Проект "anima". Деймон

— Я не понимаю твоего раздражения, папочка. Тебе что, жалко мелочи на чаевые этой милой услужливой девушке? Так, не беспокойся, у меня осталась немного с обеда в торговом центре.

Кира скользнула насмешливым взглядом по фигурке Эммы, и с фальшивой улыбкой поинтересовалась, будет ли ей достаточно десяти кредитов да доставку Дика домой.

— Не нуждаюсь, — коротко и зло бросила Эмма, подскакивая с мягкого кресла.

'Золотая' девочка обидно расхохоталась и издевательски протянула:

— Ну, конечно. Это заметно.

Эмма сделала глубокий вдох, и металлическим голосом произнесла:

— Благодарю за гостеприимство, но мне необходимо идти, — Вбитые с детства правила вежливости не желали сдавать свои позиции даже под натиском такого откровенного хамства. Все-таки воспитание — великая вещь.

Повисла неловкая пауза. Господин Вельд, казалось, не мог сообразить, что ему следует сделать в первую очередь: осадить Киру, или извиниться перед гостьей? Его супруга не одобряла вульгарных высказываний дочери. Но тот факт, что благодаря этому, их дом будет избавлен от общества неблагонадежной особы, заставлял закрывать на все глаза. Кира торжествовала, сияя от самодовольства. Эмму затрясло от бессильной ярости и обиды. Проявляя человечность и сострадание, она менее всего могла подумать, что ее сочтут услужливой нищенкой. Да, у нее была маленькая зарплата. Да, на дорогие вещи ее не хватает. Но в принципе, жила девушка не так уж и плохо. По крайней мере, она не настолько нуждалась в деньгах, чтобы рассыпаясь в благодарностях брать милостыню.

Медленно, с достоинством девушка развернулась, и высоко держа голову, направилась к выходу, не обращая внимания на хозяев.

Отец семейства нагнал ее на лестнице и прямо, без обиняков спросил, сколько с него за оказанную услугу. Девушка глухо застонала. Она, вообще, была из той породы романтиков, которые до самого конца верят в человеческое благородство, и надеялась, что ей все-таки не станут предлагать ей деньги на полном серьезе. Кира — избалованная дура, и она не в счет.

— Вы серьезно? — грустно вздохнула Эмма, оборачиваясь к отцу Дика.

Господин Вельд подтвердил, что, да, он абсолютно серьезен. Ведь понимает, что могло приключиться с его сыном, не окажись поблизости человека, готового помочь ему.

— Платят за доставку товара. Да, Ваша дочь забыла о том, что Дик — не вещь, а ребенок, но Вы-то должны это помнить. Я его не доставляла. Я его привела. Домой. Просто потому, что не смогла пройти мимо беззащитного ребенка в одиночестве бродившего по нашим, не самым безопасным улицам. В мои цели входило защитить его, а не заработать. То, что я не наряжена в дорогие тряпки, вовсе не означает, что нуждаюсь в Ваших подачках. Иными словами, мне от Вас ничего не надо. Хотите меня отблагодарить — не позволяйте больше этой эгоцентричной идиотке гулять с Диком. В следующий раз на его пути может не оказаться 'милой, услужливой девушки'. И оставьте меня в покое. Выход я найду сама.

Почти выкрикнув последнюю фразу, девушка опрометью бросилась вперед. Сделала она это слишком быстро, чтобы сохранить равновесие. Она оступилась. Вместо изящного перила, руки ее поймали пустоту. Девушка, испуганно вскрикнула и зажмурилась. Но удара не последовало. Эмму подхватили чьи-то сильные руки. А их обладатель тихим вибрирующим шепотом, щекоча дыханием основание ее шеи, поинтересовался:

— Вы в порядке? — Замолк на секунду, а потом продолжил, добавив в голос вежливой укоризны. — Необходимо быть аккуратнее на лестницах. Вы могли пострадать.

Околдованная этим низким тембром, девушка повернулась лицом к своему спасителю и на секунду утонула в его черных глазах. И этого было достаточно, чтобы перевернуть весь ее мир.

