Лабиринт снов. Часть вторая..

Царствующая тишь нарушилась нашим совместным стоном. Я практически не чувствую своего тела, но не могу остановиться. Тождественно мне, не в силах оторваться, он целует меня ещё разок и тесно прижимая к себе, обессилено опускается на подушки. Сон приходит к нам мгновенно.

По старой многолетней привычке я раскрыла глаза до рассвета. Памятуя о случившемся, я воззрилась на спящего эльфа. Леголас спал, трогательно приоткрыв губы. Спящие мужчины так похожи на детей. Краснея, исследую жадным взглядом, что не узрела под покровом ночи. Чрезмерная бледность выдавала покамест болезненную слабость в нём. Царевич поднял угольно-черные ресницы и принялся любоваться мной. Именно любоваться: в его глазах облегчение, понимание, желание. Ни крупицы гнева, снобизма и страха. Окутанная ароматом манго, под его лишённым негатива взором, я начала надеяться, что могу что-нибудь построить на руинах собственной судьбы. Антошка, ты был бы счастлив нас видеть, ты ведь хотел, чтоб мы сошлись. Кстати, надо найти парня и порадовать вестью. Я озвучила последнюю мысль.

— Нет, — коротко отсёк эльф.

Я удивленно изогнула бровь призывая к ответу.

— Он пал на тропе Мертвецов.

Нокаут. Удар ниже пояса. Я предавалась наслаждениям, не ведая, что мой лучший друг погиб?..

— Вы... предали его тело земле?

Сама знаю, что тупой вопрос. Как мне реагировать?

— Нет, — в интонации — усталость.

И всего-то?! Есть в тебе хоть отголоски сострадания? Я пёрла тебя полкилометра надрываясь! Почему ты вчера не сказал? С трудом выпутывавшись из тёплой постели, дрожащими пальцами хватаю вещи и выметаюсь из палаты, не говоря ни слова, по дороге напяливая первое, попавшееся в руку.

Устраивать праздник в честь победы, когда война не окочена, по меньшей мере жестоко. Умом я понимала, что пир даётся для поднятия боевого духа армии, но для меня сие равносильно дикости. Я и не подозревала, уважаемый читатель о том, что не мыслю как человек в бытовом понимании этого слова. Люди задавали празднество, а эльфы отпевали бы павших. Последнее ближе по духу, и увы, не потому, что я женщина. Странника я переманила в отдельный закуток, подальше от людских глаз.

— Не зрю радости на твоём лике, — с деланным огорчением молвит странник.

Я устало закатила глаза к потолку. Предпочтительней найти было бы Гимли, дабы избавиться от нравоучений. Но у меня нет настроения веселиться.

— Почему ты сразу не сказал мне про Антона?

Огорчение на его 'фейсе' перестает быть деланным.

— Я шёл последним и не видел. Леголас следовал за ним. Попытай его.

— Что сделали с телом?

— Тела я не видел.

— Нет ни малейшей надежды?

Странник тяжело вздохнул.

— Леголас не мог солгать. Раз говорит — значит видал.

— Как всё у вас просто, — грустно вымолвила я.

— Выпить не желаешь? — неожиданно предлагает странник, — я не спал с Дунхерга и не ел со вчерашнего вечера. — Закусить бы.

Я встрепенулась.

— Есть что покрепче вина?

Арагорн задержался, подсчитывая что-то в уме.

— Я принесу два, — выдал он.

— Три.

Странник удивился, но ничего не возразив, исчез из поля зрения. Немного погодя, он возвратился, водрузив на стол три чарки, приземлился напротив. Поднял одну чарку, вторая досталась мне, на третью я возложила ломоть хлеба спёртый с соседнего стола.

— Обычай, — объяснила я, в ответ на немую заинтересованность Арагорна. — Пусть тоже с нами выпьет. Возможно, у них водилось в традициях нечто похожее.

Арагорн оценил важность момента.

— За Антона.

— За нашего друга, — согласился он.

Мы не чокаясь выпили. В горло полилась обжигающая жидкость по качеству напоминающая самогон. Я глотнула раскалённое олово, переводя дух, прикрыла пальцами рот. Но героически не закусываю. Делаю шумный выдох. По-моему, сейчас буду плакать. Я зажмурилась.

