Дело чести

-Вот и я так же недоумеваю. Если только своими действиями герр адмирал не решал какие венские интриги, в их гадюшнике не только черт, все адское воинство копыта переломает. Что же касается ваших действий, то свое окончательное суждение я вынесу только послезавтра, после тщательного изучения всех рапортов. Так, что вы можете быть свободным на весь завтрашний день. Считайте это маленьким отпуском, поскольку имею предположение, что далее нам всем будет далеко не до отдыха.

Николай Степанович неспешно вышел на крыльцо. Положенную по статусу и должности пролетку вызывать не хотелось. Тем более мелкий дождик превратился в мелкую морось, которая не вызывала желания укрыться под крышей. Так, что контр-адмирал побрел в сторону дома, прокручивая в голове состоявшуюся беседу с командующим. Судя по тому, что разговор быстро ушел на сам бой, то каких либо 'фитилей' от Эссена ожидать не следовало. Что же выдадут из-под 'шпица' ведал только сам господь бог и его наместник над флотом Российским. Воеводский был отправлен в отставку шансы на попадание в качестве известного животного, используемого для отпускания грехов, существенно понижались. Мог Степан Аркадьевич, ради достижения собственных целей, пожертвовать кем угодно, даже ничем ему не обязанным контр-адмиралом. Григорович же был сделан из другого теста и просто так своих подчиненных на съедение не отдавал.

Попадающиеся навстречу офицеры и нижние чины приветствовали Маньковского, который не забывал козырять им в ответ. Взгляды, которые они бросали на адмирала были разные от безразличных или злобно-торжествующих до восторженно-сочувствующих. Последних, положа руку на сердце, было во много больше. И, судя по этому, действия отряда в морской среде были признаны правильными. А это согревало душу.

Выходной пролетел незаметно, как оказалось, что такое один день для закоренелого холостяка. А затем началась привычная канитель, усугубленная тем, что 'Шпиц' преподнес 'сюрприз' в виде комиссии по расследованию происшествия в Фиуме. В течении недели прибывшие варяги копались в вахтенных журналах, рапортах и донесениях, периодически отвлекая офицеров отряда для 'уточнения показаний'. Сам Маньковский был оставлен 'на закуску', впрочем опрос ничем не походил на допрос: пришлось кратко изложить свой рапорт и ответить на несколько вопросов. Завершилось все оглашением вердикта, согласно которого 'командующий отрядом действовал в пределах своих полномочий'. Хоть Николай Степанович и предполагал, что вся эта процедура будет чисто формальной, но все равно после оглашения вердикта вздохнул с облегчением.

Следующее, за днем окончания работы комиссии утро началось непривычно. Уже на входе в здание штаба Маньковский был перехвачен дежурным офицером, который сообщил о том, что господин вице-адмирал созывает совещание на 11-00 и он (его превосходительство) обязан на нем присутствовать. Это было весьма необычно, тем более, что по установившимся традициям вначале командиры отрядов должны были подать отчеты по итогам компании, затем следовала беседа с Эссеном и только после этого созывалось общее совещание с разнесением благодарностей, внесением фитилей и выдача задач на следующую компанию. Как Маньковскому доводилось слышать самому Николаю Оттовичу такой порядок не нравился, однако против идеи морского министра, создавшего его, идти было как с плетью против обуха. Во всяком случаи все возражения начальника морских сил Балтийского флота отметались с порога. Уж что-что, а принцип 'я начальник, ты дурак' господин Воеводский любил и применял по максимуму. По нынешним же слухам в дураках оказался сам господин бывший министр и господин контр-адмирал, своими адриатическими делами, весьма этому поспособствовал.

В назначенный час в приемной у Эссена собралась весьма интересная компания. Первым появился князь Ливен, бывший в Первой Тихоокеанской командиром крейсера 'Диана'. Затем подтянулись Непенин, Ферзен и прочие. В общем те люди, которые дрались или в составе Первой или Второй Тихоокеанских эскадр. Имеющие боевой опыт и, что самое главное, Эссен знал их возможности и доверял им.

Флаг-офицер пропустил их в кабинет, где пришедшие занимали свои излюбленные места. Судя по обрывкам разговором, которые слышал Николай Степанович, все приглашенные были абсолютно не в курсе, зачем и собрали.

-Господа офицеры, командующий! — раздался голос флаг-офицера. Все поднялись со своих мест и, замерев по стойке смирно, уставились на вошедшего Эссена.

-Вольно, господа, присаживайтесь — Николай Оттович махнул рукой и подойдя к креслу опустился на него. Следом присели и остальные участники совещания.

— Господа, я понимаю, что вы удивлены сбором в неурочное время. Прежде, чем перейти к основной повестке дня, хочу сообщить, что комиссия, назначенная морским министром, рассмотрела действия контр-адмирала Маньковского во время инцидента в Фиуме и признала его действия верными. Теперь к делу.

-Для начала сообщаю вам о том, что рескриптом государя я назначен командующим Балтийским флотом и с сего дня вступаю на данную должность. Письменный приказ об этом будет доведен до вечера. Во вторых, из-за международной обстановки и угрозы войны, увольнение нижних чинов со службы приостановлено. Это же качается и господ офицеров.

