Ведьмин крест

После того, как она стала женщиной — любимой и любящей, ей остро, до боли в груди, с каждым днем все больше хотелось этого самого счастья. Очень хотелось!

Ночи с мужем, которые были довольно редки, не доставляли ей этого самого счастья. Скорее она терпела, сломанной куклой лежа на богатой кровати, пока ее престарелый муж, пытался изобразить животную страсть. Вот только у него никогда не получалось сделать ее хоть чуточку счастливее.

Видимо, он это чувствовал, и с каждым днем его утехи становились все жестче, холоднее по отношении к ней. И пусть! Не нужна ей его нежность. Уж лучше испытывать ненависть, чем жалость. Любовь к нему Софья не испытала бы никогда! Она это знала...

Ветер донес стук ворот, незнакомые голоса и среди них — один знакомый, родной! От этого голоса у Софьи затряслись руки, а колени сделались ватными. Дмитрий! И Ильи дома нет! Он поехал в город. Софья сама слышала, как он говорил старой ведьме, которая ее чуть не утопила в кадушке в день свадьбы, о том, что поедет в уездный город до ночи, и если в час перед полуночью не вернется, смело запирать все ворота и двери.

Ей, своей жене, он не сказал ни словечка, но Софья этому была даже рада. Не надо выслушивать его оправдания. Все ложь!

Однажды она услышала, как шепчутся чернавки о том, что хозяина в городе ждут партнеры по картам, а еще лучшие шлюхи, с которыми он развлекается, когда остается в городе. Вот и пусть едет к своим шлюхам. Пусть даже жить там останется! Ей все равно...

Поднявшись, она руками пригладила на голове выбившиеся из косы локоны, покусала губы, пощипала щеки, и, перекинув длинную косу через плечо, пошла туда, откуда ветер доносил голоса.

Вот только возле ворот Дмитрия уже не было. Как и в доме. Обойдя все пристройки, даже заглянув на конюшню, Софья приуныла. Наверное, ветер, да растревожившееся сердце сыграли с ней злую шутку, подарив мираж — голос любимого. Смахнув невольные слезы, она направилась в сад, и едва шагнув за калитку, едва не налетела на Дмитрия.

— Ах! Батюшки! — Вырвалось у нее. И тут же не смогла сдержать счастливую улыбку. — Как же я рада вас видеть... Я думала, что ваш голос мне почудился...

— Я искал вас... Софья Алексеевна! — Вот только Дмитрий был мрачнее тучи. Оглядел ее с ног до головы и пошел в глубь сада, где, словно спасаясь от осени и холодного ветра за высоким забором усадьбы, деревца еще сохранили зелень лета в листве, а беседка была по-прежнему густо увита плющом, не пропускавшим в густую тень ни блика солнечного света. — Пойдемте... Нам надо поговорить.

Он шагнул в тень беседки, дождался, когда Софья проследует за ним, и вдруг страстно сжал в объятиях ее податливое тело, сводя с ума жадными поцелуями.

— Софьюшка, любушка! Прости, что так долго не приходил! — Шептал он в перерывах между поцелуями. — То, что мы совершили — грешно! Предал я брата и не могу рисковать тобой, выдав свои чувства перед ним. Вот ежели он сам от тебя откажется, да отправит к прислуге жить, тогда смогу словечко замолвить! Забрать тебя от него! А пока нам дадены лишь минутки, секундочки сладкие, когда его рядом нет.

— Любимый мой! Родной! Никого ты не предавал! А был бы твой брат поумнее, женил бы на мне тебя! Какая разница, кто из вас женился бы на мне? Ваша фамилия в любом случае бы получила мой титул! И то, что ты не заступился за меня, не противился его воли — вот твой грех! Ты не его, ты меня предал! — Она отпрянула от него, глядя, словно на чужого, и вдруг принялась расстегивать, закатывать рукава, показывая Дмитрию синяки, уродливыми кляксами застывшими на ее белой коже. — Вот! Вот она — его нежность, его ласка! Ты в этом виноват! Ты сказал мне в карете, в день моей свадьбы, что все будет хорошо! Да только ничего по-твоему не вышло!