— Он не хотел твоих слёз, — скуксился при виде начинающейся женской истерики будущий король. — Я слышал. Он королевичу зарок дал: как прольёшь ты хоть бы одну слезинку, он эльфа с того света достанет. Так и сказал.

Я через силу улыбнулась, прогоняя подступившую к ресницам влагу.

— Не лей слёзы по павшим. Лучше помяни добрым словом. Однако, я чаял тебя ныне счастливой увидеть. Опосля нашей победы да эдакой ночи.

Он ощерил зубы в ухмылке.

— Не поняла, — откуда здесь все и всё знают?

— Эльфы не лгут, а я сдюжил, — признаётся король.

— Поясни, — потребовала я.

— У царевича нутро повредилось. К вечеру, он сам бы оклемался.

Как вы мне все 'дороги'! Когда же это издевательство прекратится?

— Я нарочно. Вас свести. А то смотреть больно.

— О, Вышние! — Со стоном уронила голову на руки.

— Это единичный случай. Оставим его в тайне меж нами. Уж извини, коли обидел.

Я не стала говорить о своих соображениях, куда ему следует засунуть извинения. Киваю, не поднимая на него глаз. Ни одним мускулом и извилиной шевелить не хочется. Старею, пора на пенсию. Желание короля женить нас естественно. Наслушался легенд и предреканий, излюбленное занятие эльфов. Да любой без колдовства скажет — мы вместе жить не сможем. Леголас — породистый, практически бессмертный 'перворожденный' и потомственный престолодержатель. Я — домашняя выделка, и родители у меня обычные инженеры. Между нами ничего общего, кроме болезненного инстинкта влечения.

Странник, вероятно, безмолвно ушёл в толчею. Потому как я почувствовала близко присутствие другого существа, оно всегда отдавалось дрожью внутри. Чуть не ставшего для меня всем миром существа. Намеренно не подаю никаких признаков жизни.

— Пришёл за моей головой — запишись в очередь, — индифферентно произнесла я.

— Не имел мочи сказать, — молвил эльф. — Упустить единственную возможность соединиться.

Встала, с намерением уйти, но притормозила, посмотреть в его наглые очи.

— Вы всегда загодя думаете о себе?

Глаза царевича сверкнули праведным гневом.

— Я думал о выживании своего народа! — оскорблёно заявляет Леголас.

Конечно, поэтому ты и шёл вторым. А Тошка — первым. Царевич — трус!

— Неужто?

Брови Леголаса сдвигаются на переносице:

— Не поспел я, да и никто не поспел бы его спасти.

— Почему тогда не забрали тело или не схоронили как положено?

— Да потому, что не осталось ничего! — в отчаянии выкрикнул эльф.

А я думала — хуже в моём положении быть не может.

— По кускам разорвали. Ты это добивалась услышать?

Кошмарище. По мурсалам тебе, Светка, по мурсалам. Как бы я хотела сию секунду оглохнуть. Воображение живо нарисовало картинку, к горлу подкатил тяжелый ком. Стены заплясали сумасбродную круговерть.

— У меня не было намерений причинять тебе непотребную боль.

— Знаешь, ты прав: жалость — моё слабое место, — мёртвым голосом заключила я.

Он вновь нахмурился глядя на меня с подозрением.

Я нашарила глазами выход и питала надежду добрести до цели не свалившись в обморок. Леголас резво сорвался с места, привлёк к себе моё тело. Я упираюсь во всю мочь, смекая, что силы скоро покинут меня. Бесполезно. Царевич фиксирует ладонью мой затылок и завладевает моим лицом. Нахлынувшее чувство сродни легкому бризу для путника в пустыне. Сдувает жар ужаса и страха. Одаряет спокойствием и приливом нежности. Губы царевича касаются моего рта, ресниц, носа, скул...

ГЛАВА 8.

'Запрись получше и открывай лишь в том случае, когда назовут цвет твоих трусов'.

Говорили Саурону за вратами Мордора.

Голоса доносились как сквозь толщу воды.

— Чем ты её опоил? Чистая отрава! — укорял переливчатый эльфийский голос.

