Путешествия Нильса продолжаются

"Да, Мортен мог бы гордиться своею смертью!"— думал Нильс, и ему вдруг стало жалко даже не его, а этих уток, гусей и кур, живущих у людей и обреченных с самого своего рождения попасть под нож, а затем на роскошный стол.

"Как безотрадна участь домашних птиц!"— думал Нильс и решил: никогда больше, никогда, не есть ни птиц, ни животных.

Сон окончился. Мальчик открыл глаза. За окном приветливо светило солнце, утренний ветерок слегка теребил веточку березы, звонко чирикали неугомонные воробьи, один громче другого гоготали гуси, бодро кукарекал петух, а на сердце Нильса царила грусть...

Да, за последний день мальчик стал старше. Несмотря на свои небольшие годы, он был теперь уже совсем взрослым. Утонченное пережитым страданием сердце Нильса стало теперь так чувствительно, что уже совсем не могло оставаться равнодушным к окружающим его людям, к их страданиям. Видя, как все они все-таки несчастны, Нильс все больше хотел хоть чем-то им помочь и все больше утверждался в желании служить добру... Беззаботная жизнь окончательно прошла для него, и он все больше понимал, что несет ответственность не только за свои поступки, но даже за мысли. Откуда были у мальчика такие, не по годам зрелые чувства и суждения, никто сказать не мог, но все же это было так.

Старушка полюбила Нильса, и он остался у нее. Она стала считать его своим внуком и относилась как к родному.

Нильс быстро осваивал чужой язык и скоро свободно говорил на нем. Он догадывался, что это Камень помогал ему во всем, но всей мощи Камня он осознать пока не мог.

Но вот что странно: Нильс обнаружил, что потерял способность изменяться ростом. Почему и когда это произошло, он точно сказать не мог. Но однажды жестокая буря случилась в их местах: ветер срывал крыши, рвал провода, выкорчевывал деревья. Тяжелые, черные тучи нависли над горами. Люди в панике метались между домами и прятались в подвалах. От чудовищных раскатов грома почва сотрясалась так, что казалось вот-вот развалится на части.

Спрятавшись в расщелине скалы, Нильс пережидал разбушевавшуюся стихию. Вдруг огромная глыба откололась от скалы и полетела вниз, на стоящие чуть поодаль дома. И тут бы Нильсу превратиться в великана и подхватить ее, но увы: заклинание не действует и глыба падает в долину, сминая несколько домов.

Так Нильсу стало ясно, что он утратил свою чудесную способность превращаться в великана и, конечно, в гнома тоже.

Но зато способность мальчика видеть мысли людей, слышать то, чего не доводилось слышать никому, чуять то, что почувствовать не мог никто, только росла и укреплялась.

И еще одна способность стала его неотъемлемой частью. Он лечил теперь людей.

Он понимал, что благодаря Камню имеет такие необычные способности и как зеницу ока берег его, и помнил, что должен выполнить взятое на себя поручение — вверить Камень горному алтайскому озеру. Но вот какому озеру, Нильс пока не знал.

Он много раз пытался понять — какое это может быть озеро? Но в этих краях их было много: одно лучше другого...

Когда Нильс убедился, что без помощи Наставника ему не обойтись, он взял книгу и стал читать.

Не пробежав глазами и нескольких волшебных предложений, Нильс заметил, что буквы приблизились к нему и он, скользнув сквозь них, как в сеть, оказался там, под словами и словосочетаниями, среди образов, живущих в книге.

На этот раз переход в книгу не прошел для Нильса незаметно. Находясь уже в ней, он поднял голову и увидел прямо над собой те самые буквы, через которые только что прошел. Буквы расплывались, таяли, а там за ними расплывался и таял он сам — Нильс, оставшийся снаружи. Глаза этого склонившегося над книгой Нильса были странными и даже чуть-чуть пугали. Казалось, они потеряли нечто живое, всегда себе принадлежащее... Эти как бы опустошенные глаза еще несколько секунд заставляли смотреть на себя, пока не исчезли вместе с расплывающимися буквами. "Так выглядят окна брошенных людьми домов!"— поразился своей догадке находящийся в книге мальчик.

