| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Де Гиш вздрогнул.
-Черт возьми! — сказал он, — Если дурак лезет на башню, что делают умные люди? Пытаются остановить дурака или смотрят и ждут: "сделает или нет".
-Конечно, пытаются остановить. Что же не остановили?
-Остановишь, пожалуй,... Умные люди в таких случаях натягивают под башней полотно... и держат для страховки. Прыгнешь — прыгай, черт возьми, все равно перехватим, все равно не дадим разбиться! Вот, видел? — де Гиш сложил пальцы в кукиш. Взмахнул рукой.
-"Кому это вы показываете кукиш, сударь?"* — театрально спросил Оливен.
....................................................................................................
*Шекспир. "Ромео и Джульетта".
....................................................................................................
-Судьбе! — нахально ответил де Гиш.
-А вообще-то эти мысли от дьявола, господин де Кукиш, простите, оговорился... де Гиш! Асасинские мысли, граф. Это одурманенные наркотиками асасины бросались в пропасть, господин де Гашиш... простите, что-то я совсем заплетаюсь... А мы католики. Иисус преодолел искушение, когда сатана подбивал его на такой прыжок.
-Что-то мы не о том толкуем, Оливен.
-Сен-Дени — тоже монархическая чепуха? — в упор спросил Оливен.
-С тобой невозможно говорить! — воскликнул де Гиш, — Ты или очень наивный или очень хитрый.
-Ответьте, — сказал Оливен.
Де Гиш не ответил.
Глава 9. Тайна на тайне.
До поры до времени наши герои не собирались сообщать сыну о том, что ему принадлежит исторический дом, известный как Дом Генриха Четвертого.
Но Роже, явившись к Фрике, где он собирался заночевать, решил по собственной инициативе написать Раулю. Роже написал о "больном", в чей тяжелый недуг господин виконт все никак не мог поверить. Но теперь, писал Роже, к "больному" приглашен замечательный "доктор", таланом не уступающий Амбруазу Паре.
Все-таки Шевретта была не совсем права в отношении Роже —
кое-какими отрывочными сведениями из истории он располагал. "Доктор" установил диагноз и приступил к лечению. Описывая болезнь своего друга, Роже надеялся, что Рауль поймет, что он имеет в виду Железную Маску. Так же иносказательно Роже дал понять, КТО взялся вылечить безнадежного больного. В заключение Роже сообщал новость о покупке дома Генриха Четвертого Шевреттой и поздравлял Рауля с тем, что он теперь домовладелец. "Возможно, виконт, — писал Роже, — Ваши родители хотят устроить Вам сюрприз и не станут сообщать об этом приобретении. Вы уж, сударь, меня не выдавайте. Хотелось написать Вам что-то хорошее, вот я и пишу! И надеюсь, Вы довольны!" И в конце — пожелания удачи.
К чести Шевретты, прежние жильцы Дома Генриха Четвертого получили компенсацию, превышающую их квартирную плату за несколько месяцев. Графиня в своей благотворительности пошла дальше — она компенсировала убытки, которые понесла бы домовладелица и погасила долги разорившихся бедолаг. Самой домовладелице, вдове, матери голубятника Жюстена не по средствам было поддерживать дом в приличном виде. Шевретта заверила ее, что исторический дом будет отреставрирован, и она сделает из него картинку.
Все эти люди благословляли Шевретту и называли своей благодетельницей. Вот так завершилась "прогулка по магазинам" нашей героини. Правда, верхний этаж находился в состоянии если не аварийном, то близком к аварийному. Но выхода не было — собирать
Petit bande в ее собственном отеле было невозможно, а Дом Генриха Четвертого как нельзя больше подходил для базы заговорщиков.
Все это Шевретта рассказала Атосу, и он одобрил ее действия. А потом вкратце изложил суть своего совещания с корсарами, как он их шутливо называл или личной гвардией, как возомнил о себе и своих товарищах Роже. А потом спросил:
-Ну, милая, как тебе наши волонтеры?
-Бравые ребята, — сказала Шевретта чуть иронично, — должна заметить, сударь, они за вами пойдут в огонь и в воду. Как ты приручил этих волчат? Чем ты их купил?