Синдарин. Блин, ничего не соображаю. Каша в голове.

— Воды! — рявкнул королевич Лихолесья куда-то в сторону от меня.

Так. Значит, я все же потеряла сознание. Ко рту приставили твердый прохладный предмет, по ощущениям — край кружки.

Я попыталась оценить обстановку. Видно меня вынесли на лоджию, поближе к свежему воздуху. Делаю глоток, и до меня доходит абсурдность моего положения. Скорость, с которой я вскочила, и рванула от него — 'Феррари' нервно дымится за треком. Оба мужчины вздрогнули от неожиданности. По дороге я бесцеремонно и довольно грубо толкнула царевича, кружка с водой выпала из рук эльфа и заюлила по полу.

— Что ты себе позволяешь? — хладнокровно спрашивает Леголас, и не думая наклониться за сосудом, не барское, дескать, дело. — Пить неизвестно какое пойло! Где твоё достоинство?

А ты затем здесь, чтобы меня оприличивать?

— Тебе своё точно без компаса и карты не найти, — отбиваю я 'подачу'.

Наглая провокация: эльф весь состоял из достоинства и сдержанности.

Леголас указал на меня раскрытой ладонью, посмотрев на Арагорна взглядом 'Ну, я же тебе говорил!' Странник вернул ему жест с взглядом 'С девчонкой не справишься?'

— Думаешь, мне не довелось никого терять? Думаешь, я безразличен ко всему? — эльф забрасывает пробный камень, пробуя воззвать к остаткам моего разума.

Я запнулась в подготовленной речи. Попал. Вправду, с чего я решила, что он равнодушен к происходящему? А исчезновение его матери? Тайна за сто двадцатью печатями. Моя вера, что он воспользовался моей слабостью для достижения своей цели, пошатнулась. Жалость ли заставила меня тащить его до ворот? Жалость ли подтолкнула меня к его постели? Жалость ли?.. Ни за что на свете я не озвучу мысли и сомнения, одолевавшие меня.

Арагорн отошёл к пролету, оставаясь на страже и наблюдая за нами. Мы с Леголасом упорно молчим, одинаково сложив на груди руки.

В дверной проём просунулась чернявая голова. Тот мальчонка. Как его?..

— Госпожа, вам ничто не угрожает? — воинственно спрашивает малец.

Ах ты, пролаза мелкая!

Леголас отвернулся, схватившись за рукой за лоб. Не вынесла душа поэта... Есть предел эльфийской сдержанности, — ухмыльнулась я про себя.

— Драмир, а ну марш отсюда, пострелёнок! — вспомнила я его имя.

— Вы долго отсутствовали, я забеспокоился, — до мальчишки дошло, что он 'не то что-то' сделал, тон его голоса затихал и на последнем слове перетёк в шёпот.

— Кому говорю — брысь!

Мальчонка испугано исчезает. Тоже мне, защитничек. И как мне удается цеплять их повсюду?

— Требую ответа и подчинения, я с тобой не шутки шучу, — начал свою лекцию королевич. — Существует непреложность правил, коих мы, будущие правители, обязаны придерживаться. Я не намерен терпеть подобное ребячество. Будь добра, соблюдай приличия. По окончании войны Его величество Трандуил прибудет в Минас-Тирит, где нам надлежит обсудить условия заключения союза, — говорит он тоном не предполагающим никаких возражений с моей стороны.

Ещё одно 'алаверды' по поводу свадьбы. Папашей пугаешь? В принципе справедливо. Доигралась, сразу не расставила точки. Меня ожидает сомнительное удовольствие — лицезреть его персону. Примчится сюда, начнёт запугивать, угрожать. Сыночка вон как запугал, что отцом его ни разу не назвал. Фиг вам! Не на ту напали:

— Интересно, кто же меня заставит?

Эльф делает решительный шаг ко мне. Немедля включаю вторую передачу и отдаляюсь на безопасную дистанцию.

Так. Этот по добру не отстанет, надо найти компромисс, чтобы успокоить его на время.

— Пожалуй, мы можем договориться. Предлагаю следующее: я обещаю не чинить умышленных препятствий нашему союзу после войны и увидеться с твоим отцом. Если будет кому жениться, разумеется. Взамен обещай не приближаться ко мне до брака и не препятствовать моему возвращению домой. Если у меня не выйдет — заключим союз как ты хочешь.

