Тайга - закон, медведь - хозяин. общий файл

"Я как мокрая курица, всю майку облила. Хорошо хоть ведро с водой вынести успела..." — мелькнула мысль у Лены.

"Сейчас сдохну. Волосы влажные, а майка..." — Виктор сглотнул, чтобы не задохнуться от накатившего желания, но потом все-таки взял себя в руки и даже смог произнести заготовленную в дороге речь.

— Лена! Я вчера без подарка, но сегодня все есть, вот, — и он стал вытягивать из рюкзака что-то меховое.

Ленка не могла понять про "вот". Кого-то убил и сразу ей притащил? Или уже шкуру снял? Так договаривались ведь, что она на добычу не смотрит. Но Стеклов сопел и злился, "вот" не желало покидать рюкзак. В конце концов, он психанул, сбросил куртку и шапку, опустился на колени и...

Мехов Кромина никогда не носила. Зачем в теплом краю такая одежда? Но сейчас она замерла не оттого, что для зимы в тайге шуба из шкур подходит больше, чем камуфляжная куртка на синтепоне. Просто ей привезли подарок! Шикарный мужчина ни свет, ни заря поехал и явился с подарком для нее.

— Ты кого-то раздел? — задала глупый вопрос обалдевшая от неожиданности Лена.

— Что? Да я сам добыл, а Евмена попросил выделать и сшить. Если бы ты сказала раньше, так я бы вчера съездил.

— Заказал для меня? — все ещё не понимала девушка.

— Тебе не нравится? — огорчился даритель.

— Нравится! Я одену? — поспешила с ответом Кромина, вырывая из рук Стеклова одежку и натягивая её на себя. — Ну как?

— Даже лучше, чем я думал, — довольно сообщил мужчина. — Плохо, зеркало у нас совсем маленькое.

Зеркало было снято с лодки, узкое и длиной не больше ладони. В него можно было увидеть оба глаза сразу, но все лицо — никак. Но тут Виктор что-то вспомнил и бросился к аптечке. Все медикаменты хранились в металлическом белом ящичке, и намека на зеркало там не было. Но Стеклов вытряхнул содержимое на стол и принялся разбирать ящичек. Вытянул из пазов заднюю стенку, и оказалось, что она была зеркальной.

Теперь Лена могла посмотреть на себя как следует. Точнее сказать, значительно подробнее, чем прежде.

Она поворачивалась перед зеркалом, которое держал Виктор, потом хотела поцеловать мужчину, но не знала, как подойти. Наконец, решилась и обняла его сбоку, уткнувшись в плечо лицом, а он ужасно сожалел, что руки заняты зеркалом. День прокатился, как во сне, они что-то говорили другу другу, но не всегда понимали и переспрашивали.

Ближе к вечеру Лена пошла кормить собак. Стеклов всегда хорошо содержал своих лаек, но девушка просто баловала их едой, а Белку особенно. У каждой собаки было свое место для трапезы. Черный пес приходил есть к крыльцу, а четвероногая блондинка утаскивала свою миску к конуре. Мужчина в очередной раз подбрасывал дрова в печку, когда услышал вой Шайтана. Он выскочил из двери и увидел, что завалилась одна из больших поленниц и накрыла будку с Белкой. Стеклов испугался, потому что под завал попала Лена. Она каждый день ходила к будке по нескольку раз, все проверяла, как там беременная мамочка, и имела привычку опираться на поленницу. Виктор, как заведенный отбрасывал дрова в стороны, откопал Белку, которая к счастью не пострадала, а просто отсиделась в своем домике, но не мог понять, в каком месте искать Лену.

— Лена, — позвал он хрипло, а потом заорал. — Лена!

— Здесь я, — раздался придушенный голос совсем не из-под завала. Уже потом оба поняли, что Кроминой сильно повезло: она распахнула дверь из крытого двора и выглянула в вечерний лес, сзади захрустело, посыпались поленья, дровяным валом толкнуло дверь, которая закрылась и вышибла Ленку в сугроб на улице.