-Не приручил, не купил, не приворожил. Напротив, я был удручающе банален и говорил мальчикам то, что постеснялся бы сказать их ровесникам из нашего круга. Я изрекал простые истины. О пленниках и заложниках и о том, в каком положении мы находимся, начиная это дело.
-И волчата Арамиса из лесов Виллье-Коттре поняли тебя, Атос?
-Да. Они поняли все.
-Они отдают себе отчет, в каком положении мы находимся?
-Да. Я не стал преуменьшать риск.
-И они согласились?
-Да. Разве ты не поняла?
-Я поняла. Ты ничего не смягчил? Они знают, что ждет нас всех в случае неудачи?
-Да. Они приняли решение не сдаваться. У нас нет выбора.
-Атос!
-Посмотри-ка, чем занимается этот черный проказник!
Кир Великий подошел к двери и принялся точить когти. На расстоянии около полуметра от пола на двери были старые следы Кировых когтей.
-Браво! Молодец, котик! Это твое оружие, если нападут дикие псы... Но лучше все-таки залезь на дерево... повыше.
-Атос! Оставь кота в покое! Я хочу спросить... но не уходи от ответа. Обещаешь?
-Смотря какой вопрос, — сказал он.
-А я настаиваю на том, чтобы получить ответ и услышать правды. И ты мне ее должен сказать. Мне, твоей жене и матери Бражелона. Скажешь?
-Если смогу.
-Скажешь! Должен сказать. Неравная борьба, в которую ты вступаешь с Людовиком, имея в своем распоряжении горстку вооруженных мальчишек, твое Святое Дело — это не самоубийство?
-Нет. Теперь уже нет.
-Теперь уже? Значит, ты думал об этом.
-А кто "об этом" не думал? Но мы все еще живы. И сейчас я еще не тороплюсь на тот свет. В данный момент. Это правда. Теперь я в ответе за этих корсаров, дорогая. Ты это хотела услышать?
-А потом?
-А потом посмотрим.
-Спасибо, — сказала она. Он обнял ее.
-А ты полна надежд, — сказал он грустно.
-Я поделюсь с тобой своей надеждой. И буду с тобой до конца! Но твои корсары... У меня появились сомнения... стоило ли связываться с этими мальчиками?
-Попробуем, — сказал Атос, — Арамис их не совсем испортил. Роже-то мы давно знаем. Но с тех пор в характере Роже произошла важная перемена.
-Какая же перемена?
-Он полюбил, на свою беду...
-Разве любовь — беда? — лукаво спросила Шевретта, — Любовь — это счастье.
-Да, когда она взаимна. Но Роже полюбил девушку, которая никогда не будет ему прингадлежать.
-Кто же это? Вы в курсе сердечных дел нашего юного заговорщика? Полно! Если это серьезно, я помогу бедному мальчику. Я не раз устраивала дела моих друзей.
-Она из высшего света.
-Безнадежная любовь к юной особе из высшего света? Мне на ум приходит принцесса... но ты сказал "девушка", а принцесса замужем. Не Лавальер ли?
-Я сказал "девушка", — презрительно заметил Атос, — Хорошо, назову ее имя. Роже влюблен в Анжелику де Бофор.
-Боже мой! Ты уверен?
-Увы.
-Здесь я действительно не помогу и не собираюсь помогать Роже в его любовных делах. Анжелика влюблена в нашего Бражелона, и я очень хочу, чтобы эта любовь была взаимной. О, я это устроила бы за неделю! Но пришлось пустить дело на самотек, и это, по правде, меня очень беспокоит. Да, дочь Бофора Роже не достанется!
-Есть еще причина, по которой дочь Бофора никогда не может быть с Роже.
-Социальные различия?
-Не только. Роже — сын Бофора.
-Не может быть!!! — вскричала Шевретта, схватив его за руку, — Как так?
-Вот так, — ответил Атос.
-Но он считает своим отцом погибшего барона де Шаверни.
-Пропавшего без вести, — уточнил Атос.
Она покачала головой.
-Нет, милый, погибшего.
-Ты уверена?
-Да.
-При каких обстоятельствах?
-Сначала расскажи, откуда тебе известно, что Бофор — настоящий отец Роже.
