Кровавый Гримуар: Господство Мрака

Он старался держаться, не поддаваясь слепой жажде возмездия. Было трудно сдерживаться, чтобы не броситься в атаку, безрассудно следуя зову ярости. Он должен не просто убить как можно больше. Он должен убить ВСЕХ, чтобы помочь уцелевшим выйти из их собственных домов, ставших для них тюрьмами. А чтобы выдержать этот бой и уцелеть, нужно не только атаковать. Следует помнить о защите, трезво воспринимать происходящее и вовремя реагировать.

Сталь пела страшную песню. Разящие клинки выныривали из вращающегося стального вихря и поражали одну цель за другой. Почти обезумев, Сандро не просто парировал удары, он бил навстречу атакам уродливых лап с длинными когтями. Пронзал, и пинком отбрасывал от себя сраженных врагов. Он рубил и колол все, что приближалось к нему достаточно близко для атаки. Одинокий безумец под ночным дождливым небом щедро усеивал землю изрубленными трупами. Гимн боевой ярости звенел в разящих мечах. Рокочущий гнев наполнял тело смертного невероятной силой. В застилавшей глаза пелене бешенства маячили цели. Он стремился уничтожить каждую из них. И из последних сил удерживал мысль о том, что, когда все они будут лежать, он должен остаться стоять. Он должен освободить людей из домов и продолжить поиски того, кто за одну ночь отнял почти сотню жизней. И истерично хохотал, наблюдая за делами своих рук.

От этой мысли пламя ярости вспыхнуло с новой силой. Покрасневшие от бешенства глаза хищно уставились на последних упырей, еще не встретивших очищающего серебра. Лишенные разума кровопийцы продолжали набрасываться на него, невзирая на десятки разрубленных и пронзенных сородичей под их ногами. Сотрясая влажный воздух свирепым воплем, Сандро рубил со всей доступной ему силой. Нападающие разлетались на куски под ударами клинков. Их становилось все меньше. Трупы устилали равнину. Свора таяла под свистящими ударами мечей. Сандро пятился, крутился и уворачивался, пока тварей не осталось всего три.

Двое напали одновременно. Срубив голову первого, он ударил навстречу второму. Клинок вошел в ключицу и прорубил вурдалака до живота. Бессильный труп соскользнул с окровавленной стали. Со злобным визгом последний ночной убийца прыгнул на Сандро сверху. В грудь кровососа вонзились сразу оба меча. Так и не допрыгнув до своей жертвы, он бессильно повис в воздухе, надетый на посеребренную сталь.

Достигший апогея кровожадности всадник опустил клинки. Нанизанный на них труп осел на землю. Лицо победителя исказила свирепая гримаса. Он изо всех сил ударил ногой в бессильно повисшую голову упыря. Сила удара бросила мертвую тварь назад, вурдалак слетел с убивших его клинков и покатился по грязи.

Сандро несколько минут стоял на месте, стараясь унять боевой раж. Когда ему удалось немного утихомирить разбушевавшуюся ярость, он вернул клинки в ножны. К нему подошел Ферро. Жеребец стоял, не шевелясь, позволяя хозяину вслушиваться в шумящую дождем ночь. Стрелок ничего не слышал. Только шелест падающей на траву воды. Зрение также не открывало ему никакой опасности. Страх перестал будоражить измотанный рассудок. А значит рядом нет больше ни одного отродья мрака. Равно как и того, кто принес кошмарную заразу в эту маленькую деревушку. Сандро опять не встретится с хозяином упырей. Своеобразным отцом, отнявшим настоящую жизнь, но предложившим взамен другую. Жалкое подобие, не подразумевающее даже частичное сохранение рассудка, но кажущееся людям более приятным, чем небытие. Вампир снова ускользнул.

