Маг для финального поединка

— Что ж, продолжим, — предложил монарх. — Дина, ты уверена, что не хочешь пойти отдохнуть? Ладно, оставайся, но если вдруг уснёшь, клянусь, я тебя так и оставлю спать на стуле. Итак, Витя, ты осмотрел локаторную и познакомился с оператором. Хочешь что-нибудь сказать по этому поводу?

— Толик этот странный немного. Поначалу он смотрел на Дину глазами мартовского кота...

— Не надо опошлять светлое чувство, даже если оно несколько наивно, — попросил король. — Почему бы не сказать просто: он влюблёнными глазами смотрел на Её Высочество?

— Хорошо. Но ведь потом он свою любовь внезапно перенёс на меня, а это вызывает некоторое беспокойство. Ко мне уже приставали некоторые студенты, нетрадиционной ориентации, на первом курсе. Пришлось даже разок немного поработать кулаками. Не хотелось бы проходить через это снова.

— Витя, ты дурак. Уж извини за прямоту. Да, Анатолий восхищается тобой, ты для него герой, который принесёт нам победу в многовековой кровопролитной войне. Не нужно все человеческие чувства сводить к сексу.

— А я не против свести что-нибудь к сексу, — вставила Дина. — Да что там не против, я очень даже за!

— Мальчишка действительно заигрался в войну, — продолжал король, не обращая внимания на реплику внучки. — Но ты должен понять, что для него это — не игра! Он, как и все мы, никогда не жил в мирное время, и потому принц-победитель для него важнее десятка сексуально озабоченных принцесс. И ничего плохого в этом нет!

— В этом есть очень много плохого, — возразил Виктор. — Какой из меня победитель? Скажи мне, Ваше Величество, кого я победил? А?

— Ты же знаешь, что твои победы ещё впереди.

— Вот именно. Пока их нет. Ты, Ваше Величество, разработал идиотский план, настолько авантюрный, что шансов на победу — один из миллиона...

— Где-то так, — согласился Эдуард Сергеевич. — Но не забудь добавить, что в других вариантах нет и такого шанса.

— Ну, и как понять, что об этом твоём стратегическом замысле знает какой-то сопляк? Можешь не сомневаться, если знает он, то знают все! А среди них наверняка есть шпионы твоего врага.

— Нашего врага, Витя, не только моего. Но шпионы нам не страшны. Мы отлично понимали, что как бы мы ни старались, утечки информации не избежать. Поэтому план разработан так, чтобы секретность не требовалась. Её просто невозможно обеспечить. Нас всего около сотни, все друг у друга на виду, в таких условиях на сохранение тайны можно только надеяться, а рассчитывать — крайне глупо. Итак, вернёмся к практическим аспектам нашего плана. Ты, Витя, унаследовал от своих родителей все нужные способности, чтобы стать самым могущественным магом в истории. Разумеется, я имею в виду твоих биологических родителей. Дело за малым — развить твои способности до необходимого уровня, и сделать это быстро. Но для начала их требуется пробудить. Провести инициацию, как у нас говорят. Этим займётся Дина. Кстати, на всякий случай имей в виду: никакого секса обряд инициации не предусматривает.

— Дедушка, зачем ты ему это сказал? — обиделась Дина.

— Поверь, милая, так будет лучше. Витя, вопросы есть?

— Вопросов нет. И никаких магических способностей у меня тоже нет. Дина рассказала, как всё это в детстве проявилось у неё. А у меня — никак не проявилось.

— Так тоже случается, внучок. Женщинам, даже девочкам, сдерживаться труднее. Мальчики гораздо лучше контролируют свои силы. Настолько лучше, что иногда подавляют их совсем. Но ты научишься ими пользоваться, не сомневайся. А то, что силами ты обладаешь, мы знаем точно.

— Откуда?

— Ты сбросил паутинку, которой я тебя опутала, — напомнила Дина. — Смертные этого не могут.

