Бог и попаданцы

Чтобы разобрать мусор в своей голове, а точнее, чтобы перестать воспринимать это все так серьезно, Саша решил написать рассказ:

"Жили-были люди, — его любимое начало. — Они охотились, собирали ягоды и жили. Научились объясняться друг с другом, потом решили проблему с едой и жизнью и от безделья начали думать о вещах абстрактных. — Еще одна любимая фигура. — Например, изобрели счет. Придумали цифры, а потом стали придумывать, что с ними делать.

Считать окружающие предметы было просто. Убирать часть и считать, сколько осталось — тоже. А дальше что?

-Эврика! — подумал один изобретатель, проснувшись поутру.

Он взял свою любимую кучку орехов и стал делить ее на одинаковые кучки по два ореха. Потом сложил вместе две, три, четыре кучки — ну, так и есть. Действительно, вместе получается ровно столько же, сколько было в двух, трех, четырех кучках до этого. Эврика.

Вы, может быть, посмеетесь? Что ж, когда-нибудь и над нами посмеются!"

Последний абзац характеризовал Сашу в полной мере. Если он что-нибудь писал, то, привычный к блоггерству, оправдывал каждую высказанную новую и не новую мысль либо цитатами, либо "свободой авторского воображения". Он сам себя за это временами ненавидел, но себя, как вам, думаю, известно, переучить очень сложно.

Однако привычные мысли о собственной слабости уже успели вытеснить предыдущие размышления о "понятном и непонятном, абсолютном и относительном, истинном и ложном" (еще одно Сашино выражение), значит, можно было идти в школу.

Во дворе уже ждал Ваня.

-Рассказывай! — начал разговор Саша. — Что так поразило Бога вчера днем, что мне ночью всякая святотатственная ересь снилась?

-Да ничего особенного вроде, — задумался Ваня. — Не мог же он так удивиться тому, что Надежда Павловна — тоже попаданец?

Саша так и подскочил:

-М-да, я слышал фразу, что мир тесен, но чтобы настолько?! При том, что миров-то жуткое количество! — Оно оборвал свои, кажется, опять начинающиеся размышления не о том: — Рассказывай. Все рассказывай.

И Ваня рассказал. В итоге они чуть в школу не опоздали, обсуждая невероятные совпадения, еще более невероятного, но реального Бога и зыбкость всей науки о вероятностях. Размышления загнать поглубже не удалось, пришлось высказывать их вслух.

-Саш! — с укором сказал Ваня под конец, — теперь и у меня в голове роятся мысли о том, что мы ни черта не знаем. И это очень плохо сказывается на моей картине будущего.

-Извини! — ответил Саша. — У меня у самого в голове творятся события, напрямую предшествующие Большому взрыву.

-Ты все время изви... — Ваня запнулся. — Теперь я начинаю думать, может ли в твоей голове создаться новый мир...

-... или он уже там. Ага, — печально продолжил Саша. — И как это отразится на моей голове, Земле и Боге. И будет ли этим миром управлять тот Бог, что сверху, или все же я. И сколько еще таких Богов, и сколькими вселенным они управляют. И кто управляет ими. И...

-Саша!!! — Ваня заткнул ему рот рукой. — Давай включим какую-нибудь навязчивую песню, чтобы она занимала все наши мозги и не давала прохода мыслям.

-Прекрасная идея! Ты знаешь какие-нибудь? Я только "What if God was one of us" могу вспомнить.

-Очень смешно, — огрызнулся Ваня. — Уж по промыванию мозгов музыкой я точно специалист. — Он включил песню. — Какой у нас там урок?

-Физика... — протянул Саша с непередаваемой интонацией. — Не буду с училкой дискутировать о смысле жизни.

-Она подумает, ты заболел, — прыснул Ваня.

-Все так и есть, — вздохнул Саша. — У меня СРГМ — Сверхинтенсивная Работа Головного Мозга.

-Хреново, — согласился Ваня. — И это, увы, заразно.

