Дядя

— М?

— Что тебе сказала дракониха напоследок? Я поняла все, кроме "шалом баран".

Парень расплылся в ехидной улыбке.

— Переводить не буду, уж прости. Ты еще маленькая.

+

Белые луны ярко освещали заросший мать-и-мачехой луг. С земли они казались одного размера, а убывали и прибывали почти одновременно, отчего древним людям казалось, будто с небес за ними присматривает всемогущий великан, чьи веки так тяжелы и медлительны, что моргают раз в месяц.

Спутники добрались до редкой березовой рощицы, сплошь заваленной буреломом и кусками коры. Полчаса совместных усилий — и высоченный костер готов, осталось только разжечь.

— А ты умеешь кастовать файерболы? — спросил Вася.

— Чего?

— Ну... колдовать огненные шары.

— А... Нет. Алеста пыталась научить, но ничего не вышло. Не знаю почему. Зато умею кое-что другое. Отползите-ка подальше и берегите глаза.

Дядя сложил две увесистые палки крест-накрест и занес над ними ладонь. Бревнышки задвигались с неимоверной скоростью, белая береста и черные пятна слились воедино, превратившись в трясущееся серое марево. Не прошло и секунды, как повалил густой пахнущий дегтем дым, за ним подоспело и пламя.

Трофим снял пальто и подал племяннице, мальчишке же достался пиджак.

— Ого, — удивилась Алина. — Что за ткань?

— На Земле такой нет.

— Какой-нибудь эльфийский шелк?

Парень усмехнулся.

— Эльфийский шелк — редкостная гадость. В нем только стоять с важным видом на всяких церемониях. Помню, попытался стряхнуть пушинку с плеча и оторвал рукав.

— Дядя Трофим, а расскажете сказку?

Сестра фыркнула.

— Тоже мне герой нашелся. Уже двенадцать, а без сказочки заснуть не может.

— И что такого? — вступился за мальца странник. — Мне Алеста каждую ночь рассказывала всякие занятные небылицы. Если умеешь их правильно толковать — узнаешь много нового о незнакомом мире.

Пристыженная девушка покраснела и тряхнула головой.

— А я думала, вы по ночам чем-то другим занимались.

— И этим тоже. А потом сказки. Вот, оцените одну. Моя любимая. Давным-давно, когда не было еще ни людей, ни эльфов, ни иных народов, на берегу океана жила стая драконов. Все хороши как на подбор, а один, мягко говоря, не очень умный. То пожар устроит, то в воду залезет и чуть не утонет. Не жаловали его сородичи, но и прочь не гнали.

Как-то раз поздним вечером он засмотрелся на луны и сказал, что это великий отец драконов взирает с небес. Стая подняла беднягу на смех. А вожак заявил: "Коль так, то слетай к нему за умом". Изгой же ответил: "И слетаю. А к вам не вернусь. Останусь жить под его крылом!". И полетел. Летел, летел и прилетел в космос, где замерз, задохнулся и закружился по орбите.

Алина нахмурилась.

— Так и сказано — закружился по орбите?

— Нет, это я додумал. В верхних слоях атмосферы особо не помашешь крыльями.

— Потому что воздух разряженный, — вставил Вася.

— Правильно. А говоришь, плохо учишься.

— Естествознание я люблю.

— В общем, глупец исчез и никто его больше не видел. На следующее утро другой дракон сказал: "Наверное, он был прав. И Великий пригрел его под своим крылом. Полечу и я к нему, попрошу добра и счастья нашей стае". Взмыл в небеса и пропал. Ждали его, ждали и не дождались. Следующим утром еще один ящер сказал: "Думаю, под крылом Великого так хорошо, что никто не хочет возвращаться. Наверное, там драконий рай. Полечу проверю и вам все поведаю". Полетел и... ну вы поняли. Не прошло и недели, как все драконы погибли. А мораль проста — не слушай дураков.

Послышалось тихое похрапывание — Вася отключился, свернувшись клубком подле костра.

— Может расскажешь уже о своей работе? — спросила девушка. — Все хорошие против всех плохих звучит как-то странно.

