То, что спит в холмах

С этим поспорить было трудно, хотя я и не совсем понимала, что именно подразумевается под 'сращиванием на живую'. Плюнув на сомнения по поводу того, не опиумной ли мне настойки случаем налили, я залпом выпила содержимое чашки. Жидкость оказалась теплой и нейтральной на вкус.

По всей видимости, принятое мной зелье было далеко не моментального действия, потому что после того, как я поставила опустевшую чашку на стол, Мэлоун уселся на ближайший из ящиков, разминая запястья. Кисти рук у мужчины были узкими и гибкими, и я только сейчас заметила, что на безымянном пальце левой руки у него не хватает ногтя. Да уж, что-то не похоже, чтобы жизнь этого типа была тихой и мирной.

Сам Мэлоун, похоже, разглядывал меня не менее внимательно, потому что первый же его вопрос вогнал меня в ступор.

— Татуировки у тебя откуда взялись?

— Какие еще татуировки? — пробормотала я, кося под дурачка.

— Обыкновенные, — мужчина кивком указал на мои руки. — Магические. Ну, так откуда?

— Не знаю, — почти честно ответила я, безрезультатно попробовав одернуть рукав. — Не помню. Они давно уже у меня есть.

— Врешь, — совершенно спокойно констатировал мой собеседник. — Магические татуировки никогда не проявляются раньше начала полового созревания, а для тебя это еще рановато. Да и по цвету они свидетельствуют уже как минимум о совершеннолетии, чего тоже быть не может. Вот поэтому мне интересно знать, кто мог решиться на ритуал принудительного пробуждения магии и по каким причинам. Итак, попробуем еще раз? Откуда у тебя татуировки?

— Не знаю, — упрямо повторила я. — Не было никаких ритуалов. Они сами по себе появились.

А что я еще могла сказать? Поведать, как на духу, о процессе вступления в наследство, после которого вышеозначенные татуировки и были обнаружены? Ну уж нет, обойдется как-нибудь.

— Сами по себе, значит, — с коротким, похожим на фырканье, смешком передразнил меня Мэлоун. — Что ж, иногда амнезия бывает полезной, кто бы спорил. Главное не переусердствовать, а в остальном дело твое. Так что там с зельем? Начинает действовать? Пора бы уже.

Я попробовала шевельнуть правым плечом — сначала осторожно, а затем резче. Движения в кои-то веки не вызывали ни малейших неприятных ощущений, и это казалось странным. Похоже, за последнюю неделю я начала забывать, каково это, когда ничего не болит.

— Вроде, действует, — сказала я вслух.

— Тогда можно приступать, — решил Мэлоун.

Дальнейшие его действия я, пожалуй, затруднюсь подробно описать, хотя бы потому, что для подробного описания необходимо ясно представлять себе суть происходящего. Такого представления у меня, само собой разумеется, не было, как не было и возможности наблюдения со стороны, поэтому говорить я могу только о том, что знаю. Я знаю, что мне было велено опять снять куртку и стоять, по возможности, не дергаясь. Знаю, что мужчина снова присел рядом со мной, но на этот раз ко мне не прикасался, хотя воздействие, тем не менее, было, и еще какое. Вероятно, это как раз таки и следовало считать магией, хотя никаких признаков того, что было принято соотносить с магией в нашем абсолютно не магическом мире, я не заметила. Не было ни абсолютно нелепых размахиваний волшебной палочкой, жезлом или иным продуктом деревообрабатывающей промышленности, ни шикарнейших спецэффектов. Впрочем, заклинания, либо то, что можно было считать таковыми, здесь все-таки имелись. Мэлоун произносил их нараспев, и, с учетом его голоса, это звучало так, что хотелось закрыть глаза и слушать, не отвлекаясь на посторонние раздражители. В конечном счете, именно так я и поступила. Знаю так же, что, несмотря на принятое зелье, неприятные ощущения процесс 'сращивания' все-таки сопровождали, однако, насколько неприятными эти ощущения могли бы стать без зелья, мне не хотелось даже думать.