-Это, милая, старая история.
-Я сказала бы, что обожаю старые истории, но по твоему лицу вижу, что это грустная история.
-Да, — сказал Атос, — Слушай...
Глава 10. Дуэль на берегу Луары. 1635-1636 г.г. Рассказ Атоса.
-Началась эта история осенью тридцать пятого года. Бофор приехал ко мне в гости... мы охотились, посещали соседей, развлеклись. Герцогу очень понравилось в наших краях. А я между тем собирался в Англию. Надо сказать, что я уехал со спокойной душой — все мои люди Бофора просто обожали. Даже самый главный наш обитатель, "господин виконт", сразу подружился с Бофором. На "господина виконта" очень трудно было угодить.
-Ты избаловал "господина виконта", — вздохнула Шевретта, — Со мной он был очень спокойным малышом.
-Пока вас не выследили гвардейцы кардинала, — не удержался Атос.
-Ты прав, — согласилась она, — Прости, дорогой, я сказала глупость. Итак, ты уехал в Англию. А остальное мне понятно. Барон де Шаверни, насколько мне известно, участвовал в войне с испанцами... Госпожа де Шаверни осталась одна. А Бофор недаром был внуком Короля-Повесы!
-Мне трудно судить об этом — вся эта история случилась в мое отсутствие. Я не берусь никого судить. Барон де Шаверни вернулся и убедился в неверности супруги. Для него это был тяжелый удар. Крушение, можно сказать. В конце концов, супруги помирились. В роли миротворца выступил... кто бы ты думала?
-Не вы ли, господин де Ла Фер?
-Нет. Не я. Я не был так близок с господином де Шаверни. Да и Бофор находился у меня в гостях. Хотя все произошло в мое отсутствие, но я чувствовал какую-то невольную вину за происшедшее. Роль миротворца сыграл маркиз де Лавальер, ныне умерший, тогда еще даже не женатый.
-Вот как? Маркиз убедил простить неверную жену?
-Представь себе... Жену-то Шаверни простил, но любовника прощать не собирался. И послал вызов Бофору.
-Простой дворянин? И герцог принял его вызов?
-Принял. Я убедил его. А секундантом был...
-Маркиз де Лавальер? — догадалась Шевретта.
-Он самый, — кивнул Атос.
-И как же закончилась дуэль? — с любопытством спросила Шевретта, — Это же было при Ришелье! Ты был секундантом Бофора?
-Да.
-Но вы все рисковали! Как Бофор мог пригласить тебя? Он подумал о твоем ребенке?
-А кому еще он мог довериться, кроме меня?
-Так ты, как секундант, дрался с Лавальером?
-Я с ним не дрался.
-Как это?
-Дрались двое — Бофор и Шаверни. Мы с Лавальером в поединке не участвовали, но готовы были в любую минуту разнять дуэлянтов. Мы убедили Шаверни, что дуэль будет продолжаться до первой раны — Бофор все-таки принц крови, или пока один из дуэлянтов не разоружит другого. Оба противника вскоре нанесли друг другу по ране. Все нервничали и торопились. "Стоп!" — закричали одновременно маркиз де Лавальер и я.
-Вам удалось их разнять? Наверно, прозвучало классическое: "Не проливайте кровь, господа!" — спросила Шевретта.
-Да, наверно.... А впрочем, не помню, — сказал Атос, — Мы были так взволнованы и полны тревоги за жизнь дуэлянтов. Оба, несмотря на раны, держались на ногах.
-А за себя вы не боялись?
-Мы — маркиз и я — даже шпаги не вынули из ножен. Мы были скорее свидетели, чем секунданты в полном смысле этого слова.
-Маркиз боялся драться с тобой, зная твое мушкетерское прошлое?
-Маркиз боялся за меня, зная мое настоящее.
-Маленький виконт?
-Ну конечно. Обговаривая условия поединка, мы с маркизом дружно решили, что нам нет смысла самим участвовать в дуэли из-за любовных дел герцога. Нами руководил здравый смысл. Но Шаверни был оскорблен и жаждал мести. Бофору же, как принцу крови, не грозила секира Ришелье. Маркиз де Лавальер сказал, что поединок прекращается и напомнил Шаверни, что Бофор — принц.
