1655

"С местными в конфликт не встревать, огня по возможности не открывать, но если нападут, то боезапас не жалеть; попытаться выяснить местоположение базы и наличие вменяемой власти вокруг базы" — это как понимать? За ночь власть в окрестностях переменилась?

Рустем Арзяев осмотрел домишки очередного села Которогобытьнедолжно.

Тут также наличествовал подсмоленный частокол и часть стены с перекосившимися воротами. Чахлые деревца и возделанные поля чернели на окраинах. Вот только у этого села или местечка сохранились жители. Десяток мужиков стучали топорами, прилаживая к стене свежие заплатки, бабы носили ведрами и коромыслами воду, выливая ее на склоны насыпанного вала, ребятня что-то ковыряла в снегу.

Была бы у них нормальная военная часть, с аэродрома базы подняли бы беспилотник и смотрели картинку на экране, а тут приходилось действовать по старинке, мобильными группами. Впрочем, свой БТР разведчики оставили далеко позади, резонно рассудив, что звук ревущего мотора не слишком подходит для незаметности. В двух встреченных деревнях кроме обугленных остовов нашлись землянки и свежие следы по нетронутому снежку. Обитатели развалин не желали встречаться с чужаками. Потому к следующему предполагаемому населенному пункту лейтенант со старшим сержантом Попрыкой выдвинулись на "Тигре", да и того оставили почти в километре, последний переход шли на лыжах, предусмотрительно захваченных с базы после обнаружения в окрестностях снега.

На их счастье, карта почти "угадала". Правда, привычной Дисны на берегах стыка одноименной речки и Западной Двины не было. Зато в километре расположилось поселение с уже привычным частоколом из неошкуренных бревен.

— Оружие, машины, столбы электропередач? — спросил Попрыку Рустем.

— Нет, товарищ лейтенант. Как и в тех деревушках — только дома кособокие... Еще церковь, вроде. Мужики без стволов, даже сабель нет.

Сержант с трудом залез на невысокую ель у опушки и пробовал заглянуть за край стены.

— Ну, хоть что-нибудь там есть нормальное? — лейтенант привставал на цыпочки, но самому ничего увидеть не получалось.

— Колодцы еще... Один, два, три штуки... У большинства домов нет труб печных.

— Может это овины или сараи?

— Да нет. Что я — домов нормальных не видел?! А тут все — оконца махонькие, трубы нет, дранкой крыты, будто шифера не знают!

Сержант спрыгнул.

— Будем на контакт идти?

— А не убегут?

— А хрен его знает, товарищ лейтенант.

Попрыко потянул из кармана пачку сигарет, натолкнулся на взгляд командира, вздохнул и спрятал обратно.

— Вам товарищ лейтенант хорошо. Вы — спортсмен. А я на лыжах со школы не ходил.

— Приедем на базу — я тебе устрою спортзанятия. До базы, чтобы даже в руки не брал! Понятно?

— Так точно.

Попрыко поднял со снега автомат:

— Так что — идем?

Арзяев еще раз осмотрел деревню, сморщился от яркого солнца, бьющего в глаза.

— Вдвоем — это много... Я один пойду. Оружия, действительно, не видно. Надеюсь, крестьяне. Рацию включи и слушай, если скажу "Солнце тут яркое очень", зови БТР и целься по тем, кто слева от меня. Я буду работать по правым. Но дождись, пока я начну... Услышишь "Как бы не было снегопада", связывайся с базой, пускай шлют подкрепления. Сам не лезь, не по зубам, значит, орешек. Понял? Повтори!

Попрыко пробубнил коды.

— Может, ну его, товарищ командир? Подгоним "Тигр"?

— И въедем в еще одну брошенную деревню? Брось! Это Белоруссия. Даже если попали в прошлое, люди здесь наши! Да и по лицам, вроде, славяне. Крестьяне... Ладно. Пошел я.

Лыжи противно скрипели по крепкому насту.

"Со смазкой ошибся", — констатировал лейтенант.