-'Но позвольте, Ваше превосходительство' -раздался голос Ливена, позволившего себе прервать командующего, -'но почему вы уверены в том, что ситуация требует экстренных мер, фактически предшествующих началу боевых действий?'

-Вы, Александр Александрович, слегка пренебрежительно относитесь к сухопутным офицерам и не имеете среди них близких знакомых. А жаль. На вашем уровне контактировать с офицерами Генерального штаба, особенно служащих в некоторых специфических отделах, является делом нужным для службы. Иначе бы вы знали о том, что буквально через несколько дней после наказания австрийцев, англичане назначили нового военного атташе в Вене, некоего Пэкингхэма.

Ферзен, не выдержав, выдал фразу о том, что данный британский офицер является дамой не столько легкого сколько сверхлегкого поведения. Надо сказать, что он не был один в своем мнении, поскольку отношение у бывших тихоокеанцев к инструкторам было такое же как и у Римского-Корсакова, что Воин Андреевич, к командору Николсену.

-'Вот именно, Василий Николаевич!' — продолжил Эссен: — 'Причем данный 'джентльмен' начал предпринимать активные действия для того, чтобы спровоцировать австрийцев на немедленные боевые действия на море. По счастью здравомыслящие головы в Хофбурге еще имеются. Но суть не в этом. Явление британских эмиссаров может означать два варианта развития событий'.

Николай Оттович замолчал и обвел присутствующих тяжелым взглядом, напоминая, что информация конфиденциальная и должна быть 'похоронена' на месте. А затем вздохнул и продолжил.

-Во первых, данное действие означает, что мы оказываемся одни против австро-германского, а более правильнее германо-астрийского союза, при 'нейтралитете' Франции и Англии. Форма этого 'нейтралитета' будет повторять такой же времен прошедшей войны.

— Во вторых, можно получить нейтралитет Франции а Англия присоединится к Тройственному союзу. Вероятность этого меньшая, чем первого, но отбрасывать его со счетов я бы не стал. Самое оптимальное для нас было бы или сохранение мира или противостояние с Двуединой монархией один на один. Но в этом я сильно сомневаюсь. Очень сильно.

-Следовательно, нам необходимо составить план активной обороны как против германского, так и против англо-германского и, возможно, англо-франко-германского флотов в акватории Балтийского моря. Ситуация сложная и нам придется повторить то, что удалось Степану Осиповичу во время последней турецкой войны. Тем более, что германцы не турки.

-Теперь о кадровых перемещениях. Капитан первого ранга Стеценко!

-Я!

-Начальник штаба Балтийского флота!

-Есть!

— Контр-адмирал Ливен!

-Я!

-Командующий Первым минных отрядом Балтийского флота!

-Есть!

-Контр-адмирал фон Ферзен!

-Я!

-Командующий Вторым минным отрядом Балтийского флота!

-Есть!

Николай Степанович слегка отвлекся и едва успел отозваться, услышав свое звание и фамилию.

-Командующий линейными силами Балтийского флота!

-Есть!

Вот те бабушка и Юрьев день. Пойми, поощрение это или наказание? В строю только отремонтированная 'Слава', со дня на день выйдет из ремонта 'Рюрик', вроде его выгоднее оставить в линейных силах, еще пара-тройка недель для 'Цесаревича'' и....все. 'Павел' формально прошел испытания, но вот сколько времени понадобиться для его ввода в эксплуатацию? Да и подготовить экипаж, сплавать отряд это не одного дня дело. С 'Андреем' все намного печальнее. Ох, подумал Маньковский, и досталась вам задачка, ваше превосходительство. Ну...Боге не выдаст, свинья не съест а создавать отряд линейных сил надобно. И думать о том, как его можно использовать в создавшейся ситуации — то же.

Так получилось, что вся рутина по обработке информации и ее подготовка к передаче в Лондон свалилась на сэра Эдварда. Не то, чтобы он не был готов к этому но, все таки, не ожидал подобного. С одной стороны это его раздражало, но с другой стороны давало реальный шанс на продвижение вверх по карьерной лестнице. Во всяком случае, намек на последующий перевод в Морское министерство был достаточно прозрачным. Изначально, еще до приезда в Вену Пэкингхэм понимал, что идея о развитии инцидента в полноценные боевые действия, мягко говоря, наивна. Скорее всего не столько наивна, сколько выражала ожидания истеблишмента, причем не особо связанную с реальными событиями. Как бы австрийцы не горели жаждой мщения, но бросаться в бой, причем с выходом в нейтральные воды, было бы с их стороны большой глупостью. Так, что вместо орудий заговорили перья и МИДы обоих государств обменивались полноценными бортовыми залпами нот и посланий, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Становилось понятно, что если не вмешаться, то дело будет спущено на тормозах и потоплено в бюрократических баталиях.