-И этот принц снизошел до госпожи де Шаверни, а сегодня до ее мужа? А если я потребую повторной дуэли, вернее, Божьего суда? До тех пор, пока один из противников не падет мертвым! Ибо нынешняя дуэль — если эту встречу можно назвать дуэлью — закончилась вничью.
-Это судьба, — тихо сказал маркиз де Лавальер, — Герцог виновен, но и вы, видимо, не безгрешны, друг мой. А сейчас...
-А сейчас лучше поклясться, что никто не узнает о случившемся, барон, и мирно разъехаться по домам, — сказал я, — Ради чести госпожи де Шаверни.
-А я буду воспитывать чужого ребенка? — вскричал Шаверни.
Бофор, несмотря на бледность, вызванную потерей крови, улыбнулся.
-Я готов признать ребенка госпожи де Шаверни своим, как мой дед Генрих Четвертый признал детей Габриэли Д'Эстре.
-Помилуйте, герцог! — воскликнул Лавальер, — Баронесса никогда не расстанется с малышом.
Я не помню за давностью лет, что именно сказал Лавальер барону. Но смысл был в том, что хотя они были женаты уже несколько лет, баронесса, страстно мечтавшая о ребенке, никак не могла стать матерью, как наша королева — все это происходило до рождения Людовика, и как мы теперь знаем, его несчастного брата-близнеца.
-Выходит, Бофор оказал Шаверни услугу, — сказала Шевретта.
-Как вы, женщины, можете шутить такими вещами? — ужаснулся Атос.
-Это шутка в стиле двора Анны Австрийской, — усмехнулась она, — Королева любит такие шутки. Рождение Людовика и Филиппа, Железной Маски, может быть, тоже ловкая шутка моей сестрицы.
-Это всего лишь версия. Не надо шутить такими вещами.
-Успокойся, я заговорила об этом лишь потому, что ситуация напоминает рождение ныне царствующего короля. Итак, Лавальер советовал простить жену, а ты призывал всех поклясться, что тайна будет сохранена. Что же вы решили?
-Если Роже носит имя барона де Шаверни — барон признал ребенка Бофора своим сыном. Но тогда, на берегу Луары он сказал, не скрывая слез:
-Пусть я погрешу против законов чести, но поступлю в соответствии с принципами христианского милосердия. Я, в свою очередь, клянусь вам, господа, что буду относиться к ребенку герцога как к собственному сыну. Но и вы, Бофор, поклянитесь, что вы больше не покажетесь на моих землях, иначе, будь вы хоть трижды принц, я вас пристрелю на месте!
-Клянусь! — воскликнул герцог, — Простите, барон, я сам готов заплакать. Я люблю госпожу де Шаверни! Право, лучше бы вы меня убили! Но вы разрешите мне взглянуть на ребенка... один единственный раз — я сразу же уйду и не появлюсь больше в вашей жизни... и в жизни баронессы... никогда...
-Нет! — отрезал Шаверни.
-Барон прав, — сказал Лавальер.
-Так лучше, герцог, — сказал я Бофору.
Бофор сел на коня и медленно поехал вдоль берега реки, опустив поводья. Настало время прощаться. Но хотелось расставить точки над "и".
-Я очень сожалею о случившемся, барон.
-Вы-то при чем? Вы были в отъезде, я знаю.
Когда Бофор уехал, Шаверни дал волю эмоциям. Видно, он очень любил свою жену и тяжело переживал ее измену.
-Мы очень вам сочувствуем, барон, — сказал и Лавальер.
-Рогатый муж! — расхохотался Шаверни чуть ли не истерически, — Смейтесь, господа, смейтесь! Не правда ли, смешно! Я воевал за короля, я проливал кровь за Францию, а Бофор тем временем наставил мне рога!
Лавальер отвернулся. Он в то время был очень молод, и вопли бедного обманутого мужа невольно вызвали улыбку на его губах. Хотя он от души сочувствовал другу и понимал, что нельзя улыбаться в этой ситуации. К счастью, Шаверни ничего не замечал, а я поспешил загородить собой Лавальера и начал защищать герцога, говорил все, что придет на ум.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
