Клим шарахнулся назад, увлекая за собой Лин в облике мадам Пенье. Они долго пятились до входной двери — коридор между ней и архивом был длиной метров десять.

— Коробка! — закричал из своего убежища Жан-Поль и ткнул пальцем в их сторону.

Клим покрутил головой и, действительно, увидел коробку с приклеенным к ней значком радиации. Лин тем временем пыталась вернуться в роль мадам Пенье — она недовольно произнесла:

— Что за ерунда...

— Давай не спорить, — зашептал Клим и поднял над головой свой мобильный телефон, словно пистолет в каком-нибудь гангстерском фильма, после чего медленно положил его в коробку. Лин фыркнула и, быстро засунув свой телефон туда же, решительно вернулась к стойке архива:

— Перестаньте, Жан-Поль! Нас ведь ждет посол Вьетнама!

Архивариус, как только мнимая опасность для его драгоценных записей миновала, стал даже будто ниже ростом. Он согнулся, наклонившись над Лин, и заискивающе переспросил:

— Из какой они группы?

— "8Т-3" и "5Q-3", — быстро выпалил Клим.

Жан-Поль рухнул обратно в свое кресло и принялся озабоченно стучать по клавиатуре, вглядываясь в стоящий сбоку монитор.

— Ещё — не в архиве. Я сбросил записи на внешние диски, чтобы не мешались на камере, сейчас сделаю вам копии — буквально за десять минут!

— Некогда! — отрезала Лин, а Клим не смог сдержать улыбку — какая удача, что их записи ещё не скопировали, и что не надо придумывать причины, ради чего нужно стирать все имеющиеся копии. Лин тем временем нагоняла строгости, что, впрочем, вполне было в стиле мадам Пенье:

— Немедленно несите эти записи. Иначе будет международный скандал! Вы не понимаете — отец мадмуазель Вонг — большая "шишка" во Вьетнаме!

Увлёкшись, Лин то и дело переходила на свой обычный акцент, разбивая длинные слова на отдельные слоги, но Жан-Поль был так напуган — и тем, что такая большая начальница самолично явилась в его берлогу, и что ненароком накричал на неё из-за мобильника, — поэтому даже не замечал этого. Он принялся бешено копаться в ящиках на полках позади себя, то и дело повторяя:

— Ещё пара секунд! Уже почти нашёл...

Наконец он схватил две коробочки, негнущимися пальцами соединял их поочередно с компьютером, потом прилепил на каждый по стикеру и протянул Лин:

— Вот, эта — с "8Т-3", а вот это — с "5Q-3". Но там даже оглавления нет! — чуть не плакал он. — Как вы найдете нужных студентов?

— Не ваше дело, Жан-Поль, разберёмся! — Лин явно перегибала палку в своей роли, но бедный архивариус упорно этого не замечал.

— Спасибо! — процедила Лин, бросила диски еле успевшему их поймать Климу и резко развернулась, чуть не рухнув со своих высоких каблуков. После этого гордо засеменила по коридору. Клим улыбнулся оторопевшему Жан-Полю — типа, извини, я не виноват, — и бросился за ней вслед. И почти налетел на Лин сзади — она внезапно замерла, вглядываясь в окно. Клим посмотрел туда же и похолодел: по лестнице в своей розовой кофточке поднималась мадам Пенье. Этого не могло быть — она должна была вести драматургию в другом корпусе! За мадам Пенье шла длинная цепочка студентов — всего человек двадцать. Лин, увидев всё это, бросилась в сторону и зацокала каблуками по лестнице на второй этаж. Клим не успел ничего сообразить — он просто побежал вслед за ней. Нагнал её только на последних ступеньках. Вместе они вбежали в полутёмную комнату, уставленные по периметру чучелами зверей. Когда внизу раздались голоса, Клим осторожно закрыл дверь и повернул ключ, который торчал в замочной скважине. Выразительно взглянул на Лин и прошептал:

— Срочно превращаем тебя обратно!