Над деревушкой повисла тишина. Симфония ужаса отгремела, и теперь во мраке затихали ее последние звуки. Сандро глубоко вздохнул, стараясь хоть немного расслабиться. Истерзанный психическими перегрузками разум успокаивался. Ферро положил голову ему на плечо. Ровный белый диск луны, выглянувший из-за мрачных туч, освещал непроглядный мрак бессонных ночей, наполненных кошмарами. Мягкое сияние лунного света стелилось по влажной траве, по крышам домов с наглухо закрытыми дверями и окнами. Пробегало по верхушкам деревьев, мягко ложась на одинокого воина и молодого скакуна, положившего белоснежную голову с жемчужной гривой ему на плечо. Ферро будто светился в темноте из-за тусклого света луны, играющего на его блестящей белой шерсти.

Пространство вокруг деревни было щедро усыпано телами созданий, воплотивших в себе страшное подобие второй жизни. Очень скоро они обратятся в прах, а через несколько дней не останется даже его. Не исчезнет только память о том, что произошло здесь. Люди, пострадавшие от их нашествия, никогда не смогут жить по-прежнему. Их родственники, потеряв человеческий облик и превратившись в жаждущих крови тварей, никогда больше не вернутся к ним. Даже в посмертии.

Глава 4: Вой Баньши

Придя в себя, Сандро запрыгнул в седло и быстро помчался в деревню. Дождь продолжал ронять на землю крупные капли воды, размывая и без того плохую дорогу. Всадник ехал между домов, приближаясь к одному из жилищ, которые яростно штурмовали вурдалаки. Стены были исцарапаны, вокруг царила невероятная разруха. Заходясь в неистовом бешенстве от усиливающейся жажды, твари скребли когтями по стенам, пытались сорвать кровлю и вырвать дверь. К счастью, хозяин позаботился об их прочности.

Сандро подошел к изрядно потрепанной и изодранной когтями двери. Постучал.

— Есть здесь кто-нибудь? — крикнул он, стараясь перекрыть шум дождя.

Ответом была тишина. Возможно, что страх уже давно лишил жильцов разума, или они умерли внутри. Либо, когда закончились припасы, покончили с собой. Зло, приносимое созданиями ночи, имело колоссальные последствия. Они причиняли боль и жертвам, и их близким. Страдания увеличивались, как катящийся с горы снежный ком. За одной бедой шла другая. Жертвы терпели целую череду несчастий, неумолимо меняющих их жизнь в худшую сторону. Меняющих навсегда. И все начинается с одного злодеяния. Такова природа зла. Одно преступление запускает целый механизм трагедии.

— Есть здесь кто-то живой, или нет? — снова прокричал он.

На этот раз за дверью послышались осторожные шаги. К двери приблизились, и послышался мужской голос:

— Кто здесь?

— Сандро де Росси. Явился по просьбе императора Франции для того, чтобы оказать помощь. Тварей больше нет, вы можете выходить.

Повисла тишина. Человек за дверью думал с минуту.

— И куда же делись эти кровососы? — вопросил стоящий за дверью. Его голос стал истеричным. Сандро представил, как участился пульс человека за дверью, а в голове судорожно заметались мысли. Хорошо было хотя бы то, что он вообще мог говорить. Запертый внутри, хозяин дома провел не одну неделю, ощущая бесконечный, первородный страх. Но мужчина умудрился сохранить рассудок, живя со сворой упырей за стенкой.

— Я убил их, — ответил Сандро.

— Но как? Их же было... Вся деревня превратилась в этих уродов!

Мужчина кричал. Голос срывался. Его эмоции выплеснулись наружу. Подавленный бесконечной паникой рассудок получил неизлечимые травмы. Ему не забыть этого. Хозяину дома будет сниться пережитый беспробудный кошмар. Он будет просыпаться ночью с криком до конца своих дней. Даже если дальнейшая его жизнь будет спокойной, перенесенного ужаса хватит до самой смерти.

— Я стреляю серебряными пулями, если Вам это чем-то поможет. Их можно уничтожить только так. Вы там один?

— Нет. Моя семья здесь. Моя дочь плохо себя чувствует. У нас вчера кончилась еда. Мы думали, что умрем здесь. А мы точно можем выйти?

— Конечно. Кроме вас еще кто-то уцелел?

— Я не знаю. Эти проклятые отродья визжали не замолкая, так что ничего кроме их голосов я не слышал.

