— А там теперь барон Гренз заправляет, временно, в качестве комиссара короля. Кроме него, в Одиноком замке ещё сотня воинов короля, которые иногда делают вид, будто активно ищут изменницу...

— Изменницу?..

— Ну, тебя, естественно. Дочь предателей-заговорщиков, и так далее...

Я сникла. Одно дело — интуитивно догадываться, что безопаснее сейчас уехать из родного дома, спрятаться, хоть ненадолго... И совсем другое — точно знать, что тебя разыскивают как заговорщицу, предавшую собственного сюзерена и короля.

На глаза снова навернулись слёзы, но я отогнала их волевым усилием, нарочито внимательно вслушиваясь в монолог Санара:

— Кроме того, комиссар короля сейчас развлекается тем, что ищет полумифическую шайку разбойников, контролирующую Поперечный тракт. Вот только найти почему-то не может, а местные жители молчат, словно Тёмное пламя увидели... — голос мужчины чуть дрогнул, как бывает, когда человек пытается сыронизировать, даже если ему совсем не смешно.

Во время всего разговора воин деликатно отворачивался от меня, и что говорили его глаза, мне не было видно, но в тихой размеренной речи едва заметно проскальзывали нотки тоски и горечи.

Конечно. Было бы странно, если бы Санар оставался равнодушен — ведь он не нашёл моих родителей, и ничем не смог помочь мне, а сам гуляет на свободе, как ни в чём не бывало, — по крайней мере, по его мнению. Мне всё виделось чуть иначе...

Санар всегда выручал меня в самые трудные моменты жизни. Если мне не к кому было обратиться, когда меня не понимали ни папа, ни мама... Если я попадала в переделку, когда рядом не было никого из знакомых... Он всегда появлялся и помогал, так же неожиданно, как и в самый первый раз.

...Мне было всего 12 лет. Я очень далеко уехала от Одинокого замка, что не было для меня новинкой. Все селения, дороги и поля на полсуток пути окрест я знала наизусть — лучше, чем хозяйственные переходы в собственном замке. Всё казалось настолько близким и безопасным, что, оставшись без коня в шести часах езды от дома, я не испугалась.

Я погладила Тихоню, едва постанывающего от боли, попрощалась с ним и ушла, не оборачиваясь. Мне казалось — если я обернусь, то не смогу от него уйти... Коня, сломавшего ногу, вылечить невозможно, — так говорил папа. Лучше помочь ему умереть, чтобы долго не мучился. А у меня даже самого завалящего ножа не было, не говоря уже о полноценном оружии... И Тихоне я помочь не могла ничем.

Только спустя ещё два часа, пройдя едва ли десятую часть обратного пути, я серьёзно задумалась. Из съестного имелись только пара пирожков да бурдюк с водой, припасённый для коня. Остальные вещи, лежавшие в седельных сумках, я не тронула. Зачем? Мне казалось, что до дома рукой подать, а вещей много, и они только замедлят моё возвращение...

К этому моменту я бы с удовольствием передумала и собрала всё, что могла унести, включая тёплый плащ, слёзы Тёмного и какие-то там бумаги, на всякий случай вшитые мамой в угол потника... но ради этого пришлось бы возвращаться к коню.

Когда начало темнеть и резко похолодало, я только поплотнее укуталась в лёгкую накидку родовых цветов. Ну почему я не взяла плащ? И идти ещё было далеко, а ноги уже ныли, непривычные к пешим переходам.

Одинокий стук копыт разнёсся в вечерней тишине далеко над полем. Тихоня?.. Не может быть! Он же сломал ногу! Перед глазами до сих пор, стоит задуматься, всплывает бархатная бабка передней правой, согнутая так, что сомнениям не остаётся ни малейшего места...

Но тогда кто?! Сердце испуганно вздрагивает и заходится в бешеном темпе. Одна, в темноте, далеко от замка... И неясная фигура всадника, быстро догоняющего меня, бегущую по полю. В какой момент я побежала, понять мне не удалось. Просто в голове пролетело: это не стражник отца, они не ездят по одиночке, да и не успели бы добраться сюда...

