Нищий.

Я еще минут двадцать муштровал своих подопечных, пока добился вместо блеяния, хоть не очень дружного, но слаженного ответа на приветствие. Теперь можно было переходить к третьей стадии. Первые две — задавливание силой и похвалой, а также постановка всей группы на статусное место — прошли нормально. Теперь у меня был четко обозначенный статус учителя, у них — бесправных учеников. Пока они не осознали, что находятся в этой школе ниже меня по положению, пока не поняли, что они никто, а я над ними царь и бог, — двигаться дальше было нельзя.

— Итак, господа, я буду учить вас тому, чему вас не обучат ни в офицерской школе, ни в академии, нигде — только здесь, у меня. Некоторые вещи покажутся вам гадкими, отвратительными, просто мерзкими, но они, возможно, когда-то спасут вам жизнь и свободу. Я буду учить вас убивать голыми руками, ножом, дамской шпилькой, веревкой и древесным сучком, всем, что окажется под рукой. Курсант Ардак, выйдите из строя!

— Курсант, скажите, вот у вас выпала из руки сабля. Или у вас нет возможности ее выхватить, а на вас налетел враг — ну, допустим, грабитель в переулке, что вы будете делать? Ну, после того как вы уже закричали: 'Караул'! Стража, ай-ай я протестую!' — что будете делать?

Строй засмеялся, а Ардак, покраснев, ответил:

— Я постараюсь ударить его как можно сильнее!

— А вы знаете, как это, сильнее? Встаньте в строй. У вас уже отняли саблю и нахлопали ей по попе.

Курсанты расхохотались, а я продолжил:

— Вы должны уметь одним ударом сломать ему руку или ногу, вырвать кадык или выбить глаз — тогда у него больше не возникнет мысль напасть на боевого офицера, или просто благородного дворянина! Этому я и буду вас учить. Разбейтесь на пары, я вам буду показывать, что делать. Вы, идите сюда! — показал я на второго буяна. — Вы встанете в пару со мной. Итак, господа, начнем с самого простого...

Первый день занятий прошел нормально. Ланкаста время от времени выходил из своего кабинета, наблюдал за тем, как идет урок, удовлетворенно кивал и снова исчезал. Я видел, что ему нравилось, как все проходит. Наконец, настало время обеда, и я с удовольствием заглотил свою порцию супа, каши с мясом, взял у повара еще добавки и сел на место. Курсанты с уважением поглядывали на меня, и лишь униженный мной хулиган злобно сверкал в мою сторону глазами и что-то шептал своим прихлебателям. Впрочем, тихонько, чтобы я не слышал. Это уже было достижением.

После обеда ребята занялись фехтованием под руководством Ланкасты, а я был на время предоставлен самому себе, пока фехтовальщик не оставил курсантов выполнять упражнения под надзором одного из учеников и не позвал меня за собой:

— Пошли, будем учить тебя благородному делу, а не выкалыванию глаз разбойникам, — весело усмехнулся Ланкаста и подмигнул мне.

Мы прошли в зимний зал, где в стойках стояли отполированные палки, изображавшие мечи, Ланкаста велел выбрать мне одну из них, подходящую по размеру:

— Попробуй несколько разной длины — ты высокий, тебе нужен меч соответствующей длины. Пробуй. Какой ляжет тебе в руку — тот тебе и будет родным. Потом ты уже будешь знать, какой длины меч тебе нужен. Итак, ты выбрал. Приступим к базовым упражнениям...

Так потянулись дни, недели. Днем я тренировал курсантов, тренировался сам, вечером обучался у матушки Марасы составлять лечебные мази, воздействовать на растения в огородике, чтобы они росли пышно и не хирели, а ночью — 'охотился'.

Скоро пошли слухи, что в канализационных тоннелях под городом завелось чудовище, ядовитый паук или скорпион, который убивает своим жалом всех, кто туда заходит. Это мне сообщила тетушка Мараса, вернувшись с базара. У меня был выходной, и я наслаждался покоем и ничегонеделаньем перед ночной вылазкой, когда она подняла меня криками:

— Викор, сынок, иди обедать! Иди, иди, на голодный желудок не спи! Ты и так худющий — так и девушки не полюбят! Иди скорее! Смотри, чего я принесла: свежих огурцов, грудинки! Иди пообедай — супчик еще утрешний есть! А я чего тебе расскажу — ты просто упадешь! Ну, я в смысле, интересно, — смущенно добавила она, вспомнив, видимо, про мою больную ногу.

