Ландскнехт. Часть четвертая

А по пути домой выяснил, что это еще покойник и девок подучил и Мору, и кстати одно время Мора и старшая носили везде с собой малокалиберные пистолетики двуствольные. Какой-то там у Торуса был конфликт, и одно время он всерьез опасался. Потом, правда, разрулилось все, а пистолеты те они продали едва ли не первым делом, как тяжкие времена настали.

До дома догребся уже с дикой головной болью. И тут сорвался — по какой-то мелочи наорал на девок, самую чуть промахнулся чтоб не дать пинка собаке, наорал на Мору. Потом уселся на крылечке, держась за голову — виски ломило и затылок — аж зубы стонут. И в дом идти не охота и сидеть плохо... в погреб, что ли, пойти? Там хоть прохладно. Только как-то притупилась боль, слышу дверь открывается. Только подумал — хорошо, что велел им пистолеты в дом унести, а то пристрелил бы сейчас запросто. Впрочем, эта сзади подошла, присела — и давай мне затылок массажировать. Дернулся было послать, но до того хреново было, что даже лень. Так посидели минут пять — вроде полегчало. Встал я, буркнул что-то благодарственное. Мол, я не просил лезть не в свое дело, и вообще спасибо — и свалил в дом, спать.

* * *

Патроны Варенгу-младшему я отправил, как и обещал. Прикупил за копейки классического сюрпласа — десяток ящиков патронов военного выпуска, годных к использованию ближайший год — а потом разве на переснаряд, потому как стрелять ими станет опасно. А нам в ближайшее время как раз надо много отстреливать — половина считай сразу уйдет в испытании на ресурс нового ружья. Впрочем, пусть с братцев вытрясет хоть что-то — меня на складах заверили, что такого дерьма у них навалом, и чем дальше, тем дешевле. Надо будет, и будут деньги — хоть фургонами будем оттуда возить. Но в остальном помогать ему мне было нечем, только разве не мешать. В конце-концов, он все же взаправдашний мастер-оружейник, и своими руками не один десяток ружей построил, это не то что я, мне только чужие идеи по памяти воровать.

Потому я до следующей смены и прохлаждался делами домашними, да прогулками в лесу. Насчет охоты больше как-то не складывалось, хотя собак и смотрел намекающе. Видел во множестве сусликов, из интереса попытался стрельнуть — не годится револьвер, не только мелкан, но и армейский наган не катит — не подпускает на точный выстрел зверюга. Осторожные. Задумался насчет винтовки-мелкашки, надо будет потом провентилировать вопрос с Хуго. На неделе дома еще дважды прихватывало головной болью — погода меняется, облака так и крутит, даже первая гроза была. Оба раза начинал психовать, и оба раза эта приходила и массажем немного успокаивала боль, после чего я мог нормально заснуть, и отоспавшись приходил в норму. И надо сказать, меня это дико выбешивало. Тоже мне, народная бля целительница на мою голову. Ничего, ничего — еще меньше трех лет потерпеть — и выпру к чортовой матери... До чего же она меня все-таки бесит. И дочки ее такие же. Особенно старшая. Впрочем, по попке я ее регулярно похлопываю, когда мамашка смотрит, иногда на ночь в щечку целую, а порой и за талию прихватываю. Должен же и я как-то этой бабе мстить за все ее гадости, что она мне делает.

Глава четвертая.

Уже по тому, как все удачно складывалось последние недели, я заподозрил какую-то задницу на горизонте. Это очень плохой признак, если все идет хорошо. Еще хуже — если все получается, как задумал. И совсем уж паршиво — если еще и лучше. Что неприятности будут крупные я уверился буквально накануне отбытия на смену, в воскресенье, как удалось мне, вроде как невзначай, не разминуться с Милкой в погребе, куда мы таскали прикупленные оптом припасы — и хорошенько так, смачно ее прижать к стеночке. При том девчонка вовсе и не рыпалась, и глазками даже хлопала по-моему не особо и испуганно. В общем, будь времени побольше, так и... Вот после этого я уже не сомневался — что-то будет. Наивно рассчитывал на какие-то косяки по службе или очередной выезд в неудобья какие. Но на удивление все шло благолепно, что еще больше напрягало.