Небольшой овражик сунулся под ноги слишком неожиданно, и я с приглушённым вскриком покатилась кувырком. В ответ из сумерек донёсся резкий окрик, и чужой конь прибавил прыти. Всадник подлетел, едва я поднялась на ноги. Осаженный уверенной рукой, прямо перед моим лицом возмущённо заржал гнедой породистый конь. Тёмная фигура соскочила с него мягким слитным движением и оказалась неожиданно высокой.

Я отшатнулась, закрываясь руками то ли от возмущённо-яростного взгляда коня, то ли от громадного силуэта его всадника. Ноги подкосились, и я осела обратно на землю, зарыдав в голос. Это был первый и последний раз, когда я рыдала взахлёб, как деревенская девчонка...

Раскатистый взволнованный голос расспрашивал, всё ли у меня в порядке, не сломано ли чего, и почему я так поздно разгуливаю далеко от замка... А я рыдала и не могла остановиться.

Когда я успокоилась, то позволила проверить себя на наличие отсутствия переломов и других серьёзных травм. Найденные пару синяков и приличный ушиб мужчина (конечно, им был Санар) 'заговорил', пообещав, что к утру они болеть будут гораздо меньше. А я смотрела на него во все глаза, слушала низкий рокочущий голос — и во всё безоговорочно верила, впервые встретив настолько громадного и настолько доброго ко мне человека.

А потом мы ехали к замку, я сидела перед Санаром, кутаясь в его широкий плотный плащ и слушая незамысловатые истории из его жизни. Из этих историй можно было вынести много разных мыслей, но о мужчине становилось понятно только то, что он живёт в Пелитарессе и отлично осведомлён о жизни всех окрестных деревень и городов.

Уже за пару километров от замка мы увидели цепочки факелов, разбегающиеся во все стороны, и услышали резкие окрики команд. Санар ссадил меня с коня, подъехав почти вплотную к одной из поисковых групп, и посоветовал больше не уезжать так далеко от дома. В ответ на мой умоляющий взгляд, полный горького отчаяния, мужчина с усмешкой добавил: 'По крайней мере, без меня не уезжай', — и умчался в ночь, оставив после себя только затихающий стук копыт, который быстро перекрыли радостные крики отцовских стражников...

Я с трудом вынырнула из воспоминаний и наткнулась на обеспокоенный и виноватый взгляд. Встряхнулась, как кошка, возвращаясь в нынешнее, далеко не такое безмятежное время. Чуть нахмурилась, заметив новые морщинки на лбу и в уголках глаз мужчины.

— Санар, ты сделал для моих родителей всё, что смог. Я не знаю, чем и как я смогу отблагодарить тебя, но обещаю, что я это сделаю. А теперь... — слова давались тяжело, казалось, я делаю большую глупость, но одновременно во мне крепла уверенность, что так будет правильнее всего. — Теперь тебе лучше уехать, Санар. Я не оставлю ситуацию такой, какая она есть. Я приму все возможные меры, чтобы освободить родителей и вернуться в Пелитаресс самой. Вернуться хозяйкой. Ну, или дочкой хозяина...

Робкая улыбка дрогнула на моих губах и будто отразилась на лице мужчины, сделав его моложе на десяток лет и гораздо привлекательнее. Что не помешало нахмуриться карим глазам:

— Малышка, ты меня прогоняешь?

Я вздохнула. Попыталась ещё раз:

— Санар... Я не хочу тебя вмешивать в то, что будет. Это проблемы моей семьи, и хотя ты мне самый близкий друг, тебе лучше остаться в стороне... Прошу тебя.

На этот раз жалобными и виноватыми были мои глаза, а мужчина усмехнулся, лукаво и вызывающе.