— Вот как? Значит, твои силы, Витя, уже пробуждаются, — обрадовался король. — Тем лучше. Но для меня главное доказательство — Локатор. Он видит тебя, как мага. А Локатор не ошибается. Вопросов по-прежнему нет?

— Появился один. Скажи мне, Ваше Величество, у вас тут есть компьютеры, а как насчёт интернета?

— Технически подключить не проблема. Но мы это делаем по возможности редко. Боимся хакерских атак противника. А зачем тебе? Хочешь послать весточку родным?

— Да. Но, подозреваю, ты мне не позволишь.

— Ошибаешься. Письмо ты отправишь. Только не электронное, а самое обычное, написанное на бумаге. Так будет намного проще. Напиши, что у тебя всё в порядке, и упомяни какой-нибудь эпизод своей жизни, о котором известно только тебе и родителям. Вот прямо сейчас и напиши, а Дина перешлёт. Она у тебя дома уже побывала, заново открыть туда портал ей будет несложно. Как они тебе ответят, придумай сам. Рекомендую тот же интернет. Да, ещё. Ты уж не обижайся, но перед отправкой я твоё послание прочту. Война идёт, как-никак, вот и действует королевская цензура.

— Не возражаю, — кивнул Виктор.

— А мог бы и возразить, это всё равно ничего не изменило бы. О, смотри, заснула девчонка. Я даже не сомневался, что так и будет. Дина настолько предсказуема, что это иногда пугает. Так, Витя, вот тебе бумага и ручка, действуй. А я схожу по своим королевским делам.

— Погоди. Мне очень не помешало бы знать, где тут место, куда король пешком ходит.

— Удобства — вон за той дверью. Сантехника устроена несколько архаично, но я уверен, ты разберёшься. Всё-таки студент технического вуза, а не гуманитарий какой-нибудь. Тебе удобно писать? Если есть желание, можешь занять королевское кресло. Скоро оно станет твоим, так что привыкай.

* * *

Найденный экспертом-федералом отпечаток ладони заставил Нежного немного уточнить свою версию, но ни в коем случае не отказаться от неё. Отпечаток там действительно был, майор внимательно следил за действиями дактилоскописта, прозванного им Годзиллой. Как выявляют "пальчики" на предметах, Нежный видел не менее тысячи раз, и Годзилла всё проделал, как положено, не мошенничал. На всякий случай майор заставил паренька оттиснуть на листе бумаги свою ладонь, тот бурно выражал недовольство, но всё-таки подчинился. Следы ладоней явно не совпадали, хотя бы по длине пальцев.

Получалось так, что организатору побега понадобилось привлечь внимание Нежного к этому отпечатку. Иначе зачем актёр, изображающий Хоттабыча, наступал на собственную бороду? Но для чего понадобилось, полицейский пока терялся в догадках. Зато чётко вырисовывалась личность организатора. Улик уже собрано немало, и все они указывают в одну сторону.

Возглавляющий следственную группу федералов подполковник, зачем-то скрывающий свою фамилию, выглядел полным кретином. Но Нежный был уверен, что такой болван никак не мог дослужиться там до столь высокого звания, особенно на ниве борьбы с терроризмом. Значит, изображал умственно неполноценного в каких-то своих целях. Театр устроил, так сказать. И единственным зрителем в этом театре был Нежный, для кого ещё могло оказаться важным, насколько умён ведущий расследование федерал?

К тому же подполковник не забыл упомянуть, что девочка видела волшебника. Правда, после этого понёс чушь о британской разведшколе, но главное-то полицейскому сообщил! И вот теперь в руках майора отпечаток ладони Хоттабыча, профессионально снятый со скамьи подсудимых непонятно чем занятым в зале суда одиноким экспертом. Действительно, что тут делал Годзилла? Искал чьи-то отпечатки едва ли не на потолке? Или просто убивал время в ожидании, пока понадобится полицейскому?