— Софья! Софьюшка! Любимая, желанная! — Дмитрий кинулся к ней, покрывая такими страстными поцелуями ее руки, ее шею, оголившуюся грудь, что Софья тут же простила его, отдаваясь безумным ласкам прямо в беседке. Не увидят. В саду теперь никого не бывает. А если и увидят, пусть! Быстрее закончится это безумие, названное браком!

Если бы Софья не была так безрассудна, то увидела бы скользнувшую мимо беседки тень, предотвратив многие трагичные события. Но ее вселенная сосредоточилась на самом естественном, извечном танце влюбленных мужчины и женщины, кроме которых нет никого на белом свете.

— Это снова была ошибка! Мы не можем так рисковать! — Дмитрий заговорил первым, когда они смогли оторваться друг от друга. Приведя себя в порядок, теперь они просто сидели, держась за руки. — Илья скор на расправу! Я не могу так рисковать тобой!

— Мне все равно! Пусть будет, что будет! Я не смогу жить без тебя! Эти недели показались мне тысячелетиями в аду! — Софья поцеловала его в губы и умоляюще посмотрела в глаза. — Обещай, что когда твой брат будет уезжать, ты станешь приходить ко мне! Иначе я сама на себя наложу руки! Поверь!

— Верю. Обещаю! Мне и самому теперь без тебя никак! Я приду. Обязательно! А может, украду как-нибудь тебя, и отвезу в столицу!

— И мы будем танцевать на балу?

— Конечно! В императорском дворце!

Софья в восторге посмотрела на него. Так значит, папенька не ошибся! Все будет так, как он и предсказывал, милый папенька! Вот же он, ее суженный!

— Я люблю, люблю, люблю тебя! — Она сжала его в объятиях, Дмитрий ответил ей поцелуем и поднялся.

— И я тебя люблю! Но надо быть осторожными! Нас никто не должен видеть! Ради твоей безопасности, любимая!

— Мне надо уходить? — Софья тоже встала, растерянно глядя, как счастье, светившее над ней огромной звездой, в мгновение погасло.

— Давай, сначала из усадьбы уйду я, а потом ты сможешь вернуться в дом, когда пожелаешь.

— Хорошо, Митенька! Я буду тут. Иди. — Согласилась безропотно Софья, и жадно смотрела, как он уходит.

— Иди... — Повторила она, когда тот повернул к калитке.

Она просидела долго в той беседке, вспоминая бесконечные мгновения счастья. Теперь эта беседка станет ее потаенным раем, куда она станет приходить, чтобы снова призвать призрак счастья.

Наверняка, Дмитрий уже ушел. Просто, Софья не хотела возвращаться в дом, похожий на лабиринт чудовища, о котором читал папенька и, она осталась бы тут навечно, если бы не опустивший завесу вечер и поднявшийся ледяной ветер, пробиравший теперь до костей. Наконец он сделал свое дело, заставив беглянку подняться, и, трясясь как осиновый лист, заспешить к дому.

На ее счастье, дом как будто вымер. В нем царили тишина и темнота, разбавленная едва видными огоньками настенных керосиновых ламп, вот только Софье в таком доме было не в пример спокойнее и безопаснее. Держась за перила, она стала подниматься на второй этаж к своей спальне. Эту комнату она считала едва ли не единственным своим убежищем, потому что даже жестокий муж не удостаивал ее здесь своим присутствием, посылая за ней служанку.

Скинув туфли, Софья, не раздеваясь, забралась под одеяло с головой и, согревшись, не заметила, как заснула.

Разбудили ее голоса. Она похолодела, узнав раскатистый баритон мужа, и ей страстно, как в детстве, захотелось спрятаться от него под кровать. Наконец, пересилив себя, она все же вышла в коридор и посмотрела вниз сквозь перила. Илья возвышался прямо в центре холла, а рядом с ним стояла молоденькая девушка-служанка и что-то тихо и быстро ему говорила. Он же, в ответ, рокотал, посылая ей на голову проклятия.

Интересно, за что она так провинилась?