— Малышка, если бы я не хотел влезать в это дело, я не стал бы укрывать тебя от королевского отряда. Скорее, передал бы им с рук на руки — и может, заслужил бы прощение всех моих разбойничьих дел. А теперь я тебя не оставлю. Да и что ты сможешь сделать в одиночку? А так — в твоём распоряжении весь мой отряд, причём трое ребят сейчас рядом с Одиноким замком, следят за событиями, а ещё пятеро — в столице, пытаются хоть что-то узнать про твоих родителей.

— Соколы у них есть?

— Есть. И свои, и через птичников вести передавать можно.

Я только кивнула, задумавшись.

Ясно, что корона так просто не прекратит мои поиски и родителей от хорошей жизни не выпустит. Более того, они могут пробыть в руках 'правосудия' ещё не один месяц, прежде чем 'его величество Малолетка', король Карсуты Киртон Второй, не соизволит дать хоть какие-то объяснения случившемуся. Или это будут не объяснения, а обвинительный приговор, что вполне вероятно, учитывая нелюбовь молодого короля к моему отцу.

Нет, такое положение дел меня категорически не устраивает. А значит, придётся идти против короны. Тёмное пламя!!! Я ведь не смогу сейчас вернуться в Пелитарессу!

Придётся действовать отсюда. Прав Санар, без его отряда мне не справиться.

— Кто из ребят приехал с тобой?

— В Ниоре — двенадцать человек, включая меня, Поварёшку и Ёжика. Рядом с границей в одной деревеньке караулят Бельчата, их старший брат и Ветка.

— Что ж ты Ветку там оставил? — расстроилась я.

— А на кого ещё я мог оставить Бельчат? Они только Ветку и слушаются... Не тащить же их было в Светлейшую Ниору, с неизвестно какими перспективами по приезду.

— Тоже верно, — вздохнула я. Мысленно встряхнулась, возвращаясь к главной проблеме. Как там учил папа? 'Отбрось все сомнения, забудь обо всём, что не касается дела. Соберись, брось все силы на решение проблемы — и она тебе покорится'. Все силы? Хорошо, папа, я попробую... — Тогда давай так. Во-первых, выбери четырёх человек, которые будут следить за выходами с территории дворца — возможно, я буду выходить, чтобы встретиться. Не всё время же нам здесь светиться?.. Во-вторых, в Белом городе оставь только двоих человек — новости они и так услышат, а поиски там вряд ли дадут результаты... Так вот, оставь двоих в Тийранте, а остальных отправь на юг и восток — я составлю им послания, пусть побегают по замкам папиных друзей, выяснят их отношение к происходящему и сообщат, что я на свободе и собираюсь действовать. Мамину родню пока вмешивать не будем — всё таки, международного конфликта хочется избежать... Затем, те, кто остался в Пелитарессе, пусть поднимут наших вассалов. В конце концов, они не обязаны терпеть такое отношение к их сюзерену. Посмотрим, кто откликнется, а кто затихорится — и хотя бы будем знать, на кого действительно можно положится. Да, и пусть ребята подкупят птичников — ежели будут письма в столицу, их надо незаметно перехватывать...

Я продолжала распоряжаться, краем глаза отмечая одобрительные кивки Санара на особо серьёзных мерах. Значит, он со мной полностью согласен. Это хорошо.

Когда выдохлась и замолчала, мужчина с гордостью похлопал меня по плечу:

— Молодчина, малышка. Всё-таки, чему-то твой отец тебя научил...

Я вспыхнула:

— Он не учил!!! Я сама научилась, он только отмахивался от меня!

— Ага, и разрешал присутствовать на своих военных совещаниях... Просто так.

Я кивнула, прежде чем поняла его слова. Да, просто так... Чтобы я сидела и набиралась опыта. Тёмное пламя, папа, ну неужели так трудно было объяснить, что таким способом ты меня учишь?! Я ведь обижалась на тебя почём зря.