В общей сложности весь процесс занял около четверти часа, после чего Мэлоун уже обычным тоном сказал:

— Вроде бы все. Сейчас проверим.

Снова возникло знакомое ощущение покалывания кожи, теперь уже равномерно слабое по всей грудной клетке.

— Да, — произнес мужчина с отчетливо различимой усмешкой. — Жить определенно будешь, так что можешь открывать глаза. Бояться уже поздно.

— Я не боялся, — возмущенно сообщила я и заморгала, щурясь. Тусклый свет, вползающий на склад через грязные стекла маленьких окон, сейчас показался мне неестественно ярким и режущим глаза.

— Разумеется, — с серьезнейшим видом кивнул Мэлоун. — Значит, так. Действие зелья продлится еще около полутора часов. На солнце в это время лучше не выходить — думаю, ты уже понял почему. После того, как обезболивающее перестанет действовать, еще день-два возможны фантомные боли, но их ты, я полагаю, как-нибудь переживешь. В лаборатории у Проныры сейчас настаивается микстура, завтра утром будет готова. Напомнишь ему, что я просил отдать, иначе дожидаться долго будешь. У Проныры при необходимости амнезия бывает не хуже твоей. Микстуру принимать по две чайной ложки три раза в день. Все запомнил?

— Да, — подтвердила я и с чувством добавила:

— Спасибо, сэр.

Мэлоун хмыкнул и покачал головой, как будто услышав неудачную шутку.

— Не разбрасывайся титулами направо и налево, парень, — посоветовал он. — Обращения 'мастер' вполне хватит.

— Да, мастер Мэлоун, — покорно согласилась я. — Извините, учту на будущее.

Видимо, эти сложности с обращениями были какой-то местной заморочкой, но разве мне жалко? Мастер так мастер, тоже неплохо звучит.

Мэлоун, очевидно, еще некоторое время пробыл в лавке, потому что несколько раз до меня доносились обрывки его с мастером Ноланом разговора, однако на склад он больше не заглядывал. Я снова возвратилась к своим стрекозам, с некоторым опасением дожидаясь того момента, когда принятое мною зелье прекратит действовать. 'Фантомные боли' были слишком уж растяжимым понятием, они могли оказаться равными, как моему обычному хреновому самочувствию последних дней, так и тому особо хреновому самочувствию, которое у меня было, например, после проведенного Мэлоуном осмотра. И если первое из них можно было пережить без особых проблем, то со вторым проблемы бы определенно возникли. Впрочем, оно того стоило в любом случае. Улучшение своего состояния я чувствовала уже сейчас. Исчез навязчивый кашель, а попытка сделать глубокий вдох больше не сопровождалась отчетливыми щелчками. В общем, повод для благодарности имелся немалый, так что становилось как-то стыдно за первое нелестное впечатление. Даже мысль о том, что мужчина про него все равно не узнает, помогала не сильно.

Фантомные боли, как Мэлоун и обещал, начались примерно через полтора часа, уже после обеда. Ноющие и навязчивые, они, тем не менее, были достаточно слабы, чтобы не концентрировать на них внимание, и я запоздало согласилась с мастером, что это можно и перетерпеть.

Насчет микстуры он тоже как в воду смотрел, видимо достаточно хорошо зная мастера Нолана. На следующее утро старый аптекарь упорно делал вид, что ничего мне не должен, и только после третьего захода, осознав, что так просто я не отвяжусь, отдал приличных размеров колбу с золотистой жидкостью. Объем на колбе указан не был, но по примерным прикидкам того, что в ней содержалось, с учетом дозировки, рекомендованной Мэлоуном, должно было хватить недели на две. Прием микстуры я начала в тот же день, когда ее получила, хотя точного назначения снадобья определить не смогла. Это явно было не болеутоляющее средство, потому что фантомные боли никуда после нее не девались, а больше лечить, вроде бы, было нечего. Мастер Нолан, когда я спросила у него, что именно мне все-таки прописали, буркнул только, что это, мол, была причуда Джеда, причем совершенно бессмысленная, и вдаваться в подробности не пожелал. Так что именно с его легкой руки вместо названия и характеристик микстуры я узнала имя Мэлоуна, хотя польза от приобретенного знания была сомнительной. В конечном счете, рассудив, что докторам, даже если это доктора конца девятнадцатого века, виднее, что и когда назначать, я решила точно соблюдать предписание, а спустя неделю мне представилась возможность задать вопрос составителю зелья лично, потому что Мэлоун снова появился в лавке Нолана.

