Затем он схватил фонарь, и Бонни посмотрела туда, куда он указывал. Она не хотела видеть гроб, не хотела. Она уставилась на цветы, на сердце, сделанное из розовых роз. Снаружи ворчал гром, словно спящее животное.

— Давайте я, он открывается здесь, — сказал Стефан, и Бонни, не смотря на свое решение, все же взглянула.

Гроб был белый, обшитый розовым атласом. Светлые волосы Сью сияли, словно волосы спящей красавицы. Но Сью не выглядела спящей. Она была слишком бледной, словно восковая фигура. Бонни подошла ближе, ее глаза были прикованы к лицу Сью.

"Именно поэтому здесь так холодно", — пыталась она себя заверить. — "Чтобы воск не таял", — Это помогло ей немного успокоиться.

Стефан опустился вниз, чтобы коснуться застегнутой розовой блузки Сью. Он расстегнул пуговицу.

— Ради Бога, — оскорблено прошептала Бонни.

— А для чего мы здесь, как ты думаешь? — Зашипел Стефан, оборачиваясь назад. Его пальцы сделали паузу перед второй пуговицей.

Бонни с минуту просто наблюдала, а затем приняла решение.

— Выйдите вон, — сказала она, а когда Стефан не двинулся с места, она толкнула его. Мередит подошла к ней ближе, и они с Бонни оказались между Сью и мальчиками. Девушки посмотрели друг на друга с пониманием. Если придется снять блузку, парни должны выйти.

Бонни расстегнула маленькие пуговицы, в то время как Мередит держала свет. Кожа Сью по ощущениям была такой же восковой, как и на вид, когда Бонни касалась ее кончиками пальцев. Она аккуратно отложила блузку и заставила себя отодвинуть яркие золотистые волосы Сью от ее шеи. Волосы были жесткими, на них был лак для волос. — Никаких отверстий, — сказала она, смотря на горло Сью. Она была горда, ее голос был почти устойчив.

— Нет, — сказал Стефан странно. — Но тут есть что-то другое. Посмотрите. — Он мягко обошел Бонни и указал на порез. Бледный и бескровный он почти не выделялся на коже, но эта была слабо заметная линия, бегущая от ключицы до груди. К сердцу. Длинный палец Стефана прослеживал в воздухе его путь, а Бонни напряглась, готовая в любой момент стукнуть его по руке, если он вдруг прикоснется.

— Что это? — Озадаченно спросила Мередит.

— Тайна, — сказал Стефан. Его голос все еще был странный. — Если бы я увидел метку, подобно этой, у вампира, то понял бы, что вампир давал свою кровь человеку. Человеческие зубы не могут прокусить нашу кожу, поэтому, чтобы разделить с ним кровь, нам нужно порезаться. Но Сью не была вампиром.

— Конечно не была! — Сказала Бонни. Она пыталась остановить поток изображений, которые лезли ей на ум. Елена, которая нагибается к порезу, подобно этому, на груди Стефана, и всасывает... пьет...

Она дрожала и поняла, что ее глаза были закрыты.

— Вам нужно еще что-то увидеть? — Сказала она, открывая их.

— Нет. Это все.

Бонни привела в порядок пуговицы и волосы Сью. Затем Мередит и Стефан возвратили крышку гроба на место, а Бонни быстро вышла из комнаты и остановилась у внешней двери. Она стояла там, обхватив себя руками.

Чья-то рука слегка коснулась ее локтя. Это был Мэтт.

— Ты сильнее, чем кажешься, — сказал он.

— Да, наверное... — она попыталась пожать плечами, но внезапно заплакала, горько заплакала. Мэтт обнял ее. — Я знаю, — сказал он. Сказал только это. Не "Не плачь" или "Успокойся" или "Все будет в порядке". Только "Я знаю". Его голос был опустошенным, Бонни почувствовала это.

— У нее лак в волосах, — рыдала она. — Сью никогда не пользовалась лаком. Это ужасно. — Как ни странно, на тот момент это казалось ей самой ужасной вещью из всех.

Мэтт просто обнимал ее.