Предыдущая песня закончилась, и заиграл трек рэп-группы "Убитое Искусство" под названием "Исповедь", представляющий собой обращение запутавшегося в жизни человека к Богу. "В тему, блин!", как сказал бы кое-кто из Ваниных бывших друзей.

* * *

Не только Ване с Сашей снились их двойники (да, Саша вполне мог, хоть и не осмеливался, называть Бога своим двойником, потому что они на все лето менялись шкурами). Иван тоже наблюдал за путешествиями Вани, слышал его разговоры с Сашей и Надеждой Павловной, даже про отношения с Богом знал. И записывал. И однажды понял, что записей набралось на новую книгу.

Опубликовать в ВТП — дело минутное. Иван, будучи уже довольно популярным писателем, не успел даже разобраться, что бы он хотел почитать (ведь читают в этом мире очень быстро, смотри одну из первых глав про Ивана), как появился первый комментарий. Иван прочитал его и выпал в осадок. Текст гласил:

"Да, нас, попаданцев, конечно, не сто процентов населения, но это не повод всем из них описывать свои приключения. Слетай в какой-нибудь другой мир и наберись опыта там, а Россию оставь в покое, читать уже тошно".

Пообщаться, что ли, с другом-попаданцем? Пусть поделится своим опытом, новый мир посоветует...

Иван нажал на нужную кнопку и удивился еще сильнее, чем от текста комментария:

-А я тебя во сне видел... То есть, не совсем во сне. В смысле... Ты Валера, да?

* * *

Это действительно был Валера, причем тот, что недавно поселился на Земле. Немногие попаданцы хотят сменить глобальное "место жительства" еще раз, но Валера был именно таким. Почему же? Давайте вспомним, чего он достиг на Земле.

Он совсем забросил учебу, отрастил на ранимой душе защитную броню, позволяющую отвечать на оскорбление оскорблением, озлобился, мало спал, все больше пресыщался жизнью. Знакомо, знакомо. В конце концов он поменялся местами с каким-то "продвинутым" магом, у которого не получилось устроиться на работу в ВТП, что и повергло сего последнего в пучину мизантропии. Сейчас оный вышеупомянутый продвинутый попал в среду, где не то нехватка, не то перепроизводство программистов, так что неизвестно, как сложится его судьба. "Удачи!" — язвительно пожелал тому Валера, едва поняв, что произошло.

И вот, не успев освоиться в новом мире, Валера получил привет с ненавистной Земли: роман бумагомараки по имени Иван. Озлобленность рассосаться еще не успела, поэтому в ВТП тут же полетел резкий комментарий.

Худшие опасения подтвердились: недописатель был не только с ненавистной Земли, но еще и каким-то образом связан с Сашей-блоггером и Валериным двойником. "Мир тесен!" — подумал Валера, соглашаясь с Сашей, который несколько дней назад ударился в размышления, да так по сю пору и не очнулся.

* * *

Выпал снег. Ваня с Сашей бежали по лесу на лыжах. На дворе был еще только декабрь, а в школе лыжи начинались с января, но Ваня с Сашей не зависели от школьной программы. Им просто нравилось скользить по снегу, толкаясь палками, развивая иногда неконтролируемую скорость и впечатываясь с разбегу в сугроб.

-Вань, смотри, белка! — крикнул Саша. Ваня поднял голову, и ком снега полетел ему в лицо.

-Тьфу ты! — сказал Ваня, подавляя просящееся наружу плохое слово и вспоминая, что кидаться снежками — смешно. — Вот тебе!

Знаете, как сложно наклоняться на лыжах? Как непросто уворачиваться от снежка? Как легко упасть лицом в снег, всего лишь неудачно нагнувшись? Как смешно наблюдать, как все вышеперечисленное происходит с другом?

-Промокнем же, простудимся на фиг! — воззвал к здравому смыслу Ваня.

-Давненько я не болел! — весело отозвался Саша. — Даже интересно попробовать.

-Тебе надо сидеть дома и думать на тему бесконечности Вселенной и нашего несовершенства?