В тот же день чуть ранее посыльный от мистера Андвари — определенно не тот, с которым мне посчастливилось иметь дело в первое утро, проведенное в новом мире — доставил мне извещение палаты магических родов о том, что сведения о роде Купавы и его главе, баронессе Смит, внесены в гербовые свитки. К счастью, мастера Нолана в это время на складе не было, так что появление странного посетителя прошло мимо его внимания. Я поблагодарила лепрекона и убрала полученные бумаги под подушку, решив при первой же возможности переместить их в родовую избушку, подальше от посторонних глаз. Теперь оставалась самая мелочь — где-то отыскать деньги, чтобы расплатиться за оказанные услуги. Впрочем, сейчас эта проблема казалась мне вполне решаемой.

Будучи в хорошем настроении, я начала насвистывать веселую мелодию, пытаясь одновременно решить непростую задачу. Хотя мастер Нолан упорно пытался сопротивляться, я настояла на том, чтобы разобрать верхние полки хотя бы одного из стоявших на складе стеллажей. Если в громоздящихся на них коробках, как утверждал аптекарь, не было ничего, кроме паутины и дохлых пауков, то освободившееся пространство можно было бы использовать с куда большей пользой. Задумка была хорошей, проблема же заключалась в том, что естественное освещение, создаваемое светом из окна, до верхних полок притулившегося к дальней стене стеллажа практически не доходило, а поверхности, годной для того, чтобы установить на ней зажженную свечу, не устроив при этом пожара, на подходящем уровне не наблюдалось. Так что пришлось извращаться: взбираясь по прислоненной к стеллажу шаткой лестнице, одной рукой держать подсвечник, второй — цепляться за перекладины, третьей... да уж, конечностей для подобного трюка у меня определенно не хватало. В итоге, пару раз лишь чудом не потеряв равновесие и решив, что недавно залеченные ребра все-таки дороже истины, я сдалась и оставила свечу на столе, понадеявшись, что смогу что-нибудь рассмотреть и без нее. Что-нибудь, действительно, смогла.

Насчет содержимого полок, как выяснилось почти сразу, мастер Нолан меня дезинформировал. Кроме пауков и паутины там так же присутствовали слежавшиеся от старости и небрежного хранения стопки то ли книг, то ли толстых тетрадей. Пытаясь рассмотреть их подробнее, я тут же выяснила, что помимо количества конечностей мне не хватает так же длины лестницы. Да чтоб их подняло и перевернуло — либо тех, от кого мальчик такой низкий рост унаследовал, либо тех, кто его так плохо кормил. В досаде я подтянулась на руках, опираясь носками ботинок на ближайшую к лестничной перекладине полку, и подалась вперед, фактически втискиваясь в ограниченное пространство, чтобы рассмотреть темную массу, задвинутую в самый угол стеллажа.

— Судя по акробатическим трюкам, о самочувствии твоем можно не спрашивать, — прокомментировал уже знакомый мне голос. Я подскочила от неожиданности, врезавшись макушкой в доски последней из полок, располагавшейся выше. Вот зараза! Понятия не имею, когда Мэлоун успел появиться, потому что я не видела и не слышала, чтобы кто-нибудь входил на склад, однако сейчас он преспокойно стоял здесь, скрестив руки на груди, и рассматривал меня, скептически приподняв брови.

— Добрый день, мастер Мэлоун, — вежливо поздоровалась я, вовремя вспомнив, что 'сэрами' разбрасываться не стоит.