Еще миг и вместо этого наваждения он уже видел над собой сияющее солнце и белых парящих альбатросов. Нильс опустил глаза и осмотрелся.

На этот раз встреча с Наставником произошла на палубе огромного лайнера, плывущего по морю величаво и легко. Наставник стоял у самого борта и смотрел за далекий горизонт.

Разговор был долгим... Речь шла о России, о строительстве ее светлого и великого будущего, о мире на всей планете, о братстве народов, о любви и о красоте...

Когда же разговор коснулся Камня, то к своему удивлению Нильс понял, что Наставник вовсе не торопит его выполнить поручение и даже желает, чтобы пока Камень был у Нильса.

Когда Наставник попрощался и внезапно исчез, а следом за ним исчезли теплоход и окружающее Нильса море, мальчик снова оказался в своей комнате, готовый теперь уже к новым трудностям и поворотам судьбы...

С этого дня труд на благо людей стал его неотъемлемой частью и средством, с помощью которого человек только и может достичь ВЕЛИКОЙ ЦЕЛИ, которую видят лишь немногие редкие, но все же существующие на земле люди.

Так он и шел по жизни — храня Камень, получая советы Наставника и совершая добрые дела.

О родных Нильс не забывал, писал им письма и, конечно, надеялся вернуться.

Глава-11

КРУГОВОРОТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ

За время невероятных событий, произошедших с Нильсом и особенно под воздействием смерти друга, он стал задумываться о таких вещах, о которых раньше не думал.

"В чем смысл жизни человека?— спрашивал он себя не раз.— Зачем люди рождаются и растут, работают и отдыхают, познают и строят, путешествуют или сидят на месте, заблуждаются или же находят выход, болеют, страдают и в итоге умирают?"

Мысль о том, что человек должен делать это все только ради самого себя, была чужда природе Нильса,

а мысль о том, что человек должен все это совершать только ради будущих поколений, подходила ему более, но не вполне.

"Во всем происходящем,— думал Нильс,— должен быть какой-то особый, глубинный смысл, иначе все происходящее вокруг во всем своем многообразии само по себе становится бессмысленным и непонятным..."

Мальчик многое понял за свой короткий век, но тайну смысла жизни на земле, над которой бились многие поколения умов, он осознать пока не мог.

Сегодня этот вопрос мучил Нильса больше чем когда-либо раньше и, когда напряжение ума достигло предела и мальчик почти что впал в отчаяние, вспомнил о книге и Наставнике.

— Вот кто мне поможет!— воскликнул Нильс и потянулся к полке, где среди других книг хранилась та заветная книга, которая стала для него книгой жизни и мудрости...

Он сел на кровать, раскрыл ее на первой попавшейся странице и стал рассматривать представшие глазам картинки. Это были три достаточно простых рисунка.

На первом клубились облака, роняющие град со своих могучих плеч. На втором град, упавший на грудь земли, лежал на ней обильными россыпями, а затем таял, образуя ручейки и лужицы. На третьем же рисунке вода испарялась Солнцем и туманом поднималась вверх — к его раскаленному челу.

Поразмышляв над картинками некоторое время, Нильс принялся читать и на этот раз оказался в довольно странном месте... Над головой синело будто бы обычное небо, но земля была не землей вовсе, а каким-то белым упругим одеялом, распростертым всюду, куда только мог дотянуться глаз. Одеяло сплошь было покрыто кочками, иногда выпирало небольшими холмами, а местами вздымалось огромными горами.

Мальчик ступал по всем этим неровностям, чувствовал, как они пружинят под его ногами и даже слегка его подбрасывают.

Нильсу это показалось забавным и даже рассмешило. В нем вдруг снова проснулся ребенок и он, отталкиваясь от пружинящих кочек, поскакал по ним куда-то вдаль, будто упругий мяч...

