Украденная магия

— Вы любите... когда больно?! — опешил герой-любовник.

— Терпеть не могу. Но раз я полностью в вашей власти... Вам придется заткнуть мне рот кляпом, связать руки, ноги, голову зажать в тиски... Но я слышала, вы не некрофил?

— Не... кто? Некромант?

— Нет, это другое. Ну, или почти другое. А вы, если верить слухам, в любви цените живость?

— Ценю, — растерянно сознался граф.

— Так вот, я буду сопротивляться и по-всякому оскорблять вас. Вам, чтобы не уронить авторитет в глазах подчиненных, придется принять меры. Отправить меня в камеру пыток, бить семихвостой плетью с железными шипастыми шариками, ну такой, от которой по потолку разлетаются куски мяса, — Настя взмахнула руками, показывая, как именно будут разлетаться куски, — пытать раскаленным железом, ногти вырывать, опять же... Вам нравится, когда у дамы вырваны ногти, или предпочитаете маникюр?

Граф Лус слегка побледнел. Сыщица поняла, что речь удалась, и продолжила радовать публику. А еще держать в неведении, как ей на самом деле страшно. Вдруг действительно, без шуток, у этого типа имеется подвал с цепями, и угрозы — не пустые разговоры? Арману, небось, и в голову не придет искать ее в гостях у здешнего "бабника", особенно лезть в подвал. И тогда прощай надежда вернуться домой, здравствуй недолгая и мучительная жизнь бок о бок с этой рожей. Вот только мольбы о пощаде наглый графчик не дождется.

— Видите ли, рукоприкладством убедить меня не получится. Слабые пытки я вытерплю из принципа, а от зверских умру в страшных судорогах. А вам достанется генеральная уборка.

— Почему?

— Ну, тело же надо спрятать, правда? Во всех хороших домах так делают. Вы, наверное, трупы закапываете вот там, в саду. Кстати, там хватит места?

— Где?

— В саду. А то вдруг уже где ни копни — одни скелеты. Тогда придется везти в лес.

— Кого везти?

— Меня!

— Зачем?!!

Собеседник начал терять нить разговора, но выручать его никто не собирался:

— Говорю же, труп закапывать! Вы как в первый раз, честное слово!

К удивлению Насти, граф правильно понял околесицу, которую она так вдохновенно несла, и печально вздохнул:

— Я вам совсем не нравлюсь?

— Это вопрос принципа. Нечего было похищать! Вы, наверное, сочтете меня извра... несчастной жертвой заблуждений подсознания, — пленница смахнула фальшивую слезу, — но я люблю своего мужа. Целый год после свадьбы прошел, представляете, а я все еще люблю. Кстати, вот пожалуюсь ему, и он превратить вас... даже представить боюсь, во что.

— А кто у нас муж?

— Бывший морпех. Которые бывшими, как известно, не бывают. Знаете, как он и его друзья расправляются с теми, кто пристает к их женщинам? Вчетвером привязывают обидчика к мотоциклам, и...

От милых сердцу воспоминаний глаза едва не наполнились настоящими слезами.

— А дальше? — заинтересовался граф, хотя не знал, что такое мотоциклы.

— Да ничего особенного, разъезжаются по своим делам.

— Как интересно! — произнес знакомый голос с балкона, — Непременно учту на будущее!

От неожиданности Настя вздрогнула и окончательно погубила ковер, уронив бутылку с вином. Впрочем, такое зрелище стоило графского ковра.

На увитых зеленью балконных перилах сидел Арман. Вид у него был совершенно безмятежный, будто ничего особенного не случилось. За спиной у эльфа в невидимой магической преграде рваным контуром зияла дыра.

Граф Лус вцепился в рукоять кинжала, будто обычная железка могла помочь. Даже Настя знала — вскрыть волшебную защиту особой надежности, как банку с тушенкой, кому попало не под силу. Арман еще в Питере говорил, что магии не чужд, но чтобы до такой степени!

Девушка великодушно успокоила похитителя:

— Не бойтесь, это за мной. Я ведь предупреждала!

Тот сам догадался, и рявкнул, пальцем указывая эльфу направление обратно в дыру:

— Вон из моего дома!!! Эй, охра...

Но охрана не услышала призыва, гневный вопль сам собой, безо всякой на то хозяйской воли, превратился в шепот. Арман взмахнул рукой. Ноги графа оторвались от паркета, и похититель воспарил вверх, в панике загребая конечностями воздух. А потом словно невидимый маятник начал отсчет времени — граф стал плавно раскачиваться, летать по комнате из угла в угол по длинной дуге.

Таким зрелищем лучше любоваться издали, и Настя посторонилась, чтобы не получить сапогами по голове. К тому же пленника воздушной стихии, судя по выражению лица, начала одолевать морская болезнь.

Довершая поражение, лопнул и свалился на пол ремень с кинжалом. Сыщица не возражала, если бы следом исчезли штаны нахала, и в таком виде он переместился бы на многолюдную площадь перед императорским дворцом, где полеты, особенно с голым задом, запрещены под страхом ужасного наказания.

— Вы знаете, кого привезли в свой дом? — спросил Арман у графа.

Надо отдать должное храброму летуну, он не забыл о фамильной гордости даже сейчас:

— Очевидно, вашу подругу страсти? — не переставая летать, он скрестил руки на груди с таким спокойствием, будто речь шла о бутылке пива, — знаю, трогать чужое — дурной тон, но я готов посоперничать за нее по всем правилам, как велит традиция!

— С кем посоперничать? Не знаю, чья она подруга страсти, но мне известно, что ее нанял Светозарный император для выполнения особого поручения. Меня, кстати, тоже.

Арман протянул Насте свиток с красной печатью и сообщил:

— Я выхожу из дворца, ищу тебя, и что? Дежурный стражник сказал, дама уехала в карете, на которой только ленивый не разглядел гербы графа Луса! Ты решила развеяться?

— Я?! — оскорбилась сыщица.

— Разве нет?

Настя невежливо ткнула в похитителя пальцем:

— Он меня украл! С применением магии!

— Магии? — эльф задумчиво осмотрел ее запястье, — так-так-так, железный браслет, восьмицветная косичка заклинаний, одно плетение из запрещенных, парализующий эффект... И все это для похищения особы, состоящей на императорской службе? Штраф в пять тысяч золотых и лишение права публично носить оружие сроком на три года, если дело обошлось без последствий. Последствия были?

— Нет! — прохрипел граф, сообразивший, в какую историю влип.

— Как бы ни так! Были! — воскликнула Настя, — Платье герцогини испорчено! А настроение — еще хуже!

— Не беда, договоримся. Граф скорее язык себе откусит, чем скажет, что встречал нас. Верно?

— Да, — Лус угрюмо кивнул, пролетая мимо.

— И извинится, — добавил эльф.

Из дальнего угла раздался возмущенный возглас:

— За что?!

— За то, что я тебя видела и слышала! — подтвердила ущерб пострадавшая сторона.

Арман оглядел хозяина дома и понимающе кивнул. Новоявленный пленник закачался быстрее, но все равно долго молчал, собираясь с силами для дела нового и непривычного. А потом произнес с такой скорбной миной, будто его принуждали выпить скипидару:

— Ладно. Был неправ. Больше не повторится.

— Попрошу без одолжений! — возмутилась Настя, но эльф уже принял извинения за нее, будто это его украли и склоняли к сожительству, и потащил девушку вон из комнаты.

Позади раздался громкий стук — это перестало действовать заклятие маятника, и граф с размаху познакомился с полом. На сей раз не женским, а обыкновенным, паркетным.

Через полквартала от графского дома Арман распахнул перед спутницей дверь наемной кареты, обыкновенной, запряженной парой лошадей.

— Едем домой, на сегодня довольно развлечений. Считай, что это была разминка перед походом.

— Спасибо, ты подоспел вовремя, — призналась Настя, едва успев отдышаться, — а то мы уже обсуждали, как будем тайком закапывать меня в лесу.

