Размытая граница

Отец же от своих исследований не отказался. Он воспитывал нас с братом, но ни на минуту не забывал о том, что мы его эксперимент. Впрочем, мы были не в обиде. Как видите, я сам стал алхимиком и сейчас прекрасно понимаю мотивы, побудившие отца пойти на столь безнравственный поступок.

Беда в том, что мой брат не выдержал этого двойственного существования. В двадцать он упросил вампира, всё ещё заинтересованного в отцовских исследованиях, обратить его полностью. Тот, естественно, и не вздумал отказываться, крайне быстро исполнив эту безумную просьбу. Отец не вынес такого удара, забросил все свои дела и уехал. А я подхватил эту "эстафету" и ищу способы вернуть брату человеческий облик. Или хотя бы защитить его до тех пор, пока не придумаю что-нибудь получше.

— Так оно и было. Я знаю, меня можно оправдать, а можно и осудить, вы вольны сделать свой выбор. На иные мнения я сегодня насмотрелся в достатке.

— Толпа — сборище идиотов, пусть даже это толпа стражников. Не им вас судить!

— Но их можно понять.

— Нельзя! Они бы так на настоящих чудовищ охотились, как на вас!

— Но я и есть чудовище, Яра, — мягко ответил алхимик. — Помните, о чём мы с вами вчера говорили? Зло может принимать самые странные формы, но при этом оно остаётся злом.

— Вы не зло.

— Откуда вы это знаете? С моих слов. Разве глаза не говорят вам обратного? Вы видели, кто я на самом деле, видели чудовище. Так почему бы не называть вещи своими именами?

— Чего вы хотите от меня? — не выдержала я. — Чтобы я попыталась закончить то, что начала стража? Выполнила свой долг охотника? Или что?

— Я хочу, чтобы вы чуть больше заботились о себе, — Энел попытался взглянуть мне в глаза, но я опустила голову, — и чуть меньше доверяли монстрам.

— Вы не монстр.

— Яра, Яра...

Поднявшись, я сошла с крыльца и остановилась напротив алхимика, глядя на него сверху вниз. Нужные слова никак не приходили на ум, и я силилась хотя бы внутренне разобраться в том, что случилось и что ещё могло случиться в будущем.

Вопрос 'Почему?' мучил меня весь день, до самого заката. Что побудило меня вновь нарушить кодекс охотников и не исполнить свой долг? Зачем я спасла того, кто, гипотетически, был опасным монстром? Почему я собиралась поверить рассказу, ни одна фраза из которого не может быть доказана?

Почему я доверяла существу, которого знала всего несколько дней?

Был у меня один ответ, но сформулировать словами его никак не удавалось. Вернее, я как всегда не хотела признаваться себе в вещах столь очевидных, что все мои увёртки выглядели нелепо.

— Яра? — мужчина посмотрел на меня с усталым удивлением.

Я не ответила, лишь крепко сжала кулаки. Быть может, если с некоторыми вещами трудно смириться внутри себя, о них стоит поговорить вслух?

Энел тоже поднялся. В первый момент я рефлексно дёрнулась отскочить, но усилием воли заставила себя остаться на месте. Алхимик улыбнулся, на этот раз уже не пытаясь скрыть клыки, и спустился с крыльца. Я с холодным удивлением обратила внимание на то, что мы были почти одинакового роста. Наши глаза оказались на одном уровне.

Даже к лучшему.

— Не торопитесь, Яра. Некоторые вещи не терпят спешки.

— Я терплю.

После этих фраз было многое. И молчание, и разговоры, и понимание... И смирение. Вернее, согласие с собой.

А потом закончился вечер и настала тёплая летняя ночь. И всё получилось само собой, но получилось хорошо, и я запретила себе сожалеть об этом.

— Знал я, что вы, живые, предпочитаете скорее жалеть о сделанном, чем о не сделанном, но чтобы это зашло так далеко... Не ожидал, особенно от вас двоих.

— Доброй ночи, Весмер.

Появление вампира застало алхимика врасплох. Признаться, сейчас, когда охотница уснула, он особо остро желал оказаться в одиночестве. Просто немного подумать, разобраться с этой безумной чехардой, в которую превратилась его прежде размеренная жизнь. Понять себя, в конце-то концов.

— Ну и что вы будете делать дальше?— Весмер прислонился к двери, оказавшись у Энела за спиной. — Со всем этим.

— Не знаю. Надеюсь, разберёмся.

— Когда?

— Когда Яра проснётся.

— Скоро рассвет. Тебе надо уходить сейчас, если ты хочешь успеть добраться до следующего укрытия.

— Один я...