-Не напоминай, — скривился Саша, но было уже поздно: он вспомнил свою "черную тему" и начал ее обдумывать. — Только-только у меня в голове наступило затишье!

-Затишье перед бурей! — "обнадежил" его Ваня. Снежок был ему ответом. — Помнишь великий вопрос средневековых философов, сидит или стоит Бог-отец? Ты не одинок во вселенной.

-Зачем ты это сказал? — возопил Саша. — Теперь я буду думать о числе попаданцев среди средневековых людей, в какую сторону мог измениться этот процент и почему это происходит.

-А также о критериях попаданства, сколько людей никогда не меняло мир и никогда его не сменят, предусмотрел ли Бог изначально эту возможность или она пришла сама собой и, черт возьми, как и зачем были созданы все миры. И по какому принципу распределяются их свойства, — злорадно продолжил Ваня.

-Давай вспомним старые добрые времена, когда мы соревновались не в количестве долбящих нам мозг вопросов, а в искусстве построения ругательных фраз без единого матерного слова!

-Мечтай-мечтай! Меня там, кстати, не было, но традицию двойника могу и сейчас возродить.

-Ну-ну, — подбодрил его Саша. — Послушаю.

Ваня откашлялся и начал:

-Долбоежик колючий! — Сколько чужих воспоминаний с этим связано! — Чтоб тебя заклинанием телепортации по шведской стенке размазало! Чтоб тебя откомпилировало, на ноль разделило, минус приписало и корень извлекло! Чтоб у тебя ни одна программа не компилировалась! — Наболевшее. — Чтоб тебя приподняло да расплющило, а потом об потолок, да под партой проволокло! Иди лесом, полем, морем, горой и туннелем под Ла-Маншем! Иди целуй Клавдию Степановну! — Толстая и вспыльчивая учительница, которая давно уволилась. — Чтоб у тебя кодировка слетела, Виндоус переустановился, Бибер на звонок поставился и страница Вконтакте удалилась! Ангидрид твою, хлор-бром-йод! — Это из фэнтези какого-то. — Shift-insert-enter-control-alt-del! Все, хватит с тебя, побочное чадо учебника и плеера.

Саша пару секунд еще сдерживался, убеждаясь, что это уже конец, а потом картинно повалился на снег и начал истерически хохотать.

-Что, слабо так же? — спросил Ваня.

-Слабо! — честно признался Саша.

-Вставай уже, пятая точка с карандашиком!

-Не мешай кайф ловить, словарем Даля тебя по голове!

Дальше они хохотали уже вместе.

-А помнишь, мы в восьмом классе список ругательств составляли? — сквозь смех вспомнил Саша. — Переписать бы его сейчас!

-Да ну его в баню и березовым веничком под зад! Все равно всего не вспомним, — заключил веселый Ваня. — Знаешь, давай еще поругаемся, а то вирус в моей голове активизировался, как только я вспомнил, что перестал думать о космогонии.

-Какого энтера ты это вспомнил, считать тебя через символ? — спросил Саша.

-А Гейтс его знает. Ладно, пошли домой, а то оба уже мокрые до кондиции замороженной рыбы.

-Ненавижу замороженную рыбу!

-Я тоже!

* * *

На следующий день мальчики пришли в школу слегка охрипшие. Слишком много они вчера ругались, смеялись и кашляли, потому что в итоге сильно промокли. Зато настроение у них было замечательное, потому что недодумываемые мысли изгладились из головы, заменившись здоровым смехом при взгляде друг на друга.

-Твою матрицу, у нас завтра олимпиада по русскому! — вспомнил Саша.

-Да тасманская ехидна с ним, с русским! Вот математика — это по-настоящему стремно.

-И главное, она, собака, послезавтра!

-Будешь отгул брать?

-Да ну, зачем? У меня от лишнего отдыха бардак в мыслях на место вернется, и все.

-Та же фигня.

Первым уроком была любимая геометрия. Вообще-то, несмотря на любимую учительницу, геометрию как науку мальчики недолюбливали, но сейчас, перед олимпиадой, настали золотые деньки: Надежда Павловна просто давала им задачи из предыдущих олимпиад и работала с классом, если что, отвечая на вопросы. Даже уши затыкать наушниками позволяла, чтобы им не отвлекаться на шум класса.