Софья так захотела узнать, о чем они говорят, что подалась вперед, ближе к перилам, но как на грех опрокинула стульчик, стоявший рядом, и затаила дыхание, мечтая, чтобы в этом густом полумраке ее не заметили. Только Илья Николаевич явно был из породы волков. Вскинув голову на шум, он, казалось, посмотрел прямо на нее, и что-то прорычав, стремительно ринулся вверх по лестнице.

Охнув, Софья бросилась в комнату, и трясущимися руками закрыла дверь на щеколду. Минуту ничего не происходило, затем двери содрогнулись. Илья, с рычанием, снова ударил как тараном.

— Открой!

Софья превратилась в статую, в ужасе глядя на дверь.

— Открой немедленно!

Неужели их кто-то видел? Кто? Может эта чернавка, которая только что ему что-то рассказывала? Не оправдывалась, а... докладывала! Значит, он только что вернулся!

А сколько сейчас времени?

И тут, словно в ответ на ее вопрос, в холле стали бить часы.

Раз, два, три, четыре... И точно на каждый удар часов — удар в дверь!

Пять, шесть, семь, восемь... И вновь удары, рычание и крик:

— Софья, открой! Немедленно!

И вдруг наступила тишина.

Часы пробили ровно полночь и замолчали, оставив ветру развеять по коридорам эти густые звуки.

Софья на миг решила что оглохла.

Полночь! Ну, конечно! Ее муж верно оборотень! Вон он как неистово стучался в дверь, рычал и выл — Соооофьяааа! Аж оторопь брала! И все стихло, как по волшебству...

Она даже попыталась успокоиться. Наверняка, больше ничего уже не будет! Илья в ее спальню не попадет, а может, одумался! Ушел, чтобы не позориться перед прислугой!

Но тут раздался сильнейший удар, за которым послышался "кракх", и муж, выбив дверь и сломав косяк, все же оказался в ее спальне, наполнив комнату запахом стойкого перегара.

— Ах ты, шалава! Девка базарная! Я тебя из грязи вытащил, а ты?! С Димкой?! — Он навис над ней словно решая, уничтожить немедля или пока помучить?

— Что вы, Илья, говорите такое! Я вас вообще не понимаю! — Софья, как маленький волчонок, зажатый в угол, смело подняла на него взгляд. Вроде бы испуганный зверек, а присмотреться, готовый на все! — Я, конечно, видела Дмитрия сегодня в саду, но мы лишь поприветствовали друг друга и разошлись! Он мне никто, поверьте! Я даже его почти не знаю! Я вас ждала!

— С поднятой юбкой и спущенными панталонами?! Не лги мне! Я за тобой специально приставил Машку смотреть! И как только приехал, она мне тут же и доложила! Ах ты, шалава подзаборная! Графиня, а все туда же! — Он по-прежнему нависал над ней, но не трогал и Софья осмелела.

— А вы не подумали, что может она наговаривает на меня?! Сама на Дмитрия запала, увидела, что мы говорим, и сказала вам того, чего и не было! Разве бы я смогла вам изменить?

— Вот я и не знаю... Да только Машка не будет придумывать. Знает, что я на руку скор за клевету и обман! Да еще отметину вижу на твоей шее от страстных губ!

— Да вы же на днях и оставили!

— Четыре дня назад? Да за столько любой синяк сойдет! Ты ври, да не завирайся! След свежий! Понятно теперь, почему ты со мной холодна! Брата моего пользуешь? Да он же бабник! Еще, поди, в родительском доме тебя завалил?

— А вот это уже Вас не касается! — Почувствовав бесшабашную ярость, Софья вскочила, но Илья Николаевич, словно этого и ждал, и с оттяжкой, сильно и зло ударил ее по щеке. Да так, что она отлетела в угол кровати. Почувствовав сперва резкую боль, а затем что-то горячее, потекшее из носа, Софья перекатилась на подушки и уставилась на медвежью фигуру мужа, понимая, что теперь путь только один. Убить его и освободиться! Если, конечно, он не решится на смертоубийство раньше...