Эдвард Пэкингхэм не был наивным юношей и примерно представлял причины, двигающие Британией. Так или иначе столкновение с Германией было неизбежным. Проклятые гунны били по оплоту английской мощи: ее промышленности. Причем скачок, которые совершили потомки тевтонов и прочих германцев был не менее внушительным, чем тот, что смогли совершить сами англичане на заре промышленной революции. И теперь германский товар был более качественный, более дешевый и, следовательно, более доступный, чем английский. Конечно, прорваться на рынок британских колоний и доминионов они пока не могли, но.... Кроме того опоздавшие к разделу колониального пирога тевтоны были настроены 'восстановить справедливость', пусть и силой оружия. Конкурента нужно было устранять, причем желательно чужими руками.

Австрийцы пока играли в самостоятельность, но было понятно, что Берлин рано или поздно подомнет Вену под себя и будет использовать наподобие 'болвана' в висте. А объединенная мощь двух империй это не подарок. Значит, следовало играть на опережение. Да Британия не совсем готова к войне, но ведь еще никто не готов и неготовность Тройственного союза существенно выше чем потенциальной Антанты. Кроме того судьба подкинула шанс стравить германские государства с Россией. И выждать момент пока обе стороны не измотают друг друга а затем разгромить как одних так и вторых при помощи Парижа. Не взирая на галльское бахвальство лягушатники уже переходили в младшие партнеры и с каждым годом их вассалитет от Лондона, не бросающийся в глаза, но реальный все более усиливался.

Проблема была в другом: австрийцы пока не рвались в бой. Точнее можно было выделить партию войны в лице венгерской аристократии, общее болото и партию мира, которой заправлял Франц-Фердинанд. Император внешне стоял над схваткой, тем не менее благосклонно относился к своему наследнику. А эрцгерцог это военная верхушка империи, его влияние на нее было весьма серьезным. Правда в последнее время Франц-Фердинанд сменил мирную риторику на ястребиный клекот, но такой ястреб лично сэру Эдварду очень не нравился. Он не мог себе объяснить почему, но был уверен в том, что слова эрцгерцога только дымовая завеса, под которой австрийский двор стремится обтяпать свои внутренние дела. Что шло в разрез с английскими интересами.

Количество желающих отправить эрцгерцога к праотцам среди сербов и черногорцев было достаточно велико. Но коммодор чувствовал, что теракт, проведенный балканцами, мог вызвать только войну между сербами и австрийцами, без вовлечения России. Следовательно, нужно было продумать как обойти данный скользкий момент. Да, сербы и черногорцы с полным восторгом восприняли фиумское поражение австрийцев. Судя по заявлениям белградских газет можно было подумать, что это не русский а сербский флот (отсутствующий как факт) уничтожил всю адриатическую эскадру имперцев. Впрочем, если взять подгорицкие газеты, то тоже самое можно было сказать о черногорцах. Так, что направить 'Черную руку' или еще какую либо национал-террористическую организацию на устранение эрцгерцога проблем не составляло. Но гарантии, что после этого будет объявлена война именно России, или то, что Россия вступится за Сербию после начала ее войны с Австрией не было.

Конечно коммодор понимал, что задание доведенное до него Первым Морским лордом было практически неисполнимым, точнее исполнимым только при очень удачном стечении обстоятельств. Каковое практически не реально. Но задача сильно зацепила сэра Эдварада и он искал разные способы ее решения. Перебирались все варианты, в том числе и абсолютно нереальные, прокручивались, оценивались и, после тщательного рассмотрения, отбраковывались.

Пэкингхэм взглянул на стенные часы и протянул руку за колокольчиком.

— Сэр? — в дверях появился Ричард, один из сотрудников посольства, которого прикрепили к коммодору в качестве секретаря. Как Пэкингхэм успел убедиться, этот человек отличался отменной памятью, великолепной сообразительностью, имел множество знакомых во всевозможных учреждениях разных стран. Но отсутствие протекции не позволяло ему продвинутся дальше рядового сотрудника. Не у каждого работника есть дядюшка из лордов но у каждого дядюшки есть множество племянников, детей двоюродных братьев и сестер, потомков однокашников по школе или университету, в общем количество 'весьма перспективных молодых людей', было много больше чем тех мест, с которых данные люди могли начать свой путь наверх. И, пожалуй, при каждом из этих мест пребывал человек, вроде Ричарда, который мало того, что тянул на себе всю работу так и выступал в качестве опекуна своего босса, до его замены на нового начальника, после чего все начиналось сначала.

-Две чашки чая, Ричард, и не составите ли мне компанию?

Удивлению сотрудника не было предела, что впрочем не отразилось на его лице. Можно было подумать, что каждый день человек, стоящий много выше его по социальной лестнице, приглашает его на традиционный 'файф-оф-клок'. Тем не менее все необходимое для данной церемонии мгновенно оказалось в кабинете а Ричард, невысокий человечек лет много старше пятидесяти с большими залысинами и блеклыми волосами над сморщенной лисьей мордочкой, примостился на краешке стола. Пэкингхэм неторопливо добавил молока в чашку, помешал ложечкой и отпил глоток, смакуя вкус чая, который был весьма неплох. Конечно чай на континенте много хуже чем на острове, в отличие от того же венского кофе, но сэр Эдвард был приверженцем традиций и чаеманом.