Бывший биатлонист, он рассчитывал на мягкий снежок, найденный у базы, но уже в километре от ворот подтаявшая рыхлая масса сменилась твердым хрустящим покровом, выдерживающим пехотинца со всем армейским снаряжением.

"Главное — не выказывать агрессии", — умные мысли опережали одна другую. — "Пускай видят, что автомат за плечами, я один, злых намерений не имею".

Его заметили.

Бабы вылили тяжелые ведра, словили детей и убежали под защиту стен, мужики похватали из-за земляного вала незамеченные сержантом бердыши и мушкеты. Половинки ворот сдвинулись к центру, оставляя только узкую щель для связи с наружным миром.

"Дернусь назад, палить начнут", — лейтенанту мушкеты не понравились, но отступать было поздно.

— Ты приготовься, сержант. Похоже, это все же не крестьяне, — тихо пробубнил он в рацию.

Лейтенант поднял руки ладонями вверх, показывая мирные намерения.

За стенами наметилось движение.

На груди затрещала рация:

— Они пушку волокут. Старинную. Начинаем?

— Цыц! Отставить, — сквозь зубы прошипел Арзяев. — Пускай думают, что я один. Попробую поговорить. Надеюсь, это их расслабит. Надо же узнать, что тут вокруг нас твориться. Если попробуют забрать оружие, пойду в плен. Тогда зови "Тигра" и разноси тут все, а я внутри побуяню, вас дожидаясь.

Он незаметно вытащил с пояса нож, спрятав лезвие в рукав куртки.

Сержант только шумно засопел на предложенный план, то перечить не стал. Лейтенант был парень отчаянный и часто безбашенный, но всегда везучий.

Мужики вскинули свое оружие повыше, Арзяев попробовал улыбнуться. Получилось так себе.

Он остановился загодя, не доходя метров пятнадцати до сгрудившихся у ворот местных. На некоторых из них были кафтаны с петлицами на груди, напоминавшие стрельцовские одежды из фильмов про Петра Первого, но какого-то единообразия в одежде не было. Мелькали тулупы, потрепанные кожухи, короткие телогрейки на меху. А уж головные уборы и вовсе ни разу не повторялись: ушанки, колпаки, меховые шапки с вырезами. Все мужчины были бородаты.

— Ты хто? — пробасил невысокий дедок с козлиной бородкой.

Его одежды казались самыми новыми, а на ногах вместо лаптей или валенок блестели массивные сапоги.

— Я — русский. Я пришел с миром.

— Где мир? — поинтересовался дедок, заглядывая за спину Арзяеву. — Не видать жеж никого?

Говорил местный, слегка перевирая слова и нещадно путая ударения. Но понятно было.

Рустем махнул рукой в сторону леса, улыбнулся. Что сказать то?

— Можно мне увидеть старшего вашего? Главу? Начальника?

Дедок недобро прищурился:

— Так старшину или главу?

Лейтенант выбрал:

— Главу.

— Брони положь.

— Что?

— Брони сыми да на снежок положь!

Мушкеты целили в голову и грудь.

Арзяев медленно снял с плеча автомат, расстегнул пояс с АПС.

— Все сымай!

— Долго будет.

Дедок ухмыльнулся:

— А мы не торопыхи каки...

Лейтенант медленно расстегнул броник.

— Вяжи его, робяты!

Мирно "пойти в плен" у него не получилось. Первого из налетевших Рустем принял на бедро, второму заехал в нос, отчего тот осел в снег, но при этом отвлекся и пропустил противника справа. Приклад мушкета въехал точно в затылок. В глазах Арзяева будто выключили свет.

Упавшее тело начали вязать сразу же. Спеленали руки, ноги, рот заткнули кляпом. Дедок осматривал диковинное снаряжение пленника.

Из крепостицы выехали пятеро.

Первым показался дородный седой боярин в богатом восточном малахае поверх наборного зеркального доспеха, за ним двигались оружные холопы. Чуть погодя на поле перед крепостицей хлынули татары, бестолково понукающие своих лошадок. Боярин рыкнул на них, подозвал десятника. Через пару секунд кочевники понеслись к опушке леса, откуда появился незваный гость.

— Что там, Федот?

