Александр поправил мне выбившуюся прядь волос, и я слабо улыбнулась. Мне было настолько плохо, что не было сил его бояться, вспоминать страшные истории про нынешнего Короля или думать о своих действиях.

'Всегда бы так', — пришла от него лукавая мысль, но я решила, что подумаю об этом потом.

'Правильно, отдыхай, душа моя'.

Интересно, а почему это я — его душа? Быть может, это он — моя?

Его Величество хмыкнул и покачал головой.

Кажется, я задремала. Король диктовал ректору какую-то бумагу, не отходя от меня ни на шаг. Потом сам отнес меня в мою комнату. Я запомнила только сильные руки, стук его сердца и что в тот миг, когда мы оказались в комнате, он даже не запыхался.

'Я же говорил тебе, что очень сильный', — подумал он, укрывая меня одеялом. Ой, а куда делись туфли и верхнее платье?

'Не думай об этом. Скоро приедет лекарь из столицы, он тебя быстро вылечит'.

Лекарь... Почему-то была уверенность, что это мужчина. Тут ко мне, кажется, вернулся здравый смысл. Что же обо мне подумают, если ко мне в комнату ходит мужчина, да еще и носит меня на руках через весь двор!

'Не волнуйся. Нас никто не видел, я проверил. Спи'.

— А куда все делись? — я осмелилась спросить вслух. Голос оказался охрипшим, и снова укорила себя за беспечность.

— Я попросил леди Амалию устроить им общий сбор. Она давно хотела сделать какое-то объявление, и до ужина в жилой корпус никто не вернется, — последовал ответ, и мужчина пододвинул стул к моей кровати.

Всё время до прихода лекаря Александр сидел рядом, на стуле, и листал какой-то из моих учебников.

'Никогда не поздно обновить знания, так ведь?'

Потом в комнату, в сопровождении леди Амалии, вошли двое. Пожилой мужчина в пенсне и зеленом лекарском халате, с сундучком в руках, и его ассистентка, женщина лет тридцати с собранными в пучок волосами. Интересно, а...

'Жена. Он поздно женился, и вначале она была просто его помощницей. Потом они оба поняли, что им комфортно и интересно друг с другом, и в один прекрасный день направились в храм. Любопытное ты моё чудо', — пришла ласково-насмешливая мысль от Александра.

Лекарь тут же выпроводил всех посторонних, в лице ректора и Александра, вон из комнаты. Он разложил на столе какие-то склянки из сундучка и возился с ними, деликатно не оборачиваясь. Осматривала меня его жена-ассистентка и проговаривала результаты осмотра вслух. Если бы было что-то серьезное, то лекарь смотрел бы меня сам, но пока он не видел в этом необходимости. Меня спросили, чем я лечилась до этого. Я указала на пузырек на тумбе у кровати. Ассистентка открыла бутылочку, понюхала, хмыкнула и передала мужу. Тот, едва кинув на него критический взгляд, кинул в корзину для мусора у ножки стола. Передал жене ряд склянок и пакетиков с непонятными порошками, и та аккуратно расставила их на моей тумбе.

— Смотри, дорогуша, это всё тебе придется принимать целую неделю. Из синего флакончика — один глоток по утрам, после еды. Вот этот зеленый порошок разводить в воде и полоскать горло. Умеешь? Замечательно. Серые пилюли, две штуки, после обеда. И не надо на меня так смотреть, да, они противные и по виду, и по вкусу, зато помогают. А содержимое пакетиков надо будет принимать на ночь. Три пакетика на три дня, а там еще раз тебя осмотрим. Хорошо?

— Я всё записал, вот указания, — лекарь придавил листок синим флаконом с утренней микстурой.

Раздался стук в дверь, и, получив разрешение, вошел Александр.

— Что с моей сестрой?

Я хмыкнула и прикусила край одеяла, чтобы не рассмеяться, и заработала строгий взгляд Его Величества.