— Ну, если очень коротко и грубо, то мы — хранители разумной жизни.

Племянница изогнула бровь и с легкой усмешкой взглянула на собеседника.

— Вселенная бесконечно велика, но разумных существ в ней очень мало. Представь поле, куда уронили манную крупинку...

— Поле — Вселенная, а крупинка — человеки? — хмыкнула Алина.

Трофим ехидно улыбнулся.

— Нет. Поле — это неразумная жизнь. От бактерий до млекопитающих. Но беда вовсе не в соотношении. А в том, что разумная жизнь умирает быстрее, чем развивается.

— Почему?

— Чем больше ума — тем больше желания и возможностей убивать себе подобных и загаживать родной мир. Парадоксально, но факт. Война — двигатель прогресса. От каменного топора до атомной бомбы — все завязано на вражде и ненависти. К сожалению, не только на Земле. Гильдия делает все возможное, чтобы цивилизации не уничтожили друг друга.

— А как ты устроился в эту Гильдию? Наверное, не резюме принес.

— А как вы попали за полтора триллиона световых лет от Дома? Воля случая.

— А Даниил? Кто такие отступники?

— Те, кто нарушили Устав Гильдии.

— Зачем всемогущим колдунам запрещать себе что-то?

— Мы далеко не всемогущи. А бесконтрольный перенос технологий ведет к хаосу. Представь, что неандертальцев научили стрелять из калашей и подарили целый вагон с цинками. Неделя — и кроманьонцев нет, потом междоусобица, и бедолаги сгинули бы, прежде чем потратили последний патрон. Даже колеса не успели бы изобрести. Явись такой умник тысячи лет назад, и все — роду людскому кранты. К сожалению, Даня нарушил сразу два правила.

— Но почему его не казнили?

— Отступников не казнят. Я немного приврал, прости. Их ссылают на Тартар — планету-тюрьму вне пространства-времени. Она похожа на Землю, но вернуться оттуда невозможно. А для открытия портала нужно целых десять Ключей.

— А кто создал Гильдию? Откуда у вас эти волшебные штуки?

Дядя подмигнул.

— Для пещерных людей и огонь — магия. Спи, и так заболтались.

Потрескивал костер, отражаясь в глазах девушки. Немного помолчав, она шепнула:

— Можно еще вопрос?

— Только один.

— У вас с Алестой было... серьезно?

— У нее со мной — да. У меня с ней — не очень.

— То есть?

— Это второй вопрос. На сегодня лимит исчерпан.

— Ну и фиг с тобой! — племянница повернулась спиной и судорожно сглотнула. — Прям мой папаша. Все по приказу, все по расписанию. Больше вообще с тобой разговаривать не буду.

С минуту Трофим слушал тишину, разбавляемую шумом ветра в траве.

— Я для нее — пришелец из иного мира. Могучий воин, колдун, красавчик.

Алина усмехнулась и надменно добавила:

— Я сплю.

— А я сам с собой решил поболтать.

— Угу. Сам не похвалишь — никто не похвалит.

Он вздохнул.

— Прости, пожалуйста. Неправ.

— Пффф... Ты же само совершенство. Разве может идеал ошибаться?

— Злая ты. — Трофим подкормил пламя веточкой.

— Конечно. Тебе же заботиться о нас надо, воспитывать, кормить, одевать, оберегать. А я свинья неблагодарная, не слушаюсь и все порчу.

— Говорю же — прости. Плевать на лимиты. Но учти — чем дольше болтаем, тем меньше придется спать.

— Не впервой. Видишь какие мешки? — Алина легла на другой бок и положила ладонь под щеку. — Так что там у вас с Алестой?

— Она влюбилась в меня по уши. А я и не против. Хотя прекрасно знал, что никакие "жили долго, счастливо и умерли в один день" попросту невозможны. Задание выполнено — давай, до свидания. Но... я был молод, несдержан... В общем, ответил взаимностью, о чем до сих пор жалею.

— У тебя, наверное, в каждом мире по подруге?

Дядя взглянул на звездное небо и мечтательно сощурился.

— Только если аборигены похожи на людей... хотя бы отдаленно. Впрочем, помню одну канийку...

