Adorable Yulie (Очаровательная Юлия)

А на ученом совет Университета также неожиданно и также вдруг было предложено рекомендовать на освободившееся место ректора молодого, но уже прекрасно себя пока-завшего на руководящей и научной работе, всем хорошо известного по тесным связям с коллективом Университетом, директора Электростальского филиала Университета. И, как это было ни странно, во всяком случае, для Юлии, но подавляющее большинство ученого совета оказалось "за". Так свершилась судьба Юлии.

Подобный оборот дел свидетельствовал о мощнейшей подготовительной работе, проведенной Долгополовым в соответствующих инстанциях не только Министерства об-разования России, но и более высоких властных структурах страны и города Москвы. Ни-чего в нашей жизни само собой не происходит. Сам по себе растет только бурьян. Все ос-тальное требует забот, забот и еще раз забот.

Что вело Долгополовым, человеком, облеченным достаточно большой властью и еще большим, по всей вероятности, влиянием в финансово-банковских кругах страны, а значит — колоссальными возможностями? Зачем ему была нужна Юлия? Ведь люди его положения всегда были обеспечены женщинами. На любой их каприз и на любую их при-хоть женщин было всегда больше, чем предостаточно. Так при чем же здесь Юлия? Обыч-ная, в общем, женщина. И далеко не красавица. Красивая конечно, но только по обще — че-ловеческим меркам, однако все же — не "секс-бомба". Далеко — не "секс-бомба". Долгопо-лов конечно же мог иметь и, естественно, имел дело с гораздо более эффектными женщи-нами. Во всех отношениях. Тем более — в постельных.

Так почему же он остановился на Юлии? Или, по выражению дочери Юлии, поче-му "запал на провинциальную бабенку". На простенькое потянуло, что ли? У них это бы-вает, у этих, у объевшихся сладким. Когда уже не знают, чем себя взбодрить, когда от изысков начинается элементарная тошнота, тогда они идут в народ. Им хочется узнать, а как же все это у них, у обычных, бывает? Позабыли про все за годы бесцеремонного свое-го карабканья наверх, на вершины человеческой власти. Теперь вот и пытаются вспом-нить о своем человеческом нутре с такими, как Юлия...

Ну, ладно, потрахался, помиловался, побаловался — вспомнил. Прослезился даже, может быть от избытка нахлынувших вдруг чувств. Конечно же не в натуре, а тайно, где-нибудь там... в душе. В тайниках ее заплесневелых. Отловил себе некоторую долю кайфа, приобщился, почистился и...хватит, хватит. Хорошего ведь — понемножку. Меру-то надо знать. Дальше-то — зачем?! И не просто — дальше. Не просто — нужна. А именно — в Москве. Под боком. Для чего? Кто — скажет?! Неужто и вправду — любовь?! Не секс, не желание получить физическое наслаждение с понравившейся женщиной, а именно она — любовь. Потому что со здоровьем у него к этому времени было уже не очень.

И дело здесь не в возрасте, хотя годы, конечно же, давали о себе знать. Пятьдесят лет для мужчины — опасный возраст. Опасный всегда. Даже для обычного мужчины. А что говорить о тех, кто в "проклятые" 90-е годы попытались активно реализовывать себя в финансовом бизнесе, понимая бизнес, прежде всего, как оптимальную возможность для накопления собственных финансовых средств. Причем, средств нелегальных, тайных, не-законных, потому что сами эти люди находились на "госслужбе" и не имели юридическо-го права заниматься подобным бизнесом. Поэтому им приходилось постоянно рисковать, виртуозно балансируя на грани фола, на грани провала, на грани ареста и последующего суда. А это — стрессы. А это — нервы, нервы и еще раз. нервы. И "сумасшедшие" концен-трации адреналина в крови. В течении долгих лет. В итоге — резкие скачки давления. При-чем, очень неожиданные и коварные. И постоянные ноющие боли в сердце. И жуткие го-ловные боли по вечерам, к концу рабочего дня.

