Докричаться до мира

Почему знаю? Энзи не только снавь, но и бесподобный хирург, ногти всегда стрижет под корень, значит, не для нашего жалкого Совета так вызывающе расстаралась. Послушаем!

— Я поставила в известность Большой круг. Поэтому все, собственно, уже могут покинуть зал, кроме директоров и Ники. Круг назначен через полчаса, здесь. Я, кстати, и Академии посылала сообщение, но оно, возможно... затерялось. — Лимма уронила листки на столешницу и ободряюще улыбнулась окаменевшим статуям директоров. — Бывает, сами знаете, такая невероятная спешка.

Грохот отодвигаемых кресел и торопливый звук устремившихся к выходу шагов заглушили слитный стон обоих выходящих из шока руководителей. Или погружающихся в него еще глубже? Большой круг — это слишком серьезно. Собирается он, как известно, редко, и выглядит необычно и пестро. Я ни разу не наблюдала подобных встреч, обычно все успешно решается внутри Советов или на Малых кругах, когда присутствуют лишь заинтересованные напрямую и некоторые наблюдатели от прочих. Наш мир живет странной жизнью последние два века, все так резко изменилось при жизни моих трижды-пра, — по воле Великого, вынудившего вконец отвернувшихся от мира родичей-айри спуститься и жить рядом с людьми. Последствия сказываются до сих пор, вот хотя бы наше пестрое многовластие.

Академия имеет огромные права и возможности: за ней воспитание ученых, лекарей, пилотов, учителей, инженеров, она же сохраняет за собой право на новые технологии и ограничивает их передачу Управителям.

Управители внедряют технологии Академии, развивают их на практике и получают выгоду в соответствии с вложениями и усилиями.

Древние семьи по-прежнему в силе и если и не владеют, то распределяют и контролируют потоки ресурсов своих земель. Они же отслеживают развитие территорий и соблюдение законов. Прежние княжества утратили изначальный смысл, но сохранились как традиция. Теперь это скорее районы единого большого Релата. Одни заселены активнее и живут чуть богаче, другие обделены природой и пока пустуют, третьи поздно влились в общую жизнь, не нашли пока еще места — но голодать у нас давно никто не голодает.

Говорящие с миром, подобные мне и львице Лимме, наделены даром и силой для решения нерешаемых иными способами проблем. И чутким сердцем, иное не примет дара. Мы — четвертая сила, не входящая ни в один Совет и способная отменить решение любого. Кость в горле и последняя надежда. А то еще все эти пестрые и значимые люди и нелюди без нашего присмотра живо передерутся и растащат Релат по кусочкам. Управители несколько жадны и себялюбивы, знать чуть заносчива и не слишком уважает право и беду чужих территорий, Академия порой такое устраивает... — вот как сегодня. А мы, снави, мирим, советуем и уговариваем, разъясняем скрытые последствия и неучтенные интересы. Не даем их худшим задаткам реализоваться в полную силу и стать основой для принятия решений. Мы — последняя инстанция, потому что в наших руках исцеление, предвидение и реализация воли Великого. Когда Боги так близко, как наш всемогущий дракон, с их законами не забывают считаться. Как и с нашей силой.

Без нас сын князя Ясмигра не выжил бы после катастрофы мобиля, жена управителя Ринтэя никогда не имела бы детей, айри Тимани лишился бы зрения в результате неудачных опытов биохимиков — и так далее.

Ялитэ тоскливо проводил взглядом последнего коллегу и резко поднялся, прошел вдоль столов, нервно собирая "Резолюции Со-света". В жалобно скрипнувшие створки бочком протиснулся Эл, нагруженный на вид неподъемной для хрупкого айри кипой новых бумаг. Вот ящер! Спорить можно на что угодно: у него в бумагах нет и одной малюсенькой опечатки. Дотошный. Приятно видеть его к тому же и отоспавшимся, сам отдыхать не умеет, но я-то приглядываю.