Через некоторое время Бонни перевела дыхание. Она поняла, что вцепилась в Мэтта слишком сильно и ослабила хватку.

— Я намочила всю твою рубашку, — сказала она, извиняющимся голосом и посапывая.

— Это не имеет значение.

Что-то в его голосе заставило ее сделать шаг назад и посмотреть на него. Он смотрел на дорогу, которая вела от школы до автомобильной стоянки. Его взгляд был такой потерянный, такой... безнадежный.

— Мэтт, что такое? — Прошептала она. — Пожалуйста.

— Я уже говорил тебе, — сказал он и отвел взгляд в сторону. — Раз Сью умерла, значит, это должно было случиться. О каком мире можно говорить, если он позволяет таким вещам случаться? Например, позволить таким девочкам, как Сью умереть или детям в Афганистане голодать, или устраивать казни на электрическом стуле. Это то, на что способен мир. — Он сделал паузу и, казалось, пришел в себя. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Я не совсем уверена. — Бонни даже не думала об этом, не хотела думать. Это было слишком страшно. Но она была поражена способностью Мэтта успокаивать. Его взгляд стал другим. — Мэтт, я...

— Мы закончили, — сказал Стефан, стоя позади них.

Мэтт посмотрел на него потерянным взглядом. — Иногда мне кажется, что мы все закончили. — Сказал он, отходя от Бонни. Он не объяснил, что имеет в виду. — Идемте.

Глава 7.

Стефан подходил к дому на углу с неохотой, даже страхом. Он боялся того, что мог там обнаружить. Он ожидал, что в лучшем случае Деймон уже давно покинул свой пост. Наверное, было глупо с его стороны довериться брату.

Но когда он зашел на задний двор, он заметил движение в тени грецкого ореха. Его глаза, острее, чем у человека, так как были приспособлены к охоте, различили темную фигуру, отделившуюся от ствола.

— А ты задержался.

— Я должен был удостовериться, что дома остальных защищены. И я должен был поесть.

— Кровь животных, — высокомерно сказал Деймон, его глаза задержались на буром пятнышке на футболке Стефана. — Судя по запаху, это был кролик. Довольно уместно, не находишь?

— Деймон... я дал вербену Бонни и Мередит.

— Мудро, — отчетливо сказал Деймон, обнажив зубы.

Стефан почувствовал уже знакомую волну раздражения. Почему с Деймоном всегда так трудно? Разговор с ним был подобен ходьбе по минному полю.

— Мне пора, — Деймон перекинул куртку через плечо. — У меня тоже есть дело, — он усмехнулся. — К ужину не ждите.

— Деймон, — Деймон слегка повернулся. — Последнее, что нам нужно, так это чтобы девушка посреди ночи заорала "Вампир!" — сказал Стефан. — Или знаки. Люди здесь через это уже проходили, они обратят внимание.

— Буду иметь в виду, — прозвучало иронично, но это было первое обещание, данное Деймоном брату, за все время его существования.

— И Деймон.

— Что еще?

— Спасибо.

— Не жди от меня ничего, братишка, — угрожающе сказа он, — потому что твои надежды могут не оправдаться. И не думай, что можешь повлиять на меня. Эта троица может следовать за тобой, я нет. Я здесь по собственным причинам.

Он исчез раньше, чем Стефан успел найти слова для ответа. Хотя они все равно не имели бы смысла. Деймон никогда не слушал то, что он говорил. Деймон никогда не называл его по имени. Только презрительное "братишка".

"Теперь Деймон ушел, чтобы доказать, насколько он ненадежен", — подумал Стефан. — "Замечательно".

Значит, он выкинет что-то немыслимое, только чтобы показать Стефану, на что он способен.

Стефан устало опустился под дерево и посмотрел на ночное небо. Он думал о появившейся проблеме, о том, что понял сегодня вечером. Об описании убийцы, которое дала Викки. Высокий, блондин, голубые глаза... пока он об этом думал, у него появилось ощущение, что он уже где-то видел похожего человека.

Ничего не получалось. Он не мог заставить мозг работать. Он был одинок и очень устал. А еще ему очень нужно было отдохнуть. Но поблизости не было подходящего места.

"Елена, — подумал он, — ты соврала мне".

"Что бы ни случилось, Стефан, я буду рядом. Скажи. Что веришь мне". Это была единственная вещь, на которой она настаивала, единственное, что она ему пообещала. А он тогда, обезоруженный этой фразой, ей ответил: "О, Елена, конечно, верю. Что бы ни случилось, мы будем вместе".

А она его оставила. Не по своей воле, но разве это важно? Она бросила его и ушла.

Были моменты, когда он сам хотел все бросить и последовать за ней.

"Думай о чем-то другом. Обо всем, что угодно", — приказал он себе, но было уже поздно. Образ Елены предстал перед глазами. Он ничего не мог с собой поделать. Этот образ был слишком болезненный, чтобы примириться с ним, но слишком красивый, чтобы отогнать его от себя. Их первый поцелуй. Он помнил то сладкое чувство, которое ощутил, когда их губы встретились. И раз за разом это чувство только усиливалось. Казалось, она возродила в нем что-то, о чем он сам забыл.

Он чувствовал, как его защита ослабела. Все его секреты, все сопротивление, все то, что он так умело скрывал от людей, вышло наружу. Елена все это уничтожила, оставив его беззащитным.

Обнажив его душу.

А потом он осознал, что это все, чего он хочет. Он хотел, чтобы между ними не было преград. Он хотел, чтобы она узнала, кто он.

Пугающе? Да. Когда она увидела кто он, когда она увидела, как он расправился с птицей, он сам был готов сгореть со стыда. Он был уверен, что она отвернется от него с ужасом. С отвращением.

Но когда он посмотрел ей в глаза той ночь, он увидел там понимание. Прощение. Любовь.

Ее любовь излечила его.

И тогда он понял, что их никогда не оставят в покое.

На него нахлынули новые воспоминания. Гораздо более болезненные. Чувство Елены в его руках. Ее волосы, касающиеся его щеки. Ее губы, их вкус. Невозможная полночная синева ее глаз.

Все потеряно. Все навсегда потеряно.

Но Бонни нашла Елену. Ее дух все еще был где-то рядом.

Он мог вызвать ее. Его Силы хватило бы на это. И у него было больше прав, чем у кого-либо другого.

Он знал, как это делается. Нужно было просто закрыть глаза и представить, кого хочешь вызвать. Это же так просто. Он мог видеть Елену, чувствовать ее запах. Затем призови его. Опустоши сознание, открой его для пришедшего.

Все просто. Он не думал об опасности. Он собрал всю свою боль, все свои страдания и выпустил их, как мольбу.

И почувствовал... пустоту.

Только нарастающее одиночество. И тишину.

Его Сила не была такой, как сила Бонни. Он не мог добраться до единственного человека, которого любил, человека, который для него хоть что-то значил.

Он никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким.

— Что именно ты хочешь? — спросила Бонни.

— Твои записи по истории Феллс Черча. Особенно о его основателях, — ответил Стефан.

Они сидели в машине Мередит, припаркованной на некотором расстоянии от дома Викки. Это было на следующий день после похорон Сью.

— Это как-то связано со Сью? — спросила Мередит, сверля Стефана своими темными глазами. — Думаешь, ты нашел разгадку.

— Возможно, — признался он.

Он думал весь день. Боль он оставил во вчерашней ночи и вернул контроль над собой. Хотя он и не смог вызвать Елену, он чувствовал ее надежду на него и был готов сделать то, что она хочет. В действии он нашел успокоение. Он смог заглушить все свои чувства.

— У меня есть соображения на этот счет, — добавил он, — но я ничего не скажу, пока не буду полностью уверен.

— Почему? — настаивала Бонни.

"Они с Мередит такие разные, — подумал Стефан. — У нее волосы рыжие, как огонь". Однако милое личико в форме сердечка и тонкая прозрачная кожа были обманчивы. Бонни была умна и находчива, пусть даже сама только начала это понимать.

