Лесная дорога

Я попытался объяснить, как заработал прозвище. Бесполезно. О большей части моих юношеских подвигов Лека знала — это был, как она выразилась, "хороший дидактический материал". А признавать моё имя не желала, и всё тут. Сокращённый вариант "Эльси" устроил её ещё меньше, называться Даэлем не хотел уже я, пришлось терпеть "некроманта".

От выпитого зелья клонило в сон. Я попробовал сообразить, не упустил ли чего-то важного. Сообразил:

— Лека, здесь есть опасная нечисть?

— Есть, — почему-то Лека улыбнулась.

— Кто именно?

— Леший, водяницы, ивенницы, ивенки. Южнее — болотник. Севернее — синие ветры...

— О... я имел в виду — с которой ты не договорилась.

— Была.

— Значит, если я пойду гулять в лесок напротив, бояться некого? Собачка не цапнет?

— Э... какая собачка? А, шурш? Нет, я его отпустила далеко отсюда, он не вернётся.

— Отпустила?!

— Некромант, я не могла его убить. Магией — мне не хватало сил, мечом — скорости...

...Девушки возвращались из Ворликов через лес, когда из кустов ударила рыжая молния. Альша ничего не успела понять, не успела даже почувствовать боль; практичная Найка глотнула зелья из кожаной фляги, ухватила подружку за целую руку и бегом понеслась по тропе.

Во фляге была "Легконожка-аль2".

Потом Наина долго удивлялась — как ей удалось остаться спокойной? При виде откушенной руки полагалось завизжать и перепугаться до смерти. На испуганного человека хитрый состав действовал иначе: сводил с ума, заставляя плясать и корчить рожи... но девушкам повезло, бурелом лёг под ноги ирксским проспектом, и через минуту они выскочили на опушку, причём, Альша теряла сознание.

Впрочем, она выжила. Спасти Найку, у порога Вирениного дома настигнутую запоздалым испугом, было сложнее.

Вылечив, выслушав, велев бить в "страх-ирис-колокол" и подумав "Новый вид? Или не вымерший старый?", Лека отправилась в лес на поиски нечисти.

Нашла.

Меч против зубов. Они расползлись по норам чуть живые. Два дня Лека болталась на грани, зельями вытаскивала себя с той стороны. На третий выбралась в лес и отыскала логово. Она была еле жива — но она стояла.

Шурш попытался приподняться, но не смог, и тихо заскулил.

Вряд ли женщина выдержала бы схватку не на жизнь, а на смерть: обречённость всегда придаёт нечисти сил. И исподтишка бы не вышло, он почувствует намерение убить.

Пнув жалобно хнычущего шурша ногой, Лека соорудила из верёвки поводок и ошейник.

Шурш лизнул ей руку. Эта странная нечисть доказала, что сильнее. Силу он уважал, силу он слушался.

Лека задумалась. Что делать? Убить в открытую она не сумеет, попытку устроить ловушку он почует, отпустить людоеда нельзя.

Впрочем, у неё был опыт дрессировки. А шурши чуют эмоциональные следы.

Поведав односельчанам об устранении нечисти и о том, что ей необходимо "уехать подлечиться", Лека собрала вещи и отправилась путешествовать.

Дрессировать шурша оказалось несколько сложнее, чем детишек. Но проще, чем лестеней. Лека приучала нечисть к определённому типу следов. Верхнежалецкий сумасшедший убийца был четвёртым сумасшедшим убийцей, всего нашлось семь, причём, уже на шестого шурш вывел Леку сам.

В Ажинове она его отпустила. Вечером от неприметного портного осталась куча костей. В погребе стража нашла три шестёрки человеческих ладоней. Тварь со всех лап смылась из городка. А Лека вернулась в Жабинку.

Долечиваться...

Я проснулся затемно.

Зелье помогло. Ничего не болело, не ныло, не просило "некромант, давай ещё поваляемся...". Спать дольше не хотелось.

Надо взять рецепт. Два-три иероглифа на крови я создам.