И о каком же сексе здесь можно говорить?! Здесь бы просто прижаться к родному, теплому женскому телу. Прижаться поплотнее и тихо лежать, вдыхая ее запах и ощущая своим сердцем быстрые толчки ее сердца и чувствуя, как незаметно уходит боль из гудя-щей колоколом головы и успокаивается саднящее с утра собственное сердце. И вдруг при-ходишь к неожиданному для себя выводу, что женщина нужна мужчине не только и не столько для секса. А еще для чего-то вот такого, трудно объяснимого словами, но без чего наша жизнь совершенно теряет всякий смысл.

Так для чего же понадобилась Юлия этому стареющему, теряющему силы и власть, но когда-то очень влиятельному и представительному мужчине? И что же тогда лежит в основе взаимоотношений между мужчиной и женщиной? Только ли физическое влечение разных полов или есть все же что-то такое, гораздо более значимое, более весомое и более существенное? То самое, что заставляет женщину не покидать больного, немощного и аб-солютно ей не нужного, но когда любимого ею мужчину, а мужчину — делать порой самое невозможное для того, чтобы удержать около себя понравившуюся ему женщину.

Французы говорят в затруднительных ситуациях -"шерше ля фам". То есть — ищите женщину. Женщина здесь есть. Женщину мы нашли. А что дальше? А дальше жизнь гачи— нает закручивать события по своим, не совсем нам понятным и совершенно уж непред-сказуемым законам.

* * *

Юлия вступила в свою новую должность, начала потихонечку осваиваться и даже работать. Она совсем перебралась в Москву, в свою новую квартиру. Новоселье устраи-вать не стала. Незачем, да и не дл я кого. Электростальская квартира осталась ничьей.. Юлия отписала ее дочери, поставила на сигнализацию и уехала. Как отрезала. Все. Конче-но. С глаз долой — из сердца вон. Впереди — новая жизнь.

Однако на новом месте жизнь почему-то не спешила становиться новой., а, тем бо-лее — лучшей. С Долгополовым встречи чаще не стали. Скорее наоборот — они стали реже. Вечерами после работы он к ней ездить не мог. Иногда только. Очень — иногда. Спешил домой. К семье. А в течении рабочего дня самой Юлии было трудно вырваться. Работа не позволяла. Затягивала намертво. Раньше было проще. Намного проще. Раньше, в Электро-стали, работой управляла Юлия. Она была как бы выше своей работы, свободней и раско-ванней и легко управляла своими делами, не позволяя "текучке" поглотить себя. Теперь же, в Москве, объем выполняемых ректором должностных, служебных и профессиональ-ных обязанностей намного превышал ее возможности. Она барахталась в текучке еже-дневных каких-то очень срочных дел, которые почему-то должен был решать только рек-тор, и никак не могла оторваться от них или хотя бы переложить некоторую их часть на плечи своих заместителей. Ничего у нее не получалось. Управлять делами такого большо-го коллектива оказалось намного сложнее, чем ей представлялось ранее.

Она сильно "комплексовала", переживала, нервничала, уставала до невозможности и к вечеру выдыхалась совсем. Ей уже было даже не до встреч с Долгополовым. Ей бы с собой управиться. Она добиралась домой чуть живая, наскоро ужинала, быстренько при-нимала ванну и бухалась, обессиленная, на постель., с ужасом думая о завтрашнем дне. Жизнь ей казалась чернее черного. И не было рядом человека, который, пусть бы даже не понял, но хотя бы выслушал, пожалел и успокоил. И ей становилось так плохо, так плохо, что слезы наворачивались у нее на глазах, и она начинала горько плакать, уткнувшись ли-цом в подушку и обильно поливая наволочку горячей соленой влагой.