— Чур без подробностей! Джеймс Бонд, блин. Но почему ты вернулся именно сюда?

— Потому что Алеста — нечто большее, чем случайная связь.

— Все еще любишь ее?

— Не знаю. Здесь мне... нам было очень хорошо. В такие места всегда приятно вернуться.

— Повезло тебе. Я вот не хочу назад. Дома хуже чем в Колючем Лесу.

— Да, в семье у вас полный разлад.

— Ну так это же я постаралась! Родилась не такая, понимаешь ли.

— Рождаются все одинаковыми. А вот воспитатели у вас негодные.

— Да ладно! А как же "родители всегда правы, родители ни в чем не виноваты, подрастешь — поймешь"?

— Родители такие же люди, как и все. И бывают разными. Даже очень. — Он кашлянул в кулак. — Проблемы надо решать не с позиции "родители — дети", а с позиции "человек — человек". Когда одни выставляются правильными и мудрыми, а вторые — шкодливыми и глупыми, о каком понимании вообще может идти речь? А без понимания беда.

— Все ты знаешь. Твоим детям, наверное, сильно повезет. Не то что нам. Мама — королева, папа — добрый и справедливый хранитель разумной жизни во Вселенной.

Трофим невесело усмехнулся.

— Мало кто из нас доживает до пенсии. Которая, к слову, всего-то в сорок лет. Лишь единицы уходят на покой, так что стать папкой мне вряд ли суждено.

— Зашибись. Неудивительно, что Алесту аж трясет при виде тебя. Ворвался такой на белом коне, влюбил, вдохновил — и смылся помирать на другой край галактики.

— Такова судьба проводника.

— Ясно. Вопросов больше нет. Спокойной ночи.

Парень подпер щеку ладонью и уставился в огонь. И чем дольше наблюдал за пляской пламени, тем тяжелее становились веки. Проводники сильнее и выносливее обычных людей, но далеко не супермены и ничто человеческое им не чуждо. Последние сутки донельзя измотали гида, и он позволил себе немного вздремнуть, всецело положившись на поистине собачью чуткость. Его мигом разбудил бы любой посторонний звук, однако луг и березовая роща хранили удивительную тишину. Даже ветер прекратил трепать ветви, словно сжалившись над уставшим пришельцем.

— Думал, ты меня заложишь, — сказал Даня. — Молодой, правильный, перспективный... и чуть не загремел на Тартар вместе со мной.

Они стояли на берегу безмятежного океана и наслаждались негромким шумом прибоя. И не только им. Неподалеку в теплых волнах плескалась Эра, ничуть не стыдясь наготы. Трофим старательно прятал глаза, но стройная фигурка и длиннющие белые волосы манили взгляд, как родник манит умирающего от жажды. Ради такой девушки можно нарушить правило... да хоть весь Устав сразу. Именно поэтому гид выбрал этот мир — невообразимо далекий и населенный лишь глубоководными рыбами. Океан от края до края и россыпь крохотных никому не нужных островов. Идеальное место для убежища. Эра будет здесь в безопасности, а Даниила не отравят под трибунал.

— Пообещай мне, — шепнул Трофим. — Больше никаких нарушений.

— Честное пионерское. — Товарищ отсалютовал и звонко рассмеялся. — Расслабься.

— И не скачи сюда каждый день. Зачастишь — и Гильдия рано или поздно узнает, из-за чего ты постоянно ошиваешься у черта на куличках. Вернее, из-за кого.

— Ну хватит! — Он хлопнул напарника по плечу. — Как мой папа, ей богу. Буду вести себя хорошо, делать уроки и кушать кашку.

Трофим резко повернулся и ткнул Даню пальцем в грудь.

— Хватит паясничать! Тебе весело? Мне — нет! Я только что вытер ноги о то, во что свято верил все эти годы!

Хотел добавить: "И не только ради тебя", но вовремя прикусил язык. Товарищ посерьезнел и смиренно склонил голову.

— Брат, не кипятись. Я на нервах, вот и веду себя как дурак. Думаешь, мне легко? Я не хочу на Тартар.

— Я все понимаю, но если крепко облажался — постарайся не отсвечивать.