Внимание! Черновик. Взято с сайта http://samlib.ru/k/kiraekaterina_p/

— Всё хорошо, молодой человек, не стоит волноваться. Простая простуда. Неделю ей предстоит лежать в постели, тогда обойдется без осложнений. Если будет принимать всё по инструкции, через десять дней вернется к занятиям. У ваших родителей, должно быть, хорошие связи, раз нас так срочно выписали из столицы на ночь глядя, — с любопытством, как бы между прочим, обронил лекарь. Его Величество на провокацию не поддался и никак не прокомментировал то заявление.

— Я благодарю вас, что согласились работать в Королевском Институте, — кратко кивнул Александр. — Мне бы хотелось попрощаться с сестрой, мне предстоит долгий путь.

'Угу, аж два часа до столицы', — мелькнула шальная мысль.

'Не хулигань. Это в тебе играет жар, душа моя', — осадил меня Его Величество.

— Ничего, молодой человек, в мои годы мне полезно сменить шумный город на тихое местечко. Тем более с обещанным жалованием, мне жаловаться не на что, — скаламбурил лекарь, выходя за дверь и добродушно ухмыляясь в бороду.

Помощница лекаря вернулась через полчаса, помогла мне переодеться, заставила выпить горький порошок против жара и положила холодную мокрую примочку на лоб. Когда вернулась Саня, я уже крепко спала.

Я неделю провела в постели. Еду приносила из столовой служанка, Саня кормила меня новостями и тетрадями с конспектами. Когда жар прошел, я, наконец, сообразила, что наделала. Я перечила Королю. Его Величество нес меня на руках из учебного корпуса до жилого. Он снял с меня туфли и верхнее платье. Какой ужас! Я краснела и бледнела от этих мыслей, чем немало пугала Ксанию. И порой хотелось снова положить голову на прохладное плечо военного камзола, чтобы сильные руки меня несли... Куда? Не знаю. Но эти грезы дополнили список тревожащих мыслей.

На второй день я проснулась поздно. И, кроме теплого завтрака, обнаружила на подносе посылку. С любопытством заглянув в небольшую коробочку, нашла цветок — белую лилию и записку без подписи: "Прости, забыл отдать при встрече". Мои щеки опалило жаром, и уже не от простуды. На языке цветов лилия означает непорочную чистоту, красоту и надежду. Убирая подарок сушиться, я всё гадала, где Его Величество достал цветок, ведь к этому времени лилии уже отцветают.

На третий день я почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выбраться из кровати и пройтись по коридору. Появилась безумная мысль прогуляться в учебный корпус, в библиотеку, но приставленная к нашей комнате служанка меня остановила. Она принесла, к моему огромному удивлению, весточку от профессора Эрика. Он передавал мне баночку малинового варенья из городской кондитерской и короткую записку с пожеланием скорее выздоравливать.

С прислугой в Институте было устроено удивительно. Мы, ученицы, почти не видели служанок, так как они убирали комнаты, пока мы на занятиях. Они чистили одежду и обувь, относили в прачечную или починку вещи, меняли постели и даже заказывали в городе заканчивающиеся тетради и чернила. У девушек, получающих образование за счет Короны, это входило в содержание. Пока я лежала с простудой, смогла поговорить и, я надеюсь, подружиться со служанкой. Оказалось, за женщинами закреплены всего по несколько комнат, им не желательно попадаться ученицам и учителям на глаза, запрещено брать подарки, а так же рассказывать обо всём, что они видят и слышат в стенах Института. За это им полагалось проживание, стол и хорошее жалование. Попасть на эту работу очень сложно и считается престижным среди служанок. Поэтому все они дорожат своей работой и настроены неукоснительно соблюдать правила. Служанка приносила мне обеды и, по моей просьбе, книги из общей секции библиотеки. Женщина объяснила, что это всё входит в её обязанности. Я старалась не донимать её просьбами и капризами, так что наши отношения строились на взаимном уважении.