А вот роль отца подсудимого в происходящих событиях оставалась неясной. Из его показаний однозначно следовало, что подменить деньги на резаную бумагу мог только он сам. Да и если он не в курсе происходящего, зачем сохранил "куклы", хотя самым естественным действием было бы отправить их в ближайшую урну? К тому же именно Константин Петрович поддержал Нежного на допросе, и попросил остальных всё рассказать. Если бы не это, следы Хоттабыча бы так и остались необнаруженными.

Но, с другой стороны, уж очень натурально этот бедняга изображал горе. Если это актёрская игра, она вполне тянет на Оскар. За время своей работы в милиции, а потом в полиции майор провёл огромное количество допросов, и обмануть его удавалось считанное число раз. Сейчас чутьё подсказывало, что горе истинное. Правда, насчёт денег и резаной бумаги чутьё благоразумно молчало.

Определив, что весь этот побег — операция федералов, Нежный сразу же получил ответы на некоторые вопросы, казавшиеся неразрешимыми. Конечно, техника, создающая правдоподобные трёхмерные изображения, с гораздо большей вероятностью найдётся у спецслужб, чем у террористов. И явная некомпетентность федералов при расследовании тоже получила своё объяснение — на самом деле никакого расследования нет, они в меру сил валяют дурака.

А вот отец Виктора, Константин Петрович, хоть и действует с ними заодно, скорее всего, находится под сильнейшим давлением. Иначе не потащил бы свою шестилетнюю племянницу, пусть даже не совсем свою, а жены, туда, где ожидается стрельба. Чтобы рисковать жизнью ребёнка, ставка должна быть достаточна высока. Ему пригрозили чем-то очень серьёзным. Быть может, убийством сына или жены.

Кое-какие из этих предположений поддавались несложной проверке, чем он немедленно и занялся. Например, если федералы оставили Годзиллу на месте происшествия только для того, чтобы он нашёл для майора отпечатки Хоттабыча, они обязательно должны были взять связь майора под контроль. С телефона девочки полицейский позвонил своему человеку в конторе мобильного оператора. Тот подтвердил, что телефон Нежного поставлен на прослушивание. Он не сказал, кем именно поставлен, но майор и без него это знал.

Уже не скрываясь, со своего телефона майор позвонил в научный отдел. Шеф распорядился оказывать Нежному полное содействие, и "очкарик", как называли оперативники научных работников, хоть и скрипел зубами от возмущения, но на вопросы ответил грамотно и по делу.

— Тут что-то непонятное произошло. При нападении террористов одни люди перепугались, другие разъярились, — сообщил майор.

— Нормальная реакция, разве нет? — со смешком поинтересовался "очкарик".

— Нет, ненормальная. Никто не бегал с воплями, не впал в истерику и вообще ничего похожего. Всех, кроме шестерых, охватил парализующий ужас. Из оставшихся четверо разозлились на террористов и открыли по ним огонь, ещё одному всё происходящее было по барабану, и последний, шестилетний ребёнок, снимал кино на мобилу. Дитё поначалу тоже испугалось, но когда его накрыл своей тушей папаша, страх прошёл. Я бы предположил, что речь идёт о каком-то излучении, вызывающем страх или гнев. Есть такое?

— Есть, и давно известно. Страх вызывается инфразвуком частотой семь герц. При большой мощности сигнала люди, было дело, умирали от необъяснимого ужаса. А насчёт гнева — не знаю. Наверно, тоже есть что-то подобное. Извини, Нежный, я в этом не спец. Да у нас и нет таких спецов, не требовались как-то раньше.

— Ну, а объяснить сможешь, почему двое не испугались? По крайней мере, не настолько испугались?

— Ребёнка, говоришь, накрыл собой отец? Видимо, заэкранировал. То есть, оградил от излучения. Тут понятно. А со вторым что? Которому по барабану?

— Приговорённый. Он во время заварушки сбежал.

— Если он от приговора впал в психический ступор, какое ему дело до внешних излучений? А если готовился к побегу, то знал, что происходит, и подавил страх.