ГЛАВА 6

Есть мгновения, которые длятся дольше, чем вечность, которые меняют нашу жизнь и нас самих. И приход любви — это всегда взрыв твоего микрокосмоса.

Кто-то говорит, что ее не существует в природе, иные утверждают, что вот она — только руку протяни. Но ей безразлично, что мы говорим или думаем. Она решает сама, не спрашивая нас. Любовь может долго стучаться в твое сердце, терпеливо ожидая, когда ты впустишь его, а может ворваться, выбивая все замки и запреты. Прятаться и бороться с этим бесполезно. Это чувство всегда оказывается сильнее нас, как бы мы ему не сопротивлялись.

Эмма считала любовь, как таковую, чем-то, что жизнь ее, и без того нелегкую, только усложнит. Поэтому девушка этого чувства всячески избегала. И это было не так уж сложно. Достаточно симпатичную, но холодную Эмму Росс мужчины в большинстве своем избегали. Оставшееся меньшинство — не привлекало саму девушку. Так что она, не прилагая к этому ровным счетом никаких усилий, дожила до своих двадцати трех лет, так и не переболев вирусом первой любви (смесью юношеского максимализма, наивного романтизма и любопытства пополам с глупостью). Если честно, она уже начала сомневаться, в своей способности влюбляться и любить. Эмма убедила себя, что в этом чувстве нет ничего особенного и интересного, что от любви глупеют и ведут себя неразумно, и что она, конечно же, влюбится. Но, только, для того, чтобы понять природу этого процесса. И будет это когда-нибудь потом. Сейчас у нее и без того уйма проблем.

Поэтому для нее и было таким шоком осознать, что любовь может незваной гостьей нагрянуть в сердце, не спрашивая разрешения у его хозяйки. Это было похоже на удар в солнечное сплетение, выбивающий кислород из легких, как разряд тока по оголенным нервам. И бороться с нахлынувшим чувством можно было с тем же успехом, что человеку попытаться остановить прорвавшую плотину, просто став на пути водного потока. Однажды потерявшись во вселенной чужого взора, мы либо остаемся там навсегда, либо возвращаемся, но уже с совершенно другим сердцем.

Такой поворот событий в целиком и полностью распланированной жизни не вызвал у девушки бурю восторгов. Особенно же болезненно сжалось ее сердце, когда она поняла две вещи. Первое: она хочет его. Причем хочет всего целиком. Тело, душу сердце. Просыпаться и засыпать рядом с ним, разговаривать, шутить, смеяться, и многое, многое другое. Можно было сказать, что она поддалась той девичьей глупости, на которую способна не каждая дурочка. В общем, она возжелала выйти замуж за первого встречного, точнее за впервые встреченного ей парня. Второе: он оказался не человеком. Расфокусированный взгляд, штрих-код, приклеенный у основания шеи, серый комбинезон с надписью: 'Продукция Нео-инкорп'. А на запястье выбит серийный номер.

Эмму внезапно затопила волна гнева и зависти. Ну, почему Он не мог оказаться обычным парнем? Или необычным? Или хотя бы просто парнем, а не секс-игрушкой этой идиотки?

И, почему все достается таким вот безголовым курицам, неспособным ни на что кроме заботы о своих удовольствиях. Эмму раздражало, что девица, не работавшая ни дня своей жизни, с презрительным сочувствием рассматривает ее одежду. Но мысль о том, что 'золотая' девочка, стоит только Эмме выйти за порог, потащит свою новую игрушку в спальню и будет там с ней развлекаться, просто сводила с ума.

Девушка слегка отстранилась от своего спасителя, выскальзывая из кольца его рук, и тряхнула головой. Ну не могла же она влюбиться в машину. Да, этот андроид вполне привлекателен, и даже, можно сказать, красив, и отличает от человека только крошечная татуировка на левом запястье — серийный номер модели. Но он ведь не человек, а вещь, которая Эмме не по карману. Так что лучше не поддаваться эмоциям. Не хватало еще страдать по поводу безнадежной любви к машине. Вот если бы к человеку, то это было бы не слишком приятно, но хотя бы нормально. Вот только андроид не человек и любые эмоции к нему можно рассматривать, только как патологию. Прикинув в уме, сколько денег ей понадобится на лечение у психотерапевта, она пришла ужас, решила выбросить всякие глупости о каких-либо чувствах из головы, и забыть о том, что, вообще, имела несчастье увидеть эту игрушку 'золотой' девочки.