— Ты серьёзно думаешь, что вы сможете быть вместе? Энел, я знаю вас обоих гораздо лучше, чем вы знаете друг друга. Вы — два дурака, всегда выбирающие наихудшие варианты. Зачем вам всё это, эта связь?

— Так получилось.

— "Так получилось"? — с ледяным непониманием переспросил вампир. — И это я слышу от шестидесятилетнего учёного, изучившего Сумерки? Мне казалось, в тебе куда больше благоразумия.

— А чего ты хочешь? Чтобы я уткнулся в твою жилетку и начал изливать свою грешную душу, сокрушаясь о загубленной мной девушке? Мы с Ярой взрослые люди, и вольны сами разбираться со своими делами.

— Ты первый, кого она допустила так близко. Мне бы не хотелось, чтобы это сломало её.

— Такому чудовищу, как я, не место рядом с людьми, да?

— Боязнь солнца и необходимость выпивать по стакану крови раз в две недели ещё не делает тебя хладнокровным убийцей, восставшим из мёртвых. Поверь мне.

В голосе Весмера не было никаких эмоций, но Энел почувствовал страх. Они были не равны, эти два сына ночи, и сероглазый вампир пугал алхимика так же, как и обычного человека.

— Я тебя не понимаю.

— И не надо. Просто собирайся и уходи. Город так просто не отпустит вас, утром они начнут погоню. У Яры будет время оторваться, а если они застанут тебя здесь, то ты не уйдёшь. Хватит. Один раз она рискнула жизнью, спасая тебя. Будь благодарным.

— Действительно, хватит. Весмер, ты заигрался, ты забыл, что значит быть живым. Мы тебе не игрушки и будем жить так, как сами захотим.

— О, да. Я уже вижу эту картину: охотница, за которой таскается влюблённый вампир-недоделка. Многообещающе, не так ли? Впрочем, о чём это я, какие чувства? Ты даже не понял, что между вами ничего и не было.

— Что ты можешь знать о чувствах живых?

— Конечно же, ничего. Энел, ты говоришь как пятнадцатилетний юнец, путающий первую страсть с чем-то большим.

— Замолчи, Весмер. Я не хочу это слушать.

— В этом вы чертовски похожи. Бунтуете, когда я пытаюсь вам помочь, но при этом доверяете первому встречному. Послушай, мой мальчик, ты же сам говорил, что нужен мне. Я, быть может, и зло, но зло логичное. И не собираюсь терять тех, в кого вложил столько сил.

Алхимик не ответил. Он чувствовал, что вампир прав, и что у него больше нет аргументов в этом заранее проигранном споре. Энел понимал, что даже без Весмера пришёл бы к схожим выводам, но сероглазый оказался куда строже внутреннего голоса лекаря. Подчиняться ему было неприятно.

— Иди, я останусь с ней до утра. Можешь выбрать любой мой дом и остаться там. Люди уничтожили твою лабораторию, так что нам потребуется время на восстановление. Время и твоя осторожность: думаю, слухи об упыре-алхимике разойдутся быстро, тебе лучше не попадаться людям на глаза. Год, два... Для тебя это не такой уж и большой срок.

— А Яра?

— Она отправиться дальше. Или ты думаешь, что эта ночь хоть что-то изменит?

— Нет, но...

— Иди попрощайся. — Вампир посторонился, освобождая проход в хижину. — Но не задерживайся.

И вслед сдавшемуся и подчинившемуся алхимику донеслось равнодушное:

— Не хотелось бы, чтоб вы снова встретились.

Эпилог

Давайте поверим в добро.

Чесать себе пятки пером.

О. Ладыженский

Влад сам не понимал, что он делает на этой лекции. Сугубого практика, его никогда не интересовали теоретические курсы Академии, особенно читаемые факультативно. Но вот записался же зачем-то, да ещё и к Филину. Так студенты прозвали профессора Триведа, все свои курсы ведшего во второй половине дня. Поговаривали, что все учёные с причудами, и этот не был исключением.

Тоскливо поглядев на кафедру, Влад потянулся за своей курткой. Он рассчитывал мирно проспать всю пару, как не раз делал на иных скучных предметах. А на следующую лекцию он просто не придёт. И с курса отпишется, чтобы не терять времени зря.

Поглощённый своими мыслями, студент не сразу отметил, что за скрипом перьев улавливает иной звук. Это тихо зашуршала входная дверь, расположенная прямо за спиной Влада, занимавшего выгодное место на дальнем ряду аудитории. "Кто-нибудь опоздал", — подумал он, но всё равно обернулся. Припозднившиеся обычно занимали места на галёрке, так что у него были кое-какие шансы обрести собеседника на эту пару.