Я, кряхтя и ругаясь, потащился вниз — есть не больно хотелось, но и расстраивать сердобольную хозяйку тоже не было желания. И вообще, солдатский принцип: 'Можешь чего-то пожрать — жри. Завтра, может, и не придется. Можешь поспать — спи. Завтра и поспать не дадут...'

Скоро я ел суп со щавелем и заедал его бутербродами со свежей копченой грудинкой — тетушка покупала ее у какого-то своего знакомого торговца с большой скидкой, и по-настоящему копченое мясо было очень вкусно, в отличие от земной грудинки, мазаной 'Жидким дымом'.

— Ты представляешь, что рассказывают? В тоннелях под городом завелся какой-то оборотень! Выглядит как паук, бросается на всех, кто туда спускается! Втыкает жало — у него на хвосте есть такое, народа уже поубивал — ужасть!

Я с трудом прожевал вставшее в горле мясо, откашлялся и спросил:

— Тетушка, а откуда знают, как оборотень выглядит-то, если он всех убивает. Кто туда спускался?

— Хм... м-да, правда. А как узнали? Ну, узнали как-то, люди же на базаре врать не будут! Говорят, выглядит как седой старик, а вместо руки — жало! Ты чего раскашлялся? Не в то горло попало? На-ка, запей вот квасом — я сегодня из погребца достала, холодный только. Смотри, горло простудишь — опять буду тебя мазать той мазью! Ты не простыл случаем? Дело-то к осени, скоро дожди зарядят, а ты все окно не закрываешь — вот и простужаешься!

Я запил квасом — аппетит у меня пропал совершенно. Кто видел? Ведь просто так ничего не бывает, и базарные разговоры тоже! Кто видел? Ведь никого не оставлял в живых! Нет, а что хотел, бродить в городе по улицам, и чтобы никто не увидал? Нехорошо. Ох, как нехорошо... Надо завязывать с охотой на какое-то время. Так. Надо было переключаться на что-то другое. Карта тоннелей у меня уже в голове — хватит по ним шариться, пора подумать, как денег заполучить.

— Спасибо, тетушка! Пойду жирок набирать — спать буду. — Я поднялся и поковылял к лестнице.

— Погодь ты, я тебе самое интересное-то не рассказала! Говорят, это какой-то нищий по тоннелю бродит! Его убить хотели, а он колдуном стал и теперь под городом ходит, в паука обращается и бегает! Седой его звать!

— Интересная история, — проговорил я деревянным голосом, надеясь, что не побледнел, — пойду посплю. Тетушка, не поднимайте меня, ладно? Отосплюсь хоть.

— Ладно, сынок, иди, иди... я тихо буду ходить, спи. Замучил тебя этот Ланкаста — то ты с этими богатенькими скачешь, то с Ланкастой дерешься — вон, в синяках весь! Мне соседка рассказывала, как вы там с ним палками машете. Спи, спи, давай. Все, молчу.

Поднявшись к себе, я посчитал свои запасы денег: за время своей охоты я собрал тысячу сто золотых, но этого было мало. Если я хотел получить новую ногу. Бандитов в тоннелях я теперь вряд ли увижу, придется переключаться на богачей. Итак, задача: мне надо проникнуть в дом зажиточного человека, взять то, что мне надо, и уйти незамеченным — и это с моей-то больной ногой. Вот чертовщина...

Убивать неизвестных мне людей в их собственном доме — тоже не хочется. Ладно там, бандитов — а так просто войти и убить незнакомого человека... Ну а зачем убивать? Ты же можешь просто выключить. А уж проникать в помещения тебя тем более учили.