Её лицо — лицо мадам Пенье, — скривилось в жалобной гримасе:

— Мобильник не взяли! У нас нет ни единой моей фотографии!

— Давай попробуем по памяти, — Клим взял Лин за руки и начал пристально вглядываться в её лицо. Та нахмурила брови и сжала губы так, что кожа вокруг покрылась глубокими морщинками — мадам Пенье было глубоко за шестьдесят. Климу пару раз почудилось, что метаморфоза вот-вот свершится, но что-то ускользало, проваливалось в последнее мгновение. Глаза Лин меняли форму и окраску, пока она чуть не закричала шёпотом:

— Я не могу, не могу!

В этот момент дверь в их комнату затряслась, и кто-то отчетливо произнёс:

— Заперто!

Лин подпрыгнула и метнулась в дальний угол комнаты. Клим подошел к окну и отогнул тяжелую штору:

— Иди сюда! — позвал он Лин. — Смотри: девчонка. Давай превратим тебя в неё.

Из-за двери тем временем грохнул голос мадам Пенье — настоящей мадам Пенье:

— Клод, сходите в административный корпус за ключами! Я же просила оставить двери открытыми!

Лин остановилась при звуках этого голоса со страдальческим выражением лица. Затем всё-таки подошла к Климу, но тот уже махал рукой:

— Эта девчонка тоже сюда идёт — ничего не получится, у них семинар перенесли в этот зверинец, не иначе. Может, тебя в зверя какого-то превратить? — он обвёл рукой чучела.

— Они же мёртвые! — шёпотом выдохнула Лин.

— Извини, — Клим почувствовал себя полным идиотом. — Ладно, давай искать. Должны же здесь быть изображения живых людей...

Они двинулись вдоль стен, ощупывая всё, что попадалось навстречу. Но в этой комнате были лишь вещи, как-то связанные с охотой — макеты ружей, старинные охотничьи дипломы, не менее старинные иллюстрации. И никакой современности! Клим бросился к столам, стоявшим посреди комнаты и начал запускать руки под каждую столешницу — там имелись небольшие ящички, но все они были пусты. Наконец, из одного из них он достал скомканную журнальную страницу. Пару мгновений изучал её, после чего шёпотом позвал Лин:

— Кажется, нашёл!

— Фу, какая гадость! — не сдержалась Лин, увидев, что в журнале изображена обнаженная женщина. Неизвестный читатель сильно разрисовал фотографию шариковой ручкой, но в целом изображение можно было разобрать. Снаружи усиливался гул голосов, которые время от времени прерывались командными возгласами мадам Пенье. Промедление, неизвестно, чем могло закончится, поэтому Клим схватил Лин за руки, и они уставились на мятую и разрисованную фотографию из явно эротического журнала. Спустя десять секунд Лин охнула и принялась возиться под своей кофтой — её новая грудь явно не помещалась в старую одежду. Ещё через пару секунд она, смущаясь, стащила и достала из-под платья ставшие слишком маленькими трусы. Ширины же самого платья было вполне достаточно для её новой комплекции. Она стала ещё меньше ростом из-за увеличившихся объемов, и теперь в ней совершенно ничего не было от мадам Пенье:

— Даже не вздумай смеяться! — строго сказала она, засовывая трусы в накладной карман платья. — Побежали!

Клим повернул ключ в замочной скважине, и они нырнули в толпу, образовавшуюся на площадке второго этажа. Кто-то крикнул "Осторожней!", кто-то толкнул Клима так, что он чуть не покатился по лестнице. Многие засмеялись, а мадам Пенье закричала что-то гневное. В ушах Клима всё смешалось в один сплошной гул. Когда они с Лин, суетясь, вытаскивали свои мобильники из радиоактивной коробки Жан-Поля, незнакомый юноша похлопал его по плечу:

— Твоя девчонка — вылитая Бабочка Кристин! Везунчик!

