— Что? — так приятно стоять и чувствовать его тепло на своем плече, и как его волосы щекочут тебе щеку. И сквозь эти ощущения пробивается его такой родной голос:

— Я собирался отдать пару распоряжений Дайсу и.. вырезать себе сердце.

— Зачем? — и кажется, что спину сверлят темные водовороты глаз барда Рана.

— Драконье Сердце. — ответ почти не удивляет её. — отец растил его во мне. Он знал это заклинание давно, хотя дал клятву никогда его не использовать. Но смерть моей матери свела его с ума. Он не понимал, как я могу жить, если она умерла. И решил, что это знак богов, что он должен нарушить клятву. У меня нет сердца, принцесса. С момента моего рождения, у меня в груди колотится магический камень.

— И ты собирался достать его, — она утверждала, а не спрашивала. — Идиот.

Александра схватила его за плечи и встряхнула со всей силы:

— Кретин! Мы все пешки в чьей-то игре! Ты разве не понял?! Никакой смертный, будь он трижды Великий Герцог е сможет провести ритуал — заклинание! Твоего отца не было ни грамма магических способностей! А заклинание такого уровня?!... Ему кто-то помог! Кто-то подтолкнул его к этой мысли!

И две пары одинаково синих глаз ошарашено смотрят друг на друга.

— Знаешь, принцесса, — абсолютно спокойно и уверенно заметил, наконец, Грин. — Мне кажется, что необходимо пообщаться с нашими необычными гостями. Как-то они слишком вовремя появились. Даже если они ничего не знают, пара загадок от барда, может быть нужным ключом.

— Проклятье! — выругалась Александра. — Сколько времени мы потеряли!

— Много, — кивает герцог и неожиданно притягивает её к себе. Стилет падает на мягкий ковер без единого звука.

В этот момент дверь тихо открылась, впуская пожилого мужчину, который замер от представшей его глазам картины — целующихся наследников над безжизненным телом Великого Герцога.

Глава 7. Драконье Сердце

— Я могу получить объяснения? — Росомаха внимательно смотрел на барда, который с непроницаемым видом складывал женский наряд в сумку и неодобрительно покачивал головой, косясь на убийцу.

— В этом просто нет больше нужды, — пожимает плечами Ран. — Разве ты этого не чувствуешь?

Мария-Александр потер переносицу, его зеленые глаза посветлели до желтизны, и стало очень заметно, что зрачки у него по-кошачьи овальные.

— Ты это чувствуешь или знаешь, Ран?

— И то и другое, — фыркнул тот. — Малыш, тебе не идет быть девушкой!

Убийца внезапно усмехнулся:

— Знаешь, это самый веский аргумент, который я слышал, что бы отказаться от этой маскировки.

Бард замер, потом выпрямился и неожиданно серьезно посмотрел на Росомаху:

— Еще не пожалел, что вытащил меня из той клетки?

Убийца начал вытягивать из своей прически заколки и шпильки, высвобождая каштановые пряди волос:

— Ран. Если бы я пожалел об этом, ты бы умер в то же мгновение. Потому что иного способа избавиться от тебя я так и не нашел.

— Кто ты? — огненоволосый смотрит все так же серьезно и пристально., аж дрожь берет.

— Ты не в первый раз задаешь этот вопрос, — мягкая улыбка. — я тоже спрашивал тебя, кто ты...

— Я — бард, — он скрестил руки на груди и чуть склонил голову. — Полукровка эльфийки и орка. Разбойник, бродяга и много всякого с этим связанного. Целая мешанина эмоций и реакции. — бард тихонько вздохнул и сел прямо на пол. — Песни и слова рвутся из меня часто помимо моей воли. Я часто не знаю, что творю. Ты знаешь, что я первым своим криком спас себя от смерти, которую уготовала мне мать. Я был младенцем и контролировал её, что бы выжить, инстинктивно, словно был зверем. Это свело е с ума в итоге.