Итак, что я имею? Имею наличие отсутствия источника финансов. Что должен сделать? Найти новый источник. Кроме как у богачей — взять неоткуда. Тоннели проходят под многими усадьбами знати, выходы есть во дворах — стоит только поднять решетку. В нескольких домах видел выход, ведущий куда-то в сарай. Наверное, их предки не такие уж и благородные были, почудили... Если там выйти, проникнуть в дом... и что? Класть всех? Как найти ценности и деньги? А коли найду ценности — куда их сбыть? Мигом засвечусь... Вот хрень какая! Что же делать?

Давай рассуждать: грабил бандитов в тоннелях — их теперь нет, спрятались и не заходят. Проникать в дома богачей очень опасно, и не факт, что будет куш. Где еще есть деньги? Кстати, десять тысяч — крупная сумма, весить будет килограммов... хм-м-м... много... в банке-то я хранить не могу! Вексель тоже не могу получить за сданные деньги. И как это вообще выглядело бы? Я сдаю денег столько, сколько нищий тип вроде меня за всю жизнь не зарабатывает, — подозрительно. Так-так, что делать? Думай, Витя, думай!

Интересно, а есть тут тотализатор? Ну, если и есть — ты что, поставишь деньги? А если продуешь все? Тотализатор... А есть ли тут бои без правил? Я бы мог там попробовать, выйти на ринг, а почему нет? А потому, что можно засветиться — там еще прекрасно помнят Седого. Нельзя. Думай, думай...

Да, блин, кроме грабежа домов богачей, ничего в голову не идет! Ну что они против меня сделают? Если без оружия — ничего. А вот если там окажется опытный охранник с мечом... Да, я с Ланкастой добился больших успехов, по крайней мере фехтую на уровне середнячка, но против опытного фехтовальщика — ноль. Мне еще работать и работать над собой, да и моя нога не позволяет шибко распрыгаться, а у фехтовальщика ноги — это очень немаловажно. Вернее, очень важно. Итак, сегодня ночью пробный выход на 'дело', а там видно будет. Надо отоспаться пока что...

Я заставил себя успокоиться и заснуть.

В тоннеле было, как обычно, темно и тихо... Я старался не шаркать ногой, перемещаясь очень, очень осторожно. Внезапно впереди, в клетушке для отстоя ассенизаторов, я почувствовал чье-то присутствие. Я не знаю, как это понял — как будто что-то кольнуло меня, осенило — один человек ждет, затаив дыхание. Я остановился, прислушался, ничего не было слышно. Видел я в подземелье неплохо. За месяцы блужданий у меня развилось какое-то шестое чувство — я видел в темноте. Не очень хорошо, неярко и без цветов, но видел. Это напоминало обзор через прицел ночного видения. Раньше у себя я такого не наблюдал. Я стал замечать это умение только тогда, когда проходил по тоннелям более двух месяцев. Ночное видение сильно помогало мне в моей охоте: я видел бандитов, а они меня нет.

Я тихо двинулся дальше, взяв в обе руки свою палку и ожидая любой неприятности, и она не заставила себя ждать: из-за угла вылетел здоровенный детина с тесаком, рассек воздух возле моего плеча, едва не перерубив его пополам. Я уклонился и сделал выпад стилетом, вонзив его в грудь нападавшего, тот мягко опустился на грязный пол, умерев еще на ногах. Обыскав, я взял его вещи, бумагу и пошел дальше. Проскочил под люком канализации, из которого падал тусклый свет лун, и ушел вверх по овальному ходу.

Произошедшее мне сильно не понравилось. Каким образом этот человек узнал, что я тут буду проходить? Или они наставили по всем тоннелям охотников за 'призраком'? Давай делать выводы, — сказал я сам себе. Допустим, ты глава бандитской организации — что бы ты сделал, если бы в тоннелях стали пропадать люди? Первое дело — поставить наблюдателей у входов под землю и смотреть, кто влезает. Узнать меня невозможно — да, но только в лицо! А походка, а моя трость! Ой, черт... нехорошо. Последняя вылазка сегодня. Надо что-то другое придумывать, или же взять сегодня куш и залечь на дно — надолго, месяца на два-три.

Как еще могут меня взять? Поставить наблюдателей в клетушках ассенизаторов — ведь когда-то я все равно буду проходить там! Почему один был? Логично было бы двух-трех поставить — я же все-таки злобный призрак-паук. Непонятно.