Лекарь заглядывал ко мне каждые три дня, а его помощница заходила ежедневно. Наконец, мне разрешили ходить на занятия, но к утренним тренировкам мне предстояло вернуться не ранее, чем через неделю.

Пока я болела, Король не приезжал. Оно и понятно, ему некогда ездить так далеко к простой ученице. К тому же, это опасно, ведь легко можно подхватить простуду в такую погоду. Но когда и через неделю после моего выздоровления Он не появился, я загрустила. Каждый день открывала альбом с гербарием, любовалась на подаренный им листок. Я называла его 'дыханием осени', и Саня удивлялась, заглядывая мне через плечо, где я нашла такую красоту. Ей было невдомек, что в потайном кармашке за обложкой прячутся две записки, от Короля и от любимца всех учениц, профессора Эрика. Когда удавалось остаться одной, я доставала и перечитывала эти послания, находя в них некий тайный смысл.

В библиотеке, в секции для преподавателей, я старалась проводить хоть немного времени каждый день. Я старательно изучала содержимое стеллажа с пурпурной полосой сверху, и всё больше удивлялась. Короли были не такими уж небожителями, а их дар редко приносил им счастье. Навык слышать мысли был очень полезен в политике и вопросах правления, но делал Королей уязвимыми. Как обмануть того, кто слышит мысли? Отправить к нему с ядом человека, который сам не подозревает о содержимом бокала. Или недоучку, который уверен в своих силах, но, смешивая компоненты для простой микстуры от кашля, всё напутает и получит отраву. Способов много, и дар не делал Королей всемогущими. Кроме того, безумие мрачной тенью следовало за каждым из них по пятам, готовое в любой момент нанести свой удар. Спасала только поддержка Истиной Половины. Не известно, как именно, но Истинная Половинка Души брала на себя что-то, снимала напряжение, и Король снова мог мыслить трезво. Удивительный союз. Вот только я не чувствовала в себе способности помочь Ему.

Дни шли, и я стала тревожиться. Забыл? Решил, что я ему больше не нужна? По ночам мне снился Александр, там, на берегу. Только он был безмерно уставшим. Днем, сама того не замечая, я выбирала дорогу так, чтобы проходить недалеко от кабинета ректора. Один раз леди Амалия встретилась мне в коридоре. Я остановилась, не зная, как задать свой вопрос. Но леди ректор поняла меня без слов и покачала головой — нет, никаких вестей. Я присела в реверансе, благодаря за информацию и, грустная, пошла прочь.

Родительский день

С первыми холодами незаметно подошел Родительский День. Это государственный праздник, в который принято собираться семьей и благодарить родных за то, что они у нас есть. В Институте в этот день двери открыты для всех родственников учениц. Девушки разослали приглашения, и с самого утра весело щебетали, наряжаясь и поджидая гостей. Братья и сестры, родители, бабушки и дедушки, дяди и тети. Ворота для них открывались сразу после завтрака, и они могли остаться на весь день. Вечером будет бал, и весь институт с радостью ожидал его начала.

Все, кроме меня. Я знала, что Он не придет. А с утра получила записку из дома, что родители не приедут. Я так хотела показать младшей сестренке наши учебные корпуса, похвастаться братьям, как умею метать нож, на мишени за корпусами. Обнять маму, поцеловать в щеку отца. Но сестричка заболела, братья в городе по делам, у матери салон вечером, а у отца приглашение в клуб. Вздохнула. В Академию они приезжали лишь один раз, на первом курсе. А мой перевод в Институт восприняли тревожно. Писали, спрашивая, с кем я поругалась и кому перешла дорогу, что меня сюда перевели предписанием самого Короля. Я пыталась их успокоить, но не уверена, что они меня услышали.

Утром, собираясь к завтраку, я улыбалась весело щебечущей Сане, слушая её рассказ про младшего брата, который летом получил в подарок щенка. Она была единственной девочкой в семье. Старший брат женился и уехал от них пару лет назад, но писал сестре и желал успехов в учебе. Еще четверо братьев баловали и задирали Ксанию, и она с ними наравне в детстве лазила по деревьям. Я только головой качала, слушая истории об их приключениях. Сама в том возрасте я послушно сидела на уроках изящных манер, и больно получала по рукам, если на семейном обеде брала не ту вилку.

— А ты сегодня кого ждешь? — Саня шнуровала на мне верхнее платье, помогая собраться к открытию ворот.

— Никого. Сестричка заболела, и родители не смогли приехать, — я пожала плечами, скрывая досаду.

— Какая жалость! Но ты не волнуйся, я тебя одну не оставлю. Познакомишься с моими родителями, они милые. И ты им тоже понравишься, — подруга подмигнула и повернулась, чтобы я тоже помогла ей со шнуровкой.

— Ну что ты, не стоит. Не хочу вам мешать. Я посижу до вечера в библиотеке...

— И превратишься в книжную крысу к концу года! Нет уж, сегодня праздник, и я не позволю тебе корпеть над учебниками. Пойдем, у нас осталось всего полчаса на завтрак, а потом откроют ворота.

Наскоро поев, мы с подругой отправились к воротам. За ночь подморозило, под ногами хрустел робкий лед. В наших краях зима приходит рано, зато лето жаркое. Я была в зимних ботиночках и меховом пальто, памятуя о недавней простуде. Пушистая муфта висела на изящном шнурке на шее, и я зябко прятала в неё руки.

— Смотри, смотри, отворяют! — послышалось со всех сторон. Раздалась приветственная музыка, и кто-то толкнул меня.

— Ах, это ты. Прости, не заметила, — Анника окинула нас с Саней высокомерным взглядом и наступила мне на ногу прежде, чем ушла дальше. Она пробиралась сквозь толпу, не считаясь с окружающими. Вот ведь...

— Не расстраивайся, её только могила исправит. Зато вот достанется же кому-то жена на его бедную голову! — хихикнула Саня, и в красках описала, как должен проходить семейный обед Анники и её будущего мужа. Мы посмеялись.

Наконец, медленно растворяющиеся створки ворот застыли. Во двор хлынула толпа, и ученицы поспешили навстречу. Все искали своих родных, а Саня вцепилась в меня и не отпускала.

— Вон, смотри! Вон они! Димка, папа, мы тут! — Саня подпрыгивала и махала рукой. Над толпой высился мальчик, сидящий на плечах мужчины. Он увидел нас и стал тоже махать рукой в ответ.

— Это и есть твой брат? — поинтересовалась я у Сани. Толпа меня несколько угнетала, не хотелось пользоваться способностями, ведь можно услышать то, что вовсе не собиралась.

— Да, младший, Димка, то есть, Димитрий. Я тебе про него утром рассказывала, он летом в подарок настоящего охотничьего щенка получил. Будет этим хвастаться, будь готова, — подмигнула мне подруга и потянула навстречу своим родителями.

Оказалось, Димитрий сидел на плечах своего отца, и тот, похоже, вовсе не считал это зазорным или неприличным. Мать Ксании оказалась пухленькой смешливой женщиной, и, услышав, что ко мне сегодня никто не приедет, тут же взяла меня под свою опеку. Приехал еще один брат Сани, Олег, тоже младше её. Следующей осенью он поедет поступать в мужское училище. С направлением учебы он еще не определился, и чувствовал себя неуютно, — вроде слишком взрослый, чтобы баловаться и радоваться, но еще слишком ребенок, чтобы вести себя наравне с остальными. Я подмигнула юноше, и тот смущенно отвернулся.

Мы с Саней устроили её родным экскурсию, показали учебные корпуса и нашу комнату. Олег смотрел на всё с интересом, ведь ему совсем скоро тоже предстоит учиться. Димку нам пришлось едва ли не за уши оттаскивать от мишеней на заднем дворе. А родители Сани привезли нам большую корзинку гостинцев. Мать Сани подарила ей собственноручно связанную пушистую шаль, а мне в подарок повязала на шею изящный вязаный шарфик.