1. Морские короли. Дороги судеб

— Монтьер Луис...

— Дим?!

Луис мгновенно узнал старого вояку. Но... что случилось? Он же должен был быть в лесу?!

Дим склонил голову.

— Монтьер, мне надо вам рассказать. Произошел несчастный случай.

Луис огляделся по сторонам и кивнул на ближайший кабачок.

— Посидим там? С ног валюсь...

Другому он век бы такого не сказал, но это ведь Дим! Тот самый, который учил его держать меч, который фехтовал прутиком с юным Луисом, который так заковыристо ругался, что братья специально прятались неподалеку, чтобы подслушать, который...

Короче, тот самый Дим, который неотъемлемая часть жизни, потому что Луис не помнил себя — без него рядом.

Ему можно.

В кабачке было грязно, воняло прокисшим вином и мочой, кабатчик, жирная харя, почуяв добычу, бросился к новым клиентам, но Луис без пререканий швырнул ему золотой.

— Чтобы нас никто не беспокоил.

— Монтьер! Может, вина? Розовое атрейское, например? С истаунских виноградников?

Луис усмехнулся. Розовое атрейское?

Красное разбодяженное дешевым самогоном, так вернее.

— Не беспокоить.

Кабатчик понял намек и тут же испарился, словно и не было его рядом. Луис уселся за порезанный ножами грязный стол, стараясь не прислониться к нему одеждой — потом только выкинуть. Эту, с позволения сказать, мебель веками пивом поливали, не иначе.

Диим уселся напротив, посмотрел серьезно и грустно.

— Тьер Даверт, все плохо.

Луис мгновенно обратился в слух.

Дим коротко, не щадя себя, рассказал о попытке побега дурочки, и объяснил, что из этого вышло. Луис внимательно слушал, и все отчетливее понимал — плохо.

Очень плохо.

Тьера Эльнора придется убирать как можно скорее, а это не итак просто.

Не бойся грешным быть но бойся грешным слыть. Высокая политика, Ирион ее сожри! Если Эльнор погибнет в ближайшие пару месяцев, Эттану не отмыться. То ли он убил, то ли по его приказу убили, но история-то была!?

Отрицает?

Точно была!

И ведь предстоящий в жизни не поверит, что его дочь пострадала по своей собственной дурости. Луис в три этажа мысленно обматерил сочинителей дамских романов.

Ну да, там обязательно будет героиня, которая переживет кучу приключений, потом выйдет замуж за своего принца и будет жить долго и счастливо, Лу тоже читает такую дребедень, но, во имя Ардена, кто, вот кто сказал дурочкам, что они — главные герои в сказке?! В любой!?

Жизнь — она вообще на сказку не похожа, грязное это место, и дело грязное.

— Ты уезжаешь из города?

Луис не был глуп, а уж построить простейшую логическую цепочку было для него делом минуты.

Мелания мертва — Эттан не простит — лучший способ помириться с Эльнором или хотя бы потянуть время — выдать ему виновных головой — виновен Дим, в том числе — если над бежать и прятаться. И подальше, подальше.

— Семья уже уехала. Я задержался, чтобы предупредить вас, монтьер.

Луис кивнул. Преданность он ценил, но сейчас... чем он мог ответить? Только снять с пояса тяжелый кошелек. Того, что там лежало золотом, хватило бы крестьянской семье на пару лет скромной жизни.

— Вот. Возьми.

— Не стоит, монтьер.

— Деньги лишними не бывают, Дим. У тебя дети...

Старый вояка поколебался, а потом принял кошелек.

— Благодарю, монтьер.

— Да, и это тоже.

Перстень с изумрудом лег поверх кошелька.

— На черный день.

— И снова благодарю, монтьер.

— Уходи, Дим. Завтра я отвечу отцу, что ничего не знаю о тебе, и это будет правдой.

Кошелек и перстень незаметно исчезли в кармане Дима. Мужчина поднялся из-за стола. Задержался, глядя на Луиса, шевельнул губами, словно хотел что-то сказать, но так и не решился. Протянутая рука повисла в воздухе. Вместо этого Дим четко, словно на параде, отдал честь — и вышел вон.

Луис проводил его взглядом, потом хлебнул из кубка, закашлялся...

Мерзость...

Вино полностью соответствовало его душевному состоянию.

* * *

Детство Луиса нельзя было назвать теплым и радостным.

Ему пять лет, и мама подарила ему щенка.

— Это твой пес, малыш мой. Как ты его назовешь?

Щенок смешной, белый, с черным пятнышком на лбу. У него толстые лапы и потешная смешная мордяха, на которой словно расплывается улыбка. Маленькие молочные зубы, забавная манера припадать на передние лапки и вилять хвостиком на толстой попе.

Луис даже не колеблется, он уже обожает этого щенка всей детской душой.

— Принц! Я назову его Принц!

И свежеокрещенный Принц пускает желтую струйку на одеяло. И мама смеется, весело, легко, беззаботно...

Луис счастлив этим утром, целых два часа счастлив...

А потом приходит отец.

Тьер Эттан не в духе, но мальчик не замечает этого, он просто спешит поделиться радостью. Это ведь так здорово...

— Папа! А мне подарили щенка! Вот!!!

Эттан смеривает презрительным взглядом и мальчика и щенка.

— Это что такое?

Вальера возникает рядом, стремясь защитить сына, но безжалостная рука уже поднимает щенка за шкирку. Тот визжит, сучит лапами... Луис хочет броситься вперед, отнять своего друга, но рука матери ложится ему на плечо, пальцы сжимаются стальными клещами.

— Папа!

Эттан брезгливо встряхивает животное.

— Собака должна быть зверем. А это — что?!

Щенок летит к ногам Луиса. Жалобно визжит, прижимается, в попытке защититься, потом вспоминает, что у него есть друг — и нелепо, по-щенячьи ощетинивается.

И получает сильный удар сапогом.

— Если зверь скалит клыки на хозяина, его наказывают.

Эттан с отвращением глядит на Вальеру.

— Зайдешь ко мне. Мы с тобой еще поговорим. А эту дрянь — утопить. И немедленно.

Луис до крови прикусывает губу, слыша тихи голос матери.

— Да, монтьер.

Эттан чуть смягчается.

— Прикажи Диму и иди ко мне.

— Вы позволите мне проводить ребенка в его комнаты, монтьер?

— Да.

Эттан разворачивается и выходит. Луис умоляюще смотрит на маму.

— Утопить? Принца?

Ласковая рука ложится ему на голову.

— Малыш, ты сейчас пойдешь со щенком к Диму и попросишь его. Принц должен исчезнуть из нашего дома, ты же понимаешь?

Луис кивает. Кто сказал, что в пять лет дети глупы? Луис отлично понимает, что хочет сказать ему мама.

— Да, мама. Я пойду и попрошу, чтобы он избавил нас от этого отродья.

— А я пойду к твоему отцу.

Луис крепко сжимает маленькие кулачки.

О, он усвоит урок, хотя и не так, как хотел тьер Даверт. Он поднимает щенка на руки, осторожно прощупывает мягкий животик, лапки... все в порядке. Эттан бил хоть и сильно, но малыш был слишком далеко, ему досталось уже на излете. Щенок не пострадал так, как мог бы, окажись он всего на шаг ближе к Эттану. Принц извивается в руках хозяина, лижет ему лицо и руки слизывает соленые капельки слез...

Больше всего сил требуется Луису, чтобы отдать щенка Диму и объяснить, что отец приказал его утопить. И никогда больше не видеть. Дим понимающе кивает.

— Разумеется, приказы тьера не должны оспариваться. Обещаю, больше он этого щенка не увидит.

Он и не увидел.

Зато увидел синяк на щеке у матери, когда та вернулась из отцовских покоев.

Как-то, спустя примерно полгода, Дим специально провел Луиса мимо своего дома. Кажется, они ехали за город... Там, во дворе, лежал здоровущий белый пес. Он вырос, стал лохматым и серьезным, и черное пятнышко на лбу у него уже не казалось смешным.

Но это все же был Принц. Здоровый, счастливый, забывший Луиса... мальчик очень на это надеялся.

Урок первый — ты никого не сможешь защитить.

Урок второй — лучшее, что ты можешь сделать для других, это не привязываться к ним.

Урок третий — никогда не показывай своей слабости.

Луис запомнил.

Если бы кто-то спросил его, из-за чего он помогает Диму, он ответил бы — старик был предан нам. Да и не так тяжела его вина, чтобы казнить, а Эттан жалости не знает. На самом же деле...

Луис не забыл понимание в теплых карих глазах старого воина. Просто — понимание. Ни слова осуждения, ничего. Дим пожалел мальчика и его щенка, и подарил счастливую и спокойную жизнь хотя бы одному из них, а это дорогого стоило.

— Монтьер, вы так печальны...

Луис вскинул глаза.

Рядом с ним стояла дешевая шлюха. Рыжие, крашеные белоцветкой* волосы падали на плечи, но сквозь пышно взбитые пряди видны были залысины, дряблая, покрытая оспинами кожа была густо намазана румянами, кровавой раной улыбался напомаженный рот, красное платье было спущено с плеч так, что в вырезе виднелись соски...

* Местное название лавсонии неколючей, из которой и получается хна, прим. авт.

Луис отмахнулся.

— Пошла прочь.

Шлюха поджала губы, но отошла. Глупой она не была, глупые на улице долго не выживают. Луис пошарил по карманам, бросил на стол пару монет, не глядя, и вышел вон.

Холодный воздух мягко обнял за плечи, освежая разгоряченное лицо.

Будь оно все проклято, кто решил за него!?

За него, за Родригу, Эрико, Лу...

Почему он не может просто все бросить и уехать? Оставить отца одного барахтаться в этой грязи, пусть сам бы и выплывал... но в глубине души Луис знал ответ.

Власть.

Власть манила его так же, как и Эттана. И если он сможет получить ее только через Преотца — так тому и быть. А это...

Урок второй — лучшее, что ты можешь сделать для других, это не привязываться к ним.

Сейчас он освободился еще от одной привязанности.

* * *

Дим недооценил своего напарника.

Умирать мужчине не хотелось, сдаваться на милость Давертов тем более, а бежать из Тавальена с пустыми руками?

Увольте!

Сэм Вурст был небогат, хорошо владел мечом, и отличался отсутствием всяких моральных принципов, за что и попал на службу к Давертам. Он отлично понимал, что промашку Эттан не простит. Но...

И пес с ним, с прощением. Пусть Давертов хоть Ирион сожрет, неважно! Лично ему нужно позаботиться о себе.

Сэм был холост, не особо богат и все свое имущество, все награды покамест оборачивал в деньги, которые размещал у знакомого ювелира. Эти деньги он получит векселями на предъявителя или побрякушками, но хорошо бы и еще заработать?

Кто такая Мелания, он знал, где искать предстоящего Эльнора — тоже, а потому...

Предстоящий сильно удивился, получив записку, но в конверт была вложена лента тьерины Мелании, так что приняли Сэма незамедлительно.

Войдя в комнату, Сэм понял, что предстоящий был готов ко всему.

Он явно спал — волосы взъерошены, на щеке след от подушки, щетина пробилась, но в то же время — кто спит в полном облачении, из-под которого виднеются кожаные штаны для верховой езды?

Только тот, кто понимает, что в следующую минуту, возможно, придется бежать.

— Кто ты такой и что тебе надо?

Сэм, недолго думая, взял быка за рога.

— Сколько вы заплатите мне за известия о вашей дочери?

Эльнор побледнел.

— Что с Меланией?

Но он и сам уже видел и выражение лица Сэма, и опущенные глаза, и носок сапога, ковыряющий пол...

— Она жива?

Ответом ему было короткое:

— Нет.

Эльнор побледнел, ухватился за угол стола, но на ногах устоял. Мелли, Мелли, моя золотоволосая наивная девочка! Я так подвел тебя! Ты привыкла, что папа защитит тебя от всего мира, а я вот не справился, не успел, не смог... Даверты мне за тебя ответят! Но — как!?

— Как это произошло?

— Нас было двое. Мой напарник хотел изнасиловать ее, тьерина вырвалась и попробовала сбежать. Он выстрелил... это был несчастный случай.

— Да уж сложно это назвать счастливым случаем.

Выражение лица Эльнора было таким, что на месте Даверта Сэм сильно опасался бы за свою спину. Трагический рассказ, кстати, имел под собой вполне практическую подоплеку. Сэм мог бы рассказать о несчастном случае, но тогда он тоже виноват и платить тут не за что. Это неправильный подход. А вот если напарник виноват, а он такой белый и пушистый, это всяко лучше. А еще хорошо, чтобы Даверт был занят и не искал Сэма.

Как это лучше всего сделать?

Да стравить двух львов. Пока они дерутся, скромный шакал вполне успеет удрать с добычей.

Так что Сэм рассказывал, как напарник подбивал его изнасиловать тьерину, как Сэм отказывался, как стоило ему отойти по нужде,, как тот проник в дом, как Сэм услышал крики тьерины и бросился на помощь, как его оглушили ударом в челюсть (синяк тоже был, для правдоподобия Сэм лично об стол приложился, чуть зубы не вылетели), как Дим стрелял в тьерину и удачно попал прямо в глаз...

Эльнор слушал молча, только желваки гуляли. А потом отцепил от пояса кошелек.

— Этого тебе хватит.

Сэм молча принял деньги, взвесил кошель на руке. Да, там явно не медь.

— Благодарю, предстоящий.

— Я вызову секретаря, он запишет твой рассказ. И — убирайся.

— Да, предстоящий.

Сэм повиновался и пересказал все еще и секретарю — молодому сопляку лет двадцати, который едва не плакал, слушая о последних минутах жизнь тьерины. Влюбился, что ли?

Болван!

Кошелек приятно грел карман.

Сэм не собирался возвращаться в Тавальен, и не собирался давать Эттану возможность найти его. Уже завтра утром он будет далеко отсюда, с другими бумагами и даже другой внешностью. Купит краску для волос, сбреет бороду...

Пусть львы загрызут друг друга. Ирион в помощь!

Герцогесса Карнавон.

Таня, хотя нет, уже Алаис, лежала на кровати, изображая трупик в коматозе. А заодно прислушиваясь к сплетням.

О, да.

Сплетни и слухи тьер Таламир ей обеспечил с лихвой. И Алаис мечтала поблагодарить его лично. Скальпелем в печень. Ей-ей, чем дальше, тем больше она понимала доктора Лектера, и даже начинала одобрять его принципы.

После памятного ночного разговора, на следующий же день, Таламир почтил ее своим присутствием. Алаис даже в порядок себя привести не успела, но оно и к лучшему. Судя по отражению в маленьком зеркальце, в гроб здесь клали куда как краше. Сама Алаис выглядела... выставить ее на огород, так вороны и за прошлый год урожай вернут. Волосы слиплись и обвисли, глаза запали, губы искусаны, щеки ввалились, а нежно-пепельный цвет кожи наводи на мысли о зомби-ферме.

Восхитительная красота. Безусловная.

Таламир это тоже оценил, как и суповой набор под рубашкой, покривился...

— Дражайшая невеста, я решил, что служанки — неподходящая для вас компания. Полагаю, эти милые дамы подойдут вам в качестве фрейлин.

Взмах руки — и Алаис предъявили четырех...

Корректное название пришло на ум не сразу, а то, что пришло, цензура все равно вырезала бы на первом же этапе. Скажем так, четырех весьма потасканных и потрепанных жизнью девушек легкого поведения из армейской обслуги.

Кричащие платья, боевая раскраска и жутковатые прически говорили сами за себя.

Что бы сделала истинная герцогесса?

Устроила скандал. Алаис была не сильна в местных этикетах, но смутно подозревала, что даже находиться рядом с армейской шлюхой — уже позор. А уж взять их в свои дамы...?

Это даже не унижение, это просто издевка.

Алаис взмахнула рукой.