, проинструктированный Конрадом о правилах общения с бароном.

— А откуда вы ехали, — не унимался тот, обеспокоенный, видимо, наличием в подконтрольных ему лесах неведомой шайки бандитов.

— Тоже не помню, ваша милость!

Барон скривил и так обезображенное шрамами лицо:

— А хоть что-то ты помнишь?

— Только то, что происходило до нашего отъезда из Киева, ваша милость, — продолжал врать я.

Тут барон потерял ко мне всякий интерес и, отвернувшись, лишь бросил старосте:

— Ну, раз он хорошо себя ведет, пусть остается в деревне!

После чего завязал разговор на другую тему с монахом. Кузнец, сообразив, что аудиенция окончена, потащил меня в сторону.

— Что ты заладил: не помню, не знаю! Рассказал бы барону что-нибудь интересное, ведь ты же по разным землям путешествовал! Глядишь, пригласил бы тебя в замок, а там и должность какую пожаловал бы. А ты... — Конрад разочаровано взмахнул рукой.

— Ну я же действительно ничего не помню, — я еще в самом начале твердо решил, что пока полностью не освоюсь в этом мире, языком молоть не буду. Во избежание. Молчание, как говорится — золото.

— Да и язык ваш еще плохо знаю, — добавил я. — Трудно что-то интересное рассказать!

— Ну, тогда пошли выпьем! — неожиданно легко согласился с моими доводами кузнец.

Мы уселись на его месте на краю помоста. Конрад достал собственный бочонок и разлил из него в глиняные кружки.

— За твое здоровье, — кивнул я и выпил. А вот это уже гораздо больше походило на настоящее пиво! Да и явно покрепче будет, не то что дешевое крестьянское пойло! За первой кружкой последовали вторая и третья. И так далее...

Когда я проснулся, сквозь закрытые веки пробивался яркий солнечный свет. Поэтому открывать глаза я не стал, решив еще немного покайфовать. Как ни странно, голова абсолютно не болела. Неужели настолько качественное пиво было? Что-то не верится. А ведь ужрался я вчера конкретно. Последние моменты затянувшегося до глубокой ночи празднества вспоминались уже отрывочно. Сначала Конрад начал петь какие-то заунывные песни, в которых я не понял ни слова. В ответ я спел что-то из Цоя и, кажется, даже Высоцкого. Но что именно — уже не помню. Зато помню, что кузнец проникся и предложил за это выпить. Мы выпили еще пару кружек, и я стал доказывать Конраду, что пора с феодализмом кончать. Правда, к своему счастью, доказывать это я начал по-русски, потому что ни на каком другом языке связать хоть пару слов уже не получалось.

— Сколько можно терпеть этих кровопийц! — орал я. — Даешь социалистическую р-р-революцию! Всех аристократов к стенке! Землю — крестьянам, заводы — рабочим!

Тут до меня дошло, что никаких заводов с рабочими тут еще нет, и от разочарования я решил пойти набить морду барону, мирно продолжавшему беседовать с отцом Теодором и даже не подозревавшему о грозящей ему опасности. На счастье кузнец, хоть ничего и не понял, но шестым чувством ощутил, что ситуация выходит из-под контроля. Силой усадив меня обратно, он опять разлил по кружкам пиво и.. на этом мои воспоминания прервались.

Ладно, хватит валяться, уже, наверное, полдень. Я размежил веки, осматриваясь. Когда до меня дошло то, что я увидел, резко вскочил на ноги. Я стоял в трусах посреди своего номера в Мюнхенской гостинице...

С минуту я стоял в ступоре, не веря в происходящее. Неужели все закончилось? С несвойственным мне обычно умилением я разглядывал довольно скромную, по нашим меркам, обстановку номера, поглаживал нежную ткань постельного белья. Как все же сильно отличается наш быт от средневекового! А в информационном смысле — вообще мрак для современного человека. Ни интернета, ни телевидения, ни даже не читаемых уже почти никем газет! Только теперь я осознал, насколько же мне осточертел этот дурацкий тринадцатый век!

Чуть позже, сидя в кафе, наслаждаясь ароматным полузабытым запахом, исходящим из стоявшей передо мной чашки и уплетая казавшиеся столь вкусными пирожные, я несколько успокоился и принялся анализировать последние события. Можно ли считать, что все закончилось? К сожалению, при зрелом размышлении, ответ очевиден — скорее всего, нет. Вероятно, это лишь антракт перед очередным актом все той же драмы. Ведь я уже возвращался сюда, но это продолжалось только до первого глубокого сна. Так что, надо полагать, сегодня же ночью мне вновь предстоит очутиться в опостылевшей средневековой деревне. Чудес не бывает, вернее, если они уже начались, то не видно никакой причины, по которой им следует прекратиться.