Попрыгав так какое-то время, Нильс попробовал кувыркнуться в воздухе: это у него получилось. После чего, ободрившись своим успешным акробатическим трюком, он предпринял целую цепочку невероятных кувырков и чрезвычайно длинных прыжков. Подобно быстроногой антилопе носился он туда и обратно, и его сердце рвалось от счастья.

Давно уже мальчик так не развлекался. Он прыгал все дальше и дальше, выше и выше, переворачивался в воздухе, падал вниз, подпрыгивал снова, зависал, и снова валился вниз — на мягкий, пружинистый ковер. Казалось, усталость не заявит о себе, но спустя час мальчик все же утомился и сел на белую кочку, чтобы отдохнуть и еще раз осмотреться.

Он сидел, озираясь по сторонам, и только теперь понял, что это за ковер раскинулся под ним! Облака — вот что находилось под ногами и так долго развлекало Нильса.

Ему и раньше следовало бы догадаться, что это раскинулось вокруг белым ослепительным ковром. Но разве мог он подумать, что по облакам можно ходить, бегать и даже прыгать?

О, облака! Как вы воздушны и нежны! Вы так непосредственны, так молчаливы и безмятежны, что даже самое грубое человеческое сердце хоть раз в жизни, хотя бы на секунду, но все же восхищалось вашей непревзойденной красотой. Вы величавы и застенчивы, блистательны и многообразны. Вы неторопливы, устремлены вдаль и так щедры, когда проливаетесь дождем.

Мог ли Нильс когда-либо надеяться, что ему посчастливится находиться в такой близости с этими сказочными существами и даже их касаться.

Внезапно он почувствовал, что рядом с ним кто-то находится, и обернулся. Недалеко, на белой кочке, спокойно и невозмутимо сидел Наставник.

— Нильс, ты так заигрался, что даже забыл зачем сюда пожаловал! Я давно наблюдаю за тобой!— раздался голос Наставника, и над его высоким челом мальчик увидел свет.

И действительно, Нильс совсем не помнил, зачем погрузился в книгу. И только сейчас, после слов Наставника, вспомнил о мучившем его вопросе.

И ещё раз убедился Нильс, что Наставник читает его мысли, ибо как Наставник мог знать о желаниях Нильса, о которых мальчик никому не говорил?

— Ты интересовался смыслом жизни на земле, но сможешь ли ты понять все то, о чем я хочу тебе сказать? Но даже если ты поймешь самую малость из сказанного мной, это все равно будет для тебя полезно и когда-нибудь раскроет свое настоящее значение во всей своей величине.

Каждый бы должен знать ВЕЛИКУЮ ТАЙНУ, но, увы, немногим она ведома. Постарайся глубже вникнуть в сказанные мной слова и, быть может, к тем немногим примкнешь и ты...— Наставник замолчал.

Казалось, какое-то световое ядро назревало в его груди и должно было вырваться наружу.

Он, глубоко задумавшись, посмотрел за горизонт, а затем сказал:

— Души людей БЕССМЕРТНЫ! Когда-то Вселенский Разум, выделил их из своего тела и отправил на землю, дабы они могли учиться, познавать себя и себе подобных и достигать просветления, чтобы по истечении веков снова вернуться к нему — Вселенскому Разуму, своему исконному Отцу.

Вселенский Разум это — облака,— Наставник показал рукой на лежащий у ног ковер.— Облака, охладившись, превратились в град — души людей, чтобы спуститься вниз, а затем под лучами Солнца-знания растаять, зажурчать водой, испариться и снова превратиться в облака.

Ныне души людей это — лед, но под воздействием тепла знания лед станет водой, затем паром и снова облаками. Таков смысл круговорота человеческих душ на нашей матушке Земле...

Когда же этот круг будет завершен, то через время начнется новый круг и так до бесконечности... Так было всегда, есть и будет,— наступило молчание. Затем, стараясь объяснить Нильсу подробнее этот нелегкий к пониманию закон Вселенной, Наставник продолжал:

-Тела умирают, но души, их наполняющие, остаются жить и уносятся на небо. Спустя срок они вновь возвращаются на землю, жить в новых телах и познавать неусвоенное ранее.

