Я вылетела из комнаты пулей, в надежде, еще раз увидеть сероглазого товарища, но к моему величайшему разочарованию, единственный товарищ, которого я увидела, был свернувшийся на полу калачиком и громко храпящий Долинский.

-Пусть поспит, — улыбнулась Маша, — идем, мы тебя чаем напоим.— И мы пошли пить чай из крохотных чашечек, стоявших на особом подносе, вместе с глиняными фигурками забавных зверушек.

Мы болтали ни о чем, выпивая чашку за чашкой. Я уже, который раз, ловила себя на ощущении необыкновенного спокойствия, которое мне было недоступно долгие долгие месяцы, не говоря уже о последних днях. Я посмотрела на часы, через полтора часа, мне нужно было быть в метро. Однако, мысль о том, чтобы спуститься вниз, перестала быть настолько пугающей, насколько была еще пару часов назад. Да, это было неприятно, но я могла это пережить.

-Так, тут все едят, а меня не позвали, — Гарик, стоял в проходе, зевая,— а ты, чего тут расселась? накинулся он на меня.— Тебе надо в магазин за спиртным, и на работу.

-А зачем тебе спиртное?— удивились ребята.

Я объяснила, что работа, которую я делаю, требует особой чувствительности, которая появляется исключительно в состоянии алкогольного опьянения.

-Я не думаю, что тебе нужен алкоголь для чувствительности. Ты стала достаточно восприимчивой к энергетическим потокам, а я подозреваю, что речь идет именно об этом. И тебе, совершенно точно, не нужны никакие дополнительные стимулирующие средства.

— А что будет, если вы ошибаетесь? Чарльз меня точно убьет!

— Ты можешь купить алкоголя с собой, и если вдруг, ты поймешь, что ничего не чувствуешь, то всегда сможешь выпить.

-Но как я узнаю, что я ничего не чувствую, если я могу почувствовать только пьяной?

-Давай так договоримся, ты спустишься и оценишь свои ощущения. Если ты понимаешь, что все как обычно, то ты выпиваешь то количество, которое тебе нужно и делаешь то, что ты делала до этого. Хотя я подозреваю, что тебе это не понадобится.

-Ладно, ребята, спасибо вам, но нам нужно ехать, мне -в офис, работать. А вот этой девушке, нужно как обычно выбирать бухло и тоже идти на работу, — Гарик не дал мне расслабиться до конца.

Мы тепло попрощались с моими новыми знакомыми, я все хотела спросить их про парня, который занимался в зале и так стремительно и непонятно исчез, но почему-то постеснялась. Даже не знаю почему.

Я вышла совсем другим человеком, жизнь снова была почти прекрасной, на мобильном было три пропущенных звонка от Дерека, и перспектива вновь провести всю ночь в мерзком подземелье, не казалась такой отвратительной.

-Ты хоть на человека стала похожа, — одобрительно кивнул Долинский, -да и мне, честно говоря, здорово полегчало,— признался он.

— Ты где их нашел, таких чудесных?— Я встречала довольно много друзей Гарика — они были ужасно милыми, но в целом, толпа симпатичных придурков, без особой глубины. А в этих ребятах было что— то особенное.

— Как-то по работе сталкивались, они были внешними консультантами. Ребята очень хорошо разбираются во всяких энергетических хренях, живут вообще-то в Китае, по-китайски говорят лучше китайцев.

— А мы приглашаем внешних консультантов? -Удивилась я.

— Иногда, довольно редко, но приглашаем.

— А я думала, все лучшие спецы уже работают у нас.

— Честно говоря, не все хотят с нами работать постоянно, — улыбнулся Гарик.— Не все в восторге от нашей организации, но если нас припрет, то мы нанимаем самых лучших. Платим хорошо опять— таки. Маша — отличный специалист по китайской мифологии, и они с мужем очень хорошо умеют выставлять энергетическую защиту. Кстати,ты видела Кира— он занимался в зале, пока ты там дрыхла— крепкий такой парень. С ним мы тоже иногда сотрудничаем.