До рассвета я успел рассмотреть деревню, увериться, что следов крупной нечисти внутри нет, поиграть с котом, поиграть с крылатым котёнком, забраться в крапиву, набрести на синевичное поле (ого, кто-то богато живёт, даже с учётом перепродаж выйдет немалая выручка), притвориться, будто в упор не вижу ивенника и разыскать местное кладбище. Кладбище мне не понравилось — слишком новое, на порядок моложе деревни. Значит...

Ладно, это дело Леки. Не стоит вмешиваться без спросу.

— Доброе утро, учитель! — крикнул Шелис.

Он стоял у кромки луга, на котором я собирал различные образчики местной флоры, как-то: водосбор дорийский, живокость высокая, лилия белолистная, трипутник многолетний, льнянка обыкновенная, колокольчик лунный, колокольчик полосатый и травка зелёная неопознанная. Странно, деревня далеко, а часть пути я пролетел. Некоторым дома и нечисть помогает.

— Как ты меня нашёл? — спросил я, когда мальчишка приблизился.

— Магией.

— Почему я не почувствовал... — сам себе сказал я.

— А вы и не должны были. Это классическая эМэЛька с малым номиналом, учитель. Вам такое не положено замечать даже сквозь "хрусталик", — где я слышал похожую фразу? — Вы придумываете новое заклинание?

Так... с этим вездесущим типом надо быть начеку.

— Ты завтракал? — уточнил я, — Не бутербродом, надеюсь?

— Зря надеетесь, мама не любит готовить. Только шерские супы, потому что они похожи на зелья, и полсупа можно заколдовать.

— В "Рябине" готовят прилично?

— Да. Кроме рыбы.

— А что не так с рыбой?

— Не люблю, — кратко пояснил Шелис.

— Здесь можно задержаться, — я встал с корточек, и мы направились к краю луга, — Заодно построишь схему синего поля местности. В методичке ещё есть исследование аномалий...

— Ух ты! И я смогу изучить Ямный дол? А вы скажете маме, что мне можно?

— Что за дол?

— Это место километрах в двадцати. Там нетипичное строение поля.

— Предлагаешь съездить?

— Дорог нет. Предлагаю сходить.

Эфин, я почти ощущал, как заболели все мышцы разом.

— Посмотрим.

Вопреки утверждению практиканта насчёт готовки, Лека пекла булочки, параллельно листая свежий номер "Дорог Трилистника" и смешивая травы в горшке.

Я молча протянул букет.

— Глазам не верю... — Лека вытянула из букета несколько малоприметных колосков, — Кострец-неуловимка?! Некромант, это мне?!!!

— Да... Хочешь, насобираю ещё? Здесь есть один луг...

— Его зовут неуловимкой из-за того, что он не растёт на одном месте, — спокойно пояснила Лека, — Чтобы определить, где он в следующий раз появится, надо полгода исследовать эфин на десяти оглядах.7 Если повезёт, опоздаешь всего-то на месяц.

Лека говорила серьёзно. Если повезёт. На месяц. Наверняка в "Полной иллюстрированной энциклопедии трав Надморья" найдётся несколько соответствующих примеров, или даже статистика опозданий.

Между тем, магичка сноровисто рассортировала травы (трипутник отправился в горшок) и выжидающе посмотрела на меня.

— Ма, где моя зелёная куртка?

— В жёлтом сундуке. Рукава наверняка коротки.

— Спасибо, — Шелис убрал голову из дверного проёма, но через мгновение вернулся, — А книжка про страшное?

— У Фины Синевец. Думаю, можно забрать. Она уже поняла, что бояться нечисти проще.

Вот неугомонный вездесущий тип! Я мысленно пообещал себе приложить все усилия, чтобы Шелиса отпустили в Ямный дол. Причём, одного.

Неугомонный вездесущий тип в третий раз сунул голову в проём:

— Ма, а с чем булочки?

— Синевика, шиповник, подсолнечные семечки, анис, "шерский корень", лепестки чжеодзин, шалфей, ясник, грибная мука, вода, зелёная "снежинка", жёлтая "ракушка".

— Э... у тебя есть чжеодзин? — спросил я, когда Шелис всё-таки сгинул.

— В оранжерее...

Подумав, Лека добавила:

— В холодильном шкафчике вяленое мясо. Спуск в погреб в кладовой, — магичка ткнула пальцем в сторону узенькой дверки, — Хлеб на полке...

Голос Леки звучал не вполне уверенно. Словно хлеб мог куда-нибудь убежать, или бутерброд ей самой не казался достойным завтраком.

Девочка-подросток ходила туда-сюда между крыльцом и калиткой, укачивая младенца весьма занимательной колыбельной. В переводе на надморский выходило что-то типа "Тучка-тучка, а почему твой дождь красный, и горячий, и солёный? — А потому что девушку отвели в небольшую каменную пристройку для жертвоприношений (древнечерецкая архитектура). Баю-бай". Эту лиутскую песню (за вычетом "баю-бай") Шелис использовал для навева псевдопроклятия.

Следующая колыбельная была не менее жизнеутверждающей. Непослушное чадо, спящее на краю лавки, в несколько этапов съедала разная нечисть.

Следующую я тоже знал — хотя, не как колыбельную. Обычно её исполняют на Кружелки: считается, что пение жутких историй обязательно накличет что-нибудь жуткое, поэтому подобной тематики избегают как чумы — кроме тех нескольких дней в году, когда гуляет нечисть. Не то клин клином вышибают, не то думают, что хуже и так некуда. В данной конкретной песне излагались перспективы встречи с ивенкой обыкновенной (lutec dosta), но по ошибке нечисть называли "ивенницей" (которая lutesia).

Весё-ё-ё-ё-ёленькая деревенька.

По случаю утра (и, полагаю, уборочных сельскохозяйственных работ) в "Рябине" было всего четыре человека — считая корчмаря, читавшего пухлую газету. Я пригляделся, и газету узнал.

Это уже слишком!

— Простите моё любопытство... Вам не мешает ваше образование? Всё-таки, деревня.

Янусь отложил в сторону "Полумесячные ведомости".

— Почему "мешает"? Образованному сподручнее.

— Как это?

— Так это. Во-первых, вот придёт слух, что Ултия на Ильше напала, народ расшумится, Бельцовку залéтась чуть не спалили к синим ветрам. А тут знаешь — и Ултия, и Ильше эфин где, нас не коснётся. Во-вторых, если надо чего в столицах заказать, то каталог выписал, и цену знаешь настоящую. А в-третьих, образованный человек истории взаправдашние читает, а не байки про небылиц. Небылиц я в лесу что-то не видел... а лисолаки попадались.

— В четвёртых, когда этак небрежно бросаешь заезжему нахалу "mo, efinnell", пока он поднимет челюсть, можно дать по голове.

У девушки мелко дрожали руки и дёргалось ухо, но улыбка казалась искренней. Наина, жертва побочного эффекта "Легконожки"? И впрямь, легко отделалась... могло на всю жизнь перекосить.

— Неужели образованному не скучно в деревне?

— Нет, — уверенно сказал Янусь.

— Ну... — неопределённо сказала девушка.

— А Фина? — спросил ещё один парень.

— То особо исключительный случай... Да не, нормально. Хотя, вот Мерцающие холмы я бы поглядел, — заключил Янусь.

Запивая овсяную кашу ягодным компотом (от "домашней рябиновки" я отказался — чувствую, сейчас подавать дурной пример практиканту не только плохо, но и опасно), я краем уха слушал, как Янусь читает вслух заметку об отношениях с Лесной, и думал, что деревня не просто странная.

Лека перестроила этот мирок под себя.

Она не любила больших городов. Кто-нибудь другой ограничился бы возможностями удельного или окружного центра, или даже крохотной деревушки. Кто-нибудь третий возвёл бы башню со всеми удобствами — в достаточно безлюдном месте, чтобы экспериментировать вволю. Лека предпочла изменить возможности. Вот почему яркие краски, синевичные поля, уговоры с разумной нечистью... И, наверное, ей не хватало людей, способных без запинки выговорить "эфин-колеблющийся" или посмеяться над оборотом "недостаточные полномочия для заявления о возможности продолжения переговорного процесса".

Был ли здесь магический толчок?

— Не было. Некромант, ну у тебя и воображение. Мне только Жёлтого Легиона не хватает. Янек интересовался нечистью, Найка химией, Веньку отец поленился в ворлицкую школу посылать, теперь всем жалуется, что дитятко переучилось. У Фины три ветра в голове. Жесь слишком любопытный, учить проще, чем навевать чары.

— И тебе не надоело? — изумился я.

— После Шелиса? Почти развлечение.

— "После Шелиса"?! По-моему, он идеальный ученик.

— Спасибо. А ты думаешь, он таким родился?

Впрочем, из рассказа выходило, что и родился тоже.

В юности Лека тяжело переживала собственную бездарность. Поэтому, возник интерес — а как вообще развиваются магические способности? Как повлиять на запас энергии? Себя не усилишь, запас формируется в первые годы обучения. Значит...

Лека занялась исследованием взаимодействий в круге Элежа. Естественно, экспериментировала на себе — иначе было бы неэтично. Первый опыт прошёл успешно; на втором Лека "немного напутала с пятым сектором, но магические свойства совпали". Шелис был её четвёртым ребёнком, венцом, так сказать, селекции. Силу он унаследовал от отца. Профиль тоже. И внешность.

— Мальчик об этом знает?

— Да. А что здесь предосудительного?

Я не нашёлся с ответом. Что-то подсказывало, что детей заводят по другой причине. Но высказывать первую попавшуюся мысль — не самый верный поступок, поэтому, я попробовал представить причину. Например, нужен наследник (обычно не у магов). Или кормилец в старости (точно не у магов). Или двое не умеют предотвратить зачатие (опять не у магов). Или трансформации поджимают, а когда знаешь, что через пять лет будет поздно, можешь принять опрометчивое решение... Ещё бывают личности, которые любят детей — ну так бывают и личности, которые влюбляются, нельзя же брать пример со всяких... хм... странных типов.

Лека ждала с нарочито заинтересованным лицом. Эфин, не повезло.

— Неуютно быть побочным результатом эксперимента.

— Не совсем так, результат основной. Это сначала я была исследователем...

А потом стала изобретателем.

Итак, есть ребёнок с (вероятно) магическими задатками. Вопрос — не удастся ли лучше их развить, если начать обучение в раннем детстве, а не в тринадцать лет?

Спрошено — отвечено.

Обучение с детства дало отличный результат. Правда, повторять эксперимент в пятый раз Лека зареклась. Маленький маг — это воплощённый кошмар, неконтролируемая сила, готовая крушить всё и вся... поэтому, собственно, детишек и не спешат учить. Даже если начинать с безобидных вещей, кто скажет, до чего ребёнок доисследуется в свободное время? А контролировать свободное время сил не хватит уже у взрослого...

...У неё хватило — и на контроль, и на совершенствование методики.

Шелиса начали учить магии в три года.

Кто из нас лишён головы?!

По счастью, этих слов я вслух не произнёс: явился практикант, которого интересовало, как заполнить второй раздел дневника: полное официальное имя руководителя практики, место проведения и поэтапный план. Полное официальное имя у меня AelseeDell (я ехидно покосился на Леку), местом мы назначили "маршрут Канари — Серенха — Рапухин — Ворлики", оставив строчку для "Чернобельск — Стреленск", а над планом пришлось думать долго.

Потом я спросил у Леки, что такое Ямный дол.

— Одно из двух мест, куда я опасаюсь сунуться. Это небольшая область... низина... на севере. День пути лесом. Тамошнее синее поле как будто отъединено от внешнего, — Шелис пробормотал "область Вельского", — и имеет странную структуру. Точнее не скажу.

— Шелису туда можно?

— Шелис, тебе туда можно?

— Да.

— Можно.

— Шелис, а ты сумеешь исследовать его самостоятельно? Вообще без меня?