Мужчина за дверью всхлипнул. Это был не плач. Это были просто эмоции, которые невозможно было сдержать. Из-за двери послышался шорох, потом отодвинулся засов. Со скрежетом крестьянин выдирал гвозди, которыми щедро заколачивал дверь изнутри в самые мрачные часы своей жизни.

Дверь отворилась. На пороге стоял невысокий, но крепкий мужчина. Он был грязным, а его одежда была еще грязнее. Бледный и осунувшийся, он пугливо озирался впалыми остекленевшими глазами, вокруг которых были большие темные круги. Поспать удавалось только тогда, когда организм отключался от изнеможения. Спать под рев упырей, когда разум рвет на части животный ужас, почти невозможно.

Наконец, осмотревшись и убедившись в отсутствии кровососов, он уперся взглядом в Сандро.

— Не знаю, как вы это сделали, месье. Но я не в силах выразить, какой благодарности вы заслуживаете.

— Благодарность — забота императора. Давайте поможем Вашей семье выбраться. Раненых нет?

— Нет. Нас трое, дочь плохо себя чувствует. Наверное, от голода. Поэтому, я думаю, все должно быть в порядке. Кстати, меня зовут Амьер.

Сандро пожал руку крестьянина.

— Хорошо, тогда выходите, а я постараюсь найти других выживших.

Амьер пошел обратно внутрь, а Сандро двинулся к следующему дому. Узнать те дома, где оставались выжившие, можно было по неизменным следам длительных попыток пробраться внутрь. Сандро долго стучал в дверь и кричал. Ему никто не открыл, и он вернулся обратно к Амьеру, который уже вышел на улицу вместе с семьей, и стучался в другие дома, где ожидал застать живых. Луна бесстрастно взирала на них с темного небосвода. В сумерках, едва рассеиваемых ее тусклым сиянием, все казалось нереальным. Как будто все это снилось, а не происходило на самом деле. Словно за воротами деревни земля не была щедро усыпана телами созданий, разоривших поселение. Как будто все произошедшее здесь приснилось в страшном сне. Лунный свет наводил странное умиротворение.

Из домов появлялись люди. Все как один с безумными глазами, в грязной одежде. Неизменно исхудавшие и изможденные. Едва осознав, что опасность больше не грозит, они упирались взглядами в незнакомца, будто стараясь просверлить его глазами. Амьер объяснил всем, кто он и что произошло. Вопросов никто не задавал. Люди пережили слишком много для того, чтобы проявлять любопытство.

Вместе с остальными мужчинами, вызволенными из заточения собственных домов, Сандро выломал дверь в дом, где никто так и не открыл. Внутри царил полный хаос. Кто-то вывернул все одежные шкафы и разбросал вещи по полу. Разного рода бытовая утварь тоже валялась под ногами.

Сандро сразу устремился в подвал, распихивая ногами разный хлам, которым был щедро усыпан пол. Дверь туда тоже была заперта. Хозяева могли и не слышать его крик. Совместными усилиями она тоже была выбита. В беспросветной тьме заплясал свет от факела, прихваченного Сандро из своей поклажи. Неровный свет обнаружил во тьме голые стены и несколько пустых мешков. Рядом лежали тела мужчины и женщины. Они были мертвы уже несколько дней. А рядом с ними на полу, обхватив острые коленки, сидела девочка. Истощенная, со впалыми скулами, она уставилась невидящим взглядом в пространство перед собой. Когда они подошли, она не издала ни звука. Не шелохнулась и даже не перевела взгляд. Только медленно и редко моргала.

За спиной Сандро поднялся гвалт. Мужчины не могли сдержать эмоций. Кто-то сочувственно лепетал надломленным болью голосом, кто-то осыпал тварей ночи отборными проклятиями. Сандро не сказал ничего, молча ощущая, как горечь наполняет его, словно заливаемое в горло кипящее масло. Когда-то он сам пережил нечто подобное тому, что сейчас переживала эта малышка.