Я вздохнула и с тоской подумала, что он знал мою трижды прабабку, первую Нику. Живут же нелюди! Эл первым добрался до Академии, две сотни лет назад, когда здесь был дикий берег и несколько рядов камней кладки основания самого старого здания. Ему только-только исполнилось пятьдесят, совершенный мальчишка по меркам долгожителей. Самый молодой из признаваемых тогда взрослыми айри, самый энергичный и любознательный, не нашедший себе места и охотно берущийся за все новое, проживший большую часть своих недолгих лет среди людей. Он заразил Академией Ялитэ, нашего бессменного обожаемого директора, замечательного вопреки всем его ошибкам, сложностям шестисотлетнего характера и нападкам недоброжелателей. Он кропотливо выведал у Тиннары-Ники все, что она знала о системах обучения своего покинутого мира, записал и сохранил кучу терминов, пригодившихся позже для обозначения нового. Те же мобили у айри были давно, но их двадцатисемисложное (!) название на древнем языке, включающее общий принцип действия, даже привыкший в ранней юности к древней речи Эл произносить ленился. Как вообще они жили в горах с таким непомерно затянутым способом общения? До-о-о-л-го, пока не наговорятся.

— Материалы готовы, с исходниками и расчетами. Они прибывают, — сообщил Эл, адресуясь к Лимме и усердно игнорируя изливаемое на него без слов холодное бешенство Ялитэ. — Кухня трудится из последних сил, закуски поданы в большую столовую. Торжественный ужин планируется к девяти вечера. Повара сказали: умрут, но сделают. Я распорядился сначала делать, а потом умирать. После получения премиальных. Сейчас принесут напитки, а минут через пять подтянется распорядитель протокола, может, и не один. Его выдрали из постели, воспаление легких. Ваши студенты уже пролечили, но он доставлен без церемониального костюма и теперь у бедняги нервный шок. Отпаивают. Расстановка столов и прочее на нем. Студентов я уже припряг, запускать?

— Ты настоящий дракон, Эллар, — усмехнулась она благосклонно. — Когда успеваешь, а? И даже отдохнул!

— Пришлось, — он не слишком сердито покосился на меня. — Вынудила обманом.

— Вот кстати, Ника, деточка, давно хотела с тобой поговорить. Время неподходящее, дело у нас трудное и не терпит, а только потом станет вовсе некогда, — тепло и многообещающе улыбнулась она, переходя к опасно-воркующему тону любимой тетушки и по-прежнему глядя на Эла. Я поежилась, ощущая, что теперь радужные накладные коготки впились в меня. — Хватит донимать мальчика. Поженитесь уже вы наконец, смотреть тошно! Встречаетесь — будто воруете. И о детях пора подумать, а это серьезно, тебе уже не семнадцать, самое время.

— Так.. — вздохнула я убито. — И...

— Деточка, — недовольно прервала она моё односложное бормотание, прекрасно разобрав надежно скрытый от прочих смысл. — Что за первобытные глупости про возраст и старость! У меня такие дремучие комплексы погасли именно лет в семнадцать. Потому сейчас в архиве три вполне интересных мужа, и второй по списку — этот вот юный директор, как ты, конечно, знаешь. Чтобы умереть у кого-то на руках, глупенькая, надо еще дожить до этого дня и не отбить конечностей благоверному. У меня характер отменно тяжелый, Ялитэ терпения хватило на пять лет, мы очень вовремя расстались, вполне довольные и друг другом, и фактом развода. А я и четвертому супругу лапки-то отдавлю, уже знаю наверняка. Твой характер не лучше, все же родная кровь, так что и ты рискуешь немногим. Давай так: разбираемся с проблемой, и вы приглашаете меня к Риану на скромный праздник. Учти, я займусь выбором платья завтра же. Ника, немедленно сделай глаза нормального размера, мне на эти блюдца смотреть аж завидно! Теперь выдохни, вдохни, а то совершенно посинеешь... Вот и умница. Мы больше ни-че-го не обсуждаем, я уже все за всех решила, я это умею, ты же знаешь. Просто позже уточните дату.