Появившийся действительно заинтересовал Влада, но совсем по иным причинам. Это не был студент, опоздавшая женщина больше напоминала преподавателя. Лет сорока, среднего роста, с копной тронутых сединой каштановых волос. Стараясь не шуметь, незнакомка проскользнула в аудиторию и заняла место рядом с сонным студентом. Он же продолжал удивлённо разглядывать гостью, особо отмечая её золотой значок аура — охотника, отслужившего дюжину лет. Загнутые кончики звезды указывали на зачисление в резерв, а их расположение — на принадлежность к одной из мажеских рот. Бывшие егеря частенько захаживали в Академию, немало их было и среди преподавателей, но эту женщину Влад видел впервые.

Подслеповато сощурившись, охотница разглядывала аудиторию и кафедру. Не удовлетворив этим своего любопытства, она тронула соседа за плечо и тихим, хрипловатым голосом спросила:

— Кто читает?

Влад не сразу понял вопроса, мешал акцент охотницы. Зато обнаружил, насколько сильно ошибся с возрастом аура: женщине было никак не больше тридцати, просто его смутили седина и мелкие шрамы, похожие на морщины. Да ещё пустые глаза, частенько встречающиеся у отставных егерей.

— Простите?

Ведьма повторила свой вопрос, на этот раз чётко произнеся каждое слово.

— Филин. — Увидев непонимание на лице собеседницы, Влад пояснил: — Профессор Тривед. Классификация высшей нежити.

— Спасибо.

Благодарно кивнув, охотница уставилась на кафедру. Поняв, что интересной беседы так и не получится, но не рискуя первым задавать вопросы ауру, практик прислушался к лекции. Кажется, там рассказывалось что-то интересное.

- Полагаю, на этом с первой частью мы закончим, — перекинув тряпку из руки в руку, профессор принялся стирать с доски. — Понимаю, материала было много, поэтому перед следующим разделом мы немного развлечёмся. Давайте поиграем. Разделите лист на две колонки. В правую будем записывать мифы, а в левую правду о вампирах. Давайте, давайте. Любые слухи, сказки, сплетни. Мне не нужны достоверные факты, сойдёт даже самый настоящий бред, лишь бы мало-мальски известный. Кто первый?

Несколько человек подняли руки. Студенты любили Филина за его добродушие и открытость, и потому в отсутствии активности на лекциях их обвинить было трудно.

— Вампиры боятся чеснока.

— Вампира можно убить осиновым колом.

— Всякий укушенный вампиром становится упырём.

И ещё добрая дюжина высказываний в таком же духе, Влад особо не следил. Профессор послушно заносил все предложенные варианты в начерченную на доске таблицу, не забывая комментировать самые экзотичные предложения. Но когда желающие высказаться кончились, руку подняла сидящая рядом охотница.

— О, дальние ряды решили присоединиться к дискуссии, — Филин насмешливо склонил голову. — Что ж, послушаем.

— Все вампиры — живые мертвецы.

Незнакомый взрослый голос заставил обернуться всю аудиторию. Кажется, Влад был единственным, кто в данный момент смотрел не на ведьму, а на профессора. И потому только он увидел, как удивлённо и даже поражённо уставился Филин на женщину. Но Тривед быстро взял себя в руки, и студенты так и не заметили этой странной эмоциональной вспышки.

— Что, ребят, поверим госпожа ауру на слово? Такой авторитет грех подвергать сомнению.

С этими словами профессор записал слова егеря в левую колонку. Влад услышал, как хмыкнула сидящая рядом охотница, и обернулся к ней. Она улыбалась странной, мечтательной улыбкой, мало идущей к столь строгому лицу, и эта улыбка заставляла её выглядеть ещё моложе.

— Больше предложений нет? Ладно, ладно, ограничимся этим списком. Каждый из нас уверен, что это распределение по колонкам правильное. Более того, так оно и есть на самом деле. Но, и в этом заключается смысл нашего курса, так было не всегда. Смотрите.

Взяв в одну руку кусок мела, а в другую тряпку, Энел стёр несколько вариантов и переписал их в другой столбец. Фразу про живых мертвецов он трогать не стал, хотя это решение далось ему нелегко.

— Вот так дела обстояли всего девяносто лет назад, до прихода Сумерек. И это ещё раз заставляет нас вернуться к определению, которое я дал в начале лекции. Способность к эволюции, вот что отличает высшую нежить от остальной. Она меняется, обзаводится новыми защитными механизмами и приспосабливается к сложившимся условиям. Пожалуй, на этой теме мы и остановимся. Записываем...

Слова профессора заставили меня улыбнуться. Как же хорошо, что некоторые люди умеют врать себе во благо.

И нелюди тоже.