— А теперь, — вдруг нехорошо сверкнул глазами Санар, впиваясь в меня взглядом, — ты мне подробно расскажешь, что произошло с тех пор, как мы проводили тебя на границе Карсуты и Вер'цита... С какой это радости вдруг ты, малышка, оказалась в королевском дворце Илсинора и чем ты там занимаешься под носом у венценосных особ.

Я сникла, понимая, что ничего хорошего не услышу по окончании рассказа, но скрывать нынешнее положение вещей было бы ещё одной глупостью в моей копилке ошибок. Устроившись на жёстком топчане поудобнее, насколько это было возможно, я принялась за подробный отчёт о событиях последних шести недель — первого в моей жизни времени, когда я осталась одна, без присмотра родителей и без поддержки друзей.

Глава 8. Агент Морского королевства

'1. Цель (какую работу хотел бы

получить соискатель):

Менеджер продажного отдела'.

Цитата из анкеты соискателя

Разговор с Санаром затянулся до темноты. Мы могли бы проговорить и дольше, но я спохватилась, что нянюшка уже наверняка поставила на уши весь дворец, в поисках своей подопечной.

Спешно попрощавшись и договорившись не терять друг друга из виду, мы разбежались из 'Графского двора' в разные стороны. Санар направился на окраину города — он с ребятами остановился в сомнительной забегаловке, чуть ли не в трущобах, чтоб на такую большую вооружённую компанию не обратила внимания стража. Я же поспешила во дворец.

Мимо стражников я промчалась чуть ли не бегом, вихрем переоделась в кустах, спешно смазывая с лица 'макияж', и направилась на задний двор королевского дворца — предусмотрительно прячась в тени, а не вышагивая по аллее.

Увы, вернуться в свои покои незамеченной мне было не суждено. Где-то на полпути я услышала недовольные голоса, и мимо меня по дорожке протопали, иначе не скажешь, шестеро бравых вояк в плащах королевских клинков. Они бы шли и дальше, но я, пытаясь получше спрятаться, залезла в такие дебри розовых кустов, что их терпкий аромат заставил закружиться весь мир, а в носу защипало. Звонкий раздражённый чих разнёсся на весь парк, воины подскочили и заозирались, а самый догадливый королевский клинок сразу направился к кустам.

Из кустов они меня вытаскивали втроём. Нет, я не сопротивлялась, охрани меня Светлоликая! Сопротивлялись кусты, потому что горе-вояки, вместо того чтобы обойти розы и вытащить меня там, где я в них влезла, решили непременно выкорчевать моим тщедушным тельцем весь розарий рядом с аллеей... Их затея почти увенчалась успехом, когда знакомый холодный голос заставил всех замереть:

— Что тут происходит?

Я только обречённо застонала себе под нос. Ну а вы-то что здесь забыли, ваше вечно недовольное высочество?!!

— Я ещё раз спрашиваю: что здесь происходит?!

— Ваше высочество... — Один из 'безработных' клинков, наблюдавший за действом со стороны, поспешил оправдать товарищей, насколько это было возможно: — ваше высочество, мы нашли госпожу баронессу, она... ммм... застряла в кустах, и мы пытались помочь леди выбраться...

Под тяжёлым взглядом младшего принца воин замялся и очень натурально заинтересовался своими сапогами, а я не смогла сдержать смех.

— Простите их, ва... ваше высочество, — хихикая, выдавила я, — они правда пытались помочь... но розы их не... не поняли, ведь я... вошла с другой стороны...

Под конец моей речи клинки могли похвастать пунцовыми физиономиями под цвет верхней половины плащей. Ярко-красные щёки и уши у шестерых взрослых мужчин выглядели так комично, что я окончательно потеряла всякую совесть и захохотала в голос.

— Я рад, что вы повеселились, леди, — невозмутимо ответил принц Инкор, — а теперь будьте так любезны, выйдите из кустов, дабы я мог со всем моим почтением проводить вас до ваших покоев, ведь вы, наверное, очень утомились сегодня.