— А он специалист в чем?— Гарик сам вывел разговор на интересующую меня тему.

— У него много специализаций. Я его знаю как первокласснейшего спеца по боевым искусствам. Все наши ребята, которые нам преподают на курсах, Саня, например. Помнишь, Саню?

— Я хорошо запоминаю мужчин, которые меня бьют, поэтому Саню я не забуду никогда,— подумалось мне.

— Все ребята, раз в год, обязательно проходят у него активный тренинг. Ну и что-то еще, я не очень знаю. Знаю только, что он не тупо боец, он что-то еще может. Его иногда нанимают для каких— то операций, но честно говоря, их уровень секретности настолько высок, что я даже предположить не могу, чего там они мутят. Ладно, поехали, купим тебе бухла, и отправимся по работам.

В тот вечер ничего не могло испортить мне настроение, ни начавшийся ливень, ни мрачный Чарльз, ожидавший меня у входа в метро, ни тот факт, что, несмотря на то, что я была абсолютно трезвой, я погрузилась в новый мир ощущений под землей. В самом худшем смысле этого слова. На меня обрушилась вся тревога, нетерпение, злость, страдания, возникло ощущение, что метро — просто склад негативных эмоций.

-Смотри-ка, ты,— Чарльз как всегда был в курсе моих переживаний,— ты чувствуешь сегодня все особенно остро.

— С чего бы это,— огрызнулась я.— Может потому что вы вчера решили провести эксперимент. Мало того, что мне Гарик ежедневно выносит мозг, вы решили вынести его раз и навсегда.

— Я совершенно не собираюсь доказывать глупым девочкам то, какое благо, я для них сотворил.

Сегодня мы должны сделать максимальный объем работы. Осталось не так уж и много. Так что работать будем до конца. Пока не встретимся. Иди.

И я пошла.

Было ужасно. Мне кажется, что большинство людей интуитивно чувствуют все то, что творится под землей. Я не знала никого, кому бы нравилось метро, но одно дело подозревать, что что-то не так, и совсем другое дело чувствовать, видеть, ощущать, все эти вибрации. Уж лучше бы я была пьяной. Потому, что опьянение сопровождалось тупой апатией, а сейчас я реагировала на все особенно остро. На пять станций, мне понадобилось в два раза больше времени, я была похожа на оголенный нерв. Я понимала, что вот тут кто-то сильно злился, вот тут кто-то грустил. Более того, я не просто понимала, я чувствовала все то, что чувствовали те, кто оставили свои переживания как будто бы слепки. Если бы люди могли испытать такое, хоть немного, они бы гораздо тщательнее относились к тому, что чувствуют и что думают.

Через пять станций, я была похожа на выжатый лимон. Вспомнив, чему меня учили ребята, я старательно представляла золотистые потоки, себя внутри сферы, но мне это не очень помогало. Я физически сутулилась, склонялась, сгибалась под грузом всех этих эмоций. Главное, мне некому было даже пожаловаться. Единственным человеком, который бы понял, что я испытываю -был Чарльз. Но жаловаться ему было бессмысленно, так как теперь я стала очень хорошо понимать, почему он такой. Когда ты чувствуешь все то, что происходит вокруг, весь тот груз чужих мыслей и эмоций, у тебя есть два выхода. Либо сойти с ума, либо на все забить.

Я до сих пор не могу понять, как я смогла дотянуть до утра, наверное, все-таки упражнения Маши и Ильи действовали.

Время было пять, а Чарльз так и не звонил, и не говорил о том, что нам пора заканчивть, поэтому я, не помня себя, упрямо переставляла ноги.

В семь утра телефон наконец-таки зазвонил.

-Ты где?

-На Марксисткой,— просипела я.

— Отлично, я на Автозаводской. Полагаю, что пересечемся мы с тобой где-нибудь на Курской. Сегодня нам необходимо закончить.

Легко сказать — закончить, я падала от усталости как физической, так и моральной. Я была уверена, все, что можно было, мы уже давно нашли, и мое передвижение по периметру московского метрополитена, необходимо для какой-нибудь мифической галочки. Того факта, что Чарльзу просто хотелось меня помучить, я тоже не исключала.

