Записки судового врача: Отголоски прошлого

— Я совершенно не понимаю, что в этом может быть странного.

— Да я думал, что ни один мужчина в здравом уме и трезвой памяти не станет серьезно встречаться с этой женщиной.

— Но ты же сам встречался, — озвучив этот факт вслух, доктор, наконец, сумел его полностью осознать и принять как данность.

— Да, я в этом деле был первооткрывателем... — от этих слов Ларри передернуло. Осознание осознанием, но спокойно думать о том, как какой-то пиратишка со своей открывашкой позарился на его возлюбленную, он не мог. — Но я давно осознал свою ошибку и исправился. У нее ведь просто невыносимый характер, от которого бы даже ядовитые пауки, скорпионы и ее любимые сколопендры передохли или пожрали бы друг друга...хотя кому я это рассказываю. Тебе это тоже должно быть уже хорошо известно.

— Возможно, ты в некотором роде прав... — рыжий глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок и подбирая наиболее вежливые слова. Непросто сохранять спокойствие, когда чувствуешь себя так, будто к тебе в постель влез какой-то незнакомец в своих грязных сапожищах. — У Шивиллы непростой характер, но он делает ее яркой, уникальной личностью. Перед небольшими трудностями, вроде этой, пасуют только трусы. И я в который раз попрошу не соваться в нашу личную жизнь. А если тебе больше не о чем поговорить, то я могу посоветовать тебе какую-нибудь хорошую книгу, которую мы потом сможем обсудить.

Тут Варфоломео посмотрел на "своего преемника", как на святого или на сумасшедшего, что в некотором роде могло быть понятиями схожими, особенно в сознании этого пирата.

— Ладно-ладно, как скажешь. Так ты все-таки будешь лечить моих людей, или мне уже можно отправляться искать нового судового врача?..

— Буду, — "черт возьми", — я от своих слов не отказываюсь. Где они?

— В кубрике. Это вниз и прямо, — он показал направление рукой на случай, если врач, как человек все-таки не "мореходной профессии", не ориентировался в "сторонах света". — Там всего одно помещение. Сам найдешь, или проводить?

— Найду как-нибудь.

— Вот и отлично. Они люди добрые, не съедят тебя... А если попытаются, ты кричи, я буду в капитанской каюте.

Проследив за удаляющейся спиной капитана, Лауритц прошелся по палубе, туда, где располагался спуск в трюмное помещение. Присев на корточки, он взялся за веревочную петлю и уж было собирался открыть люк, но его остановили голоса, доносящиеся откуда-то снизу. Боязливо обернувшись на предмет того, не видят ли его вахтенные, Ларри едва не приник ухом к вентиляционной решетке и расслышал обрывок разговора, который его просто шокировал.

— ...капитан? Да что нам этот капитан! Кто он такой — лопух, да и только. От него уже давно пора было избавиться...

— Барт все-таки неплохой мужик, он много раз приводил нас к хорошей добыче...

— А тебе-то что, жалко его стало? Жалостливый сильно? Может, пойдешь поплачешь и пососешь мамкину титьку? Такой капитан нам не нужен. Или владеть кораблем самим, или будете до конца жизни у его сапог палубу выскребать.

— Но когда?..

— Сегодня или никогда, пока он меньше всего этого ждет...

Траинен резко выпрямился и отшатнулся от люка, словно оттуда ему в лицо дохнуло огнем. Понадеявшись на то, что его все так же никто не заметил и не услышал, лекарь на цыпочках отошел в сторону и прислонился к мачте. Ему сейчас казалось, что скрип его сапог...да что там сапог, стук сердца был слышен во всем порту. Ужасную новость он узнал только что и понимал, с одной стороны, что это совсем не его дело, в которое вмешиваться вредно для здоровья и опасно для жизни, но, с другой стороны, он мог воспользоваться этим знанием и как-то повлиять на ход событий... Отдышавшись, доктор совершил самый героический поступок, на который был сейчас способен. Просто, специально создавая побольше шуму, он вернулся к люку, распахнул его и, как ни в чем не бывало, спустился вниз.