Выпихнули нас на старую заставу в предгорьях — раньше тут была таможня, на ней же и сидела группа ланд-милиции. Не самое и обширное строение, навроде заставы на Студеной, разве подряхлее и похлипче. Располагалось все это буквально под горами, не то что нависавшими, но ощутимо давившими пейзаж. Правда, в отличии от Студеной — тут условия были получше, да и климат другой — горы загораживают и ветра меньше, а поскольку южный склон то и пригревает вовсе изрядно. Какого хрена нам тут надо, никто не знал, даже старшой, но мы все люди опытные, потому не растерялись. Нарезали смены с караулом, у постоянно поднятого теперь шлагбаума (границы тут теперь нет, чего зря проезду мешать?), да на башне. Сказать по правде, и не башне, а хлипкой, обшитой тоненькими гнилыми и рассохшимися досочками вышке, опиравшейся на крышу казармы. Стояла она, по-моему, только благодаря благосклонности природы — то есть отсутствию тут сильных ветров, и залезать и стоять на ней вахту мне лично было стремновато.

Безделье закончилось в среду — прилетел десяток жандармов, занял часть казармы, а их начальник, аж целый капитан — тут же начал действовать нам на нервы. Своим присутствием, и тем, что не лез командовать. Это тем более напрягало. Но дальше вышло больше — на другой день примчалось из города уже наше начальство в сопровождении пары жандармов. Какой-то штабной хмырь в высоком звании — честно говоря, я откровенно путался в них, полагая, что мне с такими персонами и пересечься-то не придется. Получалось, то ли майор то ли целый подполковник, на мундире всяких золотых вензелей и листьев немеряно, да и держит себя так, что видно — никак не полевой товарищ, кабинетный на все стосорокшесть прОцентов. Впрочем, надо сказать, и жандарм тоже никак не производил впечатление боевика, скорее сыскарь какой. Что еще больше всех удручило и ввело едва не в панику — наш милицанер тоже лишь принял рапорт, морщась занял отдельный 'кабинет', пригласил туда жандарма, велев принести и еду, и более не донимал ничем. Даже выпивку они с собой привезли и нас не напрягали поручениями срочно смотаться в ближайшее село. Хотя, если б и поручали, то скорее конным жандармам. В общем, теперь это добром кончиться никак не могло.

Утром пятницы начались кипиш и бестолковие, всех построили и выдали боевую задачу на прочесывание прилегающей местности. Кавалерия по дорогам, а пехота — по склонам в зеленке. Гениальностью от таких стратегии и тактики шибало минимум на версту, и операция просто-таки обречена была на успех. Особенно с учетом того, что цели ее никто никому не сообщил, выдав лишь ценнейшие инструкции стрелять на поражение, проявлять бдительность и осторожность, брать живьем и не поддаваться на провокации, при этом соблюдая законность и сберегая вверенное казенное имущество. Единственное, что меня радовало — я оставался на заставе — так уж выпало, что была моя смена торчать на дурацкой башне, и потому мне повезло. Кстати пост у шлагбаума снял еще капитан, это было, пожалуй, единственное его вмешательство в наши дела. Осознавая, как мне повезло, я очень хотел вякнуть, мол, а давайте и я с вами отправлюсь по жаре в горы лезть, а? Только не оставляйте меня одного с аж двумя старшими офицерАми в этом терновом кусту, а? Но, естественно, я ничего не вякнул, а смиренно поплелся сменять идущего со всеми в горы счастливчика. Оставалось только надеяться, что за отведенные на 'облаву' шесть часов ничего не приключится.

* * *

... — Такие вот наши дела, дружище Норг. Как сами видите, все идет к тому, что будет у нас заварушка. Не усидят спокойно эти. Аллерта пододвинуть, опять же, просто так не удастся. А он роет, что-то, похоже, пронюхал, и говорят — у него за рекой люди есть...

— То не диво... не у него одного. Хотя, конечно, тяжко с ними...

— Именно что, дорогой мой Норг, именно. И на Острова, поговаривают, он уже влез... И в Риссе... В н о в о м Риссе наверняка кто-то остался.

— Неужели с Риссом все так плохо? Нет, я доверяю, конечно, советнику Варму, но все же... Неужели они решатся? Это же война!