Оказавшись лицом в снегу, девушка на какое-то время оглохла и ослепла, а когда очнулась, то не могла попасть к жилью.

Разобрать такое количество дров за несколько минут мужчине было не под силу. В ярости он порвал полиэтилен на большом окне, через которое попадал свет в крытый двор, и втащил Ленку к крыльцу, а потом внес в избу. Обнимал её, лихорадочно ощупывая руками.

— Тебе не больно? Нигде не ударилась? — несколько раз переспросил Виктор.

Потом пили чай, и Лена удивлялась, что Виктор испугался больше, чем она.

Уже перед сном Стеклов заглянул в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи и увидел Лену, стоящую к нему спиной. И сделал-то всего пару шагов, а оказался совсем рядом с ней. Притянул к себе и обнял. Девушка развернулась в его руках, и они словно попали под разряд молнии...

*

Она не оттолкнула, он не остановился. Старался не торопиться, чтобы доставить удовольствие не только себе, но и Лене. Комната освещалась слабо, в сумерках на стенах двигались изломанные тени. Девушке же казалось, что все вокруг залито ярким светом. Она была окутана ласками, как тонкой тканью, которая скользит по телу, вызывая ощущения, от которых хочется застонать в голос...

Боль появилась внезапно и ошеломила обоих. Лена вскрикнула, дернулась. Виктор отстранился, не понимая, что произошло.

— Мне больно, — она потянула на себя одеяло и сжалась, подтягивая колени к животу.

— Почему? А раньше так было? — плохо соображал мужчина.

— Раньше? Я не помню, я же пьяная была...

— Пьяная? Ты пила? — неутоленная страсть билась в крови, мешая нормально думать, толкала на необдуманные действия и выплескивалась ненужными словами.

— Ты же сам меня напоил, я не помню, как было...

— Я? Что не помнишь?

— Ну, когда шоколадом ты меня угостил, — Лена немного успокоилась и посмотрела на Стеклова.

— Тогда... — стало что-то проясняться в голове. — Ничего не было! Ты даже сидеть не могла! Так ты все это время думала, что я тебя... Да ты что?

Непонятная обида захлестнула его, Лена даже не ожидала такой реакции.

— Да я же думал, что ты взрослее! — выпалил мужчина.

— Взрослее? — растерянно переспросила девушка.

— Взрослее, опытнее, свободнее...

— Выходит, я — полный ущерб, что до сих пор... — завершена фраза была замечательным выражением на русском устном. Именно эти слова жахнули Стеклова по мозгам, и он понял, что сам абсолютный ущерб и убыток.

— Лен, я... — попытался исправить положение Виктор, но не успел.

— Пошел вон, — осадила его девушка. — И штаны свои забери!

Прикрываясь футболкой, он подобрал одежду с пола и вышел на кухню. Наспех оделся и толкнул дверь, уходя из избы.

— Я — урод. — Убежденно сообщил он себе. Первый раз в жизни ему встретилась необыкновенная девушка, а он упрекнул её в том, что она девственница.

"Вот на что я обиделся? Она же права. Специально ведь напоил девчонку. если бы не развезло её, то в тот же вечер и... Как теперь извиняться? Да она пошлет меня совершенно конкретно и больше к себе никогда не подпустит", — вздрагивая от сквозняка, думал мужчина.

На улице заметно похолодало, долго стоять на крыльце было невозможно. Стеклов осторожно вошел избу и не увидел ничего, потому что свет в комнате не горел. На ощупь он пробрался до входа в комнату, собираясь просить прощения любыми доступными способами, но далеко продвинуться не удалось. Он споткнулся о табурет, непонятно откуда появившийся на дороге, и загремел вместе с ним на пол.

— Виктор Михайлович, вы дверью ошиблись. Ваше спальное место в соседнем помещении, — раздался в темноте хрипловатый голос Лены.

— Лена, я...

— Позже придете, лет через пять, когда я опыта наберусь.

Количество бранных определений, которыми Виктор наградил себя в следующую пару часов, было рекордно велико. После всего, что случилось, мужчина не мог уснуть и задремал только под утро..