Росомаха медленно подошел ближе и, шурша юбками, опустился на пол рядом.:

— Кажется, я начинаю кое-что понимать...

— Да? — насмешливо смотрит полукровка. — Малыш, а вои родители пытались тебя убить?

Убийца качает головой:

— У меня нет родителей как таковых. Я создание некроманта. Эксперимент, который все еще продолжается, но может закончиться, если я не смогу убить Повелителя Драконов. Я — идеальный убийца. Единственный в своем роде. У меня не может быть детей, потому что убийца не может иметь семью и сильные привязанности, которые могут повредить работе. — он улыбается почти светло. — во мне есть капля крови орков, эльфов, кровь дракона, животная и человеческая суть... очень много всего...

Бард недоверчиво смотрит на него:

— Ты так шутишь? Никто не способен на такое! Ни один маг или некромант! Можно создать голема, двойника, раба, но не...

— Разумное и свободное существо. — закончил за него Росомаха — Даже бард не может поверить в подобное, да? А ведь ты первый кому я рассказал правду о себе за последние пятьдесят лет. До тебя я доверился только одному... — он запнулся на мгновение. — Существу... она так и не поверила мне в итоге. А потом погибла, так как слишком много думала о том, что я её обманываю, не доверяя до конца.

Ран смотрел на него странно. Казалось, зрачки его глаз пульсируют. Он внеапно поднял руку и обнял убийцу за плечи притягивая к себе:

— Я верю тебе, малыш. Верю. Я вижу правду, ты же знаешь. Ты моя Песня и Легенда, и я от тебя так просто не отстану. Даже если ты в итоге убьешь меня, я все равно останусь рядом, ты же знаешь, магия эльфов позволяет творить подобное.

— Только призрака взбалмошного барда мне в спутники и не хватало, — фыркнул Росомаха, но не отстранился. — И хватит уже звать меня малышом. Я старше тебя. Мне уже давно перевалило за восемьдесят!

— Совсем еще малыш, — убежденно ответил Ран, стискивая объятия. — А теперь б все же советовал тебе переодеться. Скоро нс позовут для очень интересной беседы.

— Это какой? — Мария-Александр отстранился, выворачиваясь из крепких объятий барда и прищурясь, уставился на своего необычного собеседника.

— Что ты знаешь о Драконьем Сердце?

Зеленые глаза широко распахнулись. Похоже, убийца уже встречался с этим названием.

Драконье Сердце — это живой драгоценный камень. Как говорят — его можно вырастить в теле живого существа. Главное что бы оно было разумным и с сильной волей. Оно растет медленно, постепенно заменяя настоящее сердце своего хозяина, наделяя его какими-то особыми свойствами. А потом его нужно вырезать из груди носителя и в ваших руках окажется орудие огромной мощи, которое способно повелевать и подчинять своей воле самых опасных созданий Эмира — драконами. Любыми. Золотыми, красными, синими, зелеными, морскими, пустынными, добрыми, злыми...

Владелец Драконьего Сердца имеет в руках фактически инструмент, управляющий миром. Но для начала его еще нужно удержать. Его вырывают из живой трепещущей плоти вместе с душой носителя, иначе это будет всего лишь еще один магический камень — ничего более.

А подчинить свободную бессмертную душу...

За всю историю Эмира было всего три Драконьих Сердца. Одно не успело созреть до конца, его носитель догадался обо всем, так как и сам готовил это заклятие. Он убил себя до того, как его враги успели опомниться.

Второе Драконье Сердце создали эльфы, и говорят оно до сих пор покоится на дне одного из морей Эмира, и его охраняют Морские драконы, дабы никто не смог его разыскать и воспользоваться его мощью.