Вот тогда-то она и обратилась по совету одной своей новоиспеченной подруги к помощи "мальчиков по вызову". Думала, что хоть здесь-то она сможет расслабиться, раз-веяться, отвести душу и усладить тело. Но...не получилось. Ничего не получилось. Оказы-вается, дел было вовсе не в недостатке секса. Точнее, не в физиологии секса. Дело было в душе. Оказывается, и в сексе главное — это наша душа, наши чувства и наше сознание. Ведь человек бывает несчастлив только тогда, когда сам в этом убежден. А если душа плачет, если душа в тревоге, если душа неспокойна — никакой секс с посторонним для те-бя партнером здесь не поможет. Здесь нужен секс только с любимым, дорогим для тебя человеком. Это аксиома отношений между мужчиной и женщиной. То есть, именно та ис-тина, которая не требует для своего подтверждения никаких доказательств. Она — есть, она — существует, и этого совершенно достаточно.

Однако жизнь мудрее и человечнее нас. И она со временем, потихонечку все рас-ставляет по своим местам. И Юлия вдруг неожиданно для себя стала с удивлением заме-чать, что эти утомительные ежедневные Университетские обязательные дела, так называе-мая "текучка", начинают все меньше и меньше занимать, беспокоить и раздражать ее. Она стала легко и спокойно управляться с ними, научилась не пытаться все делать сама, а спо-койно перекладывать их большую часть на плечи своих заместителей и конкретных ис-полнителей, оставляя за собой лишь функции контроля за качеством и сроками. И у нее появилось свободное время. Она стала спокойнее и увереннее в себе. Она теперь могла позволить себе заняться и самой собой, своими собственными проблемами.

И тут выяснилось, что проблем-то своих у нее теперь практически нет. И забот сво-их — тоже нет. Совсем — нет. А без проблем, без забот — какая у женщины жизнь? Так, одна лишь видимость...

Хотя нет, одна проблема у нее все же осталась. И с каждым разом все более и более значимая. Проблема это — Долгополов. Точнее, его психологическое состояние. Он стал молчалив, мрачен, угрюм и задумчив. Взгляд — невидящий, ушедший в себя. Что-то посто-янно угнетало и тревожило его. Но на вопросы Юлии отвечал уклончиво. Стал приклады-дываться к рюмке. Но, в основном — у Юлии. Выпьет стопку-другую коньяка, закусит кон-феткой или лимоном, закурит и сидит за столом молча, ничего не видя и не слыша вокруг, полностью отключившись от окружающей действительности. Что с ним происходит, Юлия не знала, но понимала, что пришла беда и над головой Долгополова, по-видимому, начали сгущаться тучи.

О сексе они почти забыли. Так, иногда только. И то, кое как, с горем пополам и, в основном, с помощью самой Юлии. В сексе у Долгополова становилось все хуже и хуже. Жизнь прижала его и ему стало не до секса. Как говориться, здесь уж не до жиру — быть бы живу. Но от Юлии не отошел, от поездок к ней не отказался. Наоборот, Юлия стала нужна ему еще больше. И Юлия тоже не отталкивала его. Даже мысли такой у нее не воз-никало. И не могло возникнуть. Она — выбрала Долгополова сама и бросать его в трудную минуту не собиралась. Быть вам вместе и в радости, и в горе. Так, кажется, говориться в библии.? Радость у них была. Сейчас к одному из них пришло — горе. И оставлять его од-ного в беде. Юлия не могла. Такой шаг для нее был невозможен. Он был бы для нее про-тивоестественен.

А Долгополов начал торопить ее с оформлением соответствующих бумаг по док-торской диссертации. Он спешил. Он понимал, что времени у него в обрез. Он понимал, что скоро должно произойти непоправимое. И он торопился сделать для своей любимой женщины, для своей любовницы все, что можно было сделать по самому максимуму. По-чему он так делал? Зачем? И кем же в действительности была для него Юлия? Мы не зна-ем. И не узнаем теперь никогда.

Потому что нервничал Долгополов не даром. Сколько клубку не виться, но конец-то всегда будет. И очень скоро, после очередного аудита в одном крупном Российском банке, в совет директоров которого оказывается входил Долгополов, и который был после ау-дита лишен лицензии, а его счета — арестованы, с Долгополовым на работе случился ин-фаркт. Его отвезли в больницу. Мучился он не долго. Через неделю его не стало. Ему бы-ло всего лишь пятьдесят шесть лет. Жить бы да жить...