Остановились они только в беседке. Лин немедленно вытащила телефон и, держась за руку Клима одной рукой, быстро вернула свою обычную внешность. Велела Климу отвернуться, после чего привела в порядок одежду. Когда он повернулся к ней, она уже отстранённо смотрела куда-то вдаль, опершись плечом на колонну беседки.

— У меня автобус уходит через двадцать минут... Ты уверен, что мы правильно потратили наше время?

Клим кивнул, хотя вовсе не был в этом уверен. Он бросил диски на бетонный пол и принялся бить по ним камнем. Потом сгрёб наиболее крупные осколки в найденный тут же грязный пакет и выбросил в мусорный контейнер, когда проходил мимо него. Он проводил Лин до её корпуса, взял чемодан и довёл до автобуса. Она всю дорогу вела себя так, словно разучилась говорить и выражать эмоции — тусклая тень прежней Лин. У дверей автобуса она замерла, потом неуверенно подняла руку, чтобы помахать ею Климу. Тот же быстро ткнулся ей губами в щёку и подтолкнул внутрь.

Когда Клим махал рукой вслед автобусу с Лин, то никак не мог разглядеть — улыбается она ему или плачет. А сердце само по себе странно щемило, но не потому, что ему тоже захотелось плакать. Просто было неловко от того, что кто-то испытывает к нему сильные чувства. Клим чётко осознавал, что совсем не увлечён вьетнамской девочкой. При этом единственной понятной ему самому причиной, которая его в этом останавливала, была внешность Лин — непривычная азиатская и вовсе не красивая — по его меркам. Странное объяснение, учитывая, что девочка могла теперь принимать любой облик — даже эротических моделей. Но Клим продолжал воспринимать её в прежнем, худеньком теле, вспоминать о ней, вспоминая её родную мыслеформу — как это теперь называется у них, у оборотней. Всё это здорово сбивало с толку и даже пугало — Клим чувствовал себя не готовым изменить своё отношение к миру вслед за теми изменениями, на которые теперь стало способно его тело, тело Лин и, вероятней всего, тело одного из его родителей.

Глава 6 "В поисках клана"

Родители встречали Клима вдвоём — это показалось ему добрым знаком. Обычно они могли до хрипоты спорить, не стесняясь присутствия сына, кто из них больше занят и почему именно другой должен потратить на ребёнка своё драгоценное время. Сейчас и мать, и отец выглядели неожиданно позитивными и незагруженными. Обнимания и путь до машины заставили Клима поверить, что сейчас в их отношениях всё изменится. Однако, когда отец после вопроса "Понравилось?" даже не пытался дождаться ответа, а принялся набирать номер на мобильном, Клим испытал всю горечь разочарования. Идеальных семейных отношений хватило минут на двадцать, не больше.

Клим насупился и замолчал — родители этого даже не заметили. Их внимание снова полностью завоевали мобильники и разговоры друг с другом. Внезапно отец бросил в сторону Клима:

— Ещё полтора месяца каникул — что делать будешь? Мама завтра на две недели уедет — либо живёшь со мной, но сам себе готовишь, либо отправляем тебя к бабушке в Красногорск.

— Нам на лето в школе задали родословную составить, — неожиданно для самого себя соврал Клим.

— Вот как? Родословную? — отец даже повернулся к нему, отчего автомобиль дёрнулся.

— Костя, руль! — закричала мать.

— Ну, не совсем родословную — нужно опросить родственников и найти интересные факты в биографии предков, — Клим сочинял дальше. — Например, они совершили что-то выдающееся. Или просто неожиданное, чего от них никто не ждал. Может, выдали себя за кого-то другого...

— Выдали, говоришь? — мать внезапно оживилась. — Дед мой, твой прадед Фёдор — так он из немецкого лагеря сбежал, переодевшись немцем. Где-то раздобыл форму, и, видимо, неразбериха у немцев была, раз подмены не заметили.