— А... причина конфликта интересов моей дочери. Ну, симпатичный, согласен, но не до такой, же степени, чтобы настолько терять голову, — хмыкнул господин Вельд. — Я разочарован.

С лестницы послышался истеричный вопль разъяренной фурии.

— Убери свои грязные руки от моих вещей! И я еще хотела тебе заплатить! Да, это ты теперь станешь платить мне всю оставшуюся жизнь за нано-чистку моего андроида. Не хочу, чтобы на его коже остался даже один-единственный твой атом, дрянь!

Эмма опешила настолько, что даже с места сдвинуться не смогла, так и, продолжая стоять в шаге от новомодной игрушки. Чем разозлила его хозяйку еще сильней. И та в свою очередь с удвоенной скоростью понеслась по лестнице вниз. Происходящее до безобразия стало напоминать сцену из дешевой мыльной оперы, где недостаток бюджета компенсируют кошмарной в своей неправдоподобности мелодраматичностью. Хотелось плавить и смеяться одновременно. Но когда расстояние между Эммой и Кирой сократилось до пары метров, инстинкт самосохранения все-таки сработал, и девушка скользнула за спину андроиду, выставив его перед собой на манер щита. Мало ли что этой припадочной в голову взбредет? Кинется еще.

Положение спас глава семейства, схватив дочь за локоть и притянув к себе. Та попыталась вырваться, но хватка у господина Вельда была железной. А вот выражение лица ничего хорошего этой истеричке не предвещало, при этом оставаясь сдержанно-спокойным. Такое самообладание, даже против воли внушало уважение. В общем, Эмма осталась под впечатлением, даже слегка огорчилась, что сама так не умеет.

— Кира, — елейным голосом обратился Господин Вельд к дочери, — Я тут подумал об одной вещи. Разве ребенок, который в погоне за собственным удовольствиями забывает о своем долге перед семьей и недостойно себя ведет, должен иметь дорогие игрушки? Такие дети ведь должны быть наказаны. Милая, ты со мной согласна?

— Конечно, папочка. Я всегда говорила, что Дик совершенно ужасный и его следует наказать.

— Но провинился сегодня не Дик, а ты. Так что можешь считать, что этого андроида у тебя никогда и не было. А другой появится, только, когда ты правильно расставишь приоритеты между вещами и людьми, когда обязанности для тебя будут важнее желаний, и когда ты научишься вести себя, как подобает.

— Я не ребенок, и ты не можешь у меня его забрать, — Дерзко отчеканила девушка в полной уверенности, что так оно и есть. — Он куплен на мои деньги.

Ее отец недобро усмехнулся:

— Ошибаешься. Ты несовершеннолетняя, не работаешь, и соответственно, деньги, которые тратишь, твоими быть не могут. Так что будь хорошей девочкой и уйди в свою комнату. С тобой я поговорю позднее. Теперь к вам, милая барышня. Вы оказали нам неоценимую услугу, а моя дочь так безобразно себя повела. И раз вы отказываетесь от денег, то, возможно, примите подарок? А Кире это станет хорошим уроком. По крайней мере, я на это надеюсь. Вам ведь понравился этот андроид. Вот и забирайте его себе. Не отказывайте мне в этой мелочи. Позвольте порадовать вас и хоть как-то загладить вину моей дочери перед вами. И я считаю, что ей противопоказаны дорогие игрушки. А мне доставит удовольствие знать, что ваше благородство было вознаграждено.

Ошарашено кивнув, Эмма снова посмотрела на андроида, который теперь принадлежал ей. Она понимала, что нужно отказаться, пока еще не поздно. И понимала, что уже поздно.