* * *

Естественно, что Юлия на похоронах не была. Но в этот день она на работу не пош-ла. Не смогла. Позвонила секретарю и предупредила о своем отсутствии. И она весь день проплакалась дома. Ей было жалко и Долгополова, и саму себя, и бывшего своего мужа, которому она испортила жизнь, и свою дочь, с которой у нее совсем разладились отноше-ния. Короче, всех своих родных и близких, и всю свою путано-перепутанную, никак не желающую нормально складываться жизнь. И еще всех тех, кого смогла вспомнить в этот тяжелейший для себя день. Не вспоминала она тогда только одного Арефьева. Она вообще о нем забыла. Напрочь. Навсегда. Как будто его и не было никогда в ее жизни.

Слез она в тот день выплакала много. Но, как ни странно, ей стало легче. Она слов-но бы омылась и очистилась, стряхнув с себя прах прошлого. Она успокоилась и впряг-лась в работу. Пахала, как проклятая, тянула за десятерых и приходила домой лишь позд-но вечером. Вконец уставшая, ничего уже не соображающая, но в душе — довольная.

Действиительно, тяжелая работа — мощнейшее лекарство от любой беды. Она даже

Докторской своей занялась. Хотя, если откровенно, какая она — своя? Она — Долгополовс-кая. Все сделал он. От начала до конца. Правда, до конца еще очень и очень далеко. Поэ-тому надо будет прежде всего разобраться в материалах, изучить их, вникнуть, проанали-зировать, рассортировать, понять, кое что добавить из современного, кое что исключить, как уже устаревшее, отредактировать, написать и опубликовать статьи по тематике дис-сертации. Хотя нет, статьи писать не надо. Статьи уже есть. Вот они. С десяток, не мень-ше. Надо только их внимательно прочитать. Несколько раз. Чтобы впросак не попасть. И направить в журналы для публикации. Надо же, надо же, они ведь пронумерованы. В по-рядке их публикации. Первая статья, вторая. третья, четвертая и т.д....

Господи, когда же это он все успел?! Это ведь колоссальнейшая работа! Пусть да-же и не его самого, пусть он только оплачивал. Но все равно. Все равно. Спасибо тебе, родной! Пусть земля тебе будет пухом.! Никто в жизни так много хорошего для меня не делал. Никто. Еще раз — спасибо тебе! И низкий тебе поклон от меня за все твое ко мне! Помни — я тебя не посрамлю. Тебе не будет за меня стыдно. Я принимаю твои материалы по диссертации, как твое завещание ко мне. И я сделаю все, как надо. Не беспокойся. Я стану достойной твоих усилий по отношению ко мне. Они — не напрасны. Поверь мне...

И Юлия действительно начала становиться специалистом в своем деле. Причем, публичным специалистом. У нее — постоянные публикации в печати; она теперь неиз-менменный участник различных семинаров и конференций по педагогике, где всегда — в числе основных докладчиков или оппонентов. У нее — теперь — свое имя, свой взгляд и свой авторитет в современной педагогической науке. Она — состоялась, как личность, как руководитель, и как научный работник. В Академии педагогических наук она — свой чело-век, всегда желанный и желаемый. Пора бы уже подумать и о защите докторской. Диссер-тация совсем готова. Дело за сроком...

Одевается она у самого Зайцева. У нее свой неповторимый внешний вид. Вид строго деловой, "неподступной", элегантно-изящной современной деловой женщины. На нее всегда приятно смотреть, с ней приятно разговаривать, с ней приятно общаться, при-ятно вести дела. Даже проигрывать в делах ей почему-то тоже приятно. А представители московского "Бомонда" считают за честь познакомиться и пообщаться с ней. Она — частый гость и участник различных телевизионных передач и даже телевизионных шоу. Живет она полнокровной, насыщенной и интересной жизнью. Все, что ей надо — у нее есть. Она — независимый ни от кого человек. Нет у нее только одного — счастья. Ни простого, общече-ловеческого, ни своего личного — женского.