Через полтора часа, пошатываясь, я добралась до Курской. Час пик. Вокруг меня носились толпы обезумевшего сонного злого народа. А я, походкой сильно нетрезвого человека, пыталась пробиться сквозь переход с Радиальной на Кольцевую.

То, что на станции что-то не так, я почувствовала сразу, как только сошла с последней ступеньки перехода. Воздух был вязким, к моим рукам и ногам словно привязали грузики. Но сказать, что я была готова к тому, чтобы обнаружить сгусток в конце перрона двадцать минут спустя, нельзя. Просто потому, что к такому невозможно быть готовой.

Я судорожно набрала хранителя.

— Где он?— Спросил тот без приветствия.

Я объяснила.

— И вы знаете, он какой-то не такой, не такие как те, что мы с вами видели. Он какой-то злой, те были-мерзкие, но пассивные, а этот...,-я замолчала, не будучи уверенной в том, что Чарльз понимает, о чем я говорю. Но он понял.

-Да, место там такое, да еще народу много, весьма возможно, что сгусток активизируется. Не факт, что что-то случится, продержались же мы как-то полторы недели без самоубийств, но лучше не рисковать, поэтому, походи по периметру сгустка, зайди пару раз в ядро, вычисли место, где тебе хуже всего, и не давай никому подходить . И уж тем более, подолгу стоять в этом месте.

-И что же мне делать? — Растерянно спросила я.

— Как что? Включи мозг. Вставай туда. Я постараюсь добраться как можно скорее, но сама понимаешь — час пик. Время от времени можешь оттуда вылезать, но, ни в коем случае не подпускай туда людей в депрессии, особенно юных девочек и мальчиков. И мужчин где— то в районе 30-35 лет, хотя, ты сама уже все чувствуешь. В общем, никому не позволяй стоять там подолгу, особенно тем, кто подвержен влиянию.— Чарльз положил трубку без дополнительных слов, а я осталась наедине с мерзким сгустком, и решила исследовать его на предмет самого сильного места.

Уже со стороны было понятно, что в этом месте что-то не так. Попадая в его периметр, люди начинали толкаться, хмуриться, огрызаться. Те, кто заходил туда, болтая и улыбаясь, словно чувствуя что-то, стремились выбраться. А те, на ком было огромными буквами написано: не выспался, ненавижу свою работу, ненавижу свою жизнь, надолго останавливались там, все ближе и ближе переползая к рельсам. К счастью, электрички приходили довольно быстро, поэтому встряхнув головой, люди ныряли внутрь и надеюсь, навсегда забывали о том кошмаре в котором, они только что побывали.

Мне стало ясно, почему нам удалось избежать большого количества смертей. Все— таки нужно было быть совсем в плохом состоянии и простоять довольно долго, чтобы сгусток мог подействовать. Настроение, он испортить мог, а вот толкнуть под колеса...

К счастью для окружающих, я умела одновременно и думать и двигаться, поэтому вычислив, где находится эпицентр, я встала в нескольких сантиметрах и стала ждать того, что будет. И Чарльза

Сначала все было нормально. Да, я чувствовала себя не очень комфортно, было довольно грустно, но я четко знала, что это-недостаток сна, плюс влияние сгустка и не особо обращала на это внимание.

Я посмотрела на часы, с момента моего разговора с Чарльзом прошло больше пятнадцати минут. Где он мог быть, я не имела никакого представления, особенно учитывая, что когда он звонил, он был где-то поблизости. Во всяком случае, тогда мне казалось, что он так сказал.

-Стоило поднимать такую бучу, — подумалось мне. — Чего Чарльз так разошелся. А может он просто решил надо мной посмеяться. Пусть постоит, подождет. Это вполне в его стиле, проверить, сколько я смогу выстоять на одном месте. Вряд ли он спешит, постою я в этом сгустке лишние полчаса, ничего же страшного! Какая ему разница, что я себя паршиво чувствую. А он еще и наверняка заплутает, и мне придется простоять здесь пару часов, а сойти я не смогу. Не разрешили. Что за хрень, такая? Что у меня за работа? Они думают, что за свои деньги могут купить всех? Могут делать с людьми все, что угодно? Может все— таки бросить эту контору, достали меня уже своими дурацкими заданиями.