-Ну, это же легко! — возмутился Саша в голос, увидев задания. Класс зашушукался и захихикал: слово "легко" по непонятной причине вызывает у не-ботаников возмущение. Как и, что еще более странно, заявление ботаника, что он чего-то не знает (особенно если это правда!). Сложно понять человека с другими способностями, складом ума, характером. Даже невозможно убедиться, что такие действительно существуют, а не притворяются. Да и вообще, как доказать себе, что остальные люди не созданы просто для того, чтобы испытать тебя? — Вань, включай что-нибудь современно-попсовое, меня опять заносит!

-Хорошо. — Ваня включил крайне навязчивого исполнителя "7Б" и взглянул на задания: — Надежда Павловна, а можно посложнее?

Класс лежал. Учительница с невозмутимым лицом ответила:

-Сначала это сделай, гений программирования! — Саша прыснул, Ваня смутился от справедливости упрека, класс лег окончательно.

-Давай решать, а то мой мозг работает по закону розового слона!

-Ой, блин, опять начинается! — сказали они в голос, берясь за задания.

* * *

Несколько слов о мире, который порывался начаться в Сашиной голове.

Существовал ли он действительно? Бог знает. Бог все знает, но обращаться к нему лучше не надо, так что будем справляться своими силами. Кто-то когда-то сказал: "Быть Вселенной в голове у каждого". Возьмем это за основу. Значит, у Саши в голове не может ничего возникать, потому что там уже есть мир.

Что за мир такой? Мир мыслей, чувств, переживаний, запомнившихся книг, навязчивой музыки и интересных разговоров. Где-то в уголке сознания лежат две-три влюбленности, в другом углу лежат хорошие воспоминания: о былой дружбе (не только с Ваней), о теплых словах подписчиков, о Боге. Еще кое-где запрятаны собственные стихи, рассказы и пара повестей. Много чего там лежит.

Как в любом мире, есть там и живые существа. И метафорические "тараканы в мозгах" (как Саша иногда именовал свою потребность влюбляться), и вполне реальные люди: родители, учителя, Ваня. В нематериальном виде, понятно. Возможно, есть вселенная, где "мысли материальны" в абсолютно буквальном смысле. Возможно.

Кстати, кто сказал, что наши нематериальные и вообще нигде не отраженные мысли и мечты не являются отдельным миром — ну, не миром, а "подмиром", как подвиды и надклассы? Мы ведь не можем претендовать на знание абсолютно всего. И никто не может. Бог (по крайней мере, в этой книге) не знает, кто его создал, и уж точно не учил своих персонажей мыслить. Может быть, я богохульствую. Я уже не могу сказать с уверенностью, во что верю, а во что нет. Как уже упоминалось, я пришла из такого мира, а точнее, и сущность моя на данный момент такая, что моя точка зрения по какому-либо вопросу зависит от мнения собеседника и моего отношения к этому человеку (сиюминутного, заметьте!).

Да, кстати. Религия (не путать с верой), вроде бы, служила для того, чтобы держать себя в узде и не грешить. Но в то же время для многих вера — это просто знание, что кто-то тебя спасет и кто-то тебе поможет. Что важнее, Бог один и знает. Знает ли Бог, кем он является для людей? Решал ли для себя этот вопрос?

* * *

Бог, который существует, по крайней мере, в этой книге, должно быть, уже увидел, как нас с Сашей заносит в метафизические дали. Не спрашивайте, откуда у него столько времени. Не спрашивайте, почему за все тысячи тысяч тысяч (и никто не знает, сколько раз надо повторять это слово) лет он всего лишь один раз попросил об отдыхе. Ничего не спрашивайте, лучше сами это обдумайте.

Итак, исходим из предположения, что Бог есть и он все слышит. Что он скажет или подумает на мо вопрос, кем он считает себя для людей? Помощником или сторожем?