— Потому что если я ошибаюсь, пострадает невиновный. Это ведь всего лишь соображения. Обещаю, если я найду хоть что-то, что подтвердит их, я все расскажу.

— Ты мог бы поговорить с миссис Гримсби, — предложила Мередит. — Она городской библиотекарь и знает все об основателях Феллс Черча.

— А еще всегда есть Хонория, — добавила Бонни. — Я имею в виду, она была одной из основателей.

Стефан повернулся к ней.

— А я думал Хонория Фелл больше не говорит с тобой.

— Я не имела в виду прямое общение с ней. Она исчезла, пффф, ее нет, — поморщившись, ответила Бонни. — Я о ее дневнике. Он в библиотеке вместе с дневником Елены.

Стефан был удивлен. Ему не нравилась мысль о том, что дневник Елены выставлен на показ. Но записи Хонории Фелл могли оказаться как раз тем, что нужно. Правда, Хонория не отличалась особым умом, она была связана со сверхъестественным. Она была ведьмой.

— Библиотека уже закрыта, — сказала Мередит.

— Так даже лучше, — ответил Стефан. — Никто не будет знать, чем именно мы интересуемся. Итак, двое из нас должны пойти туда, двое остаться здесь. Мередит, если пойдешь со мной...— Я хочу остаться здесь, если ты не против, — прервала его Мередит и добавила, увидев выражение его лица: — Я устала. Лучше я прслежу за домом положенное время и пораньше вернусь домой. Почему бы не пойти вам с Мэттом, а мы с Бонни останемся здесь?

Стефан все еще смотрел на нее.

— Ну, ладно, — медленно проговорил он. — Если Мэтт не против.

Мэтт пожал плечами.

— Тогда хорошо. Это займет пару часов, может, чуть больше. Вы останетесь в машине и запрете все двери. Так вы будете в относительной безопасности.

Если он не ошибся в предположениях, еще несколько дней будет затишье. Но Бонни и Мередит должны быть в безопасности. Он знал, что за желанием Мередит стоит не просто усталость, а что-то еще.

— Кстати, а где Деймон? — спросила Бонни, когда Мэтт вылез из машины.

Стефан напрягся.

— Не знаю.

Он ждал этого вопроса. Он не видел брата с прошлого вечера и понятия не имел, чем в данный момент занимается Деймон.

— Он где-нибудь проявится, — проговорил он и захлопнул дверь. — Этого я и боюсь.

Они с Мэттом направились к библиотеке, стараясь придерживаться темных участков. Их не должны были видеть. Стефан пришел в Феллс Черч, чтобы помочь, но он чувствовал, город не хочет его помощи. Он снова был здесь чужим. Если его поймают, никто не станет его слушать.

Замок библиотеки они взломали легко и быстро. Дневники лежали как раз там, где и говорила Бонни.

Стефан заставил себя не смотреть на дневник Елены. Внутри этой тетради были записи о ее последних днях. Если бы он начал думать об этом сейчас...

Он сосредоточился на книжке в кожаной обложке, лежащей рядом с тетрадью. Выцветшие чернила на желтой бумаге было сложно читать, но через несколько минут его глаза привыкли к этому, и он стал разбирать записи.

Это была история Хонории Фелл и ее мужа. Они вместе со Смоллвудами и еще несколькими семьями пришли в эти места, когда здесь еще не было ничего. Они лицом к лицу столкнулись не только с опасностью изоляции и голодом, но и опасностью местной природы. Хонория рассказывала историю их борьбы просто и понятно, без лирических отступлений.

На этих страницах Стефан нашел, что искал.

Размяв шею, он наклонился ниже к записям и перечитал их. Наконец он отодвинулся и закрыл глаза.

Он оказался прав. Сомнений больше не осталось. А это значило, что он прав насчет того, что происходило сейчас в Феллс Черче. На какое-то мгновение беспомощность накрыла его, ему вдруг захотелось, порвать или сломать что-то. Сью. Бедняжка Сью была подругой Елены и умерла... из-за этого. Кровавый ритуал инициирования. Именно это заставило его убивать.