Может, просто раздолбайство? Чего я им приписываю великий ум... Однако осмелился же этот человек напасть на меня в одиночку... Что если у них уже какие-то подозрения были? Тогда можно бы и выследить меня. Но... выследить меня можно лишь тогда, когда я спускаюсь в тоннели, — то есть поняли, что я спустился, потом поставили шпионов у выходов и прошли за мной до дома. Упс! Это хреново. Значит, надо полагать, у каждого выхода есть по наблюдателю. Тут так: или я найду входы и выходы в систему канализации где-то еще — не те, которые всем известны — или мне придется не спускаться под землю длительное время. Как это они еще не догадались с арбалетами встать — очень светит получить болт в брюхо...

С такими жизнеутверждающими мыслями я добрался до нужной точки: лесенка поднималась к потолку — я тут уже был — и выводила в угольный сарай какого-то огромного поместья. Он не закрывался, из него можно было свободно попасть на территорию вокруг дома.

Я тихо двинулся от сарая по темной площадке — вдруг неожиданно скользнули две тени, одна вцепилась в руку, другая прихватила за ногу, — собаки! Без лая, без рычания, молча, как акулы, — специально тренированные собаки-убийцы. От дикой боли в больной ноге помутилось в голове... Короткий удар клинком — собака задергалась в судорогах и умерла, еще удар — вторая разжала зубы и свалилась, отпустив руку.

Полежал, чтобы отойти от потрясения и боли, привстал, ощупал места укусов. Главное — кости целы. Синячины будут жуткие, но я и не хожу голым, прикрою рубахой да штанами — никто и не увидит. Подумал, затем, кряхтя и кривясь от боли в ноге, оттащил собак в сарай и кинул за кучу угля. Передохнул минут пять, подумал: если выпущены собаки, то вряд ли будут охранники, патрулирующие территорию. По крайней мере, можно надеяться на это.

Вышел на площадку возле дома. Палка с клинком в руках, тихо крадусь... Это большой дом, с цветными мозаичными окнами, некоторые из них открыты для проветривания — только затянуты сеткой от комаров и москитов, чем-то вроде марли. Вот и моя дорога. Аккуратно прорезал марлю, втянул себя в окно и мягко упал на пол — все тихо. Где я? Кухня. Тут сейчас никого, но скоро появятся повара, готовить завтрак. Конечно, глупо лезть в дом без разведки — но тут или пан или пропал. Но и пропадать я не собираюсь — моя подготовка предполагала проникновения и в командные пункты врага, а не то что в какой-то жилой дом. После месяцев занятий в школе мышцы мои укрепились, волей-неволей мое тело приобрело хорошую физическую форму — вот если бы не нога...

Двинулся вдоль стены, старательно наступая на паркетины мягкой подошвой сапога, всей плоскостью ступни, чтобы не скрипело. Темный холл-гостиная. Везде стоят вазы, столы, стулья... лестница ведет вверх.

Рассуждаю. Где могут храниться ценности? В спальне хозяйки. Я не знаю, спят они с хозяином дома вместе или нет, но где хозяйка, там и ее драгоценности. Хозяин знает, где лежат деньги. Итак, ищу хозяина, он говорит, где хранит деньги, — я ухожу. Или не ухожу, если он заорет. А вдруг? Неужто решусь его убить? Да. Если придется, да. А чем тогда я отличаюсь от бандитов, которых сам же убивал? Ничем. Долой морализаторство — мне нужны деньги, и я их возьму.

Поднимаюсь по лестнице... вдруг — какое-то нехорошее чувство: как будто красный всполох впереди, посреди паркетного пола — красное сияние в виде круга на полу. Магическая ловушка? Скорее всего, да. Осторожно обхожу ее по стенке, едва не касаясь границы. Я не хочу знать, что она делает — вряд ли подарит мне ласки гурии, — и двигаюсь дальше. Еще ловушка — зеленое свечение — обошел. Коридор завернул налево — стоп! Посмотрел вниз: как будто лазерные лучи выходят из одной стены и входят в противоположную. Осторожно перешагнул их, как проволоку растяжки — кстати, похоже, — и дальше... дальше...