— Не решатся... пока — не решатся. И уж конечно, никакой войны. Вы просто не знаете — но каждый третий снаряд в рисской армии — был из Союза. И каждый десятый патрон. Это не так и много... но вот п о р о х — в каждом в т о р о м патроне был союзный.

— Ха! А взрывчатка у всех нас почти вся — из Ирбе! Так уж повелось, что...

— Именно. Да только в Совете недавно докладывал... не столь важно, кто. Эта война шла как-то совсем по-новому. Склады были пусты — что у валашцев, что у Рисса... и ДАЖЕ у нас они почти опустели. А с заводов на склады не шло НИЧЕГО. Все, что там сейчас скопилось, весь этот хлам военного выпуска, мало на что годный — все это вернули по сокращению войска. Вы понимаете, о чем я?

— Без нас они не смогут воевать? То есть — ТАК воевать? По-новому, как Вы говорите?

— Именно. Но, боюсь, и мы так не сможем. Нас выручило то, что, будем говорить откровенно, бОльшую часть войны вытянул на себе Рисс...

— И получил львиную долю трофеев...

— Заслужили...

— Не спорю.

— Но Вы же понимаете, что на самом деле наши силы, силы Союза — и силы Рисса — не сопоставимы? Они не то чтобы раздавят нас, но теперь для Союза единый Большой Рисс — серьезный противник. Он уже всерьез с п о с о б е н осложнить нам жизнь до невозможности.

— То есть, все же — война?

— Нет, дорогой Норг. Повторюсь — войны не будет. И не потому, что Союз, пусть и уступая новому Риссу, все еще очень серьезный противник. Просто Велиму нужны наши города и заводы. И он согласится чтоб они оставались наши, нежели пострадали бы при штурмах, но стали его. Он будет сотрудничать, это не его диковатый брат, помешанный на силе и крови. Этот стальной кулак завернет в мягкую перчатку...

— Ха-ха, пропитанную ядом, как же...

— Не без этого.

— И все же, эти разговоры о повороте Студеной... Они ведь, по сути, и заставили Союз выступить на стороне Рисса. А если совсем честно — то в войну Союз втянул именно наш город. Ведь именно мы пострадаем больше всех, если Студеная обмелеет. Это же катастрофа! Встанет добрая часть заводов, кое-какие виноградники засохнут... А что будет с пастбищами? А неминуемое засоление колодцев? А, в конце-концов, Степь? Ведь начнутся снова набеги, от которых все уже попросту отвыкли, мелкие банды и одиночки не в счет...

— Вы совершенно правы, мой дорогой Норг. И самое паршивое в этой ситуации именно то, с чего я начал наш разговор. Это этот демонов Аллерт. Вы же понимаете, что у нашего города нет никаких доводов, кроме своей выгоды, коими мы могли бы вразумить Велима не возобновлять этот проект Орбеля? Ведь от него Рисс... Новый Рисс прежде всего — только выигрывает. И всем очевидно — что надо что-то предпринять, иначе город так и будет в этом вопросе беззащитен перед волей соседского князя... А этот Аллерт блокирует любые наши попытки даже просто что-то начать делать. И при том нам никак не удается ДОКАЗАТЬ, что он так или иначе человек Велима ну или работает на него. А на таких высотах подозрениями и недоказанными обвинениями оперировать бесполезно...

— Ладно, мастер Рино. Я подумаю над вашими словами. Когда начнется реорганизация, жандармов у меня заберут... формально. Но это ровным счетом ничего не значит. Они выполнят любой мой приказ... по крайней мере — какое-то время после того, как пройдет реорганизация. А вот с Вашими ланд-милиционерами будет сложнее. Вы сами знаете, сами в общем-то и проект готовили. Потому, пожалуй, озаботьтесь созданием группы проверенных людей... верных и благодарных ВАМ лично. Это будет не так и сложно и обойдется Вам не так и дорого. А пригодиться может серьезно.

— Не думаю, что это слишком хорошая идея, Норг. Как бы не относились к нашей ланд-милиции в войсках и среди жандармов — но стоит признать, что мои подчиненные склонны к мелким правонарушениям в свой карман, и, возможно, не слишком воинственно настроены, да и навыки конечно не сравнить с ландскнехтами городских полков... Но вот насчет верности городу...