Я обреченно глянула на бывшего мужа госпожи Энзи. Айри усмехнулся и развел руками. Едва ли и через невесть сколько веков он забудет свою бывшую жену. Почему это меня вообще беспокоит? Мысль, что я могу развестись с Элом, голову никогда не посещала, и теперь она бессмысленно топталась где-то на задворках сознания, чужая, незваная и диковатая. Зато мне стало очень интересно — а правда, что будет лет через десять? Может, мы и впрямь еще не надоели друг другу лишь по причине редких встреч и общей занятости? Сомнительно, но проверить надо. Эл церемонно поцеловал радужные коготки академиссы и покинул зал Совета, не удостоив меня взглядом. Выходит, есть и другие разделы плана, не менее масштабные, чем Круг. А что с ним может сравниться, кроме, само собой, моей уже неизбежной свадьбы?

Его поведение растянуло мои губы в одобрительную улыбку. Ловко нашел себе союзницу, против этой и не пикнуть! Что я, весь Круг приполз на полусогнутых: лучшая лекарка — и как диагност, и как хирург, и как наставница. Моя в том числе. Львица, у которой под обманчиво мягкой на вид лапкой распределение всех медиков, контроль производства препаратов и оборудования и непререкаемое слово для нас, одаренных. Как выясняется, даже в глубоко личных делах.

А возражать, если честно, не больно-то хочется. Я решительно восставала против похожего на фарс брака студентки и декана. Потом — против оформления в серьезные отношения редких визитов с испытательного полигона в Академию. Скоро и им конец, Лимма меня слишком активно и успешно агитирует за работу в её Акаде.

Задумчивость с грохотом разрушили студенты, управляемые тремя активно пахнущими валерианой распорядителями. А настойка-то спиртовая... Глаза блеском, а движения размахом выдают проблемы с дозировкой. Ладно, лишь бы айри и знать рассадили без ошибок, а прочие не так памятливы. Зал обычно готовят по крайней мере за три дня, а тут на все минут десять! Кошмарный сон знатока протокола, ставший явью. Впрочем, они профи: столы задвигались быстро и ловко, выстраиваясь в замысловатый узор. Кресла вообще летали, таблички с именами сыпались звонким золотым дождем.

Хрусталь бокалов еще хранил слабый звук, когда через многострадальные створки, распахнутые и удерживаемые наспех принаряженными в парадные мантии студентами, размеру глаз которых могла позавидовать и я, в зал стали один за другим торопливо входить гости и быстро рассаживаться под опекой распорядителей, накачанных настоечками так, что им, кажется, и протокол по колено. А вот потрясение студентов можно понять. Еще бы! Этих людей и не-людей вживую, в одном месте за последние пятнадцать лет никто не видел.

Смуглые, глянцево-кофейные, лимонные и бледнокожие. Одетые в строгие костюмы, национальные наряды, старомодные платья с фамильными драгоценностями. Совершенно не готовые к большой встрече, вырванные из пляжного или горного отдыха, нервно одергивающие кофты и рубашки с чужого плеча поверх веселеньких маечек. То есть сообщению о сборе не более суток? Ой-ёй, что же творится? Я и не думала, что Лимма настолько непререкаема. Сказала — и они тут.

Гости еще рассаживались, когда госпожа Энзи коротко кивнула и более не возражающий Ялитэ обреченно склонил голову и поставил на воспроизведение запись моего рассказа о Крике, сделанную три дня назад Элом. Прослушали внимательно и без особого понимания. Зашевелились, пытаясь разобрать бумаги и обменяться мыслями.

Золотоволосая встала в разом погасших шорохах голосов. Ей не привыкать по живому резать...

— Первый раз я воспользовалась правом Говорящей на экстренное оповещение и признательна всем за найденное для этой встречи время, — голос лился ровно и чуть вкрадчиво.