Но что же привело к очередному "перескоку"? Очевидно, сильное опьянение. Ведь я не припоминаю, чтобы кто-то опять огрел меня дубинкой по голове! Но если задуматься, то действие опьянения сродни удару — сознание отключается. Создается у меня такое впечатление, что какая-то неведомая сила удерживает меня там, ослабляя захват только при полном отсутствии сознания. И тогда я "выныриваю" сюда. Но вот обратный переход, вероятно, гораздо легче и требует лишь легкой потери контроля в виде обычного сна для того, чтобы меня затянуло назад. Знать бы еще, что за сила такая...

Параметры переходов (чтоб их!) можно будет уточнить последующими экспериментами. Только бы не стать алкоголиком от таких опытов! Но все же гораздо лучший способ, чем тяжелым предметом по кумполу! Единственная проблема — по моему положению там свободный доступ к спиртным напиткам не положен. Поди раздобудь нужное количество этого слабенького пива! Так что алкоголизм пока не грозит. Если в срочном порядке не изобрету самогонный аппарат, конечно.

Еще один интересный аспект: я попадаю в прошлое нашего мира или параллельного? А то как бы не накосячить там чего-нибудь настолько, что потом возвращаться будет некуда! По идее, проверить можно. У меня в Мюнхене остался еще один день, и это надо использовать. Я сделал себе зарубку в памяти. Но в любом случае, можно считать установленным, что время тут и там идет независимо: я еще утром проверил на мобильнике дату — прошла, как и положено, только одна ночь. Получается, полтора месяца, проведенные в неведомом мире, никакого влияния на мою здешнюю жизнь не оказывают. И это хорошо — страшно подумать, какие проблемы создало бы, например, регулярное впадение в кому на несколько недель! А так можно продолжать, в редкие моменты "выныриваний", обычную жизнь.

Выйдя из кафе, я некоторое время бесцельно слонялся по улицам, дыша жизнью большого города, по которой так соскучился за время, проведенное в средневековой глуши. Пока мне в голову не пришла простая и довольно очевидная мысль. Обозвав себя дураком, я со всех ног ринулся в гостиницу. Еще бы, надо быть совсем идиотом, чтобы не воспользоваться таким подарком судьбы: редкому "попаданцу" в непросвещенные века предоставляется возможность хоть иногда припасть к источнику сокровенного знания! То есть к интернету.

До поздней ночи я просидел за ноутбуком, собирая информацию по эпохе, в которую имел несчастье попасть. Информации набралось куча, но ее еще предстояло изучить и оценить достоверность — все-таки допечатная эпоха, сведения отрывочные и разрозненные. Так что много я не успел, но общее представление получить удалось. По крайней мере, теперь я знал, кто правил Германией и Баварией в интересующие меня годы, какие денежные единицы использовались при расчетах и так далее. Уже легче.

Ну, вот и пора в путь. Я разделся и лег в постель. Из-за перевозбуждения сон не шел, несмотря на усталость от непрерывного многочасового сидения за компьютером. Но постепенно природа взяла свое и... следующим ощущением стала сильнейшая головная боль. Еще не открыв глаз, я понял, что да, опять попал! Похмельный синдром ни с чем другим спутать нельзя. Кое-как приподняв тяжелейшие веки, я обозрел открывшуюся картину. Стоявшее уже высоко солнце освещало довольно неприглядную картину: разбросанные по всей поляне тушки перепившихся крестьян и крестьянок, погруженных в тяжелый хмельной сон...

В ближайшее же воскресенье я приступил к выполнению первой части своего плана по проверке "параллельности" этого мира. После обязательной утренней молитвы тихо слинял из деревни (впрочем, это было не трудно — люди вовсю вкушали заслуженный за трудовую неделю отдых) и направился в лес, к памятному камню. В руках нес большую плетеную корзину, позаимствованную из хозяйства Гертруды, в которой находились два немаленьких куска спекшегося кузнечного шлака,выгребенные мной из горна при очередной уборке. Куски эти я отполировал и зубилом нанес на них свои инициалы. Еще прихватил с собой из кузни единственную в деревне железную лопату.