— Даже так? Молодцы, обстоятельный подход.

— Но ты снова лишил меня удовольствия надавать пинков тому, кто этого заслуживает!

— Ничего, вернем пространственные дыры — будешь пинать, кого захочешь. Героям не отказывают в мелочах!

* * *

Как оказалось, время до отъезда Арман собирался провести вовсе не в особняке герцога Тари. Карета миновала центр города, выехала на мощеную камнем набережную одного из бесчисленных притоков Суары, и вскоре остановилась у небольшой гостиницы.

Гостиничный двор отгораживала высокая кованая ограда с воротами, над которыми покачивалась вывеска "У крылатой собаки". Упомянутое животное обнаружилось во дворе, посреди клумбы. На потемневшем от времени постаменте возвышалась загадочная скульптура — изображенная в натуральную величину каменная дворняга с птичьими крыльями за спиной. Чем загадочная зверюга заслужила себе памятник, на монументе не пояснялось, хотя и так легко догадаться — само по себе появление на свет эдакой помеси Тузика с горным орлом много чего стоит.

Дверь новым постояльцам открыла такая дива, что все кинозвезды женского пола вымерли бы от зависти, увидев ее. Молодая женщина невысокого роста, миниатюрная и изящная, но не тощая, казалась ослепительной даже в простом платье и белом переднике. К тонким чертам лица не прикоснулось и малейшее несовершенство, темные косы, уложенные венцом, оттеняли нежный цвет кожи и блеск необыкновенной косметики — веки красавицы от ресниц до бровей будто присыпали серебряной пылью, нарисовав мерцающие стрелы вразлет до самых висков.

Бездонные глаза цвета фиалок вспыхнули радостью при виде Армана, и тут же сменили милость на гнев, разглядев его спутницу. Хозяйка "Крылатой собаки" презрительно вздернула точеный носик и уперлась руками в бока, там, где широкий пояс туго стягивал талию, подчеркивая и без того примечательный бюст.

— Добрый вечер, Мирика, — нисколько не смутившись, заявил Арман, — я обещал привести напарника, и вот мы здесь. Познакомься, это Анастасия!

— Очень рада, — улыбнулась хозяйка, обдавая гостью теплом февральского ветра, — вы, должно быть, устали? Я покажу комнату.

И, не говоря больше ни слова, шагнула назад, в полумрак.

— Какой чудесный макияж, — шепотом похвалила Настя, надеясь сгладить неловкость встречи. Говорила будто бы эльфу, но так, чтобы красотка услышала.

— Это не макияж, а серебристая пыльца, врожденная, — тоже шепотом ответил Арман, — у Мирики мать — фея.

— Ничего себе! — удивилась сыщица, и тихо добавила, заметив, как остроухий провожает взглядом спину и остальные части тела прекрасной хозяйки, — А кто у нее муж? Часом, не волшебник?

— Нет, — невозмутимо ответил эльф, — иначе он вряд ли утонул бы спьяну два года назад.

После ужина состоялся последний инструктаж. Император считал экспедицию на остров Спящей девы не самым важным заданием, но об оплате не забыл. Арман выдал напарнице причитающуюся долю аванса. Правда, не деньгами, а подозрительного вида чеком на предъявителя. Это чтобы не пропили в первый день, объяснил эльф, хотя сыщица так и не поняла, почему чек пропить труднее, чем деньги. Зато командировочные и представительские выдали, как положено, полновесным золотом.

— Держи, — сказал эльф, протягивая тонкую пачку бумаг, — это твои новые документы.

Настя сняла синюю ленточку с печатями всевозможных имперских ведомств и обнаружила, что отныне она именуется госпожой Лориной Альстен, и родом происходит из такого глухого захолустья, о котором в столице некоторые почитают ниже своего достоинства даже упоминать вслух.

— Кто же мне имечко-то придумал?

— Никто не придумывал, в хранилище поддельных документов какие первыми попались, те и выдали. Я теперь вообще Арман Энивар Бо.

— Кто?!!