Третье... третье, на самом деле было первым, и создали его с согласия носителя. Его вырастил в себе юноша по просьбе своей прекрасной леди. В тот день, когда она вырвала сердце из его груди вместе с его душой — разразилась война, которой Эмир не знал ни до, ни после. Война Огня, когда весь Эмир горел в пламени драконов, подчиняющихся воле Повелительницы. Война, которую закончил сын Повелительницы Драконов от того самого юноши. Он убил свою мать, но подчинить Драконье Сердце с душой своего отца так и не смог. Говорят, что камень до сих пор хранится у нынешнего Повелителя Драконов в горах Скорби, куда его род заперли разгневанные боги. Но правду знают только драконы и Повелитель.

А само заклятие Драконьего Сердца было похоронено в таких глубинах, что мир фактически позабыл о нем. Казалось бы навсегда.

Однако теперь живой кровавый камень снова бьется в груди человека. И его носитель внимательно смотрит густой синевой глаз на восемь бессмертных созданий, расположившихся в его кабинете.

— Весь вопрос в том, — задумчиво заметил Урик. — КТО подсказал вашему отцу, как воспользоваться заклинанием и провел ритуал?

Грин тяжело вздохнул:

— Вообще-то вопросов больше, чем ответов. Но один из них меня начал волновать особенно сильно, с прошлого вчера. Кто-нибудь из вас, господа, в курсе, что будет если НЕ извлекать камень из носителя?

И тут голос подал Кирц. Самый спокойный и молодой из орков:

— Вообще-то до сих пор не известно, что же из себя на самом деле представляет Драконье Сердце. И почему драконы подчиняются ему, не смотря ни на что. Лишаясь собственной воли. После войны Огня многие из них покинули Эмир и драконов осталось очень мало. Одно из предположений робко говорит, что Драконье Сердце должно превратиться в настоящее сердце.

— Откуда такие сведения? — удивлено оборачивается Арак.

Молодой орк чуть смутился:

— Я вообще-то люблю читать хроники... А наш народ принимал весьма активное участие в Войне Огня. В книге 'Хроники Огненной войны' посвящено несколько глав происхождению Драконьего Сердца. До сих пор доподлинно не известно, откуда Повелительница Драконов раздобыла то заклинание.

— Очень интересно, — тянет Александра. Она так и не изменила своему мужскому виду. Пока они с Грином решили придержать её тайну. — А там случайно не написано, что все-таки может в итоге ожидать Грина?

Кирц хмыкнул и прямо взглянул ей в глаза:

— Мнения разделяются от мирной жизни до самой своей кончины, которая скорее всего наступит не скоро, до.. превращения в короля драконов.

— У драконов нет короля! — вскидывается Грин.

— Но почему? — глаза орка сверкают. — Даже мы — перворожденные очень мало знаем о драконах. Они пришли на Эмир из другого мира — это все, что доподлинно известно. Но ведь существует Повелитель Драконов, способный управлять этими созданиями. Могущественными, фактически неуязвимыми...почему же у них не может быть своего вождя?!

— Они слишком другие, — качает головой Росомаха. — Драконов нельзя судить по общей мерке. Это все равно, что заставить орков жить по законам эльфов.

— Тебе-то откуда знать?! — вскидывается Кирц.

Убийца улыбается мягко, почти грустно:

— орк. А ты видел хотя бы одного дракона?

— Нет, — смутился тот.

— А я одного убил. Поверь, я знаю что говорю.

— Знаете, Мария-Александр, — бросил лорд Грин. Я только сейчас понял насколько вам не шло быть девушкой. Вот лорд Ран был действительно великолепен.

Бард вспыхнул до коней волос и язвительно отозвался:

— Тебя бы засунуть в женское платье!

Темная бровь нового Великого Герцога взлетела, а выражение лица явно не допускало даже мыслей о подобных вариантах сены его гардероба.

— Грин, — внезапно озаботилась Александра. — А что имел в виду твой отец, говоря, что с моим братом что-то не получилось? Он, что пытался вырастить ВТОРОЕ Сердце?

— Нет, — за Грина ответил бард. — У твоего брата нет ничего подобного, поверь мне. Я проверял.