-С другой стороны, — возразила я сама себе. -И, что будет дальше? Устроиться в какую-нибудь фирму, получать тысячу долларов, потому что опыта работы у меня особого нет, а мой опыт работы здесь, вряд ли где-нибудь пригодится. А дальше? Тысяча баксов, это значит либо снимать комнату в каких-нибудь ебенях, за пятьсот долларов и вставать в пять утра, чтобы успеть на работу, либо с кем-нибудь за триста, не намного ближе, но хотя бы в районе МКАДа. Жить с какой-нибудь девушкой, которая будет на меня орать за то, что я раскидываю вещи, громко прихлебывать чай, и чавкать во время еды. Нет, ну почему, почему я не могу жить так, как хочу. Почему я должна работать, чтобы хорошо жить. Почему другие люди могут потратить десять тысяч долларов, чтобы купить какое-нибудь дурацкое платье, а я...

-Правда, работа у меня интересная, — подумалось мне. — Конечно, интересная!— я снова с собой не согласилась.— Куда уж интересней, стоять посреди метро как дура, не сходя с места и ждать, пока придет этот хранитель. И я стою и жду. Вот скажите мне, — в какой уже раз в своей жизни я задалась этим вопросом, -почему, я всегда забочусь о времени других, прихожу вовремя, а другие опаздывают. Почему я должна приходить вовремя, причем еще за 15 минут прихожу, в результате чего жду в три раза больше, и самое главное ни слова не говорю. Всюду, даже на свиданиях. Конечно, зачем ко мне спешить-то? Сколько лет, а у меня нормальных отношений не было, так... Конечно, я просто толстая корова, на которую не посмотрит ни один человек. Да вампиры интересуются, но тут вообще все понятно. Конечно, у меня же кровь редкой четвертой группы. Вот и получается, что единственное, чем я могу привлечь мужчин, с оговоркой мужчин -вампиров, так это своей кровью. Да путь хоть всю выпьют, уроды.

-Дерек обещал позвонить, но так и не позвонил, Гарик обещал позвонить, но так и не позвонил. Я никому не нужна. -Внезапно, я вспомнила симпатичного парня из зала,— Такой точно никогда на меня не посмотрит. Гарик правильно все говорит, я — чудовище,— слезы заструились по моим щекам.

Я посмотрела на часы. Хранителя все еще не было. Вновь подъехала электричка и, заходя туда, меня кто-то толкнул и выматерился в мою сторону, я устояла на месте, но было больно и обидно.

-Что за быдло тут ходят, что это вообще за город, — продолжала размышлять я. — Я могу понять тех, кто пытается покончить жизнь самоубийством. Очень хорошо могу их понять. — На секунду, мне ужасно захотелось спрыгнуть под поезд. — Стоп, Мария, — сказала я сама себе, -ты же знаешь, это не принесет облегчения. Я не верю в суицид, к сожалению. Так что, ты будешь тянуть на себе эту лямку, в этом мерзком городе, с неадекватным начальством и ...

Дальнейший компот в моей голове был смесью из тщательного обдумывания собственных недостатков, суровой критики моей внешности и полной безысходности в будущем.

В один момент мне стало почти физически больно от того насколько все плохо, я была готова на все, лишь бы не чувствовать эту ноющую в груди иглу. Выход напрашивался сам по себе. Нужно было сделать шаг. Всего лишь один шаг под поезд и все решилось бы. Но это было слишком просто и слишком неправильно. Я разозлилась на себя.

-Какая жалость, что я не верю в самоубийства, — пробурчала я сама себе.— Столько бы проблем решилось сразу, а пока, придется стоять и размазывать сопли и слезы до прихода Чарльза.