Настя сделала нечеловеческое усилие. Честно прикусила губу. И все-таки не выдержала, засмеялась. Остроухий притворился, что ему, гордому потомку кого-то еще более остроухого, такие мелочи безразличны, и перешел к следующей части инструктажа — оружейной.

Из-под кровати появилась на свет здоровенная сумка, плотно набитая всевозможными предметами, созданными сеять разрушение. Из узнаваемого оказались четыре не то кинжала-переростка, не то коротких узких меча в таких потасканных ножнах, что и на помойку при людях нести совестно, и пара складных ножей отменного качества. О практической пользе связки палочек и деревянных брусков странных конфигураций оставалось только гадать. Похоже, щедрость императорских снабженцев и в самом деле не знала границ.

Все остальное предназначалось исключительно для магов — какие-то разноцветные шипы в стеклянной коробочке, два пучка травы, похожей на вялую петрушку, мешочек с красными шариками, такой же с черными и фиолетовыми, небольшая стеклянная пирамидка с белой пилюлей, запаянной внутри, и холщовый сверток с непонятными трубками.

Эльф не стал объяснять, как этим пользоваться. Магические штучки Насте все равно не по зубам, а с обычным оружием всех блуждающих учат обращаться в добровольно-принудительном порядке. Арман только предупредил, что оставит сумку на полу, и на нее лучше не наступать. И вообще, мол, спи спокойно, враг не пройдет. Эта гостиница — лично им любовно обустроенное (и нечего так двусмысленно ухмыляться) убежище, отлично защищенное от крыши до фундамента. Мирика, добрая душа, всегда готова пустить на ночлег бесприютного сыщика.

Настя спросила:

— Сознавайся, это ты утопил ее мужа?

— Такому, чтобы утонуть, помощники не требовались, — хмыкнул ушастый.

И тут слово за слово выяснилось, что Арман снял эту комнату под склад — для ночного хранения вещей, оружия и напарницы. А сам засобирался в более приятное местечко, поближе к хозяйке.

— Ничего, если я оставлю тебя одну? — осторожно спросил он.

Настя зевнула и лениво отмахнулась:

— Если честно, дорогая Скарлетт, мне на это наплевать!

Ушастый в долгу не остался:

— Ну-ну, не завидуй!

Он похлопал напарницу по плечу и исчез в коридоре прежде, чем она успела как следует замахнуться.

* * *

В комнате красноволосой погас свет. Наконец-то неугомонная чужеземка решила вздремнуть, дав отдых тому, кто целый вечер не спускал с нее глаз. За эльфом он тоже приглядывал, неразлучная парочка почти все время вместе. Но остроухий никуда не денется, его дорожка предсказуема, как восход солнца. Вот и сейчас пошел к своей недоделанной фее...

Для удобства он назвал их "Белый" и "Красная", по цвету волос, так и докладывать удобнее. Сегодня были еще цветочки, а завтра... Белый и Красная уезжают, но это ничего не изменит. Нельзя, чтобы изменило.

Кто назвал его работу презренной, не достойной почета и громкой славы? Не соглядатай и не шпион, не подглядывающий, а смотрящий! Работа нравилась ему всегда, но сегодня он чувствовал настоящую радость. Это вам не рутина бестолковых будней и мелкие враги, это настоящее дело из тех, после которых входят в историю. Злые языки, правда, уже напомнили, что в историю можно войти, а можно и влипнуть, но это они исключительно от зависти. Таких "подопечных" давно никому не доставалось.

Эльф, надменный, важный, как и вся их дворцовая порода. А если копнуть поглубже — где он, повод для гордости? Даже кисточки на ушах не растут, как у приличных собратьев. Всего-то разницы, что другие из Эль-Антеамона острое ухо лишний раз не высунут, а этот болтается по миру, как последний бродяга. И среди своих отщепенец, и здешним все равно чужак, хоть и спелся с ними. Кто из людей всерьез полюбит эдакое существо без недостатков, которое будет дышать воздухом, пить вино, волочиться за девками даже когда их внуки давно сгниют в земле? Женские восторги не в счет, у подлых баб свой резон.