— Железно!

Гулко ухнул совун. Трофим вздрогнул и непроизвольно потянулся к поясу. Огляделся. Дети мирно спали, костер горел, поблизости никто не шастал. По ощущениям прошло минут десять, не больше. Вяло причмокнув, гид погрузился в тревожный сон.

Сперва он подумал, что не туда попал. Взрыв сверхновой или схлопывание черной дыры сбили прицел, и странник оказался на совсем другой планете. Но вон Даня махнул рукой, вон Эра загорает на пирсе. Откуда здесь взялся пирс, черт возьми? И домик явно юнарской архитектуры на берегу. И роскошная белая яхта с энергетическим парусом. И старомодный робот-дворецкий, похожий на самовар с ножками.

Он подковылял к пришельцу и протянул поднос из чистого золота.

— Гость опознан, авторизация одобрена, приоритет доступа — высокий. Добро пожаловать. Закуски. Напитки. Массаж.

Трофим обогнул назойливую железяку, быстрым шагом подошел к другу и молча указал на постройки. Даня поднял руки и тоном застуканного с любовницей мужа произнес:

— Я все объясню.

— Да ты издеваешься! Второе правило: никакого транзита технологий! Совсем с ума сошел?!

— Ну перестань. Эридий необитаем, немного полезных штуковин никому не навредят.

— Эридий? — Трофим изогнул бровь.

— Надо же как-то назвать эту дыру. Эридий — значит мир Эры. Красиво, правда?

— Нет, ты точно смерти моей хочешь.

— Да брось. Все таскают контрабанду. Немного тут, немного там. Бесконечная туалетная бумага, атомарный нож, зубная щетка с эффектом массы... Безопасные, но приятные в быту мелочи.

— Господи... Нам точно крышка.

— Не паникуй. — Даня приобнял товарища за шею и заговорщицки прошептал: — Я в Гильдии не первый год. Никто ни о чем не узнает. Только если кто-то — даже не знаю кто — не настучит.

— Не настучит, — проворчал Трофим. — Черт, я теперь пособник отступника.

К спорщикам подошла Эра, соблазнительно покачивая поджарыми бедрами. На ней был тартазийский купальный костюм, а тартазы недаром прослыли самой, кхм, раскрепощенной расой из известных. Близость принцессы вгоняла парня то в жар, то в холод, и он вмиг забывал обо всем на свете.

— Спасибо, — сказала она и томно улыбнулась. — Здесь здорово.

— Не за что. — Юный странник вцепился в галстук и стиснул зубы.

— Навещай нас почаще. Втроем веселее.

Девушка произнесла это таким тоном, что Трофим едва не задохнулся. Товарищ ревниво толкнул его в плечо и хмыкнул.

— Не дрейфь, братишка. Я меру знаю, никто не хватится.

Хрустнула ветка. Парень встрепенулся и завертел головой. Хруст повторился. В роще кто-то ходил, но издали не разобрать. Звук приближался, непрошенный гость явно брел на огонь.

— Ребята, тревога! — Дядя схватил обугленное поленце и поднял над головой. — Вставайте!

Дважды повторять не пришлось. Тут им не кроватка в родном Доме, а чужая планета, полная опасностей и непонятных штук. Первым вскочил Вася и шустро спрятался у взрослого за спиной. Пиджак сидел на нем как пальто и не мешался под ногами. Алина же запуталась в длинных полах и чуть не грохнулась в костер, благо спутник успел схватить ее за руку.

— Смотрите в оба!

— Там! — крикнула девушка.

— И там тоже!

Гид обернулся. В предрассветных сумерках показались сутулые фигуры. Они медленно выбредали из густого тумана, дергая головами и подволакивая тощие ноги. Тихо позвякивали кольчуги, скрипела кожа, слышались протяжные стоны.

Вдруг один резво подался вперед, вытянув перед собой руки. Пламя осветило темно-коричневое ссохшееся лицо, пустые глазницы и раззявленный рот с вываленным черным языком. Пахнуло гнилью. Племянница заверещала не своим голосом и бросилась наутек, но была поймана за плечо и усажена рядом с костром.