Перед глазами возник список Международной классификации болезней: Класс V F63.9 — Стойкое изменение личности, неуточнённое'. Жаль только, что не уточненное. Хотя интересно, как бы светила медицины это явление уточняли? Но с таким диагнозом можно жить. У большей части планеты — это хроническое. И ничего. Даже лечиться не пытаются. Зовут это любовью, и даже не жалуются. Но ведь кроме достаточно невинного заболевания, Эмма предположила у себя наличие, еще как минимум двух.

'F65.0 — Фетишизм'. Хотя, если вещь внешне неотличима от живого человека, то фетишем ее назвать сложно. Значит F65.0 стоит под вопросом. И этот факт не может не радовать.

Но есть еще: 'F65.9 Расстройство сексуального предпочтения неуточнённое'. Так что в любом случае набирается полный комплект.

Невесело усмехнувшись, девушка сдержанно попрощалась с семейством Вельдов. Госпожа Вельд поджав и без того тонкие губы неодобрительно глядела то на мужа, то на наглую плебейку. Кира билась в истерике, то угрожая всем и вся страшными карами, просто рыдая от бессильной злости. Маленький Дик, ускользнувший от няньки, стоял у основания лестницы и махал на прощание рукой. А глава семейства смотрел на удивительно гармоничную пару. На красивую светловолосую девушку с упрямым подбородком и открытым взглядом. И на не менее красивого черноволосого мужчину, который во всем был под стать ей. И что-то подсказывало Майклу Вельду, что перед ним именно молодой мужчина, а не андроид, ну, или уж совсем не обычный андроид. И это его сильно настораживало. Ведь него была отличная интуиция, которой он привык доверять. И сейчас она говорила ему, что он поступил единственно верно. Этим двоим лучше быть вместе, а ему и его семье, подальше от них обоих. И все равно, красивая из них получилась пара. Черное и белое.

Слишком уж много огня в глазах этой парочки. У девушки — понятно. Ее он узнал. Копия матери. Подумал: может характер отцовский? Но быстро осознал свою ошибку. От Станислава Эмма не взяла ничего. С виду тихая забитая скромница. Поначалу господин Вельд подумал, что отец все же сумел сломить ее. Ведь смерть первой жены сломала его самого. И Стас превратился в холодного деспота. Порвал со всем, что связывало его с Изабеллой, и замкнулся в собственном горе. Но девочка, все же выросла, настоящим потомком Корнеров бунтаркой с чистым сердцем и железной волей. Члены этой семьи могли довольно долго не проявлять революционных наклонностей. Но рано или поздно горячее сердце и мятежный дух брали свое. Когда-то даже ходила поговорка про них: 'Встать на пути кого-то из Корнеров может либо сумасшедший, либо тот, кто уверен в своей правоте. На действия первого они не обратят ни малейшего внимания. А с последними — станут плечом к плечу'.

Майкл перевел взгляд на молодого человека рядом с ней. Тихо выругался. Напомнил себе, что это андроид. Посмотрел еще раз, более внимательно. И снова увидел парня лет двадцати шести. И ведь действительно он под стать девочке. Типичный красавчик с обложки глянцевого журнала. Но он — не пустоголовая кукла. Слишком уж цепкий взгляд у его умных глаз. Слишком гордая осанка. Плюс ко всему, андроид до боли напоминал кого-то. Но господин Вельд, как не старался, не мог вспомнить кого именно.

ГЛАВА 7

Каждый день, возвращаясь, домой, Эмма заходила в крошечную гостиную, садилась на старый продавленный диван и протягивала руку к журнальному столику. В ее ладонь, словно бы сам ложилась пластиковая фоторамка. С ее поверхности на девушку, улыбаясь, смотрел двойник. Вечно юная Изабелла Росс нежно улыбалась своей взрослой дочери.

— Здравствуй, мама, — тихо, почти шепотом произносила девушка.

Ответом ей всегда была тишина. А так хотелось бы услышать произнесенные ее мамой слова: 'Здравствуй, милая'. Но Изабелла только молча улыбалась.