— Прикинь ещё, пожалуйста, хватит ли такому излучателю для питания обычной электросети?

— На открытом воздухе — наверняка нет. А в помещении — запросто. Инфразвук отражается от стен, так что огромная мощность не нужна. А если помещение хоть немного резонирует на нужной частоте...

— Избавь от технических подробностей.

— Как скажешь. Если это всё, я вернусь к своей работе. Благодарить меня не надо, я действую по приказу полковника.

— Я, вообще-то, даже и не собирался, — хмыкнул Нежный и прервал связь.

* * *

Дина крепко спала, и хоть посапывала она почти беззвучно, всё равно мешала Виктору составлять письмо родителям. Ему требовалась полная сосредоточенность, а он постоянно отвлекался на девушку. Голова парня была полна абсолютно неуместными мыслями. Девушка очень красива, и однозначно заявила, что не против. Что ещё нужно двадцатилетнему студенту, чтобы принять единственно верное решение?

С другой стороны, она якобы ему сестра. По отцу. Так говорят, и она, и их якобы дедушка. Но они могут и ошибаться. Так почему бы нет, если жить якобы принцу осталось всего несколько дней? От упоминания скорой смерти эротические мысли из головы Виктора мгновенно куда-то разбежались, и он, наконец, вплотную занялся составлением письма.

А в собственной близкой кончине он ни капли не сомневался. Восхождение на трон какого-то ненормального королевства, безнадёжно проигрывающего войну на уничтожение, обещало быстрое отбытие в мир иной. Авантюрный план Эдуарда Сергеевича давал надёжную возможность ускорить путь на тот свет. Не оставляла также мысль, что король и принцесса всё врут о его принадлежности к местной правящей династии, а понадобился он здесь лишь для того, чтобы наполнить его кровью эти странные источники питания для компьютеров.

Виктор понятия не имел, чем ему сможет помочь отец, но кроме отца, обращаться было не к кому. Написать прямо призыв о помощи нельзя, король, хоть этого и не говорил, но недвусмысленно дал понять, что пропустит только такое содержание письма, которое его устроит. Значит, нужно вставить в текст зашифрованное сообщение, причём так, чтобы никто из магов его не заметил, а отец понял бы, что это шифр, и раскодировал.

Отец очень хорошо знал математику, он сможет расколоть любой простой шифр, но при условии, что будет знать о нём. Однако здесь письмо просмотрит, скорее всего, Дина, а она тоже очень неплохой математик. К тому же она, в отличие от родителей Виктора, будет искать именно шифр. Как же быть? Кое-какие идеи на эту тему у Виктора нашлись. Немного над ними поработав, он понял, что лучшего всё равно ничего не придумает, и начал составлять письмо.

"Дорогие мои и любимые мама и папа!

Я уже сто лет и три года не писал ничего на бумаге, но вот сейчас решил, что так будет лучше. Простите за многословие, я, увы, им страдаю, но я такой не один. Британские учёные вычислили, что полезный смысл несёт в среднем лишь каждое третье слово, а всё по-настоящему важное всегда можно сказать одной фразой.

При подлинно стихийном понимании правильного исходного кружевного зайчика, собственная большая смятая подушка приобретает пенопластовую гладкость.

На этом вводную часть письма можно закончить, смысла в ней всё равно нет, я пишу эту ерунду только для того, чтобы вы увидели мой почерк и поняли, я это писал или кто-то другой. Однако вот сейчас мне пришло в голову, что почерк можно и подделать. Чтобы у вас отпали последние сомнения, напоминаю, как мы все вместе несколько раз смотрели один мультик, а потом хором пели "Маленький ослик тем и хорош, что на себя он похож". Эту песенку, а потом ещё и песню гусеницы. Сами понимаете, кроме нас троих, этого никто знать не может. А теперь, когда я удостоверил свою личность, перехожу собственно к тому, ради чего пишу это письмо.