— Добрый вечер, джентльмены, — поздоровался Ларри с группой из полудюжины мужчин, постаравшись принять самый непринужденный вид. — Ваш кэп говорил, что недавно поучаствовал в небольшой стычке, после которой остались раненые. Я — нанятый им (временно) судовой врач. Так кому здесь нужна медицинская помощь?..

— Здрасьте, доктор, — премило ответил ему тот самый голос, который совсем недавно вещал о покушении на капитана. — А откуда это вы к нам такой явились, можно узнать?

— Из "Стойла морского конька". Ламберта этот ответ вполне устроил. Ну так что, лечиться будем?

С ужасом доктор обнаружил, что большая часть "боевых ранений" у пиратов была типичным самострелом и членовредительством. Это подтвердило его догадку о том, что определенная, негласно сколотившаяся шайка просто притворилась ранеными для того, чтобы иметь возможность остаться на корабле и осуществить свой план. Траинен понадеялся, что эти разбойники достаточно глупы для того, чтобы не понять, как легко их обман может раскрыть профессионал. Он обработал и перевязал каждого, не подав виду, будто что-то не так, и впервые был рад тому, что его превосходное мастерство и многолетнее образование не читается у него прямо в глазах или на лбу. Окончив же свою работу, Ларри распрощался с пиратами (с большой надеждой на то, что видит их в последний раз) и поспешил в капитанскую каюту.

— Капитан Ламберт?

— Да-да, сэр фельдшер, входите, — Барт поднял голову от тетради, которую читал, и на его лице просияла улыбка. У Траинена раньше никогда не возникало спонтанного желания просто подойти и дать какому-то конкретному персонажу в морду...вот и сейчас его не возникло. Но этот пират своим дурацким весельем и издевательскими манерами с каждой минутой все больше действовал ему на нервы.

— Я доктор, — процедил Ларри. — Это совсем нетрудно запомнить, так что уж потрудись. "Доктор" — всего шесть букв, даже меньше, чем в слове "капитан".

— Доктор! Доктор! Доктор! — закричал синеперый попугай, доказывая небольшое интеллектуальное превосходство над своим двуногим хозяином.

— Меньше букв... Даже тут видно, что капитан, как ни крути, фигура более важная. Так что у тебя за новости? Все в порядке, никто не сдох в процессе?

— Никто. Все раны оказались легкими, при необходимости моряки могут немедля приступать к работе.

— А по деньгам как? Считаешь, что я достаточно тебе заплатил, или нужно еще?

— Честно говоря, ты дал даже больше, чем я бы сам стал просить. Но сдачу я возвращать не буду — мы не на базаре.

— Ну, так будет, значит, тебе на чай, — хохотнул блондин, — сводишь куда-нибудь свою девушку...кхм...опять забыл, что вы с Шивиллой вместе. Ну, так как, все справедливо, мы в расчете? — он протянул доктору руку и замер в ожидании.

— В расчете, — Лауритц медленно, словно нехотя, потянулся к капитанской руке, сжал его кисть и чуть склонился вперед, загадочным шепотом проговорив: — Я бы на твоем месте поостерегся.

— Чего? — Барт скорчил такую забавную, непонимающую мину, что напрочь нарушил торжественность момента.

— Чего слышал, — чтобы акцентировать внимание на своих словах, он попытался стиснуть капитанскую руку чуть крепче. — Тебе следовало бы быть начеку, унять свое безудержное веселье и побеспокоиться за собственную жизнь, пока не поздно. Особенно сегодня. Особенно на этом корабле.

— Ты что это, мил человек, — нахмурился капитан, — угрожать мне вздумал, совсем сбрендил на почве ревности? Тоже мне, напугал морского ежа голым задом.

— Ой, дурак... — Ларри зажмурился и почти болезненно скривился. — Вот делать мне больше нечего. Я тебя предупредить пытаюсь по-товарищески. Тебе тут угрожает реальная опасность. И узнал я об этом только что...

— Да ладно тебе, знахер, хорош трепаться, — окончательно отмахнулся от него пират. — Какая еще, к дьяволу, опасность может угрожать мне на моем же судне? Я день и ночь окружен верными людьми, и только тухлый морской язык может утверждать обратное.

— Напыщенный осел! — выругался лекарь, направляясь к выходу, пока кэп не докричался до кубрика и их обоих не настигли упомянутые неприятности. — Больше ни слова доброго от меня не дождешься. Зря ты не хочешь меня слушать, вот пожалеешь об этом потом, но будет уже поздно...

В трактир Лауритц вернулся уставшим и невеселым, когда уже совсем стемнело. Ряды посетителей в зале поредели, некоторые из них потерпели поражение в битве с хмелем и сейчас валялись без сил, как на поле брани, другие сгруппировались в кучки поближе к очагу и продолжали оживленно общаться. Доктор заметил нескольких пиратов с "Трехмачтового", но подходить к ним не стал, а, перешагнув через похрапывающего на ступенях пьянчугу, направился по скрипучей лестнице наверх, прямо в свою комнату. Пройдясь по коридору и найдя нужный номер (а на этаже их было, кстати, обустроено ровно двенадцать, и отмечались они не обычными цифрами, а точками, как на игральных костях, все с предусмотрительной заботой о неграмотных), Ларри потянул на себя дверную ручку и с огорчением обнаружил, что здесь заперто. С еще большим огорчением похлопав себя по карманам, он понял, что и ключ забыл.

— Шивилла? Ты там?.. — рыжий с надеждой постучался в дверь.

— Пароль, — откликнулась Гайде за деревянной преградой. К счастью, она была там...но что еще, на милость, за пароль?..

— Кхм, дорогая... У нас не было никакого пароля.

— Пароль! — рявкнула девушка из-за двери. Похоже, она была уже слегка не в духе...

— Рыжая борода?.. — попытался Ларри выдать в качестве настойчиво требуемого пароля первое, что пришло в голову.

— Рыба-меч-сковорода! — ответила Шивилла. — Неправильно. Давай еще.

— Ммм... Морская черепаха.

— Кандалы-веревка-плаха! — эта игра вызывала уже азартный интерес...

— Шивилла? Я, конечно, люблю играть в буриме... Но, может быть, ты все-таки сначала откроешь мне эту грешную дверь? — озадаченно обратился доктор к замочной скважине. — У меня был тяжелый вечер, я устал, я спать хочу... А ты меня, честно говоря, немножко пугаешь. У тебя все в порядке?.. — на этих словах дверь широко распахнулась и, после того, как Лауритц чуть не ввалился в комнату, тут же захлопнулась. Перед ним, задумчиво подперев рукой подбородок, стояла капитан Гайде, одетая по-домашнему — без камзола, ремня и сапог, и взгляд у нее был очень подозрительный...

— У меня-то все в порядке. А у вас, — быстро проговорила она, ткнув рыжего пальцем в грудь, — все ли у вас в порядке, сэр доктор? Не успели ли вас на другой корабль перевербовать? А не шпион ли вы? Не хотите ли сокровищ моего батюшки? Не стесняйся, там хватит на всех... Лучше уж признайся сразу, а то я умею пытать.

— Нет... Конечно же, нет! Чего ты вообще себе навыдумывала... — всплеснул руками судовой врач. — Кошечка, ты хорошо себя чувствуешь? Ты случайно не ела шоколад?.. — он аккуратно взял ее лицо в ладони и тщательно принюхался к губам девушки.

— Какой шоколад, о чем речь... — она замотала головой, но через пару секунд состроила самые умилительно-невинные глазки, на которые была способна, и коротко чмокнула доктора в нос. — Ну, разве что совсем чуть-чуть. Вот такусенький кусочек...

— Заметно. — Лауритц вздохнул и поплелся мыть руки в стоявшем на тумбочке тазу, а Гайде завалилась в постель. — Вот вроде бы серьезный человек... А оставить на час одну, и уже начинается черт-те что. Ты ведь знаешь, что тебе нельзя, и чем это обычно заканчивается. Где ты вообще его взяла?

— Дядя Хельмут дал... Он сам так аппетитно уплетал целую плитку, что и мне захотелось... Я только попробовала!

— Ох уж мне эти твои дяди... — тоже забравшись на кровать, Ларри скинул с ног сапоги и приобнял девушку. — Один краше другого, и каждый день новые. Чует мое сердце, не доведут они нас до добра...

— Я что-то так расстроилась, когда ты ушел... Вообще не знаю, что на меня нашло. Появление этого прохвоста Ламберта выбило меня из колеи, все настроение испортило... Кстати, вы с ним поладили?

— Ну, как тебе сказать... Прекрасно. Как родные братья.

— Надо же... Не ожидала, — как ни в чем не бывало ответила рыжекудрая, не расслышав явного сарказма. — Вы с ним разговаривали? Ну, конечно, вы разговаривали! Он рассказывал тебе что-то обо мне? Что бы он ни сказал, это все ложь и клевета.

— Не так уж и много он успел мне поведать... А лучшим средством от клеветы будет, если ты сама мне расскажешь хоть немножко правды.

— Ладно, я расскажу тебе, как у нас все с ним было...

— Нет, совсем "все" мне, пожалуй, не надо... Мне только самые существенные моменты.

— Как скажешь. Мы познакомились с ним здесь, на Трилистнике, когда мой отец еще не умер. Я тогда была зеленой девчонкой, а Барт был на пару лет меня старше, но казался мне уже таким взрослым...и даже привлекательным. Но я не подавала виду. Он тогда как раз искал работу боцманом на каком-нибудь судне, а я уже чуть ли не с пеленок ходила на "Сколопендре" и гордо считала себя самой матерой морячкой во всем свете. Вот и он решил попытать счастья и попроситься на службу к Рыжей Бороде. Да только папаша дал ему от ворот поворот. "Боцман у меня, — говорит, — уже есть. Простым матросом хоть сейчас возьму, но ежели на такие условия не согласен, так и катись ко всем чертям, парень". Ах, как я тогда над ним насмехалась... А Ламберт был гордый... Он не захотел снова начинать свой путь с самого низа и ушел...туда, наверное, куда послал его отец. На этом наше первое знакомство завершилось.

— Романтично, не то слово, — скептически хмыкнул Ларри.

— А то с тобой у нас что, лучше было? Мне напомнить, как кто-то краснел, бледнел и мямлил у меня в каюте, чуть в обморок не грохнулся?..

— Нет, прости, больше не буду перебивать.

— Так вот, потом мы с ним еще пересекались пару раз, но следующая серьезная встреча у нас произошла спустя несколько лет, уже после отцовской смерти. У меня тогда как раз был траурный месяц...я только получила "Сколопендру" и пустилась во все тяжкие. А Барт тоже недавно сам стал капитаном, и жизнь свела нас в одном из крупных портовых городов, в которых захочешь кого специально найти — так днем с огнем не сыщешь, а если случайно встретить — так на тебе, пожалуйста. И у нас как-то все так быстро закрутилось... Он говорил, что я — самая красивая женщина на пяти морях, и прочую лапшу, которой полагается обвешивать девичьи уши... А я чувствовала себя с ним как-то более...уверенно, что ли. Я думала, что вместе мы сможем осилить вдвое больше, и бояться нас будут вдвойне... А через два года вышел королевский указ о помиловании для пиратов. Мастер Бертоло тогда сумел вправить мне мозги, спасибо ему большое за это, посоветовал брать все свое "приданое" и идти снимать шляпу перед губернатором первого же миртлиарского портового города. Мы обсуждали это решение с Ламбертом, сильно ругались, побили немало посуды, прострелили потолок...высадили окно...стулом. В общем, он наотрез отказался принимать мой выбор и заявил, что никогда не оставит пиратство, вне зависимости от того, буду я с ним или нет.