— Ежели узнаю, что у тебя с Димкой снова было — убью! Тебя. Его не трону. Он мой наследник, а вот вас, баб, как грязи! Найду себе еще. Поняла?

Она не ответила, продолжая молча глядеть на мучителя.

— Если забеременела, твое счастье. Останешься здесь жить. Нет — отправлю обратно в твой родовой сарай! Месяц еще подожду. Ты поняла?

Так и не дождавшись ответа, он тихо ругнулся, и вышел в коридор. Протопали его шаги по скрипучим лесенкам, стукнула входная дверь, и все стихло.

И тут Софью словно прорвало. Она рыдала с надрывом, глотая слезы и пряча в подушку вой. Еще никто и никогда ее не бил! Никто! Даже жестокие ласки мужа не считались за побои. До сего дня!

Умывшись холодной водой из умывального тазика, Софья наконец успокоила кровь, и намочив полотенце, приложила его к горящей щеке.

Теперь ей с ним жизни нет! Да и не было. Не жизнь это — мужа бояться и ненавидеть!

Устроившись на постели, она добавила света в керосиновой лампе и достала с прикроватной тумбочки библию. Не успела ее раскрыть, как на грудь к ней выпал медальон в форме креста, на массивной черненой цепочке, что подарила мама. И сразу же вспомнились ее слова: "Амулет — защита от зла, надень, если будет невмоготу".

Может вот она — эта минута? Мама говорила, что вроде как недоброжелатели приветливыми становятся. Любить начинают. А ну как сможет она из Ильи Николаевича веревки вить? Уговорит его дать развод, и благословить на брак с Дмитрием?

Софья села на кровати, разглядывая чудной рисунок крестика, как вдруг, капля крови упала из носа прямо на камушек. Девушка едва сдержала проклятие, готовое сорваться с языка. Старательно вытерла уголком испорченного платья украшение и надела на шею.

Если этот амулет ее защитит, она будет ему очень признательна. А еще маменьке, за то, что отдала ей эту ценность. Ну, а ежели нет, надо будет посоветоваться с Митенькой, как вернее убить его сводного брата! Ибо двоим им не жить более на белом свете!

От амулета шло странное тепло, успокаивающее, делающее ее смелой, яростной и злой. Готовой бороться за свое счастье!

От таких чувств, Софья окончательно успокоилась и уснула, провалившись в тревожный, но полный удовлетворения сон. Словно все, что она делала, было единственно правильным.

Разбудили ее под утро воющие голоса. Сперва, она решила, что воют волки. Как раз во сне она убила одного такого, с глазами мужа. Но, потом она поняла, что слышит плач нескольких женщин.

Как будто по усопшему...

Неужели амулет сработал, и ее пьяный муж в раскаянии покончил жизнь самоубийством?

Софья вскочила с кровати, и, накинув халат на испачканное кровью платье, которое вечером она так и не удосужилась переодеть, выскочила за дверь и бросилась вниз по лестнице, на манящий зов плакальщиц. Внезапно лестница закончилась. Софья едва не врезалась в стоявших тесным кругом служанок. Она даже подумать не могла, что в доме их так много!

— Посторонитесь! Дайте мне пройти! — Толкалась она, освобождая себе дорогу. — В конце концов, это мой...

Траурное кольцо вдруг расступилось, и Софья забыла слова, глядя на неестественно вывернутое, лежавшее сломанной куклой тело чернавки Машки.

_____________

Соня проснулась далеко за полдень, и долго лежала в кровати, пытаясь отойти от очередного странного сна. Видимо она перечитала всяческих исторических материалов, вот ей и снится теперь ерунда, с собой в главной роли, в каком-то средневековом оформлении. Если учитывать видимый ею во сне быт, примерно век семнадцатый.

А еще ей приснился ее крестик.... Может, поэтому она увидела именно прошлое? Крестик-то старинный, вот воображение и дорисовало недостающие к картинке детали.

Что же там с ним было? Что-то важное!

Соня сжала виски пытаясь вспомнить ускользающие факты. Важные факты...

Нет. Не вспомнить...

Она поднялась, умылась.

Интересно, когда придет Вик? Он говорил после обеда....