Он присел на одно колено перед девочкой и осмотрел ее. Она не ела несколько дней. Судя по телам родителей, они кормили только ее. Их худоба была пугающей. Голод и жажда изменили их. И зрелище это было гораздо более страшным, чем воющая стая упырей. Вампир, обративший жителей в свору жаждущих крови монстров, получил максимум удовольствия. Хоть некоторым и удалось избежать укуса, они все равно погибли. Медленно и мучительно. Они умерли, стараясь до последнего поддерживать жизнь своей дочери. И в этом была его цель. Он упивался муками живых. Неважно, моральными или физическими. Чем больше страданий человек переносил к тому моменту, когда его измученное сердце останавливалось, тем больше удовольствия получал изверг темноты.

Кроме худобы и пустых стеклянных глаз, физически с девочкой было все в порядке. Однако Сандро прекрасно представлял, что сейчас происходит внутри этой малютки. Подавив обжигающую горечь, он спросил:

— Малышка, как твое имя?

Она никак не отреагировала на его слова. Они сотрясли воздух своим звуком и исчезли в тишине, навалившейся после заданного им вопроса. И было понятно, что разговаривать с ней сейчас бесполезно. Остается надеяться только на то, что она хоть когда-нибудь начнет говорить. Что найдутся те, кто поможет ей жить человеческой жизнью, а не просто ждать своей кончины.

— Кто-то может позаботиться о ней?

— Да, — глядя исподлобья сказал Амьер. — Я могу взять ее к себе. Ее зовут Вивьен. Был бы рад помочь ей хотя бы теплом, кровом и пищей. Хотя я даже для своей семьи не могу обеспечить достойных условий, особенно теперь. Поэтому, если кто-то сможет предложить девочке лучшую участь, я не буду настаивать. Мы все знаем, какой была Вивьен до нашествия кровососов. И какими были ее родители.

Снова повисла тишина. Мужчины рассматривали друг друга. И на самом деле, все выглядели одинаково плохо. Едва ли кто-то мог похвастаться шикарным интерьером, полноценным рационом, и разными изысками, неизменно сопровождавшими жизнь знатных подданных французской империи. Все были крестьянами. Чернью, которую власть даже и не думала считать людьми. Они существовали в этом мире только для того, чтобы изнеженная сытая знать сдирала с них налоги и вытирала о них же ноги. К категории людей их не относили за ненадобностью. Прав у них было не больше, чем у скота. Равно как и свободы.

— Хорошо. Я надеюсь, она справится с тем, что с ней случилось, и сможет с твоей помощью сохранить трезвый рассудок. Сейчас, боюсь, достучаться до ее сознания невозможно. Надеюсь, что это скоро пройдет, — произнес Сандро, глядя на Вивьен.

Амьер взял ее на руки. Девочка никак не реагировала даже на прикосновения. Он поднял малышку на руки, ее голова качнулась. Веки сомкнулись, разомкнулись вновь, и Сандро увидел все тот же безучастный взгляд остекленевших глаз. Он чувствовал ее боль. Она жгла его, разъедала изнутри. Одного взгляда на нее хватало для того, чтобы погрузиться в бездонный омут отчаяния.

Кипящий гнев перемешивался с состраданием и жгучей болью, не дающей дышать. С жаждой помочь маленькому созданию, пережившему то, что мало кому выпадает. Кулаки сжались. Сандро никогда так сильно не хотел добраться до пьющего кровь подонка, который все это устроил. Умертвить его медленно, постепенно. Смаковать его смерть так же, как он смакует страдания своих жертв. Но руки опускались, когда в мозгу вновь появлялась мысль о том, что это бессмысленно. Это не вернет погибших жертв истеричного маньяка-кровопийцы, не избавит выживших от укоренившегося в них страдания. Да и серебро не может убивать медленно.

Нужно держать себя в руках. Прекратить поддаваться эмоциям и холодно делать свое дело. Холодно и спокойно. Не позволяя чувствам взять вверх и помешать развитым за годы навыкам и рефлексам срабатывать безошибочно. Только благодаря им он жив. Именно они позволяют ему продолжать бороться. Контроль своего разума давался тяжело и не всегда успешно. Но и плоды приносил такие, каких не вкусить тем, кто не способен справиться с собой.