— Боги с Вами, мастер Рино! В том-то и дело, что ГОРОД-ТО остается один и тот же — наш родной и благословенный Рюгель... А за кем останутся вопросы областной стражи — за этим дураком Олвином, или за кем-то еще... да хоть бы и за Вами — ну какая разница? В смысле — какая ИМ разница, Вашим подчиненным?

— Хм... Все равно, об этом пока говорить рано, и к таким вещам стоит подходить осторожно и все обдумав. Слишком... упертые попадаются у нас люди. Может все сорваться из-за пустяка. А вот что мне пришло в голову — этот дурачина Олвин напринимал к нам всяких приезжих...

— Ну, такое было всегда, особенно после войн...

— Да, но в этот раз он их сиииильно озлобил своими поправками... И эти люди вряд ли так уж обожают наш Рюгель... Таких не много, но практически все они — только что с войны... и явно нуждаются в деньгах. Большую группу мне не набрать, но десятка полтора... в найм от города, почему бы и нет. Это и правда обойдется не так дорого, а то и вовсе можно копейку заработать. Ну а внутри команды уже можно провести работу, а там глядишь и сколотим группу специалистов для... разных дел.

— А вот это и вправду отлично! И даже наверное — поторопитесь!

— Постараюсь, я...

Вот тут я и лажанулся. До того я стоял, аки статуй, слушая разговор выпершихся покурить фраеров. Так и есть, ну совсем они к полевым условиям не годны. Посмотрели, что никого не видать, тишина, и давай трепать языками. Про часового забыли. Если вообще помнили. На что оно им — старшина смены ж есть. Вот и грел я уши, сдуру начав вникать, вместо того чтоб сразу покашлять там, или прикладом стукнуть. Но как начали поминать всякое — стукнуть вовсе палевно стало. Мол, показать — я наверняка все слышал, что вы тут плетете, так что заткнитесь. Вот и стоял, замерев. А тут, дурак, шевельнулся, а то ноги затекли, да упустил карабин, прислоненный к перилам, он поехал и легонько в уголок тюкнулся. Слабенько совсем, но стук вышел явный. Чтоб он не скользнул на пол, я его прихватил, да толку-то. Внизу моментом замолкли, даром что меня не видать им, как башку не задирай — а я прям чую, как они там жестикулируют. Что совсем не понравилось — звуки какие-то послышались — то ли из ножен кинжал вытянули, то ли курок щелкнул. Вот здрасьте приехали. Уже нарисовал себе перспективы — грохнуть этих придурков не сложно, а вот отмазаться потом, имитировав нечто — хрен сумею... и далее или турма и виселица — или сразу в бега с оооочень туманными перспективами.

— Э...эй! На вышке! — негромко окликнули снизу эдаким совершенно фальшивым голоском. Захотелось даже как назло припасенную с собой гранату из военных запасов вниз кинуть сразу. Нет, ну что ты будешь делать! Ну надо ж было именно мне и так глупо влипнуть...

— Эй, часовой! — чуть громче уже другой — Эй, спишь ты там, что ли?

Вот оно! Умница, мастер Норг! Спасибо тебе, сволочь ты эдакая! Сплю я! Сплю! Ничего не слышу! Хер с ним, что жалованье срежут а то и вовсе выпрут. Зато я ничего не знаю! Быстреньки тихонько опускаюсь на настил и приваливаюсь в уголок, для достоверности даж слюну на отворот пускаю с уголка губ. Сморило меня, бедолагу. От безделия. И так я старательно сплю, аккуратно поглядывая из-под надвинутой на глаза фуражки на лаз снизу. Ждать себя не заставили — слышно, как пыхтят внизу, легонько содрогается прочнейшая конструкция башни, первым, походу, лезет жандарм — шпоры звенят временами... нет, не полевой работник, не соображает в таких делах. На всякий случай прикинул, как дать ему каблуком в лоб, как появится, и добавить прикладом, а потом сверху вниз всю обойму всадить, а если мало с пистоля добавить. Гранатой страшно — осядем вместе с башней, как озимые, и разобьюсь как Чкалов к херам собачьим. Спишу на попытку нападения на часового — не разобрался, вот, да и собсно, имею некоторое право. Тут конечно тоже дело будет шито-крыто белыми нитками и крестиком, но шансы есть... Какого спрашивается хрену полез к часовому? Но это на крайний случай, а так — посмотрим, может и обойдется.