Мою спину посетила целая стая породистых мурашек — крупных и резвых. Беззастенчивая и полномасштабная обработка даром: на внимание и приятие! А дело-то плохо, мы так не имеем права действовать, даже и в крайней необходимости. Влияние на волю первых лиц, тем более скрытое... Это грозит полным лишением статуса с пожизненным проживанием где-нибудь в самых неуютных удаленных уголках Релата, под наблюдением.

— Причина проста, и я изложу её очень коротко, — между тем продолжала Лимма. — Мы знаем место, четыре луны слишком приметны, это соседняя с нашим Релатом планета Хьёртт — если говорить языком севера, Викатими — если упоминать одно из распространенных наречий юга. Полученный Крик пришел, когда наши миры сходились, завтра они уже начнут удаляться, и потому времени невозможно мало, если мы решим что-то делать. Достоверность сообщения я гарантирую, лично осматривала одаренную Нику Ринай, присутствующую здесь, после его получения. И, заранее отвечая на вопрос ваших лучистых черных глаз, уважаемый Дирги, она не лучше и не чутче прочих, дальность для любой из нас, Говорящих, запредельная. Крик принял сам Релат, счел крайне серьезным знаком и направил той, которая была в этот момент наиболее удобно расположена и настроена для его восприятия. А кроме того, могла эмоционально выдержать, не сгореть, это испытание не для слабых.

— Лимма-Энзи-Ясс, — поклонился кофейный гигант, поднимаясь из облегченно вздохнувшего кресла.

Она благосклонно кивнула. Я тоже порадовалась, вспоминая: леса Тимази-Нгаво, экватор. Мы обе гостили там почти год, когда в одночасье погиб зараженный урожай и болотная язва стала косить людей. И своим даром лечили, и сыворотку на месте собирали и опробовали. С тех пор мы с ней обе стали Ясс, благословенные. И говорит этот некогда дикарь очень свободно. Еще бы! У него на родине не только красивейший первозданный лес, уже второе поколение — уникальные лекарства, и два десятка лет — огромный филиал Элларова Акада, металлурги и технологи биополимеров. А это — лучшая сталь, и редкие сплавы для пробных спутников на орбите и нашего первого корабля, "живые" ткани.

А какой там город, это же чудо! В лесу, зеленый, легкий, восхитительный. Лучшая экваториальная обсерватория, небоскребы, ажурные фермы для парковки мобилей. Узорные мозаичные тропинки, парки, цветники. Поющий сад, куда мечтают попасть все романтичные девицы: и не зря, у Тимази есть шаманы. И, даже если вы в них не верите, то иначе ничем не объясните готовности птиц жить в наполненном людьми парке и петь без перерывов. Да ладно птицы, настоящую оторопь цивилизованных северян вызывает луг для вызова и остановки дождей перед дворцом рода Тимази. И зверинец, где территория крупных хищников обозначена цветущим вьюнком. Люди не пересекают границ из чувства самосохранения, а тигры, леопарды и львы? Как говорит главный шаман, "уважают соглашение"...

Послушаем, — улыбнулась я. Этого дикаря нашими снавьими штучками не пронять, он сам многое может. Но явно готов принять участие в заговоре. Или уже принимает?

— Здесь нет тех, кто поставит ваши слова под сомнение, Ясс. Беда очевидна. Но они жили так уже очень давно, почему ситуация сочтена совершенно экстренной? Быстрые решения грозят ошибками.

— Логичный вопрос: зачем спешить. Но сперва еще одно замечание, они жители нашего мира, украденные у него и лишенные свободы. Они разумны и глубоко страдают. Это грех и стыд тех, кто не решился на подобное преступление здесь, прекрасно зная реакцию Великого и Говорящих. Вы уже просмотрели первый документ, копию записи лет из архива айри давностью в четыре сотни. — Бирюзовые глаза нашли скучающее лицо Управителя с островов. — Нет, Акрио, это не проблема и не вина айри, как написано на вашем лице. Копните прошлое и найдете за людьми не меньше грязи, которую мы не станем выливать тут друг на друга.