— Здравствуй, Джон Доу, — с ухмылкой кивнул тот. — Здоровое состояние тебя, как я погляжу, тяготит?

— Почему вы так решили? — честно не поняла я.

Мэлоун постучал костяшками пальцев по лестничному брусу.

— Люди, которым есть дело до своего здоровья, — произнес он назидательным тоном, — думают до того, как что-то сделать, а не после. Или тебе стало интересно, каково это — оказаться со сломанной шеей? Так можно было бы сразу спросить. К чему усложнять ситуацию?

— Да я, собственно говоря, совсем не собирался ломать шею, — запротестовала я, аккуратно сползая обратно на лестницу. — Там ведь наверху ничего не видно. Вот и пытался рассмотреть, как мог.

— А канделой тогда почему не воспользовался? — спросил Мэлоун.

— Простите, не воспользовался чем? — уточнила я.

Понятие 'кандела' ассоциировалось у меня только с какой-то единицей измерения света, да и то крайне слабо, поскольку мимо физики я в последний раз проходила на начальных курсах института, а это было давно и неправда.

— Канделой, — повторил мужчина и, видимо, заметив, что я все равно не понимаю, добавил:

— Светом свечи.

Я кашлянула, выразительно глянув на сиротливо стоящий на столе подсвечник.

— Смею заверить, я бы с превеликим удовольствием ей воспользовался. Но мне ее разве только в зубы оставалось взять.

Мэлоун тоже посмотрел на подсвечник и покачал головой.

— Я тебя совсем не об этом спрашивал, парень. Ты, в самом деле, не понимаешь разницы?

— Разницы с чем?

— Вот с этим.

Мэлоун вытянул вперед руку раскрытой ладонью вверх, и в следующее мгновение над его ладонью затеплился огонек. От удивления я чуть не свалилась с лестницы. Больше всего это, действительно, было похоже на язычок пламени свечи — сначала слабый, но постепенно крепнущий. Мэлоун неторопливо поднес ладонь к столешнице, и огонь, словно подчинившись молчаливой команде, перепрыгнул на деревянную поверхность. Я ойкнула, ожидая, что сейчас придется тушить начинающийся пожар, но ничего не произошло. Язычок пламени продолжал мирно гореть, сохраняя первоначальную форму. Запаха гари не чувствовалось.

Вспомнив, наконец, о приличиях, я захлопнула рот и с достоинством сказала:

— Я так не умею.

— Это я уже понял, — ответил мужчина. — Тот, кто обеспечил тебя татуировками, не стал утруждаться объяснением того, как с ними обращаться. Прямо скажем, немалое упущение.

— Никто меня ничем не обеспечивал, — упрямо возразила я.

Мэлоуна этот аргумент определенно не убедил, однако от дальнейших вопросов меня избавил заглянувший на склад мастер Нолан, который, увидев горящий на столе огонь, принялся, не стесняясь в выражениях, требовать прекращения фокусов, пока все вокруг не занялось. Я попыталась встрять и сообщить, что этими фокусами мне наоборот показывали, каким образом без пожаров можно обойтись, но получила совет заткнуться. Мэлоун с коротким смехом прихлопнул огонь ладонью, и тот исчез, не оставив после себя даже легкого дымка.

— Зря лаешь, Проныра, — сказал мужчина. — Тебе же дополнительная польза будет, если помощник начнет в магии понимать. Пока он только на 'подай-принеси' годится.

— Польза, польза, — проворчал старик. — Я еще вообще не решил, оставлять ли этого шкета в помощниках.

Что правда, то правда. За почти половину испытательного срока, которая уже успела пройти, мастер Нолан ни разу не заговаривал со мной о планах на будущее. Впрочем, я со своей стороны тоже не поднимала этот вопрос, хотя следовало бы. Но сначала было не до того из-за плохого самочувствия, а потом — просто не до того. Я сделала мысленную пометку в ближайшие дни поинтересоваться у мастера Нолана, какими он видит перспективы нашего дальнейшего сотрудничества.