— Да вот, Фрол Демьяныч, турчака поймали.

— Так уж и турчак?

— Точно кажу... Одежда из тканины ненашенской. Я таку у купчин тамошних видел. Бумазет. Ее из рослины хилопка тянут. Тут тоже продают за серебро немалое, но такой тонкой выделки нет. А вот у них, в Константинополе, Стамбул который, слышал, мастера поискуснее... Мушкет опять жеж незнакомый. С рожи, гляньте, — татарва, но гутарит по-християнски, слова кривя, как немчина. Точно баю, турча полезла.

— Далеко до них.

— Пока на Речи заваруха, могут и вдарить?

— Могут, — согласился боярин. — Что сказал засланец?

— Старшину звал. Видно спутал нас с казачками Золотаревскими.

— Турок старшину казацкую спрашивал?

— Как есть! Все слышали.

Стрельцы закивали.

— Не добрые новости... Тащи его в избу. Попытаем гостя залетного.

Боярин повернул лошадь в ворота крепости.

2.

Сержант видел, как быстро скрутили лейтенанта. Мирного контакта не получалось. Попрыко ждал кодового сигнала, время шло. Уже решил открывать огонь, наплевав на приказ, вызвал БТР. Однако неожиданно ожила рация. Видимо, кто-то из тех, кто потрошил вещи Арзяева, нажал тумблер. До сержанта донеслось: "татарва, гутарит по-христиански, засланец".

Попрыко сдвинул тумблер на одиночные, прицелился.

"Будет вам татарва, оборвыши", — боец мягко положил палец на спусковой крючок.

Из ворот выехал дородный дядька явно командного вида.

Сержант перевел прицел с рядовых бандитов на их вожака. В любом нападении лучше всего первым вырубать командира. Всадник стоял не так близко к связанному лейтенанту. Можно не боятся задеть своего. Попрыко щелкнул тумблер в режим "очередь". И...

Из ворот вывалилось стая конных татаро-монгол, будто сошедших из старых кинофильмов: низкорослые лошаденки, мохнатые шапки, тулупы овчинные, круглые щиты и луки. Вся свора закрутилась около дородного дядьки, получила необходимые ЦУ и ринулась на опушку, прямо на застывшего в мелколесье сержанта.

Татары скакали небыстро, развернувшись полукругом.

Попрыко щелкнул рацией:

— Атакован бандой татаро-монгол. Веду бой. Лейтенант захвачен, попробую отбить. Нужна помощь... Славка, вали сюда быстрее!

В двух километрах от лежки сержанта Вячеслав Кубыкин, водитель "Тигра", вдавил педаль газа. Сидевший рядом рядовой Москвин щелкнул затвором.

Попрыко дождался, когда всадники приблизятся метров на двести, и открыл огонь. Трескотня огнестрельного оружия врага не испугала. Слишком уж она была непохожа на привычные громыхания мушкетов. Ватага степняков разлетелась веером, юркие кочевники укрывались за шеями лошадей, перевалившись на безопасную сторону. В сторону леса полетели стрелы.

Мужики у ворот бросили связанного лейтенанта, сбились в кучу, выставив стволы мушкетов и топоры на длинных рукоятках. Представительский дядька на лошади, наоборот, отъехал за приоткрытые ворота.

Попрыко пробовал метить во всадников, но попасть в мелькавшие руки-ноги не получалось. Тогда он стал бить по лошадям, валя самых ретивых и тех, кто пробовал зайти во фланг. Один кочевник полетел на землю, второй, сразу две лошади зарылись носом в снег, теряя всадников. Воздух у носа сержант взрезала стрела.

— ....!

Он дернулся, перекатился, снова открыл огонь. Лава кавалерии за эти мгновения переместилась еще на двадцать метров ближе.

В рации послышался голос Кубыкина:

— Большой папа чухает, мы будем через минуту-полторы. Если только в яму какую не вл... Мляать!!!

— Что?!

— В яму влезли. Выгазовываем!

Флажок переключателя перешел на "автоматический" режим, очереди застучали активней, но всадники уже окружали одинокого стрелка.