— У меня, кстати, тоже в семье в войну похожий случай был, — вмешался отец, уже не оборачиваясь. — Бабка (мать моего отца), Ксения Петровна, партизанам помогала, еду и лекарства им носила, но её предатель выдал. Поймали её, значит, и предателя этого приводят, спрашивают — она, мол? А у того, видимо, совесть внезапно проснулась, и он ответил, что немцы, мол, не ту поймали. Бабку из гестапо отпустили, она после этого в лесу с партизанами до самого прихода нашей армии оставалась...

— Да что! У меня с матерью тоже случай был! — мать воодушевлённо стала рассказывать новую историю, а Клим с унынием заключил, что у обоих родителей набирается много случаев про родственников, которые либо выдавали себя за других, либо их с кем-то путали. Отца матери однажды в Сочи бесплатно накормили в ресторане, спутав с популярным тогда чешским певцом, а красногорскую бабушку чуть было не выгнали из института и комсомола, когда она умудрилась сдать экзамены за трёх своих однокурсниц. Получалось, что его затея вычислить таким образом родственную ветвь с оборотнями — провальная. Получалось, что у множества людей случались моменты, когда их путали с другими. Хотя, несколько из рассказанных родителями случаев вполне могли объясняться способностями оборотня. Только какие?

Зайдя в свою комнату, Клим бросил не распакованный чемодан в угол и сел за письменный стол. Пока ничего не забылось, принялся записывать на чистом листе всё услышанное в автомобиле. Заполненными странными случаями оказались все линии его родословной вплоть до прадедов и прабабок. Внимательно изучив рисунок, Клим заключил, что приоритетным для изучения следует признать случай, когда предатель не признал бабку отца. Поэтому за обедом, улучив момент, когда отец на какое-то время потерял интерес к телефону, он спросил с самым невинным видом:

— Папа, мне кажется, случай с Ксенией Петровной вполне подойдёт для реферата. Может, сохранились какие-то документы? Или расскажешь хоть какие-то подробности, а то, даже если налить "воды", больше чем на страницу не получается, а нам велели не меньше десяти страниц?

— Ну, вряд ли ещё смогу чего-нибудь добавить. Когда я был школьником, нас в М-ске в музей партизанского движения водили — помню, встречал упоминания того случая. Поищи в интернете или запрос им направь.

— Может, съездим туда как-нибудь?

— Сын, ты в своём уме? Когда нам туда ехать? Да и зачем? Придумай что-нибудь — не в первый же раз рефераты из пальца высасывать.

— Да мне самому уже интересно — ты ведь раньше ничего такого не рассказывал. Какие, кроме нас с тобой, есть ещё родственники у Ксении Петровны?

— Была у отца младшая сестра — Ольга, кажется, но она уехала с мужем на Дальний Восток. Я её видел последний раз, когда был совсем маленьким.

— Телефон или адрес сохранились?

— Помнишь старый чемодан с документами и письмами в кладовке? Если есть желание, поищи там.

На следующее утро позвонила его театральный педагог Лиза и попросила встретиться в городе — рассказать о лагере. Раньше Клим виделся с ней только в студии — даже документы на поездку она передавала ему там. Лиза назвала ему адрес в центре города и велела перезвонить, когда доберётся. Клим не сразу нашёл довольно старый, но недавно отштукатуренный дом с массивной дверью, из-за которой пахнуло холодом. Дальше вход был перекрыт турникетом, рядом с которым располагалась пустая стеклянная кабинка охраны. Казалось, что все обитатели покинули этот холодный дом — внутри было очень тихо. Клим вышел на улицу и перезвонил по мобильнику Лизе. Та велела подождать, затем вышла сама. Она никак не могла справиться с тугой дверью — Климу пришлось помочь: он придерживал дверь за ручку, пока Лиза протискивала наружу своё грузное тело. Она виновато улыбалась и несколько раз поблагодарила его. Потом показала рукой на лавочку: