Смерть за левым плечом

Впрочем, скорее всего дело было в свадьбе. Когда власть имущие ведут себя как обычные люди — женятся, выходят замуж, рожают детей, это очень вдохновляет жителей, доказывает им, что все идет хорошо и правильно.

Помахав рукой толпе, я улыбнулся Элизии и она радостно улыбнулась в ответ. Еще несколько минут и мы с супругой торжественно вышли из кареты. Вокруг заклубились фрейлины, спеша не столько угодить нам, сколько мелькнуть перед глазами короля.

Церемонно раскланявшись при встрече, мы проследовали за их величествами по длинной изумрудной дорожке во дворец. Там нашу свиту быстро завернули в отведенное нам крыло. Элизию ее величество пригласила выпить чаю, а меня кивком головы подозвал к себе отец:

— Итак, Тарис, надеюсь, твоя супруга уже беременна?

— Нет, Ваше Величество, — я старался сдерживаться, поглядывая на расположившихся у камина женщин. Кажется, мать расспрашивала Элизию о том же самом, потому что моя юная жена жарко краснела. И очень осторожно писала на листочке кусочком графита.

— Почему? Неужели твоя мужская сила вся ушла на фавориток?

Я осторожно сжал кулаки, ему ли не знать, что пять лет во дворце я провел практически в одиночестве?

— Нет, отец, новый доктор моей супруги пояснил, что леди Элизии в нашем климате слишком жарко, так что зачинать дитя лучше зимой.

— Ты хочешь сказать, — прошипел король, багровея, — что не спишь со своей женой?

Я взглянул на отца холодно: в свою постель лезть не позволю!

— Разве ваши шпионы не доложили вам, Ваше Величество, что я проводил в постели моей супруги каждую ночь медового месяца?

Отец поперхнулся воздухом и отвернулся. Что ж я оказался прав, но Элизию нужно прикрыть от поползновений:

— Кстати, я подписал несколько назначений. Двор моей супруги будет находиться в Северном дворце, полагаю сделать его резиденцией Наследника.

Король поморщился, но не возразил. Традиционно резиденцией Наследника после женитьбы становился вычурно украшенный Южный дворец. Зеленые лужайки его парков и внутренние покои дворца больше всего подходили для жизни семьи с детьми.

Но я потребовал Северный дворец, именно потому, что туда мало кто из придворных решится за нами последовать, а значит, рядом будет меньше шпионов.

Северный дворец был чуть— чуть перестроенным замком. Даже уборные и ванны были устроены в нем совсем недавно, во время проживания там очередного политического 'гостя', точнее заложника, сына одного из владык, присоединенных к королевству княжеств.

Западный дворец традиционно служил посольским двором, а в Восточный переезжал Двор вдовствующей королевы или отрекшегося государя. Кажется и сейчас там доживали свой век иссохшие фрейлины моей прабабки.

Закончив разговор, я вызволил жену из любезных ладошек моей маменьки и увел ее в наши комнаты. По дороге успел бросить взгляд на прихваченные с чайного столика листочки: я был прав, речь в ответах шла исключительно о здоровье и будущих детях.

— Элизия, здесь мы пробудем не более недели. Сегодня же после отдыха займитесь выбором людей, которых вы пожелаете видеть в своем новом доме. Мы уезжаем в Северный замок, и полагаю фрейлин назначенных королевой лучше оставить в столице.

В глазах Лиззи заблестели слезы, и я удивленно остановился:

— Что случилось?

Помявшись, жена черкнула на листочке:

— Северный замок...

— Это мое решение. Там более суровый климат и меньше удобств, но меньше и шпионов, а я не хочу оставлять вас одну без защиты.

Тогда Лиззи написала:

— Я очень счастлива, Ваше Высочество! Можно ли мне пригласить в свиту дам -северянок, а в охрану сородичей?

Я задумался: с одной стороны ей хочется иметь друзей, а с другой, могут возникнуть проблемы с местным населением, которое поколения северян грабили и убивали.

— Не более трех дам и не более пяти человек в охрану.

Радостно просияв, Элизия чмокнула меня в щеку и направилась в спальню. Я заспешил к своему кабинету — нужно было просмотреть почту и отправить слуг в замок.

Не смерть, а жизнь есть испытание мужества.

Альфьери Витторио

В Северный замок, мы уехали быстро. Отец оставался в окружении своих фаворитов и потенциальных наследников, а я принял на себя управление Северными провинциями.

Доходов эти земли давали не много, эти края небогаты, но так король не будет видеть меня и успокоится. К тому же мать пошептала мне, что она вновь в тягости и это может отвлечь отца от меня.

В дороге я много читал присланные прежним наместником бумаги, и любовался пейзажами. Тихая супруга оказалась истинным сокровищем — вместе с помощницей доктора Майоса Элизия рукодельничала, читала травники, или рисовала на удивление искусные портреты.

Я заметил, что физические недостатки часто компенсируются развитием талантов. Так и моя жена подмечала все нюансы в выражении лиц и, глядя на ее наброски я узнал много нового об окружающих меня людях.

На лице доктора Майоса например Элизия изобразила светлую печаль и ожидание будущей встречи. Лицо одного из охранников светилось любовью, а на следующем рисунке я увидел к кому — к хитренькой кошечке из горничных.

Некоторые рисунки Лиззи не показывала ни кому, убирала в красивую кожаную папку и запечатывала ее личной печатью. Я не стремился туда заглянуть, у каждого должно быть что-то для себя, но однажды попросил жену нарисовать меня. Элизия посмотрела на меня крайне серьезно, и черкнула на листочке:

— Не обидишься?

— Нет, дорогая, не обижусь. Я хочу увидеть себя твоими глазами.

Мы ехали по небольшой долине, почему-то лишенной растительности. Заняться было нечем — бумаги я прочел, а до замка оставалось часа три пути. Поэтому я сел поближе к окну и замер, позируя своей супруге, одновременно рассматривая ее. Лиззи похорошела, ее недуг прошел, на лице появился легкий румянец и, она улыбалась всякий раз как видела меня. Я удовлетворенно вздохнул: выбор сделан правильно, быть женатым не так плохо!

Когда рисунок был закончен, Лиззи устало откинулась на подушки. Девочка тотчас подала ей стакан с водой и осторожно принялась вытирать лицо госпожи влажным платочком, одновременно слушая ее пульс.

Я неверяще смотрел на картон: в центре листа среди штрихов угля проступало мое лицо с выражением бесконечной доброты и терпения. Слева, то же лицо искажала мука, а за плечом маячила тень в черном капюшоне, скрывающем глаза. Я вздрогнул, заметив блеск лезвия и обреченность в своем взгляде. А вот справа, справа на меня смотрел человек переживший утрату, опущенные уголки губ, легкие морщинки у глаз, и строгая печаль траурного наряда...

Я поднял взор на Лиззи и она, отстранив девочку, взяла картон из моих рук. Бережно касаясь краешка листа, уложила в папку, затянула тесемки и разогрев воск на стекле светильника, приложила личную печать.

— Так ты предсказательница?

Лиззи покачала головой: нет.

— А кто?

Элизия написала на листочке несколько слов:

— Иногда я могу увидеть человека таким, каким он был, или будет, но я не могу изменить его судьбу.

— Так в этой папке твои рисунки-предсказания?

— Откроешь ее после того, как меня не станет.

— Лиззи? — я попытался стряхнуть мистический ужас, — ты хочешь сказать, что будучи древним старичком, я открою сундук с твоими рисунками и буду вспоминать всех слуг и придворных, которые умрут за предыдущие пятьдесят лет?

Но Лиззи грустно улыбнулась и показала мне еще один лист: на нем хрупкая девочка сидела за прялкой в углу, узор на ее платье говорил о древнем северном роде. Рядом стояла женщина в наряде северной невесты, а дальше лежал комок, имеющий мало сходства с человеческим телом.

— Лиззи, — я взял в ладони холодные пальчики жены, обнял ее за плечи, привлек к себе на колени, — я не допущу, что бы с тобой случилось что-то плохое.

Дверь экипажа тихонько стукнула — девочка выскользнула на ходу, оставляя нас одних. До самого прибытия я целовал и утешал Лиззи, говоря разные любовные глупости. Наконец она заснула на моих руках, а я бережно сцеловывал слезинки с ее ресниц и думал о том, что храброму сердцу этой женщины позавидуют и берсерки.

Эстель

Планы опять поменялись. В столице мы пробыли недолго, но жалеть об этом я не стала. В огромном дворце, полном народу мне было одиноко. Даже пажи в цветах его величества пренебрежительно фыркали в сторону придворных немой принцессы, а уж дамы и кавалеры издевались еще более жестоко и изощренно.

Я старалась выглядеть серой мышкой, но мою близость к принцессе Элизии отметили, оценили и начали делать предложения. Приятная во всех отношениях дама остановила меня в галерее и завела ничего не значащую беседу. В ходе беседы она советовала мне рассказать ее высочеству сплетню, просила передать конверт, или коробочку с подарком.

Помня предостережения принца и доктора Майоса, я отказывалась от всего: не брала монет и подарков, отказывалась от угощений и приглашений на бокал вина. Тогда меня подняли на смех другим способом: известный волокита прилюдно упал на колено и признался мне в вечной любви. Я растерялась, но за спиной раздался сухой голос Его Высочества:

— Лорд Фат, вы делаете предложение придворной даме моей супруги? Я могу пригласить юриста заключить контракт прямо сейчас.

— Простите, ваше высочество, это шутка — лорд побледнел.

Видимо женитьба на простолюдинке, пусть и придворной даме его не привлекала.

— В таком случае, ваши извинения не по адресу, просите прощения у этой юной леди.

Кровь бросилась лорду в лицо, но он изящно раскланялся:

— Прошу меня простить, сударыня, это была глупая шутка.

Я неожиданно ощутив поддержку принца и холодный гнев на этого пустослова, выпрямилась и заявила:

— Я прощаю вас, лорд Фат, хотя и сомневаюсь, что вы хотя бы раз в своей жизни шутили умно. Прошу простить, дамы и господа, но меня ждет Ее Высочество.

Развернувшись, я покинула гостиную раньше его высочества, нарушив этикет. Но утром, в день отъезда я получила два букета: один из крошечных белых роз перевязанных белой атласной лентой украшала записка написанная рукой принца:

— Это было смело.

Почему-то это короткое послание наполнило меня гордостью и смущением.

Второй букет, неимоверно пышный и вычурный, сопровождал конверт с письмом, в котором с выражением всевозможных чувств содержалось приглашение на рандеву в зеленую гостиную. Прикасаться к этому безвкусному сооружению было страшно, а после прочтения записки еще и противно.

Как мне успели пошептать горничные, эта гостиная славилась своими потайными нишами, мягкими кушетками и несколькими входами. Немало юных дам впервые появившись при дворе, простились с репутацией на милых зеленых диванчиках этого зала.

Я поблагодарила добрых женщин за помощь и поделилась с ними сладостями, которыми меня угостила принцесса. Судя по всему, лорд Фат оправился от унижения и решил взять реванш, растоптав провинциальную выскочку. К счастью мы уезжали и, до самой посадки в кареты я не отходила от Ее Высочества, опасаясь других злобных шуток.

Когда мы только прибыли в столицу, доктор Майос побывал в гильдии медикусов. Мрачноватое здание на центральной улице охраняли королевские гвардейцы, ибо Его Величество как и Его Высочество не желали подданных из-за болезней.

Там доктор подал заявку на сдачу экзамена от моего имени. А когда узнал, что мы вскоре уезжаем, сумел договориться о том, что я сдам экзамен ему и еще двум докторам, прямо в гильдии. Только сдача такого экзамена давала право оформить разрешение на работу.

Экзамены я сдала, причем самым неожиданным образом: в больницу при школе привезли роженицу, которая мучилась третьи сутки. И именно на ней мне пришлось показывать свое акушерское искусство.

Увы, дитя спасти не удалось, но все же диплом я получила, а вместе с дипломом и бумаги на статус придворной дамы. Впрочем, это давало мне не только статус, приравнивая к девицам благородного происхождения. К должности прилагался небольшой доход, которого едва хватало на положенные этикетом платья и украшения. И все же теперь я зарабатывала в месяц больше, чем мой отец в год.

Весь путь до резиденции Наследника я ехала с Их Высочествами в одной карете. Принцесса много рисовала, или рукодельничала, а принц читал бумаги, их молчание было дружелюбным, рядом с ними, как ни странно я отдыхала. А потом принц узнал, что леди Элизия рисует те странные рисунки, которые прячет в свою папку.

Я знала об этом уже давно. Просто однажды ночью войдя по звонку, увидела, что принцесса оседает на стол, за которым сидит. Тогда я очень испугалась, но сумела привести ее в себя, и сварить укрепляющий настой в камине. Потом леди Элизия попросила меня держать его наготове, когда она рисует. Так и повелось.

Природа по дороге в Северный замок меня интересовала мало. Но на стоянках я убегала подальше, в поисках целебных трав и мхов, а в пути читала травники купленные доктором Майосом в столице. Северная природа отличается от южной и травы тут растут другие.

Тарис

Жизнь понемногу наладилась. Я ездил по провинции, осматривал скудные поля с каменистой почвой и бесконечные ряды сетей в удобных для рыболовства бухтах. А в замке меня ждала Лиззи, уютные комнаты с укрытыми шкурами полами и ее маленькая компания друзей, которых эта женщина сумела собрать вокруг себя, не смотря на немоту.

Отец казалось, забыл о нас, чему мы были только рады. Я отправлял отчеты, налоги, получал копии указов и распоряжений и, в общем, наверное, был счастлив.

Незаметно подошел праздник урожая. Здесь его праздновали иначе, вместо пирога была большая корзина, в которую укладывались фигурки — талисманы к которым привязывали ленты. Тянешь за ленточку и вынимаешь предсказание на следующий год. А вместо общей каши варился суп из двенадцати видов рыбы, морских гадов и водорослей. Но веселились точно так же: плясали, пели, играли в угадайки и догонялки, и расходились к утру, что бы встретиться только следующим вечером.

Элизия вытянула фигурку беременной женщины, и вспыхнула от удовольствия, мне достался книжник, но почему-то в черном балахоне. Слуги зашептались, но всем хотелось быстрее вытянуть свое счастье, а потому заминка прошла почти незамеченной.

Мне стало любопытно, что вытянет девочка, хвостиком ходящая за Лиззи. Оказалось, что она вытянула черную луну: серебряный диск украшенный чернью половину которого занимал блестящий полумесяц.

— Что это значит? — спросила малышка у одной из статс-дам.

— Выбор дальнейшего пути, или серьезные перемены в жизни, ответила пожилая и добродушная леди Гвиона, вдова одного из маршалов отца.

Девочка поблагодарила и отошла, спрятав фигурку в карман. На Севере фигурки с праздника урожая носили на поясе, как талисманы, а когда их становилось слишком много, оставляли одну — текущего года. Тогда и я осмелился подойти к леди Гвионе и спросить, что означает книжник в черном балахоне:

— Простите, Ваше Высочество, но эта фигурка означает вдовца, — шепнула мне леди, пряча глаза.

— Вы не ошибаетесь,? — ледяная дрожь скользнула вдоль позвоночника, заставляя меня держать спину еще прямее.