Когда охотники выезжают на охоту на месяц-полтора, то среди прочих продуктов они берут с собой хлеб и сухари. При большом желании некоторые жарят лепешки из пресного теста или оладьи. Но на несколько месяцев невозможно набрать сухарей, да и масла на оладушки потребуется не один литр. Почти всемогущая Соня написала Стеклову подробный рецепт изготовления домашнего хлеба. Первую и единственную попытку пекарства Виктор давно пережил. Ничего у него не вышло, терпения не хватило. Потом эту емкость Лена долго не могла отмыть, так задубело на стенках не промешанное тесто.

Теперь, спустя два месяца, девушка уже справлялась сама. Раз в неделю пекла хлеб, похожий на невысокие ковриги. Оказалось, что не так это и сложно, если выполнять все по Сониной записи.

Стеклов проснулся как раз в момент выкатывания хлебов. И хоть знал, что мешать в таком деле не стоит, не утерпел.

— Лена. Я — идиот последний, — стоял у неё за спиной и смотрел на нежную кожу на шее, на прядки волос, выглядывающие из-под косынки на голове. Косынка, сделанная из вафельного полотенца, была неизменным атрибутом во время стряпни.

— Прости меня, можешь побить, я заслужил, — так хотел обнять её, но только осторожно прикоснулся к плечу. Девушка дернулась, сбрасывая его руку.

— Лен, ну правда, я всегда считал, что у вас на юге все быстрее созревает: виноград, цветы и девушки. Солнышка много, море, гости веселые приезжают на лето...

Договорить не успел. В ушах зазвенело от крепкой пощечины. Обтирая тесто с заросшей бородой щеки, мужчина не сразу пришел в себя.

— Да что я такого сказал? За что?

— За Южный округ! А то вы думаете, что мы у моря сидим и ждем, когда гости из Сибири понаедут и развлекаться начнут! В другой раз не будете всех проститутками считать, — жестко ответила Кромина. — Сами просили побить. И вообще, не мешайте мне.

После таких слов оставалось только дверью хлопнуть, но Стеклову нужно было заглянуть ей в глаза, хотя сам не понимал, чем это ему поможет. Поймал девушку за локоть и повернул к себе лицом. Встретиться с ним глазами она так и не захотела, но мужчина увидел опухшие веки, искусанные губы и выпустил её руку. А когда повернулся, чтобы выйти, то ощутил на себе взгляд Лены, ему показалось, что одежда на спине вот-вот загорится, так она смотрела. Обернуться не посмел, запнулся о порог и вышел. Возвратиться за теплой одеждой не смог, потащился в баню, там натянул на себя рабочий комбинезон, куртку с капюшоном и отправился во двор, где всегда было, что делать.

А Лена, оставив подходить выкатанные булки, сидела и снова мучила себя вопросами, ответы на которые не могла найти. Она не спала почти всю ночь. После того, как прогнала Стеклова, закусила край одеяла, чтобы только он не слышал её всхлипов и стука зубов. Слез не было, просто трясло и ломало, будто эпилептичку в припадке.

"Взрослее, опытнее, свободнее... Взрослее, опытнее, свободнее...", — слова отдавались в ушах, казалось, что даже сердце билось в этом же ритме.

"Почему? Почему он думал, что я опытнее? Я что, выгляжу как шлюха? Тогда почему не тронул меня пьяную? Зачем же поил? Если был уверен, что я привыкла обслуживать отдыхающих, то чего раньше не воспользовался "услугами"? Правильного из себя строил, из уважения к деду... Сволочь благородная! Надо было оставить его сдохнуть рядом с медведем!" — она тут же вспомнила, как рыла яму для останков медведя. Но даже представить, что могла бы так же закопать Виктора не смогла. От осознания, что тогда он мог погибнуть, затрясло ещё больше, и слезы потекли ручьями. Она давилась одеялом и старалась не шмыгать носом, и со слезами словно вышла часть гнева и обиды. Колотун постепенно прекратился, а вот водоворот мыслей продолжал выкручивать душу.