Леголас, не ожидавший, что я тут буду ставить условия его высочеству (кто он, а кто я?!) до крайности возмутился. Невдомёк бедолаге, что я из другого теста. Для меня не аргумент его знатность, у нас короли давнишние рудименты прошлого, мы на них в музеях любуемся.

— Ты не можешь вернуться!

Да ну? ТЫ меня остановишь? Мы буравили друг друга взглядами. Никто не желал уступать первым.

— Соглашайся, — вставил Арагорн, — условия равноценные. Лучших — для перемирия не сыскать, я свидетель. После того, что она узнает от Владыки Элронда, ей незачем будет возвращаться.

По-видимому, прозвучала ключевая фраза, после которой Леголас сменяет гнев на милость и снисходительно кивает.

— Согласен, при жёстком исполнении договора. В противном случае, я собственноручно засуну тебя в мешок и отправлю в Лихолесье.

— Вот и чудно, остальное — увидим, — странник доволен.

Победителем я покидаю помещение. Теперь у меня есть время собрать информацию. За выходом, обняв стену, стоял Драмир. Я упёрла руки в бока, мол, подслушиваешь? Сорванец не растерялся, приложив палец к губам, он предложил присоединиться, делая из меня соучастника преступления. Я сгребла ребёнка за шкирку и выволокла его наружу, где шутливо дала пинка. Негодник улепетывал, аж пятки засверкали.

Нет худа — без добра. У меня появилось время поговорить с волшебником, мы так долго не разговаривали. Во врачевальных палатах гондорский лекарь приклеился ко мне с просьбой на время оторвать хоббита от ложа ристанийской княжны Эовин. Нашлась и для меня работка.

День клонился к полудню. Гендальф укрылся в шатре Арагорна и о чём-то долго с ним совещался. Отзавтракав, мы с Пиппином вернулись в палаты к Эовин и Фарамиру, обнаружив с ними Гимли и Леголаса. Ха! Ни одну меня не пригласили на совещание. Никак не отметив моё появление, Леголас продолжал ранее начатый рассказ о Стезе мертвецов. По-дружески похлопав по спине Гимли, я обратила весь слух в повествование.

— От ужаса они бежали. Мертвецы убивают страхом быстрее меча или стрелы. У Пеленорской равнины Арагорн поднял Андрил, и молвил: 'Вы исполнили клятву, которую преступили, возвращайтесь и не тревожьте больше живых. Покойтесь с миром'. Каким великим государем он будет, подумал я тогда. Все любят его, и каждый по своей причине. Ты видел, как народ обступил его с просьбами об исцелении? Мы не отдыхали четверо суток.

— Опозорился я там, — сокрушался гном. — Считал себя покрепче и выносливее любого мужа — человека. А на деле, лишь Арагорн помог мне осилить тот путь.

— Ты стойко держался, — подбодрил эльф.

О, лучшие друзья! Мило.

Не успела я задать главный вопрос, тревоживший мою душу, объявился посланник Имраиля, исполняющего на данный момент обязанности правителя Гондора.

— Государь Имраиль, просит явиться вас, госпожа Свет...— он запнулся, произнося моё имя, — Свет-лана.

Ух ты, научились выговаривать! Не прошло и полгода!

— Меня?!!

— Вас, госпожа.

В шатре собрались правители ближних земель и Гендальф. Я тишком пробралась в уголок. Я не знала имён и половины собравшихся.

— Саурон не ждёт нападения на захваченных землях.

— Нападать на Мордор? Безумие! — кажется Эомер, брат Эовин.

Гендальф нахмурил седые брови:

— Безопасней запереться в своих крепостях и отбивать осады! Но длиться это будет недолго, до решительного удара Саурону осталось полшага. Он и без Кольца Всевластья всех нас одолеет.

Истину глаголешь, батюшка. Меня зачем позвали?

— Я думаю, все знают про Кольцо ровно столько, чтобы понять, какую беду оно несет Средиземью. Как только Саурон завладеет Кольцом, он станет несокрушимым. Никому никогда его уже не победить.