Все удивленно уставились на полукровку, который криво улыбнулся, и пожал плечами:

— Не смотрите на меня так. Я ведь и сам не всегда понимаю. Просто на меня иногда что-то находит. Скажи им, малыш, — повернулся он к Росомахе.

Тот задумчиво кивну, но как-то рассеяно, его мысли явно ушли куда-то в сторону, так как зеленые глаза словно смотрели внутрь себя, а не на окружающих. Попутно теребя кольцо на пальце.

— Точнее не 'иногда', а постоянно, — проворчал Арак.

Но Ран уже не обращал ни на кого внимания, он весь обернулся к убийце:

— Малыш? — его голос стал вкрадчивым. — Что тебя беспокоит?

Зеленые глаза напоминали сейчас глаза какого-то зверя, пойманного в ловушку.

— Я... я должен подумать, — наконец покачал он головой. — Понимаешь, это сложно. Очень. Извини.

Он резко поднялся на ноги и вышел из комнаты.

— Я его таким никогда не видела, — встревожено и немного удивленно замечает Александра.

Остальные лишь недоуменно пожимают плечами в ответ, и только бард хмурится и взгляд темных глаз очень неспокоен.

Герцог внезапно поднялся на ноги:

— Господа, — он пристально смотрел на орков.

Все шестеро развернулись к человеку. Вопрос о поведении убийцы не стоял на первом плане, а вот интонации голоса Герцога Грина...

— Скажите мне, — синие глаза прищурились. — Для вашего народа имеет ли какое-то значение человек, в чьей груди бьется Сердце Дракона?

В наступившей тишине явственно прозвучал смешок Рана:

— Правильный вопрос, герцог. Я ж говорил, то ты весь светишься! — он насмешливо покосился на Марона.

— Почему это? — поднял на него глаза обычно очень молчаливый орк.

Бард хмыкнул:

— А почему нет? Разве воин древнейшего из кланов орков Блуждающего Тигра не имеет никакого веса в степи? Насколько я помню, даже самого захудалого и забитого члена вашего клана выслушают со всем уважением и рассмотрят его дело со всей серьезностью. Тебе же сейчас предлагают заняться примирением города Александира и орков...

Тяжелый взгляд орка переместился с барда на герцога. И тот медленно кивает, подтверждая слова полукровки:

— Это будет честью для меня, орк.

— Это адский труд, человек.

— Отлично, — Ран развернулся к двери. — а с Драконьем Сердцем, я предложил бы не торопиться особо. Много решается само собой.

— Довериться чутью барда? — слабо улыбается Грин.

— Наверное, — серьезно кивает тот. — А сейчас извините, я должен поговорить с Расом.

Едва дверь за ним закрылась, шесть пар глаза обратилась на людей.

Мария-Александр Росомаха был странной личностью и загадочной. Иногда казалось, что он словно ребенок, непосредственный, а в следующий момент он передает из рук в руки окровавленный кинжал грехов в обмен на звонкую монету. Он мурлычет, а в следующее мгновение вцепляется клыками в горло. За то короткое время, что орки с бардом провели с ним, они мало, что поняли об мальчишке, который называет себя идеальным убийцей и живет уже около восьмидесяти лет...

Ран нашел убийцу быстро. Тот стоял у окна, в пустом коридоре. И рассматривал темное небо.

— Как думаешь, — тихо спросил бард, останавливаясь рядом. — Смогут ли договориться орки и человек с Драконьем Сердцем в груди?

— Мне жаль его, — отозвался убийца.

— Почему?

— Ты не понимаешь, что значит иметь частицу дракона в себе. Мои жилы обжигает моя собственная кровь. А в его груди горит целое сердце. Он начинает меняться, хотя и не знает об этом... В обще-то он уже не человек, как и я...

— О чем ты говоришь? — насторожился Ран.

Зеленые глаза взглянули на барда с печальной усмешкой: