— Сообщите все данные о мальчике медсестре и можете подождать в отделении, — на этом она посчитала общение с родственниками достаточным и скрылась за дверью.
Сестра тоже скрылась за дверью и вскоре появилась с каталкой. Женщины подняли носилки, и я осторожно переложил несчастного парня на нее. Медсестра увезла каталку, позвав за собой мать для помощи, и я остался один.
"Как странно, — в растрепанных чувствах я уселся на кушетку: Почему эти люди так обращаются с больными? Словно с неодушевленными предметами. Ни здрасте, ни до свидания. Ну, пусть, я поссорился с медсестрой, но причем здесь мальчик и его мама? Откуда столько равнодушия? Хотя, хирург профессионально определила что с мальчиком, но почему не улыбнуться, не подбодрить, не сказать пару ласковых слов мальчишке?"
Я так был расстроен, что не заметил, как в комнату зашла новая медсестра. Озадаченно посмотрев на меня, она пробормотала что-то насчет сменщицы и опять-таки, не здороваясь, спросила:
— Что вас беспокоит?
Я удивленно посмотрел на нее и высказал очевидную глупость:
— Душа болит. Человеческой ласки не хватает, — лучше бы я этого не говорил. Сестра подозрительно на меня посмотрела и задала еще вопрос:
— А как вас зовут?
Я был в таких расстроенных чувствах, что, не задумываясь, ляпнул:
— Буль.
— Что?
— Ну... то есть, как его, Женька!
— ? — сестра еще подозрительнее посмотрела на меня и сверилась с папкой в руках.
— То есть Евгений Григорьевич, — я наконец вспомнил, как "меня" зовут.
— А фамилии нет?
— Как нет? Эта... Котов, вот! — а на душе стало совсем мерзко и захотелось выговориться. Поэтому я скороговоркой понес совсем несусветную чушь. — Вы не понимаете. Конечно, как понять человеку ангела? Но это и не надо, вы хотя бы друг друга не мучайте, почем зря. Ну, почему вы все такие равнодушные и злые? Знаю, вы столько боли и горя видите, что любой зачерствеет. Но поймите — все возвращается вам бумерангом. Вы же в ответ от людей, вместо благодарности только проклятия собираете на свою душу. Можно же хотя бы пластмассовую улыбку нацепить — всем же легче будет... и потом, неужели вам неприятно помогать людям?
— Какие-то странные беседы вы водите, — невозмутимо прервала девушка мою тираду. Затем, еще раз заглянув в паку, буркнула. — Подождите секундочку, что-то здесь не так, — и юркнула за дверь.
А я остался сидеть, соображая, что от меня хотят. Похоже, и эта сестричка не особо горела желанием выслушивать чьи-либо жалобы. Но долго рассиживать мне не дали. Нарушая все неторопливые бюрократические традиции, в комнату заскочили два бравых мужичка в белых халатах и, подозрительно широко улыбаясь, пригласили меня пройти.
— Куда? — только догадался спросить я, вставая с кушетки и улыбнувшись в ответ.
— Да тут недалеко. Нужно маленькую формальность оформить, — проговорил один медработник.
— А, наверное, засвидетельствовать, что мальчика привезли, — догадался я, но тут же сам себе возразил. — Но с ним же мать. Я-то тут причем?
— Причем, причем! — опять загадочно улыбнулся медбрат и, ловко подхватив меня под локоть, повел внутрь коридора.
Заподозрив что-то неладное, я слегка затрепыхался:
— Может, я пойду уже? С парнем, вроде, и так все ясно...
Но мне что-то "ласково" бормотали сразу в два уха и вели под руки вдоль коридора. Так ничего не поняв, я оказался в комнате, которую открыли ключом. Комната не была пустой. Вернее она была пустой в том смысле, что в ней не было никакой мебели, но в углу на полу сидел человек — мужчина, как будто находящийся в состоянии полусна.
— Хм, — озадаченно промычал один из моих сопровождающих. — А этот откуда здесь?
— Наверное, еще одного сегодня отловили, — ответил равнодушно второй медбрат. — Тоже переправки ждет.
— Что-то впервые у меня такой случай, — возразил первый. — То месяцами никого нет, то сразу двое. Ну да ладно, наше дело маленькое. Только вот не передерутся они тут, пока отправки ждут?
— Да нет, тому, видишь, явно успокоительного вкололи. А машина скоро подойти должна.
— Ох, забыли проверить! — вспомнил первый, обернулся ко мне и строго спросил. — Колюще-режущие предметы есть?
— Нет... — ничего не понимая, ответил я.
Медбрат, все-таки не поверил и быстро похлопал меня по карманам. Обнаружив только телефон и кошелек, оставил их на месте. Я настолько был изумлен творимым произволом, что послушно позволил себя осмотреть, но, поняв, что они уходят, наконец, включил свое соображение и спросил:
— А что это вы со мной делать собрались? Я домой хочу.
— Хорошо, хорошо! — ответил один из "братьев". Только чуток погоди и будешь дома, — а сам выскользнул за дверь вслед за первым и быстро захлопнул ее перед моим носом.
Так что мои кулаки встретились только с довольно солидной крашеной деревянной плитой, а до ушей донесся победный звук закрывающегося замка. Быстро сообразив по основательности двери, что рваться отсюда бесполезно, я не стал в нее колотиться, а решил побеседовать с моим товарищем по несчастью.
Парень, примерно моего, то есть Женькиного возраста, безразлично смотрел на меня каким-то затуманенными глазами. Похоже, его чем-то наркотическим напичкали. Присев перед ним на корточки, я поводил перед лицом рукой и, заметив, что он реагирует на движения руки, спросил:
— Привет! Ты меня слышишь?
— Да, — тихо ответил он и прикрыл глаза в знак того, что понял вопрос.
— Ты можешь сказать, что с тобой сделали, и зачем нас держат в этой комнате? — продолжил я свой странный опрос.
— Да... — парень закрыл глаза, как будто уснул.
— Что, да? — попытался я его расшевелить.
Однако оказалось, что парень просто пытался собраться с силами, так как он снова воззрился на меня и выдавил:
— Пси...
— Что, пси? Пси поле?
— Псих...
— Я псих? Нет уж! Это ты псих! — ответил я и замер: "Господи! Да как же я не догадался сразу! С другой стороны — откуда тут догадаешься?" — и уже целенаправленно спросил. — Ты что, псих, и тебя успокоительным лекарством напичкали?
Парень "кивнул" глазами и выдавил из себя:
— Ты... сам...
— Я псих? Не-ет, я не псих, — моему возмущению не было предела. Он опять намекал на то, что я сумасшедший!
Но парень только устало закрыл глаза, не пожелав больше со мною общаться. Тогда я решил проверить, был ли парень на самом деле сумасшедшим. Надо сказать, что для меня, как для ангела, душевнобольные делились на две категории. Большая часть была продуктом травм или дисфункций мозга, которые чаще проявлялись в виде склерозов, эпилепсии или потери каких-то чувств, чем настоящего сумасшествия. И вторая группа — результат подселения всяких мелких и пакостных духов или сожительство нескольких душ в одном теле. Этим, настоящим душевнобольным иногда можно было помочь, но только с изнанки.
Сейчас, находясь в теле Жени, я не мог ничего сделать с парнем, но попробовать почувствовать "мой ли это клиент", было интересно. Я закрыл глаза и, протянув руки к голове человека, настроился на его мысли. Какой-то шум... мыслей нет... Нет, ничего не удалось. Может, я переоценил свои способности, а может, парень просто крепко заснул под действием лекарств, но ничего необычного в нем не ощущалось.
Тогда я схватился за мобильник — как всегда, вспомнив о своей палище-выручалище, но Федя был недоступен, и я почувствовал, что влипаю в эту передрягу весьма основательно. В панике я листал длинный список на телефоне, состоящий из целых четырех номеров. Федька, Витек, "родители", Люся. Точно! Люся — я же успел записать ее телефон еще до того, как мы поссорились. А она рассказывала, что работает в какой-то больнице. А вдруг в этой? Сомнения сомнениями, а пальцы уже сами давили на кнопку связи, да так, что я испугался за целостность телефона.
Пока я пугался, Женькино ухо само прилипло к трубке, ловя спасительный голос. Наконец после нескольких гудков там раздалось мелодичное: "Алле!". Мое арендованное сердце чуть не выпрыгнуло из грудной клетки. Такого ласкающего ухо голоса я не слышал еще ни разу за всю свою тысячу лет существования. Вот что реал с ангелами делает! Может и правильно меня в психушку определили? Ведь нормальным человеком я никак не был. Но ведь об этом здесь ну никак не могли догадаться, — все эти мысли за секунду пронеслись в моей голове, и я самым жалобным тоном взмолился:
— Люсенька, только не выключай телефона! Да, я скотина, каких и в раю не сыщешь, но я опять и снова влип в ужасную ситуацию.
— Постой, это ты, Женя? — довольно прохладно ответила девушка, но связь не отключила.
— Да, да! И меня в психушку упекают! Не знаю даже, за что. Уже с психом заперли, скоро куда-то повезут!
— Ну и правильно делают! Опять ручки свои шаловливые распускал? — в голосе Люси промелькнула обида. Очень хорошо, значит, все-таки она ко мне неравнодушна, раз все припомнила.
— Люсь, да я ни ухом, ни рылом!.. То есть ни одной ногой... нет, рукой... — от волнения я перепутал все их русские идиомы. — Тогда я ж с тобой по неопытности, от избытка чувств.
— Ладно, уговорил. Где ты хоть сейчас?
— Во второй городской. Заперт в какой-то каморке с обколотым парнем.
— Ничего не понимаю, мы что, с тобой в одном здании находимся?
Вскоре выяснилось, что нас разделяет всего несколько стенок и пару бетонных перекрытий. Я рассказал всю историю и предположил, что сгоряча нес какую-то чепуху сестре в приемном отделении, но Люся сразу отвергла такое предположение, заявив, что столь хилыми симуляциями на государственные харчи у нас не проедешь. В результате она пустилась в спасательный рейд, а я, следуя ее настоятельной рекомендации, затих, как лабораторная мышь, ожидающая своей судьбы на препаровальном столе. Но в отличие от мыши у меня все-таки был шанс выйти отсюда относительно целым. И эта мысль грела меня слабой надеждой, словно керосинка заброшенного всеми посреди льдов полярника.
Не знаю, сколько резинового времени оттикало в этом замкнутом пространстве. Мне показалось, что вечность, но если объективно, то минут двадцать. Так или иначе, но мою стагнацию прервал звук проворачивающегося замка. Входящую Люсю я уже встречал чуть не с распростертыми объятиями. Но все-таки не с распростертыми... во-первых, я все-таки помнил об обещании не распускать рук, а во-вторых, оттуда мог показаться кто угодно. Слава богу, в дверях была моя ненаглядная Люся! Я чуть не подвывал от восторга. Девушка безошибочно прочувствовала мое настроение и осторожно приветствовала меня, чтобы не спровоцировать на обнимания:
— Привет, заключенный! Ну что, рассказывай, как ты сюда угодил?
— Здравствуй, моя спасительница! — я честно держал Женькины руки за спиной, сцепив их в железный замок.
А вы что думали? Знаете, как хочется бросится обниматься, когда тебя спасает такая небесная нимфа? Когда Люся вошла, у меня аж дыханье в зобу сперло, как у этой вашей вороны на елке. Такой свою знакомую я не ожидал увидеть. Белый, приталенный халатик, маленькие очки в тонкой оправе и собранные в строгий пучок волосы почему-то не делали ее строже, а придавали какой-то возвышенно-отточенный вид. Как будто немного строгий ангел пришел рассудить расшалившиеся души. Казалось бы, серьезный вид исчезал за ее внимательно-дружелюбным взглядом. Я видел, как буквально на глазах в ее взоре таяли последние льдинки отчуждения и укора. Вскоре я догадался почему.
Выслушав мой отчет, она еще чуть-чуть подумала, уже дружелюбно улыбаясь, и выдала свой диагноз:
— Ты, Женя, пострадал за свою доброту. Запомни: за это частенько наказывают!
— Как наказывают? — моему удивлению не было предела.
— Только сейчас сообразила, что произошло: тебя первая медсестра передала сменщице, как пациента с буйным помешательством. Я так понимаю: вы вот с тем молодым человеком идете под одной фамилией, — девушка озабоченно кивнула в сторону парня, притулившегося у стенки, и продолжила объяснение произошедшего. Ты своими жалобами так ее достал, что она тебя по второму разу приняла "на учет", а медбратья здесь тоже — какие подвернутся, вот и препроводили тебя, по бумагам...
— Так что, я, значит, за этого психа прошел? Но я же... — до меня дошло, что мои долгие вспоминания собственного Ф.И.О. сыграли злую шутку, мне просто не поверили.
— Ладно, с тобой мы разобрались, — тем временем продолжила моя спасительница. — Меня больше беспокоит этот несчастный. Ты думаешь, ему легче, чем тебе? — девушка подошла к парню и присела на корточки перед ним, но тот никак не отреагировал на ее появление. Тогда она провела ладонью по его волосам, как бы немного их взъерошив. Парень через силу открыл глаза и попытался что-то произнести. Люся тут же резко встала, возмущенно посмотрела на меня и воскликнула. — Господи, да как же они посмели? У него же диабетический криз!
Девушка белой фурией выскочила из комнаты. Я непонимающе воззрился на парня, который опять впал в бессознательное состояние. Дверь осталась открытой нараспашку. Но ненадолго — вскоре там показались те же парни с каталкой и Люся с шприцом в руках.
— Сейчас инсулина срочно вколем и, надеюсь, все будет в порядке, — бросила она мне, как будто разбирающемуся в болезнях коллеге, тут же подошла к парню, задрала рукав и сделала инъекцию. И только потом, выждав несколько минут, принялась его будить. Парень, очнувшись, стал довольно адекватно отвечать на ее вопросы и был препровожден куда-то в больницу. А фея в белом халате обратилась ко мне. — Представляешь, у парня диабет, а они его в психушку!
— А причем тут диабет?
— Ах да, — догадалась Люся, что я далеко не доктор по человеческим телам. — Понимаешь, у него изо рта такой запах ацетона шел, что двух вариантов тут нет. Ведь ясно, что уровень кетонов зашкаливает. От такого любой с ума сойдет. Кто же из врачей на приеме тогда был? Ведь от такой ошибки недалеко и до смертельного исхода!
Девушка выглядела по-настоящему расстроенной. На самом деле и мне было не до собственной судьбы. Просто ужасно, когда на твоих глазах молодой и полный сил парень, чуть не отправился к нам в астрал, только потому, что на приеме в больнице сидел недообученный или равнодушный медработник. Пока я обдумывал эту ужасную в своей повседневной жестокости думу, Люся быстрее пришла в себя, быстренько вытолкала меня в коридор и буквально поволокла к выходу. Уже в дверях я спохватился:
— Люсенька! Я не могу этого так оставить. Ты проявила просто ангельскую заботу не только ко мне, но и к тому несчастному парню. Я преисполнен благодарности и приглашаю тебя к себе вечером, — и, чувствуя, что сейчас получу заслуженный отказ, предупредил такое развитие событий. — Я восхищен красотой твоей души, и для твоей же безопасности приглашу Федю с Катей. И клятвенно обещаю не касаться твоего прекрасного тела ни единым пальчиком! — видя, что девушка все еще сомневается, я поднажал. — Люся! Я просто не знаю, как тебя отблагодарить за мое спасение. Дай мне шанс!
И девушка уступила — вздохнула и улыбнулась с выражением лица, совершенно не соответствующим такому вздоху. — Ну что с тобой поделаешь? Ладно, договорись! Только согласуй вечер со всеми. Я сегодня не смогу, дежурство почти до полуночи... ой, да и завтра никак... если только послезавтра.