"Если Сережа его и в самом деле кинул, то он должен на меня злиться — я же тоже Кромина. Да и вообще, если бы не я, жил бы он спокойно со своей Тамарочкой", — она до сих пор не поверила, что Тамарочка была существом нереальным, гипотетическим. Не существовало этой женщины в природе, и Виктор никогда её не видел! Но, не отдавая себе в том отчета, Лена ненавидела неведомую женщину только за то, что она могла оказаться рядом со Стекловым. Сообразить, что она просто жутко ревнует Виктора, девушка пока не могла, так же как до сих пор не могла подумать, что влюбилась в своего нечаянного синеглазого похитителя. Сейчас она опять захотела, чтобы прилетел вертолет и весь этот кошмар закончился. Но ещё больше хотелось, чтобы Виктор понял, что она не такая, как он о ней думает.

Но зачем же он показывал ей лес? Шубу подарил... Или это он от скуки? А в постель её тоже от скуки уложил? Было обидно до ужаса. Девушка несколько раз пыталась отогнать от себя все мысли и заснуть, но когда начинала дремать, ей снилось, что Стеклов рядом, она почти чувствовала, как он её целует, и просыпалась, не понимая сон или явь. Потом просто встала и занялась тестом, затопила печь. Ходила неслышно, старалась не разбудить мужчину, берегла его сон, даже не догадываясь, почему это делает...

Стряпуха должна готовить в хорошем настроении. Лена была в полной ссоре с собой, с соседом и вообще с окружающим миром. Хлеб получился в этот раз неважный — тяжелый и кислый. Про завтрак Стеклов не спрашивал и совсем не заходил в дом с самого утра. Было слышно, как он во дворе гремит чем-то, ругается от злости.

"Зря я его ударила. Хотя и заработал... Он гордый, теперь и разговаривать со мной не будет. Но зачем шубу подарил? Или ему все равно кому дарить..." — она только сейчас сообразила, что совершенно не знает, кому мог бы Виктор сделать такой подарок. Кто есть в его жизни — жена, любовница или подруга? Сергей ничего не рассказывал, а с Леркой они только про шмотки и говорили, точнее, молодую тетку интересовали только вещи и деньги. В плане денег и вспоминали Стеклова, о личной жизни босса дядька и его жена речь не вели.

Девушка вспомнила один из советов психологов, над которым прежде смеялась — про недостатки и достоинства, и попробовала разделить поступки Виктора на две части. Вышло странно. Все неблаговидные на первый взгляд действия мужчины оказывались логичными и последовательными...

Он напоил её. Но пила же она сама! И не остановилась, хотя могла бы... А он, хоть и собирался, ничего ей не сделал, видимо, побрезговал пьяной. И никто за язык её не тянул, ругалась сама, как последняя...

"Почему я все время про него думаю? Не про маму и деда, а про него... Потому что здесь никого больше нет? И если он все правильно делает, то почему мне так обидно?" — не могла понять себя девушка. После истории с медведем все шло неспешно, словно время текло здесь медленней, чем в остальном мире. И слишком резким был переход от их мирной и дружной жизни к ссоре, а Лена успела привыкнуть к обсуждениям фильмов и рассказам о тайге и охоте. Она уже не испытывала неприязни к постоянной хозяйственной работе. Казалось, что другой жизни и нет, есть только эта, где они вдвоем.

"Мне нравится быть с ним вдвоем, — появилась мысль, которая все объясняла. — Вдвоем..."

Лену затошнило, стало пусто в голове и в животе, от осознания того, что все происходящее в тайге временно. Рано или поздно прилетит вертолет, они вернутся в прежнюю жизнь, а в той жизни Стеклов даже не вспомнит про неё. И стало не легко и спокойно, а тоскливо, потому что до смерти хотелось хоть раз ещё оказаться с ним рядом. И чтобы ничего не помешало, и чтобы его руки и губы на её коже, и все до конца... И пусть он потом всё забудет, и она растворится в череде его дней и женщин без остатка, потому что не нужна ему... Зато она будет помнить...