Сержант сбросил пустой магазин, потянул из разгрузки новый, попрекнув, что перед выездом поленился их спараллелить. Мирное время ж, мать ее!

Он загодя наметил несколько точек для лежки и теперь старательно менял их, понемногу смещаясь вправо от пути, по которому они подошли сюда. За мелколеском начиналась неглубокая балка, теперь полностью укрытая снегом.

— Иди по нашим следам, Славик. Не сворачивай!

— Выбрались! Еду!!

Справа всадники уже влетели в подлесок, когда сержант прекратил огонь и побежал.

Он проваливался в снег, поскальзывался, спешил. В момент, когда татары прошли подлесок и выскочили к балке, Попрыко свалился в снег на той стороне.

— Аллах! — первый кочевник сунулся напрямик.

Лошадь его провалилась по грудь, сам всадник успел соскочить, распластавшись на насте. Летевшие следом кочевники среагировали моментально. Пяток бойцов спешились, прячась за кустами и стволами деревьев. Остальные разделились и рванули в обход. План сержанта о том, чтобы заманить всю вражескую кавалерию в снежную ловушку и расстрелять, пошел прахом.

Попрыко резанул очередью вправо, ссадив двух из ближних преследователей. Прицелился, всадил еще очередь.

Распластавшийся татарин, как ящерица, заскользил к спасительным кустам. Его товарищи пробовали достать его и лошадь арканами.

— Большой папа на подходе. Дай вводные!

— Перед опушкой иди вправо. Только осторожно, там балка, засыпанная снегом. Я — по другую сторону. В балке застрял один из татаро-монгол, остальные обходят меня с двух сторон. Я встречаю правых!

— Понял. Займусь левыми!

За леском зарычал мощный мотор "Тигра". Пяток секунд спустя из снежного частокола елок вылетел мощный военный джип разведки. Пулемет на его крыше крутился как любопытный журавлик. Плюнул огнем влево, проредил правую сторону.

В бронестекло и жалюзи брони затюкали стрелы. Джип резко затормозил, развернулся на месте, взревел движком, выдав в елки столб вонючего дыма.

Татары не выдержали. Одинокий солдат, стреляющий из многозарядного мушкета был опасен, но понятен. Тут же на них вылетело настоящее чудище из детских сказок. Смелые кочевники прыснули к своим лошадкам, на ходу взлетели в седла и помчались к городку.

"Тигр" рубанул пару очередей поверх голов, сдал задом к балке, дожидаясь сержанта. Тот не спешил.

Один из разведчиков вылез из "Тигра", пригибаясь, бросился к замершему у края балки Попрыко. Посеревший сержант привалился к стволу сосны, одной рукой зажимая сочащуюся из раны кровь, а второй удерживая вложенный в развилку кустарника автомат. Из окровавленного предплечья его торчала обломанная стрела.

— Живой?

— Задело... малость, — прохрипел сержант. — Там лейтенанта взяли. Надо выручить, пока они не его не порешили.

Москвин, самый молодой из четверки разведчиков, перевел испуганный взгляд от окровавленного товарища на еле различимый в просветах леса городок.

— Их же там прорва?

Попрыко ответил с трудом:

— Пушек нет, а с луками да дымным порохом они нас не остановят. Влетим, рубанем из пулемета над головами, возьмем командира и тикаем.

— А если они лейтенанта... того? Грохнули?

— Тогда им пиздец. И им и селу этому.

Попрыко выковырял из разгрузки пакет с бинтами, разорвал упаковку, зажал кровь. Москвин, спохватившись, бросился помогать.

— Ты хоть знаешь где он?

— А?

— Ты заметил, куда эти, — младший из бойцов кивнул на городок, — унесли лейтенанта?

— Да... Покажу. У тебя АГСка на крыше заряжена?

— Ага.

— Это хорошо...

...Через десять минут джип уже летел обратно к базе. В дымящихся развалинах за их спинами, вылезающие выжившие ратники силились разобраться, что это было? Исчадие ада, принесшее демонов на многогрешную землю, или колдовской морок, наведенный местными нехристями?