За короткий срок жизни на земле они из искр становятся пламенами, но нужно превратиться в ЗВЕЗДЫ... Затем-то они и возвращаются.

Когда же преодолев тысячи и тысячи тягот и лишений они станут СОЛНЦАМИ, то унесутся в Космос, и более уже никогда не вернутся, ибо Солнца, как это всем известно, приблизившись к Земле просто сожгут ее, испарят и не оставят и следа, — голос Наставника, напоминающий рокот листвы, стих.

Немногое понял Нильс из сказанного, но он точно знал, что слова старшего друга полны смысла и когда-нибудь сорвут с себя завесу.

Мальчик посмотрел ему в глаза и увидел в них величайшую тайну и неистощимый свет, струящийся через них из самого сердца Наставника ...

Глава-12

ПУТЕШЕСТВИЕ В МИР ИЛЛЮЗИЙ

Шли годы... Нильс стал уже девятнадцатилетним юношей. Слава о его чудесных способностях и добрых делах распространилась далеко вокруг и приводила к дому старушки, где юноша жил, как и раньше, многих людей. Но несмотря на такое внимание к себе и возможности, которые он приобрел, он не возгордился, не превознесся, а продолжал оставаться чутким и отзывчивым.

Люди всячески пытались благодарить его за оказанную им помощь, и он мог бы не заботиться о своем пропитании, но Нильс обходился тем, что любил повозиться в огороде: полол грядки, выращивал своими руками овощи и фрукты. Видимо, уроки отца и матери не прошли для него даром, когда он на родине, в родимом торпе, помогал им по хозяйству.

Однажды, ухаживая за своими растениями, Нильс наблюдал за улиткой, ползущей к травинке, покачиваемой ветром. Вот чувствительные рожки тихохода коснулись ее стебля и на какой-то миг втянулись в мягкое слизистое тело. Но через секунду они появились вновь и улитка, понявшая, что травинка — это то, что ей нужно, принялась неторопливо на нее вползать.

Тут взгляд Нильса упал на раковину другой улитки, пустую и брошенную как ненужный хлам. "Да...— размышлял Нильс.— Жизнь устроена так, что все живое на планете рождается, растет, затем стареет и умирает.

Вот эта улитка на травинке... Неужели когда она умрет, для нее все кончится? Она хоть и медлительна, но жива так же, как и я или кто-нибудь другой. Она так же чувствует мир, как и все иные существа и у нее есть наверняка свои маленькие радости и горести, свои мысли и желания, и она так же ощущает боль, как и все живое на земле. Вон как она насторожилась, когда ткнулась в стебелек, а потом, уразумев, что опасности нет, без страха на него влезла. Было бы несправедливо, если бы ее чувства и мысли, пусть даже мелкие, как пыль, с ее смертью исчезли навсегда".

Тут Нильс вспомнил, как Наставник говорил ему на одной из встреч, что не только люди имеют души, но и звезды и планеты, реки и моря, и, кто бы мог подумать, даже камни.

"Если так,— думал Нильс,— то и эта невзрачная улитка, также имеет душу".

Ему вдруг стало радостно от того, что он понял сердцем, а не умом, (как это зачастую у нас бывает), что жизнь со смертью тела не кончается, а продолжает существовать и без него. Уроки Наставника оставили в сердце Нильса свои плодотворные следы.

"Как все-таки мудро устроен мир!" — радовался Нильс, и тут новый вопрос возник в его уме:

"А что же будет с нами после смерти, когда наши души расстанутся с нашими ветхими телами и вознесутся в небо?"

Мальчик сразу вспомнил Мортена, и его сердце в который уже раз сжалось от тоски. "Где ты, мой добрый друг? Счастлив ли ты, страдаешь ли? А может полное безразличие владеет твоим когда-то страстным сердцем?"